– Кто бы мог подумать, что Николай такой подлый, – вздыхала Лена, превращая мороженое в кашу.
– Ну, если вспомнить, как он поступил с тобой раньше, то и нечего было ждать благородства. И потом, когда меняется начальник, он, естественно, набирает свою команду.
– Я это великолепно понимаю, – вздохнула она, – и морально была готова, что в течение полугода мне предложат другое место. Но чтобы так! Сразу! Да еще вахтером в общежитии! Хотя понятно, очень уж Николя боялся, что я останусь в академии, вот и подыскал должность дежурной, знал, что я откажусь от такой чести!
– Зачем ему тебя бояться? Он же хорошо небось знал про твой новый роман и понимал, что к нему ты приставать не начнешь!
Лена хмыкнула:
– Ну теперь после такого поведения он мне рот не заткнет, на всех перекрестках растреплю: Николай был любовником Лики, последней жены своего отца. А я не удержалась и намекнула ему недавно, что все знаю. Он, правда, сказал, что я дура, но перепугался.
От неожиданности я вздрогнула и уронила кусок шоколадного мороженого на светлые брюки.
– Что ты глупости несешь! Лика обожала Вячеслава Сергеевича!
Лена рассмеялась:
– Ах, наша милая Анжелика, глазки в пол. Вежливая до отвращения: «Леночка, дорогая, подскажите, где Вячеслав Сергеевич? Спасибо, извините за беспокойство». Элегантная, как английская королева, с улыбочкой на ловко накрашенной морде. В ее присутствии мне всегда хотелось громко пукнуть, чтобы слегка разрядить обстановку. Фу-ты ну-ты, ножки гнуты! Я, между прочим, тоже думала, что Вячеслав Сергеевич для нее свет в окошке, ан нет! Точно знаю, спали они, трахались, обманывали академика, негодяи, да и только, он их кормил, поил, деньги давал – и вот благодарность получил!
– Ты ничего не путаешь?
– Ха! – выкрикнула Лена. – Настолько ничего не боялись, что прямо дома устраивались. Слушай!
За день до смерти Вячеслав Сергеевич забыл на даче кое-какие очень нужные документы и послал за ними Лену. После неприятной встречи с Региной она больше не появлялась в Алябьеве, и, честно говоря, ей жутко не хотелось отправляться по знакомому адресу. Но служба есть служба, пришлось садиться в машину Славина.
Ворота загородного дома были закрыты на ключ, сторож куда-то подевался, и Леночка пошла пешком к террасе. Но дверь, всегда приветливо распахнутая, на этот раз не подалась. Удивленная, Леночка обошла дом кругом, увидела приоткрытое окно гостиной, заглянула в комнату, хотела крикнуть и онемела. В самом дальнем конце, у телевизора, стояли Николай и Лика. Ничего странного в этом не было, кроме двух вещей. Проходя по двору, Лена не увидела джипа бывшего любовника, но это поддавалось объяснению. Скорей всего машина находилась в гараже. Шокирующим было другое. Николя был совершенно обнажен, а Лика одной рукой держала его за плечо, а другой гладила по животу.
«Ну что, – хмыкнул Николя, – убедилась?»
Лика молча кивнула, и тут раздался шум мотора, очевидно, вернулся сторож, и шофер въехал в ворота.
«Одевайся живей и прячься, – велела Лика, – это секретарша за бумагами явилась».
Леночка опрометью кинулась к террасе и забарабанила в дверь. Лика возникла на пороге, как всегда, невозмутимая, с приветливой улыбкой. Лена, у которой бешено билось сердце, только поразилась ее удивительному самообладанию. Дальше больше. Бумаг они сразу не нашли. Позвонили Вячеславу Сергеевичу, но тот ушел на заседание ученого совета и отключил мобильник.
«Может, Николай Вячеславович в курсе дела? – спросила Лена».
