Сзади охнула высунувшаяся было из-за его плеча Дана. Судя по шебуршанию, ее быстро-быстро затолкали обратно, за спины товарищей. Все верно, она такое зрелище наверняка видит впервые. Откровенно говоря, остальные тоже, но у них-то совсем другая подготовка. Серов встал и, раздвинув плечами друзей, подошел к ней. Взял за плечи, поглядел через прозрачное забрало гермошлема на бледное, как мел, лицо:
– Блевать будешь?
Дана отчаянно замотала головой.
– Может, на корабль вернешься?
Жест отрицания еще активнее.
– Ну, смотри. Испачкаешь скафандр – сама отмывать будешь.
Второй скелет попался им буквально через десяток шагов. Он лежал у открытого люка, головой в темноту отсека, ноги – наружу. Свет не включился, но и встроенных фонарей скафандра оказалось более чем достаточно, чтобы определить – такой же комбинезон, такое же оружие. Разве что стреляли ему, судя по повреждениям, в спину.
Ну а дальше скелеты начали попадаться косяками. Их было столько, что минут через пять они уже вызывали не больше эмоций, чем какой-нибудь старый хлам в заброшенном сарае даже у чувствительной Даны. Серов представил на миг, как здесь воняло, пока они не истлели окончательно, и его замутило уже самого, однако справиться с рвотными позывами он смог моментально, благо, учен на совесть. И продолжал идти дальше, равнодушно перешагивая через костяки и не выпуская из рук своего оружия. Конечно, все говорило за то, что на корабле нет ничего живого, но – мало ли…
Трупы, кстати, легко можно было разделить на две группы, и это вызывало удивление. Первая – в одежде, в основном форменные комбинезоны Альянса, старого образца. Часть – явно экипажа, часть, скелеты в таких встречались реже, десантные, повседневные и боевые. Но куда больше скелетов не имели и следов материи, только оружие. Судя по позам, в таком виде их и застигла смерть. Серов только головой крутил – идти в атаку голышом… Полвека назад здесь происходило что-то совсем непонятное.
И чем дальше, тем больше попадалось «голых» скелетов, и тем больше встречалось следов боя. Ожоги от попаданий лучеметов на покрытых белым пластиком стенах, выбитые двери, следы небольших пожаров. Пару раз встречались наскоро возведенные баррикады, вернее, их обломки – здесь штурмующие явно не стеснялись использовать тяжелое вооружение. А затем все кончилось.
Очень похоже, до этой части корабля сражение не докатилось. Во всяком случае, никаких следов огня, да и трупов не наблюдалось. Серов шел, держа наготове оружие, остальные двигались следом. Получалось громко – ну да они и не спецназ, чтобы красться, подобно теням. В тишине коридоров мертвого корабля это звучало жутковато, ну да здесь не малолетки собрались, переживут дискомфорт. К их удивлению, многие двери не были заперты, помещения за ними выглядели так, будто оставлены только что, и лишь внушительный слой пыли указывал на прошедшие десятилетия. Не запертой оказалась и дверь в боевую рубку.
Здесь горел ровный белый свет, практически не оставляющий места для тени, но в то же время не напрягающий глаз. Светились, как и много лет назад, экраны, покрытые все той же вездесущей пылью. Мигали какие-то лампы, сразу и не поймешь, что означающие. В целом архитектура помещения выглядела немного архаично, но вполне функционально. И в единственном занятом кресле, затянутый в мундир с адмиральскими погонами на плечах, сидел скелет.
Медленно приблизившись к нему, Серов прочитал выцветшую надпись над левым нагрудным карманом. Повернулся к остальным:
– Это он…
И встал по стойке «смирно», вскинув руку к козырьку. Док и Кобра четко, словно на плацу, повторили его движение. Дана с легким запозданием последовала их примеру, шепотом спросив:
– Кто это?
– Это? – Серов повернулся к ней, устало опустив плечи. – Это адмирал военно-космического флота Альянса Генри Лафкрафт. Последняя легенда обитаемого космоса, и самая яркая. Единственный флотоводец, под началом которого счел бы за честь служить любой космонавт, вне зависимости от национальной принадлежности и гражданства.
– И вы?
– И мы…
Словно в ответ на это свет в рубке вдруг плавно ослаб, и перед русскими начала медленно проявляться голограмма. То же помещение, то же кресло… Только сидящий в нем человек был живой. Высокий, это было видно, несмотря на то, что он сидел, с коротким ежиком темных, начинающих седеть волос и тонкими, аристократичными чертами лица. Совсем как в учебнике истории, разве что на сером повседневном комбинезоне не было россыпи орденов почти всех стран, как на парадном портрете.
Он смотрел, и вошедшим показалось вдруг, что нет разделяющей их бездны времен. Что адмирал видит именно их… Словно в ответ на это, губы Лафкрафта тронула легкая, удивительно доброжелательная улыбка. А потом он заговорил.
