– Я совершенно выбилась из сил, – промямлила Ариана, которая еще недавно проявляла себя весьма энергичной особой.
– Мы могли бы просто поболтать, – настаивал Бондарь.
– Не выйдет. После бессонной ночи я и двух слов связать не в состоянии.
– Как насчет того, чтобы поужинать вместе?
– Помнишь мою фигуру? – томно спросила Ариана. – Так вот, это самое ценное, что у меня есть, поэтому я ее берегу. Наш прошлый ужин был превосходным, но теперь мне придется посидеть на диете. – Издав зевок, она поправилась. – Полежать. В тишине и одиночестве.
– Ладно, – смирился Бондарь. – Тогда я заеду за тобой ближе к ночи.
– Зачем?
– Чтобы отвезти в «Ярд».
– Не стоит, – сказала Ариана. – Сегодняшнее выступление не состоится.
– Почему? – спросил Бондарь.
– Стас и Елена позвонили мне и попросились в отгул. Им нужно срочно проведать кого-то из родственников.
– Тогда я заеду, чтобы скрасить твое одиночество.
– Слушай, кончай выдумывать поводы, – резко произнесла Ариана. – Если так уж приспичило трахнуться, то прогуляйся вечерком по Приморскому бульвару. А меня не доставай, ладно? На сегодняшний день я для тебя умерла.
– Умерла так умерла, – согласился Бондарь. – Только напрасно ты с этим торопишься. Воскресать значительно труднее, чем умирать.
– Как-нибудь сама разберусь.
– Что ж, тогда долгая лета…
– Типун тебе на язык!
* * *Гудки отбоя ввинтились в ухо Бондаря. Отключив трубку, он уставился в пространство, припоминая номер телефона, продиктованный Еленой Потоцкой. Это заняло несколько секунд, а потом палец пробежался по мелодичным клавишам.
Как Бондарь и предполагал, на другом конце провода никто не ответил. СБУ позаботилась о том, чтобы болтливые супруги временно исчезли со сцены. «Будет печально, если украинские рыцари плаща и кинжала возмутся за Стаса и его сексапильную женушку по-настоящему, – подумал Бондарь. – Они столь незавидную участь не заслужили. Игра на скрипке не такой страшный грех, как может показаться, когда ее слушаешь. Что касается раздражающей манеры Елены ронять бретельки, то с возрастом это пройдет».
Мысленно пожелав супругам благополучно дожить до глубокой старости, Бондарь набрал номер телефона Дубинского. Услышав голос настырного москвича, тот издал странный горловой звук, пронзительный, как крик экзотической птицы.
– В чем дело? – осведомился Бондарь. – Вы не рады моему звонку?
– Напротив, – поспешно возразил Дубинский. – Я думал… Я решил…
– Ну-ну, смелее.
– Вы слышали про ночной пожар в гостинице «Севастополь»? – Вопрос был задан очень осторожно, поэтому Бондарь предпочел ответить на него утвердительно:
– Разумеется. Все об этом только и говорят.
Маленький блеф возымел действие. Дубинский решил, что собеседник в курсе событий, поэтому не стал наводить тень на плетень.
– Ужасно, – заговорил он, слегка приблеивая от волнения. – Я не знал, что и думать. Вы ведь не поставили меня в известность о своем переезде. А пожар произошел в том самом номере, который числился за вами.
– Оба постояльца погибли, – сказал Бондарь наугад, припоминая подозрительную возню на чердаке гостиницы, где вечно толклись работяги, оказавшиеся вовсе не работягами. – Так?
– Это были мужчины, вот и все, что известно на данный момент, – вздохнул Дубинский. – Их фамилии в новостях не назывались. Вот я и решил, что…
– Что кровавые разборки между балаклавскими и нахимовскими продолжаются, – подсказал Бондарь. – Севастопольские бандиты совсем распоясались, верно?
Гортанный возглас повторился. Словно собеседник поднес к микрофону перепуганного насмерть павлина. А когда он обрел способность изъясняться членораздельно, то не придумал ничего лучше, чем пожаловаться:
– Я только что из гостиницы. Обошел все ближайшие стоянки, а моей машины нигде нет. Вы могли бы позвонить пораньше, чтобы не заставлять меня беспокоиться понапрасну.
– «БМВ» в полном порядке, – успокоил Бондарь Дубинского. – Правда, обивка салона слегка запачкана кровью, но ничего страшного. А дыры от пуль вообще почти незаметны.
– Все шутите, – донеслось из телефонной трубки. – Как я погляжу, ничто не может испортить вам настроение.
«За исключением вынужденного общения с тобой, темнила».
Не имея возможности высказать свои мысли вслух, Бондарь лишь хмыкнул и подтвердил:
– Совершенно верно. Кроме того, я умею поднимать настроение окружающим. Хотите, я вас обрадую, Юрий Михайлович?
