— Много чего случилось, — загадочно проговорил капитан и добавил: — Случилось тяжкое преступление, подпадающее под статью сто шестьдесят первую Уголовного кодекса…
— Какую? — тупо переспросила Сима.
— Сто шестьдесят первую! — повторил капитан. — Грабеж! Причем с отягчающими обстоятельствами!
Сима почувствовала, как земля уходит у нее из-под ног.
— Дать вам совет, Бекасова? — проговорил капитан неожиданно мягким, задушевным, почти отеческим тоном. — Хороший совет, и совершенно бесплатный.
Сима растерянно молчала, и он продолжил:
— Я вам очень советую во всем чистосердечно признаться! Вы сэкономите и нам, и себе много времени. Кроме того, если вы поможете следствию, я постараюсь тоже вам помочь, поговорю с судьями, и вам дадут минимальный срок…
— Но за что? — опомнилась Сима. — За что мне дадут срок? Я ничего не делала!
Капитан помрачнел, забарабанил пальцами по столу и повторил свою излюбленную присказку:
— Нехорошо! Нехорошо, Бекасова! Если вы не хотите помочь следствию — следствие тоже не пойдет вам навстречу! Правильно я говорю, Войтенко? — обратился он за поддержкой к своему соседу по кабинету. Тот в ответ только одобрительно фыркнул, не поднимая головы и не отрываясь от своих папок.
Капитан снова принялся рыться в своих бумагах, наконец что-то нашел, вытащил из стопки и с торжествующим видом положил на стол перед Симой.
Сима опасливо взглянула.
Перед ней была фотография — довольно нечеткая, расплывчатая, черно-белая, но на ней можно было разглядеть машину. Причем Симе показалось, что это не просто машина. Ей показалось, что это ее собственная машина, ее «Пежо».
— Машина… — слабым голосом пролепетала Сима, — кажется, похожа на мою…
— Похожа? — насмешливо переспросил капитан и положил перед ней второй снимок.
Как и первый, этот снимок был черно-белый, но он был гораздо крупнее. На нем была видна задняя часть машины с номером. И номер был тот самый, номер Симиного «Пежо».
— Ваша машина? — зловещим голосом проговорил капитан, сверля Симу взглядом.
— Мо… моя! — робко подтвердила Сима.
— А вы знаете, где и когда сделаны эти снимки?
— Понятия не имею!
— Эти снимки были сделаны поздно вечером десятого ноября. И сделаны они были на месте преступления.
— Ка… какого преступления? — спросила Сима, чувствуя, как покрывается холодным потом от страха.
— Еще раз советую вам сделать чистосердечное признание! — проговорил капитан отеческим тоном. — Позднее это вам уже не поможет… когда вы будете изобличены…
— Но все же, в чем вы меня обвиняете? — спросила Сима, кое-как справившись со своим голосом.
— В ночь с десятого на одиннадцатое ноября неизвестными был ограблен ювелирный магазин «Империал», — сурово отчеканил капитан. — Грабителей было двое в масках, и судя по всему, один из них был… то есть была женщиной, — при этих словах капитан очень выразительно посмотрел на Симу. — Камеры в магазине они сумели отключить. Но вот эти фотографии сделаны камерой наружного наблюдения рядом с местом преступления! Там клиника стоматологическая открылась, они камеру буквально за день до этого поставили, преступники про нее не знали, оттого и прокололись. И как вы видите, на этих снимках — ваша машина! Так что в ваших интересах признаться и назвать своего соучастника! Или соучастников…
— Но я же уже сказала вам, что в тот вечер была на встрече выпускников… меня там многие видели…
— Преступление совершено около двенадцати часов, так что вы вполне могли на машине добраться от ресторана до ювелирного магазина! Это совсем близко, на машине минут десять, от силы пятнадцать, да еще ночью, когда пробок нету. У нас есть свидетель, который сообщил, что вы приехали в ресторан на своей машине, на том самом «Пежо», которое зафиксировано камерой!
— Да, я приехала на машине, я этого не скрываю, но я не садилась за руль после встречи! Я выпила и добралась до дома на такси… то есть на частнике…
— Вот как? — капитан посмотрел на нее недоверчиво. — А машину оставили просто так, на улице?
— Ну да… я не хотела садиться за руль в нетрезвом состоянии… вы же понимаете… Она осталась на стоянке у ресторана…
Сима чувствовала, что оправдания ее звучат неубедительно, голос дрожит и капитан Щеглов ей не верит ни на грош.
— Это правильно, — капитан снова забарабанил пальцами по столу. — Водить машину в нетрезвом состоянии нельзя. Но это только ваши слова. Это кто-нибудь может подтвердить?
— Да… — выпалила Сима, но тут же замолчала.
