– Не потрудитесь ли объяснить, почему ее занесло, сэр? – Полицейский, глядя ему в глаза, полез в карман за блокнотом.
– Я уже сказал вам, – объяснил Ричард, – скользкая дорога, туман, но если быть совершенно откровенным, – он почувствовал, что против воли вдруг говорит то, что совсем не собирался говорить, но уже не мог остановиться, – мне вдруг показалось, что я увидел моего хозяина. Будто он бросился прямо на мою машину.
Полицейский смотрел на него оценивающим взглядом.
– Комплекс вины, – добавил Ричард, пытаясь улыбнуться, – знаете, как это бывает. Я подумывал взять отпуск в конце недели.
Полицейский, казалось, заколебался между подозрением и сочувствием. Глаза его сузились.
– Выпили, сэр?
– Да, – признался Ричард, обреченно вздохнув. – Но очень немного. Две рюмки вина, очень маленькие рюмки. Просто я не был достаточно внимательным на дороге. Но сейчас все в порядке.
– Ваше имя, сэр?
Ричард сообщил имя и адрес. Полицейский аккуратно все записал в свой блокнот. Затем, взглянув на номер машины, записал и его тоже.
– Кто ваш хозяин, сэр?
– Уэй. Гордон Уэй.
– О! – Полицейский поднял брови. – Компьютерщик?
– Да, это он. Я готовлю программы для его фирмы «Передовые технологии Уэя-2».
– У нас в управлении стоит один из ваших компьютеров, – сообщил офицер. – Но я никак не могу с ним сладить.
– О, – настороженно произнес Ричард. – Какая у вас модель?
– Кажется, «Кварк-2».
– Тогда все понятно, – с облегчением произнес Ричард. – Эта модель не работает. Никогда не работала. Это просто груда дряни.
– Странно, сэр, я тоже сразу это сказал, – заметил полицейский. – Но многие со мной не согласны.
– Вы абсолютно правы, офицер. Эта модель безнадежна. Именно поэтому обанкротилась первая фирма моего хозяина. Советую использовать его в качестве пресса для бумаг.
– Я, пожалуй, придумаю что-нибудь получше, сэр, – сказал полицейский. – Иначе как быть с дверью.
– При чем здесь дверь? – удивился Ричард.
– Она все время открывается, сквозняки донимают в это время года. Компьютер помогает держать ее закрытой. А летом пригодится бить по голове подозреваемых, – невозмутимо ответил офицер, пряча в карман блокнот. – Мой вам совет, сэр, ехать не спеша. А приедете домой, поставьте машину на прикол и отдохните как следует. Это вам сейчас необходимо. И будьте внимательны за рулем.
С этими словами полицейский вернулся к своей машине, опустил стекло и внимательно следил за действиями Ричарда, пока тот не развернул свой «сааб» и не скрылся в темноте. Только тогда патрульная машина тронулась с места.
Сделав глубокий вдох, Ричард вполне овладел собой и уже спокойно возвращался в Лондон. Он так же спокойно вошел в квартиру, добрался до дивана, сел, налил себе коньяку – и тут его начала бить дрожь.
Причин этому было по крайней мере три.
Первая – простая физическая усталость и потрясение. Ведь он чудом остался жив после случая на шоссе. Такие вещи действуют на тебя больше, чем ты ожидаешь. Происходит мощный выброс адреналина, который, попадая в кровь, превращает ее в сыворотку.
Вторая причина – неожиданное появление Гордона Уэя, бросившегося на его машину. Это привело к тому, что она опасно забуксовала и ее вынесло на середину шоссе.
Ричард, отпив глоток коньяка, шумно прополоскал им горло и лишь потом проглотил его, а затем поставил стакан на стол.
Всем было известно, как Гордон умел добиваться своего, как доставал любого и как отказавшего ему могла замучить совесть. Однако с Ричардом он зашел чересчур далеко.
Взяв стакан, Ричард поднялся в свой рабочий кабинет. Дверь с трудом поддалась из-за свалившихся на пол журналов «Байт». Отодвинув их ногой, он проследовал в дальний конец большой комнаты и остановился у широкого, во всю стену окна.
Отсюда открывался отличный вид на северную часть Лондона. Туман рассеялся, и собор Святого Павла ярким пятном светился на фоне ночного города. Ричард смотрел на него, безуспешно пытаясь успокоиться. И все же после всего, что с ним произошло, вид ночного города был приятным отвлечением.
В другом конце комнаты на двух длинных столах стояли компьютеры Макинтош. Центральное место занимал Мак-2. На дисплее светилась красная модель кушетки, неторопливо вращающейся в голубой рамке из узкой лестницы с перилами, радиатора водяного отопления и щитка предохранителя на стене.
