– Сейчас мы отвернемся, а ты соберешь шмотки и помчишься домой так, словно за тобой черти гонятся, – сказал он, уставившись не на девушку, а на безоблачное небо над головой. – Запрешься дома и ни единой душе не скажешь, что с тобой приключилось.
– Но, командир… – попытался воззвать к здравому смыслу Костя.
Бондарь сделал жест, приказывающий напарнику заткнуться, после чего продолжил свое нехитрое напутствие:
– Забудь о нашем существовании. Не вздумай звонить в милицию – мы сами оттуда.
– Проводим операцию по захвату заложников, – подключился Костя. – Тьфу! По захвату террористов.
– Конечно, конечно, – оживилась девушка. – Я же все понимаю. Какое мне дело до того, что кто-то имеет при себе пистолеты? Сейчас многие вооружены. Вот вчера по телевизору показывали…
– Собирайся и уматывай, – процедил Бондарь, отойдя на несколько шагов.
– Добренький ты, – буркнул Костя, пристроившись рядом, чтобы тоже подставить лицо ласковому утреннему солнышку.
– Ты смог бы поступить иначе?
– Смог бы, – подтвердил беззаботно зажмурившийся Костя. – Но не хочу. Кто ее, уродину, кроме нас пожалеет?
– Тише ты, – прошипел Бондарь.
– Да она уже удрала. Через пять минут сообщит о встрече куда следует. Через пятнадцать минут квартал оцепят омоновцы. К вечеру мы запросто можем оказаться на разделочном столе. – Костя оглянулся и вздохнул. – Хотя менять что-либо поздно, наша толстая птичка упорхнула на поиски ближайшего телефона. – Сразу после этого мрачного прогноза он дружески толкнул Бондаря в бок и поинтересовался: – Скажи, командир, ты специально развел эту сентиментальную бодягу?
– О чем ты?
– О том самом. Зачем отпустил свидетельницу? Решил зажать угощение? Думаешь, если нас прихлопнут, то на том свете не придется поляну накрывать?
Бондарь улыбнулся:
– Банкет состоится в любом случае. Даже если мне придется самолично изжариться на одной из адских сковородок.
– Банкет-то состоится, – вздохнул Костя. – Только неохота присутствовать на нем в качестве одного из блюд.
* * *Они спрыгнули на балкон одновременно, но Костя – вот же проворная бестия! – ворвался в комнату первым, хотя ближе к двери находился Бондарь.
Сидевший к ним спиной мужчина тоже оказался малый не промах. Получив профилактическую пулю в правое плечо, он не только обернулся, но и вознамерился произвести ответный выстрел, так что Бондарь был вынужден продырявить ему глазницу. После этого мужчина выбыл из игры, тяжело опрокинувшись вместе со стулом на пол, а напарники получили возможность рассмотреть второго мужчину, находившегося в квартире.
Это был лощеный тип с красиво уложенными волосами и неправдоподобно белыми зубами.
– Фарфоровые? – осведомился Костя, приближаясь к нему с пистолетом в руке. – «Сикрет сервис» всех своих джеймсов бондов такими обеспечивает?
– Что вы иметь в виду, пожалуйста? – напрягся мужчина.
– Инглиш?
– Бритиш, йес. Ди-пло-ма-ти-че-ский не-при– кос-но-вен-ность. Ю андерстенд?
– Нет, не андерстенд, – возразил Костя, съездив собеседника по породистому лицу рукояткой пистолета. – Какая, на хрен, неприкосновенность, когда я тебя сейчас разделаю, как бог черепаху?
Англичанин, попытавшийся вскочить из-за стола, упал на место, держась за расквашенный нос. Убедившись, что ожидать сопротивления с его стороны не приходится, Бондарь велел Косте угомониться и склонился над трупом, распростертым на полу. Это был, несомненно, Полковник, чей словесный портрет врезался в его память. Круглая голова, седой «ежик», лишенные мочек уши… Примечательно, что за те доли секунды, которые имелись в его распоряжении, бывший спецназовец успел сдвинуть «флажок» предохранителя, а ведь действовал он раненой рукой. Одно слово, Полковник. Настоящий.
На всякий случай обезоружив его, Бондарь зашел за спину деморализованному англичанину и спросил:
– Оружие есть?
– Ноу, – прогнусавил тот, затыкая свои кровоточащие ноздри. – Ноу оружие.
– Тем лучше для тебя. Выкладывай остальное.
– What do you mean? Что есть остальное?
– «Флексоном», документы, кредитки, – перечислил Бондарь. – Вытащи все из карманов и положи стол.
Англичанин не стал ерепениться. Пропитывающаяся кровью сорочка, витающий в комнате запах пороха и зверское выражение Костиной физиономии настроили его на деловитый лад. Он безропотно выполнил приказ и лишь потом осмелился сообщить:
– «Флексоном» у человека, который есть убит. Мы не иметь достаточно времени для совершения чейнч… обмен.