«Его нет дома, – преспокойно ответила Лика, – хотя, хорошая идея, сейчас позвоним и спросим».
Она преспокойненько потыкала в кнопочки и поинтересовалась:
Николя? Не знаешь, куда отец положил документы…
– Вот ведь актриса, – качала головой Лена, вспоминая этот момент, – если бы я только что не видела голого Николая, запросто поверила бы!
Лика «поговорила» еще немного с Николаем и сказала:
«К сожалению, он не в курсе».
Пришлось Лене уезжать ни с чем, а Вячеслав Сергеевич потом нашел бумаги у себя в портфеле.
– Вот чем они занимались, когда никого дома не было, – резюмировала Лена, – сволочи!
– В гостиной! – изумилась я. – Отчего в спальню не пошли, не побоялись в общей комнате?
– А чего бояться? – хмыкнула Лена. – В доме никого, домработницу небось в магазин отправили. Кстати, Николай – большой любитель пикантных ситуаций, мы с ним один раз знаешь где трахались!
– Где?
– У переезда, пока шлагбаум закрыт был, в машине стекла затемненные… Так что гостиная меня не удивляет. Просто обидно за Вячеслава Сергеевича. Он-то ничего не знал. Между прочим, последний, кто с ним говорил, был Николай.
– Неужели?
Леночка облизала ложку и пояснила:
– Тот к нему в кабинет вошел, они о чем-то толковали, минут десять, может, пятнадцать. Потом Николай вышел, закрыл дверь, а из кабинета донеслось:
«Николя, вернись!»
Сын приоткрыл дверь и сунул голову в кабинет:
«Чего?»
Отец ответил:
«Устал я очень, хочу полежать часок, попроси Лену никого не пускать ко мне».
«Ладно, – согласился Николя и, закрыв дверь, повернулся к секретарше. – Вячеслав Сергеевич…»
«Я слышала», – перебила его Лена.
«Ну и чудесно», – ответил Николай, выходя в коридор.
– Он всегда звал отца по имени-отчеству?
– Да, во всяком случае, на службе, кстати, и Лика, и Сергей тоже. Все-таки он был ректор, и домашние не допускали в рабочей обстановке фамильярности.
– Значит, ничего страшного в визите старшего сына не было?
– Нет, – пожала плечами Лена, – только…
– Что?
– Минут через пять после ухода Николя Вячеслав Сергеевич позвонил и сказал: «Леночка, никого не пускай!»
– Ну и что тут необычного?
– Он почему-то воспользовался не внутренним телефоном, а городским.
– Подумаешь, небось спутал аппараты.
– Он никогда не звонил мне по городскому телефону, если находился в кабинете, – медленно произнесла Лена.
Обменявшись с ней телефонами, я поехала на вокзал. Перед тем как сесть в электричку, зарулила на Киевский рынок и накупила дешевых фруктов. Детективы мне в ближайший месяц не понадобятся, Гарик приволок все мыслимые и немыслимые новинки. Он не знал, что я читаю только женщин, и теперь у меня на полке стояли всякие Дышевы, Леоновы, Абдуллаевы…
Устроившись на жесткой скамейке, я закрыла глаза и стала размышлять. Что ж, вполне понятная ситуация. Вячеслав Сергеевич вытащил Анжелику из грязи, дал ей благополучие, образование и социальный статус. Благодарная девушка, преклонявшаяся перед своим академиком и восхищавшаяся его умом, первое время никак не могла прийти в себя от происшедшей с ней метаморфозы. Но брак – коварная штука. Начинаешь видеть партнера не только в костюме с галстуком в окружении восторженных студенток, а в ванной, в спальне, туалете и кухне. Постепенно начинаешь понимать, что твой супруг, умный, порядочный, ласковый, на самом деле такой же человек, как и все. Хочет есть, пить, любит пиво с рыбкой… Наверное, Лике было горько признавать эти истины. Говорят же французы, что император для всех император, кроме своего парикмахера. Может, Вячеслав Сергеевич храпел во сне, может, ковырял в носу… Ведь не ходил же он дома в идеально выглаженном костюме и не читал лекций. А Лика полюбила «парадный» вариант.