– Здравствуйте. Кем бы вы ни были, если вы слушаете это сообщение, значит, меня уже нет в живых…
В кают-компании «Фаэтона» все четверо буквально рухнули кто куда. Девушки на диван, Серов – в свое любимое кресло, а Док и вовсе сел на пол, привалившись к стене и вытянув ноги. Наступило тягостное молчание. Все они сегодня вымотались, не только физически, но и морально, и хотелось только хотя бы ненадолго отрешиться от забот. Увы, этому было не суждено случиться, ибо самый уязвимый член экипажа оказался одновременно и самым любопытным.
– Кто такой этот Лафкрафт? – Дана нашла в себе силы и из положения «растекся» переместилась в позу «полусидя». – Вы же там выглядели, словно по вам каток прошел.
– Говорю же, последняя легенда, – мрачно ответил Серов, но настырную девчонку его ответ не удовлетворил.
– Да что в нем такого легендарного?
– Это ты спрашиваешь?
Хотя вопрос задала Кобра, на Дану смотрели удивленно все трое. Девушка чуть стушевалась:
– Ну да… А откуда мне знать?
– Вообще-то это был ваш адмирал, – заметил Док. – Его что, уже даже из школьной программы вычеркнули?
– Честное слово, никогда о нем не слышала.
– Ценит Альянс своих героев… – со странной интонацией протянула Кобра.
– Ну так хоть вы бы объяснили. Вместо того, чтоб язвить…
– Объяснить? Это можно, – Серов принял вертикальное положение, выудил из шкафа кисет с табаком и трубку и принялся старательно ее набивать. Вообще-то, курение на борту являлось нарушением дисциплины, однако сам факт, что у настоящего космического волка есть трубка, и он ею периодически пользуется, давно вошло в разряд многочисленных, освященных временем флотских традиций. Бороться с ними не пытались, просто командование закрывало глаза, а курильщики не злоупотребляли. Лично Серов пользовался трубкой раз в два-три месяца, после большого нервного напряжения вроде тяжелого боя. Ему важен был даже не табак, а сам процесс ее набивания и раскуривания, действующий на него успокаивающе. Своеобразная релаксация. – Скажи мне, что ты знаешь о столкновении с Иными?
Ну, об Иных Дана, разумеется, знала. В пределах школьного курса. Два абзаца. Слишком уж значительное событие было, чтобы его обошла даже известная своими странностями образовательная программа Альянса.
Если кратко, то за время освоения галактики (учитывая соотношение числа заселенных людьми планет и собственно масштабы Млечного Пути, эта официальная формулировка вызывала у многих грустный смех) человечеству не раз попадались артефакты исчезнувших цивилизаций. Ну, вроде той башни на Блефуску. Реальной ценности они не представляли, доказывая лишь, что земляне не одиноки во Вселенной. В любом случае их создатели или сгинули в незапамятные времена, или давным-давно покинули эти места. И лишь один-единственный раз людям пришлось встретиться с «братьями по разуму».
Эти самые «братики» вынырнули неизвестно откуда более шестидесяти лет назад, имея приличных размеров флот и хамские намерения. То есть постарались человечество завоевать, но в первом же сражении оказались биты и позорно свалили неизвестно куда, не оставив никаких материальных свидетельств своего пребывания, за исключением с трудом поддающихся идентификации обломков. Именно это Дана и рассказала, и, откровенно говоря, все написанное в учебниках было правдой. Только очень сухой правдой. Именно это Серов и сказал, мучаясь с никак не желающей раскуриваться трубкой. На вопрос же о подробностях тех событий, он лишь вздохнул и честно признался:
– Все было куда хуже и страшнее. Откровенно говоря, если бы не Лафкрафт, проблем мы все тогда поимели бы массу.
А ведь тогда действительно расклады были неприятные. Иные вывели свой флот в трехмерное пространство в районе небольшой периферийной планеты, вроде Малого Квебека, только чуть гуще заселенной. На орбите – две орбитальные крепости второго класса, флот – три старых фрегата и полицейские суда. Все вместе смогло бы задержать врага буквально на несколько минут, но так уж получилось, что рядом шел с небольшой эскадрой Лафкрафт, тогда еще коммандер. Звание небольшое, эскадра соответствующая. Никто бы и мыслью не попрекнул, бросься Лафкрафт наутек – по всем законам тактики его корабли размазали бы едва ли не быстрее, чем планетарную оборону. Тем не менее он не только остался, но и сделал невозможное. Построив гибкую систему обороны с опорой на орбитальные крепости, Лафкрафт продержался в течение тридцати шести часов против сорокакратно превосходящих сил противника. Ровно столько, сколько потребовалось объединенным силам быстрого реагирования для броска к месту сражения. Ну и, естественно, наглецов, решивших пощупать человеческие миры на прочность, ждала немедленная и жестокая экзекуция. Как оказалось, бывают ситуации, когда силы Альянса и Империи прекрасно могут работать совместно, и, обладая теперь уже двойным перевесом в численности и тройным в огневой мощи, они асфальтовым катком прошлись по тем врагам, которые не успели разбежаться.