Кушетка поворачивалась сначала в одну сторону, натыкалась на препятствие и тут же поворачивалась в другую, чтобы снова удариться о новое препятствие и, повернувшись вокруг своей оси в третий раз, все начать сначала. Достаточно было только глянуть на дисплей, как все становилось предельно ясным: кушетка безнадежно застряла на лестничной клетке.
Три остальные Мака спутанными проводами подключались к синтезаторам и системе кодировки и передачи цифровой музыкальной информации, да еще к старому барабану, пылящемуся в углу. Был здесь еще небольшой кассетный магнитофон, судя по его пыльному виду, тоже мало используемый, ибо все музыкальные записи хранились на диске в файлах последовательного доступа.
Ричард опустился в кресло перед компьютером, чтобы проверить, как идут дела. На дисплее светилась электронная таблица «Эксел». Ричарда это удивило.
Оставив ее на дисплее, он справился со своими записями, и выяснилось, что это данные о ласточках. Он сам ввел их в память компьютера после того, как проглядел журналы «Всемирный вестник» и «Знание».
Перед ним были сведения о миграции этих птиц, форме их крыльев, аэродинамических и турбулентных свойствах и прочих характеристиках, а также о том, как они сбиваются в стаи. Все хорошо, но у него пока не было четкого представления, как все это синтезировать.
Он слишком устал, чтобы продуктивно мыслить, поэтому стал наугад выбирать цифровую информацию из таблицы и вводить ее в программу, которая сама обрабатывала данные. Затем преобразованные данные вводились в мощную программу перекодировки и выводились на интерфейс музыкальных инструментов.
Результатом оказалась какофония. Ричард быстро выключил систему.
Потом он еще раз попытался прослушать программу, транспонировав мелодию в соль-минор. Все равно он уничтожит эту сервисную программу как неудачный эксперимент, ибо считает все это надувательством.
Если он действительно верит в возможность синтезирования в ритмы и мелодии любых естественных явлений, то их модальность и интонация должны быть тоже естественными. Программа, которую он только что получил, таковой не была. Опус соль-минор как был, так и остался какофонией.
Первая задача была относительно простой – воспроизвести схему звуковых волн, создаваемых крыльями ласточки в полете, а затем синтезировать ее. На это могли бы уйти два дня, суббота и воскресенье, если, конечно, ему удастся выкроить их, ибо следует еще закончить «Гимн-2».
Вспомнив это, Ричард тут же подумал о третьей причине своего удрученного состояния и вдруг понял, что ни в этот уик-энд, ни в следующий он не сможет сделать того, что наобещал по автоответчику Сьюзан. А это означало полный разрыв, конец, если это уже не случилось из-за его сегодняшних злоключений.
Да, должно быть, это уже произошло, и он ничего не сможет исправить. Запись на автоответчике существует, и события теперь будут развиваться своим ходом, и бесповоротно.
Но внезапная мысль осенила его, буквально застав врасплох. И показалась не такой уж неразумной.
13
Окуляры бинокля шарили по ночной панораме города неторопливо, с любопытством, приглядываясь. Немножко здесь, немножко там, то за тем, то за этим, выискивая. Авось что-либо попадется в поле зрения забавное, а может быть, и полезное.
Бинокль остановился на заднем фасаде одного из домов, заметив там какое-то движение. Это была большая вилла в поздневикторианском стиле, с множеством водосточных труб и зелеными контейнерами для мусора. Сейчас это, должно быть, доходный дом, где сдаются внаем квартиры. Окна дома были темны. Нет, ничего, все только привиделось.
Стекла бинокля, однако, были все еще направлены на виллу. Вот снова что-то блеснуло при свете луны.
В фокусе была еле заметная деталь, чуть темнее общего фона. Туман немного рассеялся, видимость улучшилась.
Вот он. Бесспорно, там кто-то есть. Теперь несколько выше по фасаду, на фут или на ярд. Бинокль отслеживал, меняя фокусировку, пытаясь точнее определить передвижение объекта. Вот он между оконным карнизом и водосточной трубой.
Темная фигура, распластавшись по стене, с опаской смотрела вниз в поисках новой опоры для ноги. Бинокль неотрывно следил за своей жертвой.
Это высокий, худой человек, одет как обычный служащий: темные брюки, темный свитер. Движения угловаты, неуклюжи. Он нервничает. Это интересно. Бинокль остановился, выжидая, обдумывая и решая.
Человек явно не был профессионалом-домушником. Движения непродуманные, нерешительные, неловкие. Ноги скользят по водосточной трубе, рука не может дотянуться до края оконного карниза. Он едва не сорвался, затих, перевел дыхание. Начинает спуск, но, кажется, это ему трудно. Он ищет ногой карниз, и это ему удается, но он едва не отпустил трубу и чуть не сорвался! Тогда все кончилось бы плохо, очень плохо.