Она хотела сказать, что ее слова может подтвердить Кирилл, который той ночью довез ее до дома, — но тут же подумала, что он наверняка не захочет идти в полицию ради малознакомого человека. И к тому же ей самой будет очень неприятно начинать знакомство с такой затруднительной просьбы.
Мало того, что он первый раз увидел ее вдрызг пьяной — так теперь еще она хочет привлечь его свидетелем в деле об ограблении! Хорошенькое мнение о ней у него составится! Ничего себе, подвез девушку, сделал доброе дело!
Сима тут же подумала, что это — мелочь, ерунда по сравнению с преступлением, в котором ее обвиняют, — но все равно не могла заставить себя назвать имя Кирилла. Иногда бывают такие ситуации, когда стыд, нежелание предстать перед кем-то в негативном свете оказываются сильнее страха, порой даже сильнее страха смерти. Еще ей мог бы помочь Сергей — он знал, когда она явилась домой. Наверно, это было вскоре после двенадцати. И где он, Сергей? Куда он подевался, хотелось бы знать? Если сказать капитану, что ее близкий человек пропал, это вызовет еще большие подозрения.
— Так может кто-нибудь подтвердить ваши слова? — повторил вопрос капитан.
Сима все еще мрачно молчала, и капитан по-своему оценил ее молчание.
— Никто не может, — констатировал он с явным удовольствием. — Так я и думал!
— Вы меня арестуете? — спросила Сима тусклым, безжизненным голосом.
— Пока что нет, — ответил капитан с сожалением. — Но никуда не уезжайте, Симона… Андреевна, — прежде чем назвать ее отчество, капитан незаметно заглянул в свой блокнот. — У нас наверняка появятся к вам вопросы…
— Да, но меня как раз сейчас выселили из квартиры, — спохватилась Сима. — Я переехала по другому адресу…
Она продиктовала капитану свой новый (точнее, старый) адрес, дала ему номер мобильного телефона и только тогда с тяжелым сердцем покинула кабинет.
В коридоре ее охватила такая слабость, что пришлось плюхнуться на стул рядом с тем самым мужиком с огромными красными руками. Мужик не обратил на нее внимания, он по-прежнему тихонько раскачивался и подвывал.
Тут послышался шум, визг и крики, и двое крепких молодых людей в форме провели мимо вертлявую женщину, которая извивалась, выдиралась из их рук и едва ли не царапалась.
— Пустите меня! — орала она. — Вы не смеете!
Короткие высветленные волосы вились у женщины мелкими колечками, узкие губы были накрашены слишком яркой помадой, из-под короткой не по сезону юбки торчали костлявые коленки.
Полицейские втолкнули женщину в кабинет, дверь при этом осталась приоткрытой.
— Нехорошо, Коноплева, — тут же послышался въедливый голос капитана Щеглова, — очень нехорошо. За дачу ложных показаний статья полагается.
— Какие это я давала ложные показания? — визгливо закричала женщина.
— А такие, — спокойно ответил капитан. — Вы показали, что вчера, в понедельник, пришли домой вместе с коллегой по работе Вячеславом Хрипуновым, чтобы в спокойной обстановке поработать над каким-то отчетом. И вот, когда вы пили на кухне кофе, в квартиру неожиданно ворвался ваш муж и с порога начал скандалить, поскольку приревновал вас к Хрипунову. Вы пытались что-то объяснить, утихомирить мужа, но он впал в ярость и ударил Хрипунова по голове чугунной сковородкой.
Сима невольно прислушивалась к разговору, мужик рядом с ней перестал стонать и вытянул шею.
— Далее, вы показали, что от страха потеряли сознание на час или два, а когда очнулись, то обнаружили Хрипунова на полу без признаков жизни, а ваш муж, в стельку пьяный, находился в спальне. Вы вызвали полицию и «Скорую помощь».
— Ну да, все так и было, — подтвердила женщина.
— Нехорошо, Коноплева, — завел прежнюю песню капитан Щеглов, — нехорошо вводить следствие в заблуждение. За ложные показания статья полагается.
— Они не ложные! — взвизгнула женщина, но капитан рявкнул, чтобы не перебивала.
— После опроса свидетелей следствие выявило совершенно другую картину, — заговорил Щеглов сухо, — во-первых, Вячеслав Хрипунов приходился вам не только коллегой по работе. У вас с ним была давняя связь, об этом все сотрудники в курсе.
— Они врут! — закричала женщина. — Они все мне завидуют и врут из зависти!
— Во-вторых, — невозмутимо продолжал капитан, — Хрипунов неоднократно жаловался своему приятелю, что вы ему надоели хуже горькой редьки и что он мечтает эту надоевшую связь разорвать.
