7 марта. Поразительно! Даже не знаю, как об этом написать! Перо прыгает, и буквы дрожат. Никогда не верил в сверхъестественные силы, но сегодня ночью взбунтовавшиеся матросы ранили капитана, взломали дверь каюты и хотели наброситься на нас. Их было человек десять. Свеча погасла, и мы возились в полной темноте. Я не смог найти пистолет или шпагу, но внезапно что-то вспыхнуло, прозрачный камень, поднятый нами со дна, раскололся и у меня в руке оказался бронзовый Меч. Рукоятка его была холодной, а лезвие раскаленным. Я чувствовал, что он хочет выскочить из ножен, но не разрешал ему. Тогда Меч стал наносить удары плашмя.
Хотя взбунтовавшиеся матросы были с ножами и дубинками, под ударами ножен они падали как подкошенные. Бунт был усмирен, мы перевязали Уиллиса, и он вновь принял командование. Оглушенные матросы пришли в себя лишь утром. Они больше не помышляют о бунте, считая, что я владею каким-то боевым искусством. Профессор Тайсон взялся за перевод надписи на ножнах.
Думаю, если бы я позволил Мечу вырваться из ножен, он убил бы всех заговорщиков.
20 марта. Расшифровка надписи завершена. Поистине, Тайсон – гений, другой бы провозился с такой работой год и без всякого успеха, но оказалось, что у загадочных знаков много общего с вавилонской клинописью. Надпись гласит: «Меч-кладенец, хранитель и защитник Атлантиды. За ним стоит гнев богов».
Рыжая Карла отшвырнула тетрадь:
– Дальше я не переводила. Тут все и ежу понятно. На обратном пути на корвет напали пираты и пустили его ко дну. Вытащить Меч-кладенец из ножен никто из этих английских хлюпиков не решился, и он попал к пиратам… Что ты об этом думаешь, Требуха?
– Думаю, это жучья жуть! Как подгоревшая грачиная ножка! – словно из пулемета затараторила карлица.
С недавних пор выражение «жучья жуть» прицепилось к толстухе, хотя никто не понимал, что оно обозначает. «Жуть» – это ясно, но почему «жучья», при чем здесь жуки?
– А ты, Пуп? Ты веришь в силу Меча-кладенца? – спросила королева.
Начальник телохранителей посмотрелся, как в зеркало, в висевшую на стене сковороду, проверяя, не выросли ли у него волосы, и, убедившись, что лысина осталась на прежнем месте, вздохнул.
– По-настоящему я верю лишь в то, что видел собственными глазами. Даже глазам я верю не всегда – вдруг это фантомы лобастиков? – резонно отвечал он.
– Было бы неплохо собрать всех врагов на одном большом поле, выхватить Меч-кладенец и… – продолжала мечтать Рыжая Карла.
– Повелительница, можно, Меч будет у меня? Клянусь, он будет служить вам, и только вам! – воскликнул Собачий Хвост.
У молодого вождя горели глаза. Он уже представлял, как рубит шерстюш и лобастиков.
Королева с подозрением повернулась к нему. Она никому не собиралась передавать Меч. Кто знает, что произойдет, если Меч окажется в руках у кого-нибудь другого – у того же Хвоста или Пупа? Вдруг они пожелают захватить власть над Мутатерриториями, а ее саму свергнут?
Карла вскочила на стол, взмахнула кинжалом Черного пирата и крикнула:
– Поделили шкуру неубитого медведя? А теперь живо берите ножи и марш обрубать водоросли! Мы отчаливаем!
Боцман Блюм выскочил на палубу и заорал:
– Свистать всех наверх! Ныряльщики – за борт! Весла – в воду! Гребцы – на весла!
Сонные карлики медленно потянулись на палубу. Устроив своим матросам короткий смотр, боцман остался недоволен:
– Глюк, где ты выискал такое кривое весло? Держи осанку! Грымза, посмотри на себя! Я просил тебя стать веслом, а не жердью!
Несколько минут спустя намазанные мазью с гусиным жиром и обмотанные пакетами ныряльщики были в воде. Гребцы налегли на весла, и «Медуза», отшвартовавшись от борта «Фортуны», продолжила плавание.
С мостика Рыжей Карле долго был виден скелет Черного пирата. Перья на его шляпе насмешливо покачивались, словно он знал какую-то важную тайну.
