Марк повернулся лицом к псам, которые были уже шагах в тридцати, не дальше. Беспокойство зверей, очутившихся в окружении толпы, улеглось, и они теперь шли на запах крови и внутренностей, приближаясь к Марку и его друзьям. Опустив голову и оскалив клыки, псы разошлись в стороны полукругом и то и дело останавливались, чтобы принюхаться. Один из псов был крупнее остальных, с большой головой и шрамом над глазом, – шрам был широким, шерсть на нем не росла. Зверь, похоже, был вожаком стаи, потому что шел впереди и ни одна из собак не осмеливалась обогнать его.
Марк вполне понимал, почему это так. Зверь выглядел злобным, и он обладал сложением охотничьего пса – крупный, поджарый, мускулистый. Половину его уха, похоже, кто-то давно уже откусил; на шее зверя красовался широкий кожаный ошейник с короткими железными шипами. Марк предположил, что этого пса, видимо, использовали в звериных боях, пока не выбрали для игр наместника Сервилия. Другой пес, темный, потолще, проскочил мимо него, сосредоточив взгляд на Марке, и стал подкрадываться. Крупный пес зарычал, и обогнавший его зверь вздрогнул и припал на живот, прижав острые уши; он тоже зарычал, но не осмелился противоречить воле вожака. Остальные собаки продвинулись вперед по обе стороны, выстроившись в линию.
Охотничий пес снова фыркнул, потом медленно повернул голову к Марку и сосредоточил на нем немигающий взгляд темных коричневых глаз. Марк почувствовал, как ледяной ужас сковал все его тело, и прикусил губы, сдерживая панический крик. Ему не хотелось умирать, крича от боли, когда клыки зверей вонзятся в его плоть. Но одна только мысль об этом, одно только ожидание момента, когда его начнут пожирать, парализовало его ум. Силы внезапно покинули Марка, и он упал бы, если бы не был так крепко привязан к столбу.
Луп продолжал взывать к богам, моля о милосердии, его голос с каждой секундой звучал все громче и пронзительнее. Фест бешено уставился на собак и негромко заговорил, обращаясь к ним:
– Ну же, твари! Давайте покончим с этим!
Охотничий пес с негромким ворчанием приблизился к Марку, осторожно шагая по песку. Он продолжал внимательно принюхиваться, немного склонив голову сначала в одну сторону, потом в другую. Марк крепко зажмурил глаза, не желая видеть страшного зверя, но даже сквозь рев толпы он все равно слышал дыхание собаки. Он молился всем богам, чтобы зверь сразу вонзил зубы в его горло и чтобы он быстро истек кровью и умер, избавившись от ужаса поедания заживо. Каждая мышца его тела была напряжена, каждый дюйм кожи дрожал от чудовищного ожидания.
– Нет… – донесся до него шепот Лупа.
– Не показывай страха, – сказал Фест. – Пусть они увидят, как умирают римляне.
Марк почувствовал, как мягкая шерсть прижалась к его бедру, и дернулся в путах, больше не в силах сдерживать панический крик. А потом вдруг ощутил прикосновение теплого шершавого языка собаки… и услышал тихое жалобное поскуливание. Этого он уже не мог вынести, открыл глаза и уставился вниз, на израненную голову пса. Марк чуть не закричал псу, чтобы тот прекратил. Но он не увидел в глазах зверя кровавой жажды, вообще ничего угрожающего – только восторженное сияние. Пес снова лизнул его и потерся головой о ногу Марка, и мальчик, потрясенный и не верящий собственным глазам, уставился на пса и прошептал:
– Цербер…
При звуке своего имени охотничий зверь завилял длинным хвостом, приподнялся на задние лапы, поставив передние на плечи Марка, и принялся облизывать его лицо, радостно скуля.
– Цербер… – Марк улыбнулся, вспомнив все те дни, которые он провел, охотясь вот с этим самым псом. – Ну хватит, малыш, хватит. Сядь.