– Все было куда хуже и страшнее. Откровенно говоря, если бы не Лафкрафт, проблем мы все тогда поимели бы массу.
А ведь тогда действительно расклады были неприятные. Иные вывели свой флот в трехмерное пространство в районе небольшой периферийной планеты, вроде Малого Квебека, только чуть гуще заселенной. На орбите – две орбитальные крепости второго класса, флот – три старых фрегата и полицейские суда. Все вместе смогло бы задержать врага буквально на несколько минут, но так уж получилось, что рядом шел с небольшой эскадрой Лафкрафт, тогда еще коммандер. Звание небольшое, эскадра соответствующая. Никто бы и мыслью не попрекнул, бросься Лафкрафт наутек – по всем законам тактики его корабли размазали бы едва ли не быстрее, чем планетарную оборону. Тем не менее он не только остался, но и сделал невозможное. Построив гибкую систему обороны с опорой на орбитальные крепости, Лафкрафт продержался в течение тридцати шести часов против сорокакратно превосходящих сил противника. Ровно столько, сколько потребовалось объединенным силам быстрого реагирования для броска к месту сражения. Ну и, естественно, наглецов, решивших пощупать человеческие миры на прочность, ждала немедленная и жестокая экзекуция. Как оказалось, бывают ситуации, когда силы Альянса и Империи прекрасно могут работать совместно, и, обладая теперь уже двойным перевесом в численности и тройным в огневой мощи, они асфальтовым катком прошлись по тем врагам, которые не успели разбежаться.
От эскадры Лафкрафта, которую с момента начала боя уже списали в неизбежные потери, уцелело два корабля. И командующий ими не только стал героем в глазах всего человечества, но и начал стремительный взлет.
– …Я общался с теми, кто знал его лично. Все говорили, невероятный был человек. Офицер и ученый, дипломат и исследователь… Он был редким сочетанием жесткого, прагматичного и циничного профессионала и романтика космоса, романтика дальних странствий… Его книги, и не только по тактике, но и по естественным наукам, и даже художественные, переводились на все языки мира и переиздаются до сих пор. Брался за всё – и всё у него получалось. Популярность имел невероятную. Честно говоря, если кто и сумел бы объединить человечество, так это он. За ним бы пошли, не раздумывая. Но Лафкрафту было наплевать на карьеру и власть. А потом он исчез, и все гадали, что же случилось. Вот это и случилось. Черт!
– И вы не скрываете, что он и впрямь был лучший? Притом, что служил во флоте ваших врагов?
– Не врагов, а вероятных противников. Большая разница. Мы Альянс никогда не считали врагами. Скорее, теми, с кем надо вести себя крайне осторожно и быть готовым постоять за себя.
– Все равно. Получается, он мог вас уничтожить?
Серов вздохнул, медленно покачал головой:
– Равных ему тогда не было. Откровенно говоря, если бы он возглавлял флот Альянса во время Большой Разборки, неизвестно еще, чем бы она закончилась.
– Большая разборка? Это когда Империя напала на Альянс и отжала у него три планеты?
– Дана, что за жаргон? – усмехнулась внимательно слушавшая их разговор Кобра. – Не отжала, а завоевала. Если подвергшаяся агрессии и победившая страна забирает часть территории напавшего, это нормальная ситуация, и претензии не принимаются.
– А нас учили…
– Дана, – Серов раскурил, наконец, трубку и, выпустив клуб ароматного дыма в сторону вентиляционной решетки, вновь погрузился в мягкие недра своего кресла. – Я неплохо представляю, чему учат в школах Альянса, да и многих других планет. Честно говоря, большего бреда я не слыхал.
– Но почему?
– Потому что побежденным надо на кого-то списывать свои ошибки, и проще всего это сделать на подлость врага. Хотя подлость – это смешно, если идет война, любое внезапное телодвижение называется военной хитростью.
– Хорошо. А чему, в таком случае, учат у вас? – похоже, Дану задело пренебрежительное отношение русских к Альянсу вообще и его школам в частности.
– Нам дают выжимку информации, кто хочет большего – идет в библиотеку. Но, если хочешь, я могу рассказать тебе, как все было на самом деле. Все же в военном училище мы разбирали ту операцию по косточкам.
– И как?