Наверное, в любом браке наступает момент, когда проходит острота чувств. И тут главное не ужасаться, а отыскать в своем партнере какие-то новые качества и попробовать строить взаимоотношения на дружбе или любви к детям, еще хорошо помогает общее дело…
Может, Лика и пришла бы к подобным выводам, но, как назло, в доме все время мелькал Николай, до ужаса похожий на отца. Собственно говоря, Анжелика не изменяла мужу, она просто вступила в связь с молодым Вячеславом Сергеевичем… Интересно, сколько длился их роман и когда он начался?
– Будьте осторожны, электропоезд отправляется, следующая Солнечная, – пробубнило радио.
Я подхватила кулек с нектаринами и двинулась в тамбур. Время еще не позднее, посмотрю внимательно на то место, где погибла Лика.
Сразу за платформой тропинка круто взбиралась вверх. Что ж, торговец Миша прав, место действительно опасное, стоит потерять равновесие, и мигом скатишься под поезд, тем более если на ногах туфли с тоненькими шпильками. Впрочем, для того чтобы покончить с собой, место тоже подходило идеально. Машинист состава, проезжающего Солнечную без остановки, естественно, не ожидает, что сверху кто-нибудь прыгнет, и, хотя он сбрасывает слегка скорость, проскакивая станцию, все равно мгновенно остановиться при виде катящегося под колеса человека ему не под силу. Я помню, как тревожно гудела электричка, пытаясь резко тормозить. Скорей всего, несчастный машинист видел летящую на рельсы Лику, но ничего поделать не мог. Представляю, какой он испытал стресс, наехав на женщину! Врагу не пожелаешь такого!
Солнце палило немилосердно. Я вытащила из сумочки бейсболку и нацепила на макушку, не хватало только шлепнуться в обморок, похоже, что этой тропкой редко пользуются. Под большой раскидистой елью мой взгляд приметил бревно. Чувствуя, как в ушах начинается звон, а перед глазами мелькают мушки, я вползла под елку и рухнула на деревяшку. Господь предназначил меня для жизни в средней полосе, а не в Африке…
Под огромным деревом стояла замечательная тишина и удушающе пахло хвоей. Длинные ветви свисали почти до земли, я сидела словно в палатке из иголок.
Вдруг послышался непонятный звук: шр-шр-шр. Я осторожненько посмотрела в просвет между еловыми лапами. Спиной ко мне стоял мужчина в белых брюках и кремовой сорочке. Он держал в руках длинную палку и раздвигал ею высокую траву. «Шр-шр-шр», – шуршала зелень. Мужик явно что-то искал. Минут десять он бродил на небольшом пятачке, потом злобно выругался и обернулся. Я отпрянула в сторону. Прямо на меня смотрело лицо Николая, искаженное гримасой. До сих пор я видела его только один раз, но ошибиться не могла. Человек, роющийся в лопухах, был сыном Славина.
Не скажу, что меня сильно обрадовала эта встреча. Выходить со словами: «Привет, Николя», – отчего-то не хотелось.
Наконец, нагнувшись в последний раз, доктор наук повернулся и зашагал вниз. Я осторожненько вылезла из укрытия, села в лопухах и увидела, как он бегом несется в сторону платформы, чтобы успеть на электричку, направляющуюся в Москву. Странно, что Николай не воспользовался своим роскошным джипом… Хотя небось на машине к этому косогорчику не подъехать!
Взгляд упал на часы – ровно шесть. Следующая электричка на Переделкино пойдет только через сорок минут. Интересно, что потерял здесь Николай?
Я подняла брошенную палку и принялась рыться в траве, но ничего достойного внимания не попадалось на глаза: рваный пакет, пустая бутылка из-под пива, окурки, нет, явно не то…
– Тетенька, – внезапно раздалось за спиной.