Но пес был слишком переполнен радостью, чтобы выполнить команду. Облизав как следует лицо Марка, он принялся слизывать с его тела кровь, и это было так щекотно, что Марк, не удержавшись, рассмеялся вслух. Его охватила теплая волна облегчения. Его тело все еще дрожало, но на этот раз от другого потрясения. Трибуны вокруг приговоренных затихли, толпа недоверчиво наблюдала за происходящим. Марк же просто забыл о зрителях, его сердце пело от радости при виде любимца и страдало от горя, видя, во что люди превратили прекрасное животное. Мальчик считал, что Цербер погиб, что его убили те же люди, которые убили Тита и похитили Марка и его мать. Но пес выжил и попал к другому хозяину, к человеку, который при виде размеров и силы Цербера решил, что тот вполне подходит для собачьих боев. Марку оставалось лишь догадываться, насколько жестоко могли обращаться с его псом.
Но его мысли были прерваны Фестом:
– Марк, собака тебя знает. Как такое может быть?
– Это мой пес. – Марк проглотил слезы. – Мой пес, мой друг. С детства.
– Ну, могу лишь молиться о том, чтобы его преданность тебе оказалась сильнее его преданности стае.
Марк посмотрел поверх лохматой головы Цербера и увидел, что другие собаки осторожно продвигаются вперед, явно намереваясь выполнить возложенную на них задачу. Черный пес с острыми ушами был уже в нескольких шагах, и Марк увидел хищный блеск в его глазах. Пес изготовился к прыжку…
– Нет! – крикнул Марк, но опоздал.
Черный пес напружинил тело и прыгнул, метя в горло Марку. Цербер обернулся, почуяв опасность, и метнулся наперерез черному. Собаки с глухим стуком ударились друг о друга и покатились по песку, превратившись в ком шерсти, когтей и зубов вперемешку с песком. Цербер вскочил на ноги, опустил голову, оскалился, и из его горла вырвался низкий грозный рык, а шерсть на холке встала дыбом. Черный пес припал к земле футах в шести от него и тоже оскалился и зарычал, а потом гавкнул. Марк наблюдал за их схваткой, наполняясь надеждой, что Цербер может его спасти, и опасаясь, что его любимца могут ранить.
Тут на Цербера прыгнул еще один пес. Цербер быстро отскочил в сторону, и нападавший промахнулся. Цербер прыгнул вперед, сбил его лапами с ног и вцепился зубами в короткую шерсть на шее негодяя. Зверь взвыл от боли и попытался освободиться, яростно дергаясь из стороны в сторону. Наконец он вырвался и вскочил на все четыре, хотя и неуверенно; с его темной шерсти на белый песок капала кровь. Большинство собак сразу попятились, но две решили испытать судьбу и стали подбираться к Лупу. Он заметил их и закричал:
– Убирайтесь! Убирайтесь, грязные дворняжки!
Цербер увидел псов в то же самое мгновение, что и Луп, и злобно залаял. Псы тут же отступили, как будто их ударили. Все это заняло одно мгновение, но противник Цербера воспользовался преимуществом и снова ринулся в атаку. Он подскочил к охотничьему псу и вцепился зубами в его лохматый бок, дергая головой из стороны в сторону. У Марка упало сердце, когда его пес взвизгнул от боли и попытался высвободиться, но черный повис на нем, не разжимая челюстей. Наконец Цербер мощным толчком отшвырнул черного, тут же прижал его к песку и вцепился острыми зубами ему в лапу, разрывая мышцы и ломая кости. Черный пронзительно взвыл, и Цербер наконец отпустил его и отступил назад. Черный, прижав уши, удрал, хромая и оставляя кровавые следы.
– Ай да Цербер! – восторженно закричал Марк. – Отлично, малыш! Ты молодец!