Глава 9 Подводное чудовище
Нептун не повел подводную лодку через водоросли, а предпочел обогнуть заросли с севера. – Если трава обмотает наш винт, мы застрянем надолго! – заметил он, налегая на штурвал и приказывая Бормоглотику изменить режим работы двигателей. – Глазницу Тысячи Черепов мы тоже обогнем? – спросил Пупырь. – Глазницу нам никак не миновать. Пройдем через ее центр. Кстати, и твоя помощь пригодится. – Нептун объяснил мутантику, как пользоваться локатором, и велел позвать его, если Пупырь увидит что-нибудь подозрительное. – А мне все подозрительно! Я, может, от природы мнительный! Почему, например, эта палочка вращается? – Это не палочка, а поисковый луч. Он и должен вращаться, а вот если услышишь писк и увидишь точку на экране – сразу зови. – Подводник стал смотреть в перископ. Чтобы не испытывать борта «Водолаза» предельным давлением, они шли у самой поверхности на малой глубине. Не обращая внимания на суету в рубке, Кактус и Бубнилка кормили жабу Бибу, сидевшую на столе. Озорники давали ей аспирин, анальгин, глюконат кальция, кусочки ваты, обмылки, колпачки от зубной пасты и канцелярские скрепки. Им было интересно, существует ли такая вещь, от которой Биба откажется, но жаба ела все и лишь раздувалась, как шар. – Давай ее так накормим, что она лопнет! – предложил Кактус. – А когда лопнет, я ее зашью! – обрадовалась Бубнилка. Малышка любила все зашивать. Иногда она даже специально что-нибудь рвала, чтобы была возможность поштопать. А однажды, расшалившись, она нашила на рубашку Хорошиста столько пуговиц, что она стала похожа на старинные латы. Вполне возможно, что Биба лопнула бы, но, увидев, что жаба раздулась до неимоверных размеров, Трюша схватила шалунов за уши и выставила их из рубки. – Перестаньте! Разве вы не знаете, что животные не контролируют свой аппетит! – крикнула она и, закрыв за ними люк, ушла. – Вот вредная Трюшенция! Устроила шумелки и ворчадрыги! Хочу заниматься дураковалялками и буду! – Раздосадованная Бубнилка воспользовалась лексиконом папы Хорошиста. Кактус сунул палец в рот, раздумывая, во что бы поиграть. – Хочешь, я покажу тебе отсек управления торпедами? – предложил он. – Что такое «торпеды»? Внук Нептуна задумчиво пошевелил ушами. Видно было, что он и сам толком не знает их назначение. – Ну, торпеды – это такие длинные бабахи! Мы ведь на военной субмарине, она была на боевом дежурстве, когда произошел Большой Взрыв! – объяснил он. – Так и быть, пошли смотреть твои бабахалки! – согласилась малышка, и оба карапуза отправились в торпедный отсек. Воспользовавшись тем, что Нептун занят, дедушка Умник, Отелло и Хорошист незаметно проникли в одну из кают, нашли толстенный справочник с математическими таблицами и всухомятку умяли его втроем. – Я фщегда любил мащематику! Щуствую, как наполняющь щнаниями! – с набитым ртом прошепелявил Отелло. – Сколько раз тебе говорить! Когда я ем, я глух и нем! – сделал сыну замечание дедушка Умник. – Мы такие полезные, умные существа, а нам устраивают дразнилки, называют макулатурщиками! – И Хорошист вырвал из морского атласа страницы с цветными картами, чтобы отдать их Бубнилке. Перекусив, лобастики стряхнули книжную пыль и гуськом направились в рубку. Они пришли как раз вовремя. Именно в эту минуту «Водолаз» входил в Глазницу Тысячи Черепов. На экране локатора было видно, как кривая, обозначавшая рельеф дна, стремительно пошла вниз. Вскоре она остановилась на глубине семи километров, и на локаторе показались вершины донных скал, торчавших, как острия копий. Между скалами можно было рассмотреть плоские предметы… Нептун увеличил изображение, и мутантики увидели, что это затонувшие корабли. Вот лежит нефтяной танкер, а рядом с ним на боку, с зияющей пробоиной, гигантский авианосец. Чем ближе к середине впадины, тем больше становилось затонувших кораблей. Подводник крепко держал штурвал, то и дело переводя взгляд с перископа на глубиномер. – До центра Глазницы осталось две тысячи метров… полторы тысячи… тысяча сто… – Голос Нептуна звучал твердо, но взволнованно. Пупырь сидел на стуле возле локатора, раскачивался и что-то бубнил под нос. Трюша прислушалась и услышала:
В минуту опасности мутантик, как обычно, цитировал строки из любимой скандинавской саги. – До центра впадины четыреста метров… триста… – отсчитывал Нептун. Внезапно что-то изменилось. Дедушка Умник, как хороший телепат, ощутил опасность раньше локатора. – К нам кто-то приближается! Нас хотят сожрать! – крикнул он. Послышался пронзительный писк локатора, и на экране появилось большое продолговатое пятно. Хорошист бросился к инфракрасному перископу и увидел в сплошной мгле, что то, что они принимали за неровности скал, зашевелилось, и со дна медленно поднимается огромное чудовище. Его тело было вытянутым, длинным, покрыто наростами и ракушками, а узкая морда направлена точно на «Водолаз». Поразительным чутьем гигант уловил близость подводной лодки и спешил раздавить ее мощными челюстями. А то, что топить океанские суда ему было не впервой, стало ясно, стоило взглянуть на дно, усеянное их ржавыми остовами. Житель невероятных глубин, обитавший в кромешной мгле океанского дна, был лишен глаз, но взамен наделен развитым осязанием, позволявшим ему по малейшему колебанию воды определять размеры добычи и расстояние до нее. На гибком, покрытом сетью складок теле чудовища не было лап, лишь вдоль спины проходил широкий плавник с неровными зубцами. – Вот она – тайна Глазницы Тысячи Черепов! – охнул Пупырь. Нептун внешне казался спокойным, хотя одного беглого взгляда ему было достаточно, чтобы понять, что случится, если чудовище их настигнет. Он сжал штурвал и закричал Бормоглотику по внутренней связи: – Нас преследуют! Самый полный вперед! Кошачий мутантик не стал задавать ненужных вопросов: что, почему, зачем? – Есть самый полный! – мгновенно отозвался он, и вибрация бортов «Водолаза» заметно усилилась. Подводная лодка набирала скорость. – О, мамородчики! Она нас сожрамши и не выплюнет! Что будет с моей Бубнилочкой? – запричитал Хорошист, глядя в перископ. Отелло отодвинул брата и сам всмотрелся в очертания хищника. Недавно он съел справочник по ихтиологии и теперь сразу определил, что это за чудовище. – Это мурена! – заявил лобастик. – Но почему такая громадная? – Должно быть, сожрала много бочек с радиоактивными отходами, а это увеличивает мускулатуру и замедляет развитие умственных способностей! Что далеко за примерами ходить – взять хоть карликов! – сказал дедушка Умник. – Или моего братца Хорошиста с его коверканьем языка и отсутствием интереса к Шекспиру! – язвительно добавил Отелло. – Но откуда на дне радиоактивные отходы? – Это яснее ясного. В двадцатом веке и в начале двадцать первого обожали топить в океанских впадинах контейнеры с отходами атомных производств. Выберут впадину поглубже – и бултых! Какой-то контейнер дал трещину – и в результате получилась эта симпатяга! Винт уверенно рассекал воду, но по локатору и в перископе видно было, что мурена их настигает. – А быстрее мы плыть не можем? – забеспокоилась Трюша. Нептун покачал головой: – Ничего не выйдет. Мы идем на пределе возможного! – Верхние слои воды бурлили и кипели. Едва можно было разглядеть гибкое змеевидное туловище мутировавшей рыбы и ее приоткрытую пасть, способную вместить добрую треть «Водолаза». – Как говорил Вильям Шекспир, «такую громадину головастиками не накормишь»! Бедняга, видно, проголодалась! – посочувствовал Отелло. – А ты что думал? Посиди лет двести на диете из ржавых кораблей – и начнешь мечтать о свеженькой подлодочке! – Дедушка Умник попросил Хорошиста подсадить его к перископу и стал рассматривать мурену. Несмотря на внешнюю несуразность, чудовище стремительно продвигалось вперед, с каждым взмахом своего гибкого хвоста приближаясь к субмарине на добрую сотню метров. Дедушка Умник начал создавать водоустойчивые фантомы, но на слепое чудище они