Я чуть было не свалилась от ужаса с косогора.
– Тетенька, – повторил дискант.
Обернувшись, я увидела около себя крохотную девчушку, грязную, в засаленном, когда-то белом платье. Жалкие косички были завязаны на концах тряпками.
– Чего тебе, деточка?
– Я знаю, что вы ищете! – хитро прищурилась девочка.
На вид ей было лет семь, не больше.
– Ну и что?
– Часы золотые, жутко красивые, – пропел ребенок. – А сколько дадите, если скажу, где они?
Я отшвырнула палку.
– Двести рублей хватит?
– Триста, – быстро накинула цену девица.
– Хорошо, только сама отведешь меня на место, и, когда я увижу часы, тогда отдам три сотни.
– Давай пошли, – велел ребенок, – у Павлика они, Кротова. Он их несколько дней тому назад нашел и мне похвастался. Говорит, стоят, как машина. Это правда?
– Не слушай глупости, врет, – быстро сказала я, – подумай сама, ну могут за часы такие деньги просить?
– Конечно, брешет, – согласилась провожатая, – врун он жуткий. Говорит всем, что его отец космонавт! Смешно. Ладно бы в городе врушничал, чужим, а то своим! Да кругом известно, что его папанька с пьяных глаз утонул, и мать у него водку жрет в три горла.
Мы добрались до одноэтажного барака, выкрашенного темно-зеленой краской, и девочка постучала в одно из окон.
– Слышь, Павлуха, выгляни.
Высунулся щуплый подросток:
– Чего тебе?
– Вот, тетенька за часами пришла!
Парнишка вмиг покраснел:
– За какими?
– Ладно тебе, Павлуха!
Мальчишка набычился:
– Вали отсюда, придумала дурь!
Он хотел захлопнуть окно, но я ухватилась за створки и проникновенно сказала:
– Павлик, а куда ты денешь эти часы? Они очень приметные, мы уже заявили в милицию о пропаже, и продать тебе их не удастся. Знаешь, что у дорогих часов номера имеются?
Павел кивнул.
– Ну и зачем они тебе тогда? Кто-нибудь накостыляет по шее и отнимет. А если сейчас вернешь мне пропажу, получишь деньги.
– Тысячу рублей, – мгновенно переориентировался мальчишка.
– Вынимай часы.
Павлик скрылся, потом вновь высунулся и показал довольно вульгарный золотой «будильник». На оборотной стороне были выгравированы буквы В.С. Наверное, этот дорогой, но абсолютно не интеллигентный прибор для определения времени кто-то подарил Вячеславу Сергеевичу, а тот передал сыну.
Павлик выдернул у меня из рук часы:
– Деньги давай!
– Понимаешь, такой суммы с собой сейчас нет, привезу завтра.
Мальчишка рассмеялся:
– Ишь, какая хитрая! Вот принесешь тысячу и получишь!
– Послушай, – возмутилась я, – между прочим, часы не твои.
– А где на них написано, что твои?
– Вот видишь буквочки В.С.? Это Вячеслав Славин.
– Может, Владимир Семенов? – ерничал Павлик. – Нет уж, тетенька, хотите купить за тысячу? Давайте деньги. Нет? До свидания.
– Погоди, сейчас съезжу домой и вернусь. Ты никуда не уйдешь?
– Неа, – пробормотал мальчишка и захлопнул окно.
– А где мои триста рублей? – ожила девочка. Я сунула ей бумажки и пошла в сторону электрички.
Глава 14
На этот раз во дворе стоял не серебристый «Мерседес», а черный роскошный «БМВ». Очевидно, Гарик менял машины под цвет костюма.
На веранде громоздился огромный торт, невероятный букет – роз сорок, не меньше, но ни детей, ни животных, ни Игоря Серафимовича не было. Впрочем, не было ни Романа, ни Лени, на скамеечке курил незнакомый парень с приятным добрым лицом.