Но времени на ликование не было, потому что те собаки, что нацелились на Лупа, снова двинулись с места. Несмотря на предостережение вожака, их толкал вперед голод, а Марк только и мог, что беспомощно наблюдать за всем. Луп закричал от ужаса, и голова Цербера тут же повернулась в его сторону; пес прыгнул вперед, налетел на ближайшую из собак и своим мощным телом сбил ее с ног. Но второй пес увернулся от покатившихся клубком собак и помчался прямиком к Лупу. Однако когда пес уже собрался прыгнуть на измазанную кровью грудь Лупа, что-то ударило его в бок, и зверь инстинктивно обернулся.
На песок упали осколки глиняной чашки. Должно быть, ее швырнул кто-то из зрителей. Посмотрев на трибуны, Марк увидел, что зрители восторженно наблюдают за непредвиденным поворотом событий, веселясь от души. До сих пор никто и никогда не видел ничего подобного, и публика приветствовала Цербера, сражавшегося в защиту людей.
– Давай, малыш! – закричал Марк. – Давай, Цербер!
– Цербер! – проревел Фест. – Цербер!
Толпа повторила крик Феста, и он быстро разнесся над трибунами.
– Давай! – кричал Фест. – Задави их всех! Цербер, вперед!
Огромный охотничий пес укусил рыжего в голову и разорвал ему ухо. Капли крови разлетелись в воздухе, когда рыжий вырвался, на его голове виднелся вырванный клок шерсти и разодранная кожа. Цербер зарычал, пятясь, а потом посмотрел по сторонам, выясняя, осмелится ли еще кто-то из стаи проскочить мимо него и напасть на Марка и остальных. На мгновение показалось, что собаки испуганы, но вот вперед с рычанием шагнул другой охотничий зверь. Шерсть на его холке поднялась. У пса был только один глаз, на месте второго виднелись грубые швы. Уцелевший глаз уставился на Цербера; пес остановился на небольшом расстоянии от Цербера и припал к песку, собираясь прыгнуть. Цербер рыкнул и крепко уперся лапами в песок, как будто хотел напугать нового противника своим видом. Но его игра не удалась. Одноглазый конкурент все равно прыгнул. Цербер отреагировал на долю мгновения позже, чем было нужно, пытаясь напасть первым. Однако одноглазый получил преимущество, и он сбил Цербера с ног и упал на него сверху, щелкнув зубами и тут же вцепившись в грудь Цербера.
– Давай! – кричал Фест. – Задави их всех! Цербер, вперед!
Огромный охотничий пес укусил рыжего в голову и разорвал ему ухо. Капли крови разлетелись в воздухе, когда рыжий вырвался, на его голове виднелся вырванный клок шерсти и разодранная кожа. Цербер зарычал, пятясь, а потом посмотрел по сторонам, выясняя, осмелится ли еще кто-то из стаи проскочить мимо него и напасть на Марка и остальных. На мгновение показалось, что собаки испуганы, но вот вперед с рычанием шагнул другой охотничий зверь. Шерсть на его холке поднялась. У пса был только один глаз, на месте второго виднелись грубые швы. Уцелевший глаз уставился на Цербера; пес остановился на небольшом расстоянии от Цербера и припал к песку, собираясь прыгнуть. Цербер рыкнул и крепко уперся лапами в песок, как будто хотел напугать нового противника своим видом. Но его игра не удалась. Одноглазый конкурент все равно прыгнул. Цербер отреагировал на долю мгновения позже, чем было нужно, пытаясь напасть первым. Однако одноглазый получил преимущество, и он сбил Цербера с ног и упал на него сверху, щелкнув зубами и тут же вцепившись в грудь Цербера.
Толпа ахнула от испуга, зрители наклонились вперед, не сводя глаз с происходящего, и тут кто-то снова выкрикнул кличку пса, а остальные присоединились к нему. Марк же только и мог, что в отчаянии смотреть, как два зверя кусают и рвут когтями друг друга в яростной схватке, пятная кровью песок. Пес Марка, как ни старался, не мог сбросить с себя противника, прижавшего его к песку всем своим весом. Марк видел, что Цербер уже получил несколько ран, и его пронзило болью при виде страданий животного.