не действовали, и мурена, не замечая, рассекала их плавником-пилой. Когда же лобастики попытались воздействовать на ее сознание, послав в него сильный импульс страха, то и здесь их постигла неудача. У мурены начисто отсутствовало воображение, а что такое страх, она вообще не знала. – Пришло время для прощалок и досвиданьядрыгов! – грустно вздохнул Хорошист. – Прощай, Отелло! Я буду скучать без твоих занудинок и твоего отвратительного, невыносимого характера! – Я рад, что хоть на том свете отдохну от твоей болтовни! – проворчал мрачный лобастик. – Значит, ты рад? А я не рад, я полон печалинок! – рассердился Хорошист, но спохватился, что перед смертью не стоит ссориться, и стал демонстрировать доброжелательность. Трюша ощущала величайшую несправедливость. Неужели они погибнут? Скольких опасностей они избежали, сколько пережили, сколько сотен километров пути преодолели – и все для того, чтобы закончить жизнь в желудке рыбы, вымахавшей до гигантских размеров! И в этот самый последний момент она даже не могла попрощаться со своим женихом, потому что Бормоглотик был в моторном отсеке! Нет, это величайшая несправедливость, они не могут погибнуть! Мурена почти настигла «Водолаза», и лишь резкое изменение курса помешало громадной рыбине схватить субмарину в первом броске. Внезапно из шахт лодки поочередно выскользнули три длинные торпеды и заскользили вдоль поверхности океана. Две торпеды прошли мимо цели и где-то затерялись, а третья угодила в пасть атакующей хищницы. Послышался взрыв, от которого «Водолаз» вздрогнул, а раненая рыба, окрашивая воду кровью, метнулась на дно расщелины. Не понимая, откуда пришло спасение, мутантики озадаченно переглянулись. Но в это время по гулким коридорам раздался топот детских ножек и в рубку вбежали рыдающие Бубнилка с Кактусом. – Я все расскажу! Это ты первым на красненькую кнопуську нажал! – кричала девочка. – Нет, ты! Я предупреждал, чтобы ты туфлю на систему наведения не ставила и тумблерочки не переключала! – возражал Кактус. – Ну и пускай ставила! На кнопуську-то ты нажал! Оказалось, расшалившиеся дети, не подозревавшие о нападении мурены, играли в торпедном отсеке и додумались до того, что устроили торпедный залп. Боясь, что их накажут, они теперь сваливали вину друг на друга. Но, увидев, что их не собираются ругать, оба малыша мгновенно поменяли свои позиции. – Я первым на красную кнопочку нажал! – кричал Кактус. – А я тапкой по системе наведения колотила! – спорила Бубнилка. – Зато я по «Запуску торпед» кулаком шмякнул! – Надоел ты со своей кнопуськой! Если б я тумблерочками не щелкала и колесики не крутила, ничего не было бы! – Ах так! Отлуплю, зазнайка! – Сама тебя отлуплю, хомяк щекастый! Они подрались бы, но Отелло зажал их под мышками, и дети лишь колотили кулачками по воздуху. – «Мир! Дружба! Жвачка!» – как говорил Шекспир. Мирись, мирись и больше не дерись! – хохотал Отелло. – И вот еще что, ребята! Сейчас вам выносится благодарность, но в следующий раз увижу в торпедном отсеке – надеру уши! – сказал Нептун. Вскоре локатор показал, что глубина уменьшилась и дно океана снова стало ровным. Это означало, что Глазница Тысячи Черепов осталась позади…
Глава 10 Остров, королева! Остров!
Зайдя без стука в каюту Пупа, Рыжая Карла застала его за любопытным занятием: начальник телохранителей сидел за столом, просовывал в правое ухо длинный карандаш и доставал его из левого.
– Как тебе это удается? – заинтересовалась королева.
– Не знаю, удается, и все. – Пуп пожал плечами и заново повторил трюк. Правда, на этот раз он всунул карандаш в левое ухо, а извлек из правого.
– И тебе не больно?
– Нет, повелительница! Только чуть-чуть щекотно, но это смотря какой карандаш попадется. Если заточенный, то не щекотно.
– И давно ты так?
– Как?
– Просовываешь карандаш сквозь голову?
– С детства, Ваше Величество! Как начнет внутри головы чесаться, я туда карандашиком раз – и чешу! – молодецки отрапортовал Пуп.