– Довольно просто. В Альянсе хватает умников, которые обожают устраивать войну чужими руками. Вот и решили они дестабилизировать ситуацию в одной из стран, вассальных Империи. Не в первый раз, кстати. Это уже чуть ли не в традицию вошло. Они устраивают попытку переворота, которую приходится подавлять. Империя тратит ресурсы на собственно подавление. С другой стороны, вылезает наружу вся шушера, все предатели, которые раньше сидели и гадили исподтишка – и их под это дело отправляют на уран. В общем, в определенной степени это выгодно обеим сторонам, но Альянсу все же больше, поскольку ресурсы, которые могли бы идти на куда более важные проекты, Империя тратит на то, чтобы купировать причиненный бунтом ущерб.
– И что с того?
– Ничего особенного. Просто на этот раз произошла утечка информации из вашего штаба. Каким образом – не знаю, да и не так уж это важно. Главное, наши спецслужбы решили воспользоваться моментом и надрать Альянсу задницу. И это у них, согласись, получилось весьма пристойно.
– Ну, не так уж и надрали, – скривилась Дана.
– Надрали-надрали. Сделали вид, что не обратили внимания на действия бунтовщиков, создали ситуацию, когда всем извне казалось, что все висит на волоске, осталось чуть-чуть подтолкнуть… Но самим бунтовщикам сил для этого толчка не хватает. И ваши купились, ввели в систему эскадру. Скорее всего, она и в бой-то не вступала бы, повисела, создавая психологическое давление, но дело в том, что проверять этого никто не стал. Наш флот стоял в засаде и уничтожил корабли Альянса прежде, чем те успели дернуться. Оставалось лишь раструбить на весь мир о вашем вероломстве и нанести удар заранее подготовленными силами по интересующим нам системам. Благо как раз там никто к такому повороту готов не был.
– Вам не кажется, что это подло?
– Не-а, – усмехнулся Серов, еще раз затягиваясь. – В конце концов, не стоило нас провоцировать. А полезли – получили, все честно. Больше того, мы не стали развивать наступление, а позволили Альянсу собрать силы для контрудара. И затем покончили с ними.
– Нелогично. Если уж вы говорите, что весь ход Большой Разборки – военная хитрость, то почему вы позволили флоту Альянса собраться в кулак? Поодиночке ведь бить намного легче.
– Не совсем. Бить поодиночке – это значит терять время, распылять в конечном итоге силы и иметь проблемы с кучей недобитков, жаждущих отомстить и рассеянных по десятку систем. А позволить собраться вместе – это возможность решить дело в одном генеральном сражении. Что, собственно, и произошло. Тоже своего рода военная хитрость.
– Но вы могли и проиграть.
– Могли. В особенности если бы во главе флота Альянса оказался адмирал Лафкрафт или кто-то ему подобный. Однако там оказался вполне среднестатистический флотоводец, а у нас было попросту больше сил. Людей, кораблей… Наше оружие всегда было чуточку лучше, чем у других, и экипажи готовятся куда серьезнее, мы-то специализируемся на больших войнах, а не травле туземцев. Извини, Дана, но при прочих равных шансов у Альянса не было. И политикам из Большого Радужного Барака стоит радоваться, что они так легко отделались. Всего-то три планеты и некоторая сумма денег. Точнее, их материального эквивалента, но это уже не столь важно.
– Но почему тогда… Вы ведь могли взять всё!
– Могли. А зачем? Империя взяла ровно столько, сколько могла переварить, и не более того. Даже подтягивание уровня жизни тех планет до общеимперского уровня и ассимиляция населения обошлись нам в кругленькую сумму, и контрибуция, выплаченная Альянсом, покрыла ее лишь частично. Больший же кусок запросто мог подорвать экономику Империи. Оно надо?
Серов встал, выколотил трубку.
– Всем спать. У нас был тяжелый день.
Ворочался Серов долго, несмотря на усталость, никак не мог заснуть. А может, не «несмотря» а «из-за». Можно было, конечно, воспользоваться гипноизлучателем, но просто не хотелось – ну, не любил Серов эту высоконаучную хрень. И мысли его постоянно сворачивали на то, что они услышали тогда, от мертвого человека в рубке мертвого корабля. Банальная история небольшого предательства, помноженного на жажду власти. Старо, как мир, и оттого страшно.
Станция, которую конвоировал флот адмирала Лафкрафта, и впрямь была сверхсекретной. Более того, настолько секретной, что даже тем, кто ее отправлял, известен был лишь конечный пункт ее маршрута, а сам он оставался на усмотрение командующего эскадрой. Очевидно, у кого-то в штабе Альянса случился острый приступ паранойи, хотя, учитывая повышенный интерес к его действиям со стороны практически всех разведок, такая секретность вполне могла оказаться оправданной. Все же Альянс в тот момент находился на подъеме, а учитывая его агрессивность, оставить столь наглого соседа без внимания казалось весьма неразумным.