– Обыщи Полковника, – попросил Бондарь Костю. – Забирай все, что обнаружишь в карманах. Может, идентифицировать личность придется.
– Я могу быть свободен? – спросил англичанин. По всему было заметно, что он отчаянно перетрусил, хотя пытается не подавать виду.
– Что-нибудь хочешь нам сообщить? – ответил Бондарь вопросом на вопрос. – Решай скорее. У нас очень мало времени.
Передернутый затвор «люгера» нетерпеливо лязгнул. Англичанин привстал со стула:
– Я буду говорить только присутствие консул. Это есть вопиющий беззаконие.
– Моя согласен, – передразнил Бондарь, усаживая собеседника на место небрежным толчком в грудь. – Совать нос в чужие дела не есть законно. За это можно поплатиться головой.
– Посмотрим, что будет решать суд.
– Ага, – поддакнул справившийся с поручением Костя, – Гаагский. С Тони Блэром в качестве твоего личного адвоката.
– Нашел? – перебил его Бондарь.
Вместо ответа напарник торжествующе поднял над головой предмет, напоминающий баллончик лака для волос. На боку циллиндрического корпуса, окрашенного в стальной цвет, отчетливо виднелись жирные черные буквы: «АЛП-440».
– Тяжелый, – совсем по-детски похвастался Костя.
– Вот и все, – сказал Бондарь.
Это были последние слова, которые услышал британский подданный, охотившийся за российскими тайнами. Бондарь прикончил его двумя выстрелами в затылок, рассчитывая, что выходные отверстия обезобразят лицо иностранца в должной мере. Даже если его опознают, то похоронен он будет в закрытом гробу. В полном соответствии с имиджем охрененно секретного агента.
* * *Опасность подстерегала на выходе из подъезда, когда напарники уж решили, что беда миновала и им удалось отвертеться.
Два милиционера в мышиной форме, с укороченными автоматами в руках, дружно вытаращили глаза, не успевшие как следует привыкнуть к полумраку.
– Эй! – неуверенно окликнул первый.
– Стоять! – сориентировался второй.
Бондарь с Костей метнулись обратно и успели одолеть первый лестничный пролет, когда вдогонку брызнули пущенные веером пули. Стены подъезда превратились в подобие тех, какие можно увидеть на военных фотографиях осажденного Сталинграда. Выбитое из них крошево еще не успело осесть на пол, а напарники уже бежали дальше, но Бондарь хромал и никак не мог сообразить, на какую именно ногу.
– Падлы, – выругался Костя, – хотя бы один предупредительный выстрел дали…
– Мы с тобой много предупредительных выстрелов даем? – прохрипел Бондарь, ковыляя по ступеням.
– Стоя-а-ать!!! – грянуло внизу.
Очередная россыпь свинца хлестнула по подъезду, дырявя штукатурку, вышибая стекла, разнося в щепки перила. Истекающий кровью Бондарь решил, что вряд ли доберется до двери двадцать второй квартиры, которую он на всякий случай не захлопнул на замок. Его правая нога подчинялась все хуже, норовя бессильно волочиться по ступеням. Пиджак Кости украсился малиновой кляксой, стремительно увеличивающейся в диаметре.
– Стоя-а-ааааать!
Опять наперебой зачастили автоматы, обрушив с потолка здоровенный пласт штукатурки. Осыпанные белой пылью с ног до головы напарники, не сговариваясь, развернулись и встретили преследователей кинжальным огнем, израсходовав не менее десятка пуль.
Милиционеров швырнуло назад, как будто их резко дернули за невидимые нити. Судорожно вздрагивая при каждом попадании, они ударились спинами об стену и одновременно поползли вниз, роняя головы на грудь.
– Задело? – спросил Бондарь, возобновляя подъем. Пропитавшаяся кровью штанина хлюпала при каждом шаге, а перед глазами кружились черные мошки.
– Ерунда, – пропыхтел Костя. – Царапина. Ты как, командир?
– Лучше всех.
– Зря мы ту толстуху отпустили…
– На Страшном суде зачтется.
– Подозреваю, что с такими, как мы, обходятся без суда и следствия…
Ответить Бондарь не успел, так как пришлось подхватывать Костю, чтобы он не растянулся на лестнице. Никакой кровавой кляксы на его спине больше не было. Одно сплошное пятно, расползшееся во всю ширину пиджака. Тем не менее спецназовец упорно стремился наверх, и было не ясно, кто кого тянет на буксире. Напарники занимались этим с переменным успехом. Когда мельтешение проклятых мошек становилось чересчур густым, застилая Бондарю глаза, на помощь приходил Костя. Когда же начинал спотыкаться он сам, норовя продолжить восхождение на четвереньках или даже ползком, приходилось поднатуживаться Бондарю.