– Уж не уезжаете ли вы? – осведомился тот, выражая надежду и недоверие одновременно.
– Не волнуйтесь, никто вас на произвол судьбы бросать не собирается. – Бондарь понизил голос. – Из центра сообщили, что меня хотят перевести в Севастополь на постоянную работу. Будем сотрудничать еще теснее, еще активнее.
Невидимый павлин издал предсмертный хрип, как будто ему стиснули шею.
Бондарь засмеялся:
– Умоляю, избавьте меня от проявлений восторга. Лучше приготовьтесь к следующему сюрпризу.
– Как? – тоскливо воскликнул Дубинский. – Еще один?
– Зато приятный. Через полтора часа вы сможете увидеться со мной на причале возле «Афалины». С человеком, который заменит покойного Сейдуллина. Вы ведь не забыли о своем обещании?
– Не забыл. А могу ли я узнать…
– Куда я собираюсь?
– Вот именно, – подтвердил Дубинский. – Чтобы я мог внятно ответить на вопросы пограничников, если что-то приключится. Частные плавсредства состоят на строжайшем учете.
– Это будет небольшая морская прогулка, – сказал Бондарь. – Никаких недоразумений произойти не должно.
Его тон был уверенным. А про себя он подумал, что катер позволит ему и Косте добраться до ближайшего российского корабля и укрыться там от преследования СБУ. Если им повезет, уже этой ночью они завладеют гидроакустическим трофеем. Если в придачу повезет Малютину, то они прихватят и его тоже. Хотя вряд ли старпом оценит их старания. Ведь он убежден, что украинские чекисты предложили ему честную сделку.
Молчание было нарушено осторожным покашливанием Дубинского.
– Можно еще один вопрос? – спросил он.
– Хоть полтора, – великодушно разрешил Бондарь. – Правда, ответить не обещаю.
– Этот пожар в гостинице…
– Я слушаю, слушаю.
– У вас есть какие-то соображения по этому поводу?
– А что тут соображать? – беспечно воскликнул Бондарь. – Горели-то не мы с напарником.
– Значит, вы никого не подозреваете? – уточнил Дубинский.
– Знаете, Юрий Михайлович, если я стану забивать себе голову всякой ерундой, то мне некогда будет заниматься делом. Аварии, пожары, наводнения… Пути господни неисповедимы, верно?
– Я тоже так думаю. Никто не застрахован от неожиданностей, правда?
– Никто, – согласился Бондарь. – Поэтому убедительно прошу вас не опаздывать. Чтобы исключить какие-либо неприятные неожиданности.
* * *Завершив разговор, он закурил, обдумывая новость о пожаре в «Севастополе». Конечно же, она серьезно обеспокоила Бондаря, хотя он не стал признаваться в этом Дубинскому. Цепь последних событий исключала фактор случайности.
Сначала Эльдар Сейдуллин и его любовница, получившие по пуле на катере, который был предоставлен в распоряжение гостей из России…
Потом авария, в которой погиб их таксист…
Перестрелка возле дома Арианы № 2…
Наконец, пожар в гостиничном номере, где должны были сгореть заживо Костя и Бондарь…
Кто-то постоянно ставил им палки в колеса, но делал это не слишком удачно или же неуклюже. Можно ли заподозрить в столь топорной работе английских джентльменов, с которыми связался Малютин? Других кандидатов на роль соперников у Бондаря не было.
Если его предположения были верны, то они имели дело с «микки-маусами», или «мышками», как именуются на профессиональном жаргоне агенты МИ-6. Это управление внешней разведки Секретной разведывательной службы Великобритании. Общепринятая аббревиатура СИС произошла от английского названия «Secret Intelligence Service». На Лубянке СИС частенько превращалась в «сосиску» или даже в «сиську», что отражало снисходительное отношение эфэсбэшников к профессионализму британцев.
Что знал Бондарь об этой структуре со штаб-квартирой в Лондоне, на Воксхолл Бридж-роуд? Ее фундамент был заложен еще во времена процветания Британской империи, которая давным-давно растеряла былое могущество. Своему грозному имиджу разведуправление во многом обязано пресловутому агенту 007, который на самом деле никогда в СИС не состоял, поскольку являлся вымышленным персонажем.
И все же недооценивать «Сикрет интеллидженс сервис» было бы неразумно.
Нынешний директор управления мистер Ричард Биллинг Диарлав закончил Кембриджский университет, после чего тридцать три года занимался разведкой в Африке, Европе и США, где сумел сделать карьеру офицера связи при ЦРУ в Вашингтоне. Педантичный, осторожный, бесстрастный, он требовал от сотрудников неукоснительной дисциплины. Под его руководством «микки-маусы» обосновались на территории СНГ всерьез и надолго. На Украине у них имелась одна из обширнейших зарубежных резидентур, а Севастополь издавна являлся объектом самого пристального интереса СИС.