— Неправда! — снова взвизгнула женщина. — Не мог он такого говорить!
— Прекратите, Коноплева, — устало сказал капитан. — Значит, далее, ваш начальник заявил, что ни с каким отчетом он вас работать не посылал, стало быть, вы с Хрипуновым пришли к вам домой, чтобы окончательно выяснить отношения.
— Ну и что? — заявила женщина. — Если и так? А муж все равно его убил сковородкой.
Тут мужик рядом с Симой скрипнул зубами и пробормотал неприличное ругательство.
— Муж ваш, Коноплева, совершенно ни при чем, — вполне человеческим голосом заговорил капитан Щеглов, — он виноват только в том, что такую отвратительную личность в вас не разглядел. Мало того, что ты, Коноплева, ему регулярно рога наставляла, так еще и под убийство подвести захотела!
— Я все как есть вам рассказала… — теперь женщина очень ненатурально всхлипнула.
— Угу, вранье сплошное. На самом деле было так. Вы с Хрипуновым поссорились, и вы в пылу скандала ударили его сковородкой по голове. А когда он упал, вы испугались и решили свалить все на мужа. Вы спрятали тело Хрипунова в комнате, а мужа встретили на кухне. Накормили обедом и напоили. Он со смены пришел, уставший был, его и развезло от водки.
— Да что бы мне было с одной бутылки-то! — возмутился мужик с красными руками.
— Так вы и есть Коноплев? — тихонько ахнула Сима.
— Угу, я и есть… — угрюмо кивнул он, — только она, небось, чего-то в водку мне подсыпала, одна бутылка, да еще с закуской меня бы нипочем не взяла.
— А вы вызвали полицию и изложили им свою версию, — продолжал в кабинете капитан Щеглов.
— Не было этого! — завизжала Коноплева. — Я на своем стоять буду, ничего не докажете. Мое слово против слова этого пьяницы! Это мы посмотрим, кому суд поверит!
— А вот тут вы ошибаетесь, Коноплева, — вкрадчиво сказал капитан, — у нас доказательства имеются, из самого, можно сказать, верного и надежного источника.
— Какого источника…
— А любовник ваш, Вячеслав Хрипунов!
— Но он же…
— Мертвый? И снова вы ошибаетесь! Жив Хрипунов, хоть и в тяжелом состоянии, голову вы ему прилично проломили. Но сегодня утром пришел в себя и кое-что рассказал следователю.
— Ну, какая же стерва! — мужик с красными руками распахнул дверь и ворвался в кабинет. — Ну какая же стерва! Под убийство меня подвести захотела! Гадюка, кобра, гюрза эфиопская!
Послышался визг женщины, крики и грохот. Сима встала и побрела прочь.
Сима вышла из здания и глубоко вдохнула холодный сырой воздух. На часах было обеденное время. Если сразу сейчас поехать на работу… но сил никаких нету. А пошли они все куда подальше! Ее в ограблении обвиняют, а она начальника боится!
Оба Тимофея были дома. Кот спал на диване в подушках, его хозяин смотрел по телевизору спортивную передачу.
— О, Симона! — обрадовался Тимофей. — Ну как там, в полиции?
Вместо ответа Сима тяжко вздохнула.
— Ты садись, — засуетился Тимофей, — садись и покушай! Люся с утра наготовила и на работу ушла. У них ресторан с двух открывается, но повару пораньше надо прийти. Сегодня у них в ресторане день узбекской кухни.
С этими словами Тимофей вытащил из духовки приличных размеров котелок. Потом выложил на блюдо круглые горячие штуки, напоминающие пельмени, только большие.
— Это манты. А вот в этой кастрюле — лагман.
— Это что же такое? — удивилась Сима. — Кажется, что-то военно-морское?
— Военно-морское — это флагман, а лагман — блюдо восточной кухни! — важно объявил Тимофей. — Вроде как суп, только очень густой. Не бойся, я его уже пробовал, и как видишь, жив-здоров. И вообще, Люся плохого не приготовит.
Через некоторое время Сима почувствовала, что если съест еще хоть крошечку, то просто лопнет.
— Вот теперь рассказывай! — велел Тимофей.
Сима рассказала ему про капитана Щеглова и про ограбление ювелирного магазина, про то, что капитан уговаривал ее сознаться и грозил санкциями. Но после сытной еды настроение у нее улучшилось, все казалось не таким страшным, и Сима, посмеиваясь, рассказала про случай Коноплевых.
— Это же какие бабы попадаются сволочные! — поразился Тимофей. — Ну, там все в порядке, давай про твои дела говорить. Значит, грабители приехали на дело на твоей машине, так? А ты ее оставила у ресторана, и с тех пор не видела, так?