В обнимку, шатаясь и оступаясь, словно двое пьяных, они добрались до верхнего этажа и ввалились в злополучную квартиру. Разумеется, это не могло ускользнуть от внимания жильцов дома, жадно прильнувших к «глазкам» и щелям. Времени на передышку не было. Захлопнув за собой дверь, напарники доковыляли до балкона и посмотрели вниз.
Полномасштабная облава еще не началась, хотя округу оглашали приближающиеся с разных сторон сирены. Бондарю и Косте повезло, что на проверку сигнала, поступившего от толстухи, прибыл наряд из двух человек. Если вообще можно говорить о везении применительно к подобным обстоятельствам.
– Ты первый, – скомандовал Бондарь, подталкивая Костю к кабелю.
– Может, я лучше останусь? – пробормотал тот, едва ворочая языком. – Со мной тебе далеко не уйти. Зря мы, что ли, старались?
– Полезай. Я подстрахую.
– Да ты сам еле на ногах держишься.
– Тебе кажется, – устало сказал Бондарь, засовывая пистолет за пояс. Раненая нога совершенно не болела, вот что удивительно. Просто ее словно отчекрыжили по самое бедро, а вместо нее привязали тяжеленное мокрое полено. Передвигаться с ним становилось все труднее и труднее.
– Вперед, – прохрипел Бондарь. – Наверх, ну?
– Ведь это наши горы, – пытался бодриться Костя. – Они помогут нам…
Когда он подтянулся и повис на руках, красное пятно на его спине дополнилось свежим потеком, блестящим на солнце.
Бондарь следил за ним, задрав голову, и думал, что вряд ли поймает напарника на лету, если тот сверзится вниз. Но Костя не только забрался на крышу, но и свесил оттуда руку:
– Давай. У тебя десять секунд.
– За такой срок не уложусь, – прокряхтел Бондарь, волоча за собой неподъемное полено, в которое превратилась нога.
– Уложишься…
Костина пятерня вцепилась в его воротник. Напарник буквально заволок Бондаря наверх, где он услышал доносящийся снизу шум подъезжающих машин…
…ожесточенное хлопанье дверей…
…злые голоса…
…медленный блюз, исполняемый для одного-единственного слушателя на земле…
Пела чертовка Ариана. Голос у нее был поистине ангельский.
* * *После обморока Бондарь несколько раз приходил в себя, но потом снова проваливался в бездну, где не было ровным счетом ничего. Память сохранила яркие, но отрывочные воспоминания о том, что происходило в перерывах между этими провалами.
Вот они на первом этаже сквозного подъезда, и Бондарь тупо стремится к выходу во двор, а Костя тащит его в противоположном направлении, жарко нашептывая ему на ухо всевозможные ругательства. Их много, витиеватых ругательств. Вполне достаточно для того, чтобы сломить вялое сопротивление Бондаря…
Улица, залитая беспощадным, жестким светом застывшей солнечной фотовспышки… Такие же застывшие фигуры прохожих… При приближении двух обнявшихся забулдыг они дружно шарахаются в стороны, поскольку забулдыги совершенно невменяемы. Они нагло требуют деньги на бутылку, протягивая свои перепачканные чем-то бурым руки. Одна из рук принадлежит Бондарю. Он слышит свой голос, но совершенно не осознает, что именно бормочет. Да это и неважно. Важно преодолеть тридцать метров, отделяющих его от машины…
Задача кажется неосуществимой, но вот Бондарь уже ведет «БМВ» в направлении моря, постепенно прилипая штанами к залитому кровью сиденью. Подъезжая к перекрестку, он едва не врезается в зад троллейбуса, остановившегося на светофоре. На педали приходится нажимать левой ногой, а это ужасно неудобно. Кроме того, подошвы туфель скользкие, словно Бондарь ходил в них по луже пролитой краски. Туда-сюда, туда-сюда, туда…
Костя бредит…
Бондарь клюет носом, держась за руль, чтобы не упасть…
Его уносит в неизвестность, зато машина уже никуда не едет, она стоит возле причала. То ли причал кренится, то ли сам Бондарь, упрямо сжимающий руль обеими руками. За лобовым стеклом маячит спина выбравшегося наружу Кости, она красная. Зато лицо у него – белее не бывает. Бондарь видит это, когда напарник бредет обратно, но не один, а подталкивая стволом пистолета перепуганного рыбака в драном соломенном сомбреро.
«Я вас не повезу, – бубнит рыбак. – Хоть убейте, а не повезу».
«Дай ему денег, – требует Костя. – Дай столько, чтобы он заткнулся. На ресторан не оставляй. Мы свое в Севастополе отгуляли».
Бондарь с трудом выбирается наружу, вытаскивает из кармана ворох купюр и, не пересчитывая, сует их в дубленую ладонь рыбака.