Однако как-то не верилось, что все три неудавшихся покушения являлись делом рук исполнительных англичан. Бондарь представил себе их, нарядившихся в рабочие робы, чтобы беспрепятственно проникнуть на крышу гостиницы, и досадливо поморщился. Нет, что-то тут не вязалось.
Работа в британской разведке всегда считалась престижной и привлекала в свои ряды как чопорных аристократов, так и высоколобых выпускников университетов, преимущественно Кембриджского или Оксфордского. Таким образом, кадровый состав СИС состоял сплошь из «джентльменов», мечтающих о карьере легендарного Лоуренса Аравийского.
Станет ли кто-нибудь из них марать руки о тормозной шланг задрипанного такси?
Ответив себе на этот вопрос отрицательно, Бондарь принялся обдумывать следующий: как насчет привлечения исполнителей из местных жителей?
Недавно ему довелось прочитать секретный доклад о том, что МИ-6 расширяет вербовку русских и украинских агентов, собираясь довести их общую численность до уровня, существовавшего в разгар «холодной войны». Официальным поводом для этой кампании послужило усиление борьбы с международным терроризмом и распространением оружия массового уничтожения. В одной только Москве на англичан работало около тысячи наемников, выполняющих черновую работу. Надо полагать, ничуть не меньше предателей расплодилось на Украине.
Но, даже с учетом этой информации, причастность англичан к покушениям в Севастополе представлялась Бондарю маловероятной. В тактике неизвестного противника сквозило что-то откровенно бандитское – дерзкое, тупое, беспощадное. Они перли буром.
Отморозки?
Военные?
Не склонившись окончательно ни к одной из этих версий, Бондарь поднялся наверх. Костя, который только что мирно спал, моментально раскрыл глаза и направил на него выхваченный из-под подушки «люгер». Вот что значит настоящий спецназовец! Сонной одури в его глазах было не больше, чем в пистолетном дуле, а оно, как известно, навевает все, что угодно, кроме дремы.
– Будем собирать вещи, – сказал Бондарь, подавая напарнику пример.
– Съезжаем? – удивился тот.
– На всякий случай нужно быть готовыми к такому повороту событий. Может быть, придется искать покровительства у наших морячков.
– Не худший вариант, – зевнул Костя. – Думаю, на палубе линкора нам будет дышаться свободнее, чем у боженьки за пазухой.
Глава 17 На суше и на море
Шагая вдоль причала с сумками в руках, Бондарь с Костей чувствовали себя не то чтобы очень уж бодрыми и энергичными, но вполне отдохнувшими. В их желудках переваривался сытный обед, а в сумках дожидались своего часа сухие пайки и литровые бутылки минералки. Им предстояло провести в засаде около восьми часов, и Бондарь с тоской подумывал о том, что все это время он будет вынужден обходиться без курева. Но зато занятие позиции раньше всех прочих участников предстоящей операции давало русским тактическое преимущество. Благодаря этому они надеялись уже нынешней ночью распрощаться с городом-героем Севастополем, который, по правде говоря, уже сидел у них в печенках.
Асфальт под ногами был потрескавшимся, как иссушенная солнцем степь. Орали чайки. Скрипели, покачиваясь на легких волнах, моторные лодки, катера и баркасы. По пути встречались рыбаки, выгружавшие улов на берег. Серебристые груды кефали и ставриды сверкали на солнце.
Дубинского напарники заметили издалека, но не стали приветливо размахивать руками или ускорять шаг. Он тоже не проявлял никаких признаков радости.
Бондарь обратил внимание, что сегодня Юрий Михайлович одет не по-спортивному, а облачился в обычный костюм, состоящий из белого льяного пиджака и белых же брюк, штанины которых почти полностью накрывали плетеные туфли. Собранные внизу в неопрятную гармошку, они буквально волочились по земле, когда владелец удосужился сделать несколько шажков навстречу.
Они поздоровались, причем напарник Бондаря расщедрился на настоящее мужское рукопожатие, в результате чего на крупном носу Дубинского заблестели бисерины пота.
– Надеюсь, на катере не успели появиться новые трупы? – спросил Костя, скалясь на манер голливудского актера, получившего роль в заведомо кассовом фильме.
Дубинский посмотрел сквозь него и обратился к Бондарю:
– Прошу вас соблюдать предельную осторожность. Вдоль побережья постоянно курсируют пограничники. Если вы привлечете их внимание, то всем нам не поздоровится.
– Все будет хорошо, Юрий Михайлович, – сказал Бондарь, поглядывая на «Афалину». – Где наш капитан? Надеюсь, он человек надежный?