Человек явно не был профессионалом-домушником. Движения непродуманные, нерешительные, неловкие. Ноги скользят по водосточной трубе, рука не может дотянуться до края оконного карниза. Он едва не сорвался, затих, перевел дыхание. Начинает спуск, но, кажется, это ему трудно. Он ищет ногой карниз, и это ему удается, но он едва не отпустил трубу и чуть не сорвался! Тогда все кончилось бы плохо, очень плохо.
Но теперь он был уверен в себе. Все идет хорошо. Он уже достиг другой водосточной трубы и оконного карниза на третьем этаже. Он играет со смертью, неуклюже продвигаясь к окну, и совершает ошибку – смотрит вниз. Покачнулся и, тяжело обмякнув, садится на карниз. Приложив ко лбу ладонь козырьком, он вглядывается в темноту комнаты и пытается открыть окно.
Еще одна деталь отличает любителя от профессионала – любитель непременно пожалеет, что при нем не оказалось чего-либо подходящего, чтобы открыть окно.
К счастью для любителя, владелец дома тоже не профессионал, и раму окна, хотя и с известными усилиями, все же удается поднять. Наш верхолаз, с облегчением вздохнув, наконец влезает в окно.
Ему не мешало бы снова опустить раму, чтобы открытое окно не вызывало подозрений, думает наблюдатель с биноклем, и его рука тянется к телефону.
На лицо человека, появившегося у окна и глянувшего вниз, упал луч лунного света. Но он отпрянул в глубь комнаты и больше не появлялся. Видимо, занялся тем, ради чего влез в окно.
Рука, протянувшаяся к телефону, замерла, пока бинокль выжидал, размышлял и решал. Вместо телефонной трубки она взяла со стола карту Лондона.
После внимательного изучения и новых наблюдений в бинокль рука наконец подняла телефонную трубку и набрала номер.
14
Небольшая квартирка Сьюзан казалась просторной. Это всегда удивляло Ричарда. Включив свет, он в который раз подумал, что только женщина способна творить такие чудеса.
Но привычное впечатление простора было на сей раз особенно сильным, возможно, потому, что он только что покинул свою основательно загроможденную всякой всячиной квартиру, которая была в четыре раза больше этой. Или же потому, что он проник в дом Сьюзан таким необычным и опасным способом. Испытанный страх, должно быть, обострил его ощущения. Несмотря на холод, он был весь в поту.
Бросив взгляд на окно, он на цыпочках пересек комнату и приблизился к телефону, который вместе с автоответчиком стоял на небольшом столике.
Зачем на цыпочках, сам удивился он. Ведь Сьюзан нет дома. Интересно, где она сейчас? Наверное, тоже гадает, где он провел весь вечер.
По-прежнему двигаясь на цыпочках, он с досадой ударил себя по ноге, но не помогло. Наверное, во всем виноваты страх и напряжение, которые он испытал, карабкаясь по стене.
Ричард вытер потный лоб рукавом старого, замызганного свитера. Он вспомнил, как в самый страшный момент вся его жизнь встала перед глазами, но страх свалиться вниз не дал ему возможности вспомнить лучшие ее моменты. А все они были связаны с Сьюзан. Это он хорошо понял. Сьюзан и компьютеры, но никогда Сьюзан или компьютеры, ибо тогда это были уже не лучшие мгновения. Вот почему он здесь, в квартире Сьюзан, успокоил он себя.
Он посмотрел на часы. Без четверти двенадцать.
Ричард подумал, что следует пойти в ванную и вымыть мокрые и грязные руки, прежде чем прикасаться к автоответчику. Не то чтобы он боялся оставить отпечатки или опасался полиции, но он знал, какая чистюля Сьюзан. Она сразу все заметит.
Он вошел в ванную, повернул выключатель, вытер его и, увидев в зеркале свою перепуганную физиономию, открыл кран и подставил руки под струю воды. Почему-то вдруг вспомнился кольриджский обед, теплое мигание свечей и все то, что произошло ранее в этот вечер. Тогда жизнь, казалось, текла без забот и осложнений. Вино, беседы за столом, бесхитростные фокусы профессора и круглое личико маленькой Сары с широко открытыми от удивления глазами.
Ричард ополоснул лицо и вспомнил строки:
Он причесал щеткой волосы. Вспомнились портреты, висевшие в темноте зала над головами обедающих. Заодно Ричард решил почистить зубы. Гудение люминесцентной лампы напомнило ему, где он находится, и вдруг он с ужасом осознал, что он – просто вор, забравшийся в чужой дом.
Он невольно снова посмотрел в зеркало и энергично тряхнул головой, словно хотел вернуть себе способность разумно мыслить.
Интересно, когда вернется Сьюзан? Правда, все зависит от того, где она и что делает. Он быстро вытер руки и вернулся в комнату. Лента автоответчика перематывалась бесконечно долго: Гордон Уэй был в ударе и наговорил Бог знает сколько.