Теперь он точно знает, как выглядят кровавые деньги. Но где Бондарь мог о них слышать? Кто их заплатил и кому? И, главное, за что?..
Качка… Рокот лодочного мотора… Судя по всему, они куда-то плывут, но небо над Бондарем совершенно неподвижно. Оно сегодня непривычно маленькое, близкое. С овчинку. До него можно достать рукой. Бондарь бы обязательно сделал это, да вот беда, рука не желает ему повиноваться…
Тела нет, ничего нет. Только звуки.
Механическое тарахтение превращается в аккомпанемент, на фоне которого снова чудится пение Арианы. Голос у нее ангельский, но все равно злой. Ее больше не хочется слушать. Хочется только спать… спать… спать…
* * *– А потом? – спросил Бондарь.
– Думаешь, я помню? – усмехнулся Костя. – Мы с тобой были все равно что два бревна. Наверное, нас обмотали веревками и подняли на борт.
– Хорошо, что на корабле судовой врач оказался.
– А как же иначе? Все-таки российский линкор, а не хухры-мухры.
– Лучше бы авианосец.
– На кой тебе сдался авианосец?
– Чтобы улететь отсюда подальше.
– Не боись, командир, – сказал Костя. – На линкор ни одна зараза не сунется. Тут, считай, суверенная территория Эр Эф.
– Все равно подальше, – упрямо произнес Бондарь.
– Куда?
– Без разницы. Хоть к черту на кулички.
– Там мы уже побывали, – фыркнул Костя. – Легко отделались. У тебя бедренная артерия была перебита. Еще немного – и кранты. Ты столько крови потерял, что вся команда на ушах стояла. Кровь чуть ли не ведрами собирали. А ты в коме.
– В коме, – повторил Бондарь. – Знаешь, а там не так уж плохо. Музыка играет.
– Какая музыка?
– Разная. Иногда мрачная, но чаще все же красивая.
– А я вот ни хера не слышал, – признался Костя. – И не видел. Дали наркоз – отрубился. Очнулся – жрать попросил. Медперсонал на задницы попадал, веришь? У тебя, говорят, одно ранение сквозное и одно проникающее, а ты о жратве. О вечном, говорят, думай. О спасении души.
– Подумал? – спросил Бондарь.
– Подумал.
– И что решил?
– Так за меня все наверху решили. Подержали за шкирку над пропастью, во взвешенном состоянии, а потом, типа того, что: «Давай, мол, обратно, брат, действуй в том же духе».
Напарники умолкли. Сил у обоих было маловато, чтобы попусту болтать языком, да и настроение у Бондаря оставляло желать лучшего. До самого вечера его не покидало нехорошее предчувствие. Что-то было не так. Если бы не забинтованная нога, он бы не улежал на койке, а непременно вскочил и принялся мерить шагами каюту, в которой их содержали.
Тревожные мысли не давали ему покоя, а развлечься было нечем. В лазарете не имелось даже иллюминаторов, поскольку он находился ниже уровня моря, и внутри постоянно ощущалось некое гнетущее давление. Костя после обеда отключился и проспал до самого ужина, а Бондарь так и не сомкнул глаз, ожидая, когда его худшие опасения подтвердятся.
Это случилось в 19.00, когда в каюту внесли не макароны по-флотски и даже не манную кашу, а чемоданчик с портативным компьютером, который был бережно установлен на стуле возле изголовья Бондаря. Мужчина с выправкой морского офицера, но в белом халате, скрывающем знаки различия, включил ноутбук, пробежался пальцами по клавишам и щелкнул пальцем по светящемуся экрану.
– Мы заходим в Интернет через спутниковую связь, – сообщил он.
– Рад за вас, – откликнулся Бондарь. – Но при чем здесь я?
– Звонили из Москвы, – пояснил мужчина. – Вас просят проверить электронную почту. Там должно быть письмо.
– Спасибо.
– Потом не забудьте удалить временно созданные файлы.
– Не забуду.
Стараясь не беспокоить раненую ногу, Бондарь повернулся так, чтобы было удобней дотянуться до ноутбука. Компьютерные сети ФСБ были надежнейшим образом защищены от умышленного взлома или проникновения случайного путешественника по мировой Сети. Но даже при этом для входа в свой электронный ящик следовало набрать добрый десяток паролей и ключевых слов, последовательно преодолевая барьеры защиты. Делать это на виду у постороннего Бондарю не хотелось. Однако, когда он поднял глаза, то обнаружил, что рядом с ним никого нет. Мужчина в белом халате вовсе не стремился проникнуть в тайны Лубянки, а потому удалился без напоминаний.
– В чем дело? – спросил охрипший спросонья Костя.
– Пока не знаю, – ответил Бондарь, не оборачиваясь.
– Зато я знаю. Вернее, догадываюсь.