– На все сто, – заверил его курчавый рыжий верзила, высунувшийся из машинного отделения. Он вытирал промасленные руки такой же промасленной ветошью и приветливо улыбался всем троим мужчинам одновременно.
– Перед вами Алик, – сказал Дубинский. – В свободное время промышляет браконьерством и контрабандой. Порой мне приходится отмазывать его от милиции, а он за это выполняет мои поручения.
– Перед вами Юрий Михайлович, – крикнул Алик. – Время от времени я выполняю его поручения, а за это он вытаскивает меня из ментовки. Добро пожаловать на борт, господа пираты. Поплывем под черным флагом?
Как тут было не вспомнить богатыря Рината, вместе с которым Бондарь недавно путешествовал по волжским плавням? Он вспомнил. И мысленно пожелал, чтобы в данном случае сентенция про то, что «все возвращается на круги своя» оказалась ошибочной. Ринат ведь погиб, а верзила Алик был полон жизни, задора и вызывал симпатию с первого взгляда.
Похоже, новый капитан пришелся по душе не только Бондарю, но и Косте, который перепрыгнул на катер и без церемоний пожал грязную лапищу, протянутую ему навстречу.
– Парень хороший, – доверительно сказал Бондарю Дубинский, – но буйный во хмелю. Однажды в драке он покалечил сразу шестерых. Не вздумайте угощать его чем-нибудь крепче пива.
– А мы водки набрали, – посетовал Бондарь, пнув стоящую у ног сумку. – Решили прокатиться по морю с ветерком, развеяться.
– Вам можно только позавидовать, – кисло произнес Дубинский. – Но все же не забывайте про пограничников. Вы как-никак граждане иностранного государства.
Они обменялись еще несколькими фразами и, к обоюдному удовольствию, попрощались. Повинуясь команде Бондаря, Алик завел мотор, наполнивший воздух голубоватой гарью. Вода за кормой забурлила, постепенно разворачиваясь белой пенистой полосой, так и просящейся в рекламный ролик какого-нибудь шампуня. Берег поплыл назад, и вскоре Дубинский превратился в крошечную фигурку, едва различимую среди стоящих на причале суденышек. Бондарь никак не мог видеть выражение его глаз, но ему показалось, что взгляд, провожающий катер, тяжел и мрачен.
* * *– Куда курс держим? – спросил Алик, стоящий за штурвалом в классической позе морского волка.
– В Камышовую бухту, – крикнул Бондарь, морщась от непрерывного рокота, производимого двигателем. – Причалить нужно примерно в километре от заброшенной бойни. Сумеешь найти?
– А то! – последовал незамедлительный ответ. – Я здесь каждый камень знаю, каждую заводь, каждый пирс. С десяти лет на плаву, шутка ли?
– Скажи, братишка, – подключился к разговору Костя, – разве у вас тут пастбища есть?
– Какие, на хрен, пастбища! – Алик даже слегка обиделся. – Горы да море. Чего человеку еще надо?
– Но раз есть бойня, то должен быть и скот.
– А, вон ты про что… Нет, – покачал головой Алик, – скот у нас тут исключительно двуногий, травушкой-муравушкой его не прокормишь. – Слегка рисуясь, он заложил крутой вираж, подрезая прогулочный катер. – Что касаемо бойни, – продолжал он, выравнивая штурвал, – то ее на заре кооперативного движения татарва открыла. Коров аж из Молдовы кораблями доставляли, а тут забивали. Живая скотина раз в пять дешевле мяса, вот татары и усердствовали.
– Почему же они бойню закрыли? – удивился Бондарь.
– Не закрыли, а бросили и по щелям забились, как тараканы. У нас тут не Татарстан какой.
– Ну да, Украина…
Ответом на эту реплику был красноречивый плевок за борт.
– А что же тогда? – поинтересовался Костя. – Греция, что ли?
Скосив глаза, Алик убедился, что на его физиономии не отражается ничего, кроме простодушного любопытства, и сказал:
– Греция не Греция, но и не татарская республика, отвечаю. Гору позади видите? – Пассажиры дружно обернулись. – Она Сапун-гора называется, в переводе на русский: Мыльная. Тут древние греки особую глину добывали, кил. Она моим предкам заместо мыла служила, когда татары еще задницы подтирать не научились. Опять же, греки, а не татары тут крепости воздвигали. Это уже потом сюда римляне заявились, на все готовенькое. Римлян позже крымский хан погнал, его под себя турки подмяли, их русские с полуострова вышибли, так Крым за ними и остался. Непонятно только, по какому праву украинцы тут богуют? – Алик снова сплюнул в море, завершив свой краткий исторический экскурс не менее кратким выводом: – Русские еще ладно, шут с ними, они хотя бы Севастополь от всякого вражья защищали. А татарам и прочим хохлам тут не шибко рады.