Карла забрала у него карандаш и внимательно рассмотрела его, но он ничем не отличался от обычного. Тогда королева решила, что хитрость в самом строении головы Пупа.
Она сунула карандаш ему в ухо и, ощущая пустоту, стала им шевелить. Нечаянно Карла выпустила его, и карандаш полностью провалился карлику в голову.
– Надо же! Я его туда уронила!
Начальник телохранителей вздохнул с укоризной:
– Теперь будет перекатываться. А такой хороший карандашик был! Эх, Ваше Величество, Ваше Величество!
Больше всего на свете Рыжая Карла не любила признаваться, что виновата.
– Ладно, хватит трепать языком! – закричала она. – Марш на палубу! Сменишь в смотровой корзине Грымзу, а то старуха уже два дня там сидит и проявляет чудеса выдержки!
– Какая уж там выдержка, Ваша Ужасность? Она, бедолага, с мачты спуститься не может, – резонно заметил Пуп.
Третьи сутки карлики без сна и отдыха пробивались сквозь водоросли. Карла задумывалась уже, не кружат ли они на месте. Вчера королева послала вперед Собачьего Хвоста на надувной лодке, велев ему втыкать в водоросли красные флажки, по которым будет прокладывать курс «Медуза». До сегодняшнего утра флажки были, а к полудню исчезли. Наверное, молодой вождь исчерпал весь их запас.
Все это беспокоило королеву, и уже несколько часов она бродила по бригу, заставляя карликов энергичнее налегать на весла.
Не успел Пуп забраться на мачту и сменить Грымзу, как учительница истошно завопила, показывая рукой вдаль.
– Вижу воду! Мы выбрались!
Карла бросилась на нос корабля и увидела в подзорную трубу на горизонте полоску чистой воды, а рядом – надувную лодку с Собачьим Хвостом, который приветствовал бриг, размахивая над головой тряпкой, привязанной к палке.
Обрадованные карлики напрягли последние силы и стали грести с удвоенным рвением. Вскоре «Медуза» вырвалась из цепких объятий водорослей и заскользила наконец по чистой воде. Все, кто был на бриге, включая Рыжую Карлу, восторженно стали вопить и обнимать друг друга. С криком «ура!» начальник телохранителей прыгал по палубе с хихикавшей Грымзой на плечах, а Кукиш барабанил на своей голове торжественный марш.
От радости Требуха оговорилась и случайно назвала королеву Карлухой, а та великодушно простила ей эту обмолвку, предупредив лишь:
– В следующий раз услышу – останешься без обеда!
Толстуха виновато покраснела и, чтобы не сболтнуть лишнего, принялась за грачиные крылышки.
Помня совет Черного пирата, Карла велела спустить паруса и предоставила бриг течению, уверенная, что оно вынесет «Медузу» к Острову Сломанной Мачты…
Прошло не то три, не то четыре недели. Карлики давно потеряли счет времени и целыми днями шатались по палубе, играя в кости на кусочки реакторного стержня и затевая драки. Бешеный Блюм и Собачий Хвост дважды сцепились, но быстро залечили раны. К тому же закончились взятые с собой запасы ртути и бензина, и бедные реакторные жители страдали от вынужденной трезвости.
– Найти бы какой-нибудь затонувший нефтетанкер… – позевывая, мечтательно говорил Пуп.
Борясь со скукой, начальник телохранителей сделал из лески петлю и старался выудить из уха перекатывающийся в голове карандаш, но у него пока ничего не получалось.
Течение было таким медленным и спокойным, что порой карликам казалось, что они никуда не движутся, и, лишь бросив в океан перышко или кусок пенопласта, они убеждались, что «Медуза» все же плывет.
Рыжая Карла занялась изучением английского и разговаривала с матросами исключительно так: «Вот из е нэйм? Ай эм зе Квин. Энд ю а Чпок, Обалдуй энд соу он». Подданные втихомолку шептались, что Карлуха перегрелась, однако относились к ее странностям с уважением.
Чпок иногда рассматривал свой язык в отполированной кастрюле, ощупывал его и спрашивал:
– Слышь, Кука, а у иностранных мутантиков такие же языки, как у нас, или другие?
– Малость другие. Слегка подлиньше, поуже и не под тем углом подвешены.
Чпок, получив именно тот ответ, которого ждал, удовлетворенно кивал:
– Вот и я о том же говорю. Как можно нашим родным языком по-иностранному чесать? Это ж значит наш родной язык трепать и портить!