– Давай, Цербер! – закричал он, и горячие слезы наполнили его глаза. – Не сдавайся, малыш!
Резко изогнув спину, Цербер наконец-то высвободил задние лапы и тут же ударил ими по животу противника, а потом принялся изо всех сил колотить по тонкой шкуре его живота. Одноглазый пес взвыл, отшатнулся, тут же получил удар в грудь и покатился вбок. Но он сразу вскочил, и оба пса, поднявшись на задние лапы, принялись кусать друг друга и царапать когтями.
– Цербер! Цербер! – вопила толпа.
Одноглазый пес вдруг откинул назад голову, явно намереваясь ударить по горлу противника. Но Цербер опередил его, он метнулся вперед и с силой впился зубами в горло врага. Одноглазый хотел зарычать, но не смог и лишь попытался сбросить с себя Цербера, однако тот только крепче сжал челюсти. Одноглазый начал слабеть, его движения стали неуверенными, и наконец он упал на арену. Цербер не отпускал его, прижимая одной лапой бок одноглазого. Все это время толпа приветствовала Цербера, крики стали просто оглушительными. И вот побежденный пес перестал шевелиться и безжизненно вытянулся на песке. Цербер не спеша разжал зубы и встал над своей жертвой, принюхиваясь, чтобы убедиться, что все действительно кончено. Марк глубоко вздохнул и в облегчении закрыл глаза.
А когда он снова их открыл, то увидел, что распорядитель арены и его помощники бегут через арену с палками в руках. Они кричали на собак, отгоняя их от Марка и его друзей. Только Цербер остался на месте; он занял позицию перед Марком, расставив лапы и рыча.
– Спокойно, малыш, – негромко произнес Марк, опасаясь за собаку, потому что распорядитель и двое служащих уже приближались к ним. – Спокойно. Не надо их трогать.
Цербер оглянулся на него и склонил голову набок, словно в неуверенности. А потом уселся у ног Марка и прижал большую лохматую голову к его ноге, виляя хвостом.
– Что вообще происходит? – в полном недоумении спросил Луп.
Зрители на трибунах вскочили на ноги, размахивая в воздухе лентами и давая знать, что желают пощады пленникам. Посмотрев на наместника, Марк заметил, что Сервилий встревоженно советуется со своими приближенными.
– Все кончено! – объяснил Фест. – Толпа требует даровать нам жизнь. И наместник не посмеет отказать людям. Мы спасены!
– Спасены? Помилованы?
Луп покачал головой и тут же начал дрожать всем телом.
Распорядитель с усталым видом обошел вокруг Марка и достал из-за пояса нож. Цербер тут же вскинул голову и зарычал.
– Эй, ты лучше присмотри за своей собакой, если не хочешь, чтобы ей досталось, – пригрозил распорядитель.
Марк кивнул и заговорил с Цербером:
– Спокойно, малыш. Сиди, просто сиди, ладно?
Распорядитель за его спиной начал перерезать путы. Сначала освободил ноги, потом руки, талию и наконец шею. Как только веревки ослабли, Марк шагнул вперед, упал на колени возле Цербера и обхватил пса за шею.
– Хороший мальчик… Хороший мальчик, – бормотал Марк. – Я так по тебе скучал… Как же я по тебе скучал!
Марк засмеялся от радости, когда влажный нос пса ткнулся в его щеку, а теплый язык принялся облизывать шею. Потом Марк почувствовал на своем плече чью-то руку и, оглянувшись, увидел Феста, который смотрел на него сверху вниз, усмехаясь.
– Не хочешь познакомить меня со своим бешеным дружком?
Марк потрепал пса по голове.
– Это Цербер.
– Ну, это я уже понял.
Марк улыбнулся:
– Это мой пес. Ну, был моим, когда я жил на ферме.
– Похоже, он и теперь твой. Слава богам.
Марк глянул в сторону и увидел, что Луп сидит на песке, прижав колени к груди и опустив голову. А толпа вокруг продолжала размахивать шарфами и лентами, восторженно приветствуя столь необычайное событие.