Я толкнула дверь в гостиную. Возле стола, заваленного видеокассетами, прыгали Лиза, Костя и Кирюшка. Услышав скрип, они глянули в мою сторону.
– Вот она, – заорал Кирилл, – вернулась!
Гарик, рассматривавший книги на полках, мгновенно повернулся, и я уставилась в лицо… Вениамина Михайловича, наглого антрепренера, предлагавшего мне роль в телесериале.
– Ага, голубушка, – улыбнулся он, – думала, скроешься? Ан нет!
– Как вы меня нашли?
– Очень просто, – веселился Вениамин Михайлович, – знаешь, сколько женщин с потрясающим именем Евлампия прописано в Москве?
Я безнадежно села на стул. В январе этого года Володя Костин помог мне получить новый паспорт, я официально стала Евлампией, окончательно похоронив Ефросинью. И хотя кое-кто из старых знакомых удивляется, в моих документах стоит теперь Евлампия Андреевна Романова.
– Ну и сколько?
– Двадцать одна, – радостно ухмылялся администратор.
– И что, всех объехал?
– Душенька, – пропел Вениамин Михайлович, – двадцать из списка справили семидесятилетие, ты одна, голубушка.
– Про Алябьево кто сказал? – буркнула я, судорожно соображая, как от него побыстрей избавиться.
– Да, голуба, квартирка твоя закрыта, но вот такая милая старушка с нижнего этажа, приветливая бабуся, адресок в Алябьеве и дала вместе с телефончиком. Ну, а твои брат с сестрой сказали, что после шести прибудешь.
– Кто сказал?
– Мы, – пискнула Лиза. – Вениамин Михайлович так интересно представился, сказал, что хочет снимать тебя в телесериале, а потом спросил, где мама?
– Тут я и отвечаю, – перебил Кирюшка, – наша мама в Америке, а Лампа нам старшая сестра, молодая еще, тридцати нет.
Я только хлопала глазами. Кирюша с жаром продолжал:
– В кино-то только юных снимают, старухи не нужны.
Вениамин Михайлович расхохотался и щелкнул Кирку по затылку.
– Ну ты пройда, нам как раз нужна дама элегантного возраста.
– Какого? – не поняла Лизавета. – Почему элегантного?
Антрепренер вновь забулькал, судя по всему, у него было превосходное настроение.
– Вот, посмотри, привез кассеты, тут вся, так сказать, наша продукция. Вечером с ребятами и посмотришь.
– Брюс Уиллис тоже в вашем агентстве? – хмыкнула я, выуживая упаковку, на которой пламенела надпись «Крепкий орешек».
– Эта случайно попала, давай выброшу…
– Не надо, – испугался Кирюшка, – я люблю Брюса.
– Говно, – поморщился Вениамин Михайлович, – ни рожи, ни кожи, у нас бы он не пробился.
Я глубоко вздохнула: ничего, Уиллису и в Голливуде неплохо.
– Это сценарий, – шлепнул Вениамин на стол довольно толстую папку, – впрочем, весь можешь не читать, тут сверху краткое содержание сериала. И учти, я уже газетам отмашку дал: одну из главных ролей исполнит начинающая актриса, будущая звезда Евлампия Романова, вот! И он жестом фокусника развернул еженедельник «Новости теле– и киноэкрана».
Я уставилась в текст: «Студия «Кадр» совместно с агентством «Рашен стар» приступает к съемкам нового сериала по книгам популярного писателя-детективщика Оноре Волкова. В главной роли выступит обожаемая и любимая всеми Вера Глаголева. Зрителей ждут сюрпризы. Соперницу Глаголевой – Алевтину будет исполнять пока никому не известная, но суперталантливая Евлампия Романова. Руководитель «Рашен стар» Веня Селезнев отказался подробно представить нам дебютантку.