Ричард не учел, что на ленте могут быть и другие записи, кроме его, и ему пришлось слушать чужие голоса и чужие послания, а это уже было похоже на чтение чужих писем.
Он утешал себя, что вынужден делать это, ибо должен, пока не поздно, уничтожить то, что наобещал Сьюзан. Надо быстро прослушивать только начало и перематывать дальше, не прослушивая все.
Он сжал зубы и с такой силой нажал на кнопку, что кассета выскочила и чуть не упала на пол. Он снова вложил ее и уже более осторожно нажал кнопку.
Бил…
– «Сьюзан, привет, это я, Гордон», – услышал он голос шефа. – «…Еду в коттедж. Сейчас, э-э-э…» Ричард перематывал пленку несколько секунд, не включая звук. – «…Я хочу знать, работает ли Ричард, очень хочу…» – Сжав губы, Ричард снова нажал кнопку быстрой перемотки. Его всегда выводили из себя попытки Гордона оказать на него давление через Сьюзан, хотя Гордон решительно это отрицал. Неудивительно, что Сьюзан всегда так нервничает, когда он запаздывает с работой. Он не винил ее, зная Гордона.
Щелк.
– «…Диктую. Пожалуйста, запиши для Сьюзан, пусть раздобудет знак „Вооруженная охрана“ на остром костыле такой высоты, чтобы зайцам было видно, понимаешь?»
– А это еще что? – пробормотал удивленный Ричард и помедлил было нажимать кнопку перемотки. Не иначе как Гордон хотел чувствовать себя таким же могущественным, как Говард Хьюз, но, не в силах тягаться с магнатом в богатстве, решил превзойти его в чудачествах. Пижонство, сплошное пижонство.
– «Я имею в виду Сьюзан, мою секретаршу, а не тебя, конечно, – продолжал звучать голос Гордона. – Так о чем я говорил? Да, о Ричарде и программе „Гимн-2“. Сьюзан, она должна быть готова к опытным испытаниям через две…» – Ричард нажал кнопку быстрой перемотки.
– «…понимаешь, ты единственный человек, кто может узнать, работает он над проектом или мечтает, пока кто-нибудь другой…»
Ричард не выдержал и снова включил перемотку. Он был по-настоящему зол и готов был пустить все на перемотку, но передумал и решил включить еще раз.
Но на сей раз играла музыка. Странно. Он включил обратную перемотку. Опять музыка. Звонить, чтобы записать музыку на автоответчике? Довольно странно.
И в эту минуту зазвонил телефон. Ричард, остановив перемотку, поднял трубку и тут же сообразил, что этого не следует делать, но было уже поздно. Он молчал, тяжело дыша в трубку.
– Правило Один для воров-домушников: никогда не отвечать на телефонные звонки во время работы. Кто вы, черт побери?
Ричард замер. Прошло несколько секунд, пока он обрел совсем покинувший его от страха голос.
– А кто вы? – спросил он трагическим шепотом.
– Правило Два, – продолжал голос. – К работе надо готовиться заранее: нужны инструменты, перчатки и хотя бы элементарное представление о том, что надо делать, прежде чем пускаться в путь среди ночи по карнизам. Правило Три: никогда не забывать правило Два.
– Кто вы? – снова спросил Ричард.
Невозмутимый голос ответил:
– Ночной дозор. Выгляните в окно и увидите…
Волоча за собой телефонный шнур, Ричард подошел к окну и выглянул в него. Далекая вспышка испугала его.
– Правило Четыре. Никогда не стойте там, где вас могут сфотографировать. Правило Пять… Вы меня слушаете, мистер Мак-Дафф?
– Что? Да, да… – озадаченно ответил Ричард. – Откуда вы меня знаете?
– Правило Пять: никогда не называйте своего имени.
Ричард молча дышал в трубку.
– Я читаю небольшой курс лекций, – сказал голос в трубке, – если вас это интересует…
Ричард ничего не ответил.
– Вы усваиваете медленно, – продолжал голос, – но все же усваиваете. Если бы вы соображали быстрее, вы давно бы уже бросили трубку. Но вы любопытны и неопытны и поэтому не сделаете этого. Я не читаю лекций начинающим квартирным взломщикам, хотя идея мне нравится. Я думаю, вознаграждение было бы приличным. Если нам нужны воры, то почему бы их не готовить. Однако, если бы я вздумал учредить подобные курсы, я обучал бы вас бесплатно, потому что от природы я человек любопытный. Мне хочется узнать, почему мистер Ричард Мак-Дафф, который, как мне известно, довольно обеспеченный молодой человек, работающий, насколько я знаю, в компьютерной индустрии, неожиданно залезает в чужую квартиру.