— Так… — Сима покаянно наклонила голову, — черт меня дернул взять машину.
— Погоди! Получается, что кто-то тебя там специально напоил, а потом украл ключи от машины. Потому что если без ключей, то это не каждый сможет сигнализацию отключить, опять же стоянка у ресторана, небось, охранник сидит.
— Вроде бы был охранник, — неуверенно сказала Сима и тут вспомнила про ключи.
Когда она не обнаружила на связке ключей от машины, думала, что их снял Сергей. Но ведь ее ключи так и валялись до понедельника на лестничной площадке у порога под дверью, если бы Сергей снял ключи от машины, то он связку бы так не оставил, непременно занес бы в квартиру. Но про исчезновение Сергея она никому не расскажет, еще не хватало, чтобы все над ней смеялись — видно, так ты мужику осточертела, что сбежал от тебя в чем есть, роняя тапки, не взяв ни рубля, ни рубахи…
Сима тут же подумала, что это не так, что жили они с Сергеем неплохо, она не давила на него, не устраивала сцен, не требовала дорогих подарков. Верила всему, что он скажет, не проверяла по мелочи, не читала эсэмэски в мобильнике, если он задерживался или опаздывал на их встречу, Сима не дулась, не кривила губы, не шипела сквозь зубы и не глядела весь вечер сычом. В общем, вела себя с Сергеем вполне прилично. То есть это она так считала, а что думал об этом Сергей, она так и не узнает.
«Дура какая я была, — внезапно со злостью подумала Сима, — развесила уши, все на веру принимала. Не велел с соседями общаться — я так и делала. Не велел о работе расспрашивать — дескать, хочу отдохнуть, не желаю голову загружать, — я как послушная собачка головой киваю — как скажешь, дорогой. Вот и получила!»
— Кто-то у тебя ключики там, в ресторане, попер, — раздумчиво сказал Тимофей, не обращая внимания на Симино молчание.
— Не помню… — вздохнула Сима. — Ничего не помню! Как пришла — помню, у Ленки Голубовской платье такое жуткое — помню, а потом как отрезало! И самое главное, дядя Тимоша, — закончила она с горьким вздохом, — пила-то я совсем немного, кажется, всего один бокал вина да полтора коктейля — а память совершенно отбило! Вот ничего не помню — как провалилась! Выходит, совсем мне нельзя пить, ни капли, а то в следующий раз вообще могу убить кого-нибудь…
— Часто с тобой такое бывает? — осведомился Тимофей.
— Да вы что! — возмутилась Сима. — Вот честное слово, в первый раз! Да я вообще-то этим делом не увлекаюсь…
Это была чистая правда, Сима была к спиртному не то чтобы равнодушна, но спокойна. Тем более в последний год, когда они жили с Сергеем, Сима иногда задумывалась о свадьбе. Они об этом не говорили, но все же… А если жениться, то потом ведь рожать нужно. И Сима решила меньше пить и совсем не курить, чтобы не травить свой организм. И с чего ее так развезло в том ресторане, непонятно. Хотя… в свете того, что она узнала сегодня в полиции… Этот самый Коноплев, которого жена пыталась подвести под убийство, утверждал, что с одной бутылки он бы не заснул как мертвый. И выяснилось, что так оно и есть, жена подсыпала ему что-то в водку. Так, может, и ей что-то подсыпали в спиртное? Вот только что и, главное — кто?
— Чем же тебе помочь? — задумчиво проговорил Тимофей. — Кого бы к этому делу подключить?
— Да чем вы можете помочь! — воскликнула Сима, снова взглянув на соседа.
Тут же она поняла, что ее слова прозвучали обидно, и поспешно добавила:
— Да я и не жду никакой помощи, я вам про это просто так рассказала, поделиться с кем-нибудь хотела…
— Это ты правильно сделала, что поделилась, — одобрил ее Тимофей. — Несчастья не нужно в себе держать, вредно это. Но вот насчет того, что я тебе ничем не могу помочь, — это ты зря. Ты по внешности не суди. У меня некоторые возможности имеются.
— А, это Галя, что ли? — догадалась Сима, взглянув на вымпел победителя в стрелковых соревнованиях. — Ах, ну да, она же в полиции работает!
— Сама-то Галя уже нигде не работает, она с работы ушла, семейный очаг, так сказать, хранит. Да и когда работала, она не в таких чинах была, чтобы серьезную помощь оказать. Она простой секретаршей в отделении служила.
— А кто же тогда?
— А вот как раз ее муж…
И Тимофей рассказал, что Галя, одна из его прежних жен, то ли третья, то ли четвертая, работала секретаршей в милиции. И очень приглянулась своему непосредственному начальнику, майору.