Как-то вечером изобретательный на проказы Обалдуй устроил карликам настоящее представление.
– Думаете, я не умею по-иностранному балакать? – заявил он. – Еще как умею! Уж до чего у Цыкающего Зуба каша во рту, я и то его понимаю.
Карлики, зная, что их ожидает забавное зрелище, замолчали, с нетерпением ожидая, что выкинет их собрат.
– Скафи фто-нифудь! – попросил Цыкающий Зуб, и Обалдуй начал смешно передразнивать королеву:
– Му нами Карла. Рики музер чучинг э фузер! Тамбл кроуз зе бамбл то мув!
– Ишь ты! И впрямь как иностранец! И что это значит? – удивился Кукиш.
Подражатель пришел в замешательство.
– Э-э-э… Ничего не значит!
– Как «ничего не значит»? Разве такое может быть? – не поверили остальные.
– Конечно, может! Это у нас в русском языке у всех слов есть смысл, а иностранные мутантики бормочут неизвестно что, только чтоб потрепаться, а смысла – шиш! Почешут языками и расходятся. Вот и наша Карлуха туда же, совсем у нее мозги навыворот пошли!
Обалдуй не знал, что королева любит подслушивать разговоры своих подданных, иначе был бы осторожнее. Внезапно пустая бочка, на которой он сидел, превратилась в Рыжую Карлу. Увидев перед собой разгневанную повелительницу, бедняга упал на колени.
Он думал, что королева устроит ему выволочку, но она улыбнулась всеми своими сорока четырьмя треугольными зубами и сказала мягко:
– Значит, у меня мозги навыворот пошли? Ты любишь рыбалку, Обалдуй?
– Лю-лю-люблю… – промямлил провинившийся карлик.
– Вот и отлично. Сейчас мы с тобой будем ловить акул! Угадай, на что их ловят?
– На мя-мясо? – предположил тот, надеясь, что королева его простит.
– Тепло, Обалдуйчик, тепло! На мясо, но на какое… Наживкой будешь ты! Эй, вы, принести веревку! – рявкнула Карла.
Вопящего беднягу обвязали под мышками веревкой и швырнули за борт. Он скрылся под водой, а карлики, держа другой конец веревки, столпились на палубе, чтобы посмотреть, как его сожрут. За пиратским бригом давно следовали крупные акулы, подъедавшие кости, которые выбрасывали за борт.
К Обалдую устремилось сразу несколько хищниц, и все скрылось в мутной воде. Где-то внизу происходило последнее сражение карлика…
– Фофец ему фрифел! – всхлипнул Цыкающий Зуб, единственный друг несчастного.
Но внезапно акулы сконфуженно удалились, а одна всплыла кверху брюхом. По веревке на палубу ловко забрался наш знакомый пройдоха карлик.
– Хорошо, я гусиный жир не смывал, а то бы обжегся! – заявил он.
Рыжая Карла уставилась на него, словно это был призрак.
– Как тебе удалось уцелеть? – поразилась она.
– Здоровый образ жизни плюс занятия атлетической гимнастикой! Я с детства увлекаюсь спортом, не пью, не курю, веду здоровый образ жизни! – выпалил карлик.
Королева нахмурилась. Она знала, что единственный спорт, которым Обалдуй занимался, – это поедание пивных банок.
– Кончай врать, не то снова полетишь за борт! – крикнула она.
– Хорошо, скажу: я превратился в кувалду! Вижу, акулы меня вот-вот сожрут, и стал кувалдой. Ну, они зубы свои обломали, а одна шарахнулась об меня лбом и всплыла.
– Ладно, хитрец, на этот раз тебе повезло! Ты прощен! – Удивившись находчивости Обалдуя, Рыжая Карла направилась в рубку.
Неожиданно из корзины, привязанной к мачте, донесся восторженный голос Куки:
– Остров, королева! Я вижу остров!
Повелительница бросилась к борту, но ничего не увидела.
– Не врешь? – спросила она с забившимся сердцем.
– Чтоб мне ртути не пить! Клянусь вам! Остров! Посмотрите сами! – утверждал Кука.
В одно мгновение повелительница вскарабкалась на мачту и выхватила у дозорного бинокль. На горизонте она разглядела каменистый остров, показавшийся ей совсем крошечным.