– Эй, уводите их! Сюда идет его превосходительство! – крикнул распорядитель своим людям.
Служители поспешно окружили собак и повели их обратно в клетки. А по арене уже шагал наместник Сервилий в сопровождении небольшой свиты. Улыбка Марка растаяла, когда он увидел позади наместника мрачного Децима.
– Изумительно! – Наместник просиял, останавливаясь на безопасном расстоянии от Марка и Цербера. – Самое изумительное из всего, что я вообще видел в жизни. Предполагалось, что эти собаки разорвут вас в клочья. Их специально для этого готовили, и морили голодом, и били, чтобы сделать жестокими. Это страшные твари. А этот пес был самым злобным из всех! И посмотрите на него теперь! Он ведет себя как маленький щенок! Как тебе удалось это сделать, мальчик?
– Просто это моя собака, господин, – объяснил Марк. – Нас разлучили два года назад, когда меня похитили. Цербера тогда ударили дубинкой те люди, которые это сделали. Все это время я думал, что он умер.
Марк посмотрел на Цербера и погладил его по здоровому уху, а пес приподнял голову и блаженно закрыл глаза, раздувая ноздри.
Сервилий в удивлении покачал головой.
– Да, вот это история! Как будто сами боги приложили к этому руку. Ну, я не из тех, кто вмешивается в волю богов, когда она высказана так понятно. Мне совершенно ясно, что вы просто должны были воссоединиться.
Наместник повернулся к зрителям и вскинул руки, призывая к молчанию. Постепенно восторженные крики стихли, люди замерли в ожидании, и Сервилий обратился к ним:
– Народ Афин! Я надеялся устроить для вас представление, которое вы запомнили бы на долгие годы. И сегодня мои надежды были вознаграждены! Я никогда не видел ничего подобного тому, чему мы только что стали свидетелями! Я объявляю тебя победителем сегодняшних игр, Цербер!
Толпа радостно взревела, а наместник заговорил снова:
– И я приказываю освободить хозяина Цербера и его спутников. Они могут покинуть арену!
Толпа снова заорала, люди махали лоскутами и лентами, а Децим бросился к наместнику с мрачным и злым видом:
– Эти люди виновны в убийстве, господин! Ты что, собираешься просто так их отпустить?
Сервилий обернулся к нему:
– Посмотри на толпу, Децим. Люди теперь обожают и эту собаку, и этого мальчика. Ты готов противостоять их желаниям? Я лично – нет.
– Толпа непостоянна, благородный Сервилий! Продолжи казнь! Пусть приведут каких-нибудь еще зверей, а эту проклятую собаку вернут в клетку. Как только прольется кровь, толпа обо всем забудет!
– Вообще-то, я как раз стараюсь избежать кровопролития. Главное, что постигает мудрый человек, так это то, что никогда нельзя выступать против народа, если без этого можно обойтись. Именно поэтому я и стал наместником Рима в этой провинции, – я, а не ты, Децим. Займи, пожалуйста, свое место – позади, вместе с остальными, а мне предоставь решать самому.
Децим бросил яростный взгляд на Марка, но ему пришлось вернуться в свиту наместника.
Сервилий повернулся к Марку:
– Встань, мальчик. Приветствуй толпу. Это самое малое, что ты можешь сделать, после того как вынудил меня помиловать тебя и твоих друзей.
Марк выпрямился и окинул взглядом трибуны, а потом вскинул в воздух кулак, и зрители ответили новым взрывом восторга.
Сервилий старательно улыбался, стоя рядом с Марком и держа руку на плече мальчика.
– Значит ли это, что мы свободны, господин? – тихо спросил Марк. – И можем делать что хотим?
Сервилий бросил на него предостерегающий взгляд.
– Наслаждайся победой, мальчик, пока можешь. Ты вправе уйти с арены. И я предполагаю, что ты покинешь Афины и вернешься в Рим, прежде чем угодишь в новые неприятности.