Это ситуация цивилизованного человека, образованного человека: он умирает. Рождается великий поиск. Человек хочет знать, что ему делать, как ему снова войти в океан жизни.
В отсталых странах, например, в Индии, такого чувства бессмысленности нет. Хотя некоторые индийские интеллектуалы и пишут о нем, в их мыслях нет глубины, потому что они не соответствуют ситуации индийского ума. Некоторые индийские интеллектуалы пишут о бессмысленности, абсурдности, почти так же, что и Серен Къеркегор, Жан-Поль Сартр, Ясперс, Хайдеггер… Они читали об этих людях или посетили Запад, они стали размышлять о бессмысленности, тошноте, абсурдности, но в их словах звучит некоторая фальшь.
Я разговаривал с индийскими интеллектуалами – в том, что они говорят, звучит некоторая фальшь, потому что это не их собственное чувство; оно заимствованно. Их устами говорит Серен Къеркегор, их устами говорит Фридрих Ницше; это не их собственный голос. Они по-настоящему не осознают, что говорит Серен Къеркегор; они не страдали от этой внутренней боли. Это чувство чужеродно, иностранно; они выучили его, как попугаи. Они о нем говорят, но вся их жизнь говорит и показывает совсем другое. То, что они говорят, и то, что показывает их жизнь, – диаметрально противоположно.
Очень, очень редко случается, что индийский интеллектуал совершает самоубийство – я об этом никогда не слышал, – но многие западные интеллектуалы совершили самоубийство. Очень редко бывает, чтобы индийский интеллектуал сошел с ума; на Западе это очень распространенное явление, многие интеллектуалы сходили с ума. Настоящие интеллектуалы Запада сходят с ума почти неизбежно; это их жизненный опыт.
Окружающая цивилизация, чрезмерно развитая личность превратились в тюремное заключение, превратились в убийц. Сам вес цивилизации слишком велик и невыносим. Люди чувствуют удушье, им нечем дышать. Даже самоубийство кажется освобождением, или, если они не могут совершить самоубийство, путем к спасению кажется безумие. По крайней мере, сойдя с ума, человек забывает все о цивилизации, забывает все о бессмысленности, продолжающейся под названием цивилизации. Безумие кажется путем бегства от цивилизации.
Но чувствовать, что жизнь совершенно лишена смысла, значит быть на распутье: можно выбрать самоубийство или саньясу; можно выбрать самоубийство или медитацию. Это великая поворотная точка.
Всякая личность фальшива. Внутри есть существо, которое не фальшиво, которое вы приносите с собой с рождением, которое было с вами всегда.
Кто-то спросил Иисуса: «Знаешь ли ты что-нибудь об Аврааме?» И Иисус говорит: «Я был до Авраама».
Это очень абсурдное утверждение, но одновременно и очень значительное. Авраам и Иисус – между ними большой промежуток; Авраам предшествовал Иисусу почти на три тысячи лет. Но Иисус говорит: «Я был до Авраама». Он говорит о существе. Он не говорит об Иисусе, он говорит о Христе. Он говорит о вечном. Он не говорит о личностном, он говорит о вселенском.
Люди дзэн говорят, что пока вы не узнаете своего оригинального лица, которое у вас было прежде, чем родился ваш отец, нельзя стать просветленным. Что такое ваше оригинальное лицо? Прежде, чем родился ваш отец, оно у вас было, и будет снова, когда вы умрете, и ваше тело будет сожжено, и от него не останется ничего, кроме пепла, – но ваше оригинальное лицо по-прежнему у вас будет.
Что такое это оригинальное лицо? Это существо – назовите его душой, духом, сущностью; все эти слова значат одно и то же. Вы рождаетесь как сущность, но если бы общество оставило вас сущностью и не создало в вас никакой личности, вы остались бы похожими на животных. С некоторыми людьми это случалось.
Например, в северной Индии, в Гималаях, нашли одного семилетнего ребенка, выращенного волками, ребенка-волка – человеческого ребенка, выращенного волками. Конечно, волки могут дать только волчью личность; и этот ребенок был человеком, в нем было существо, но личность была личностью волка.
Это случалось много раз. Волки, кажется, способны воспитывать человеческих детей; кажется, они испытывают определенную любовь, сострадание к человеческим детям. Эти дети не так развращены, какими бы их обязательно сделало человеческое общество; их существа ничем не загрязнены; они – существа в чистом виде. Они как рыба в океане – они не знают, кто они такие. И если они выращены волками, очень трудно дать им человеческую личность; это слишком тяжелая работа. Почти все эти дети умерли, когда люди пытались это сделать. Они не могут научиться человеческим правилам; слишком поздно. Их форма отлита; у них уже есть сложившаяся личность. Они научились быть волками. Они не знают никакой морали, они не знают никакой религии. Они не индуисты, христиане или мусульмане. Они не беспокоятся о Боге – они никогда о нем не слышали. Все, что они знают, – это жизнь волка.
Человеческая личность создает преграды, только если вы за нее цепляетесь. Но через нее необходимо пройти: это лестница, это мост. Человеку не следует строить дом на мосту, это правда, но перейти по мосту ему нужно.
Человеческая личность частична. В лучшем обществе мы будем давать детям и личность, и способность от нее избавиться. Именно этого не хватает теперь: мы даем им личность, слишком жесткую личность, в которой они оказываются запечатанными, заключенными, и не даем никакого способа от нее избавиться. Это все равно что надеть на ребенка доспехи и не объяснить, как они снимаются, как сбросить одежду в тот день, когда он из нее вырастает.
Мы делаем с человеческими существами точно то же самое, что делали в Древнем Китае с ногами женщин. С самого детства девочек заставляли носить железные туфли, чтобы их ноги не росли, и они оставались очень маленькими. Маленькие ноги очень ценились и считались очень красивыми. Это могли позволить себе только аристократические семьи, потому что женщина не могла делать почти ничего. Женщина не могла нормально ходить, ноги были слишком малы, чтобы поддержать тело. Ее ноги были искалечены; она не могла ходить без посторонней помощи. И бедная женщина не могла себе такого позволить, маленькие ноги были символом аристократии.
Может быть, мы смеемся над этим, но продолжаем делать то же самое. Сейчас на Западе женщины носят такую абсурдную обувь, такие высокие каблуки! Можно еще делать что-нибудь подобное в цирке, но такие высокие каблуки – не для ходьбы. Но они ценятся, потому что, когда женщина ходит на очень высоких каблуках, она становится более привлекательной сексуально: у нее сильнее выдаются ягодицы. И поскольку ей трудно идти, бедра движутся больше, чем обычно. Но это приемлемо, это нормально. Другие общества посмеялись бы над этим!
Во всем мире женщины носят лифчики и думают, что это очень обычно и традиционно. Фактически, лифчик заставляет женщину выглядеть более сексуально; он нужен просто для того, чтобы придать ее телу форму, которой нет. Он служит, чтобы сделать так, чтобы грудь была выше и выглядела очень молодой, не висящей. И женщины в традиционных обществах, обществах, которые настаивают, что женщины должны носить лифчики, считают себя очень религиозными и ортодоксальными. Они просто дурачат себя, никого другого: лифчик – это сексуальная уловка. Подобным образом, некоторые первобытные общества делают странные вещи. Они пытаются сделать губы больше и толще. С самого детства на губы вешается груз, чтобы они стали очень толстыми, большими. Это символ очень сексуальной женщины – толстые и большие губы помогают хорошему поцелую! В некоторых первобытных обществах мужчины даже носили определенный чехол на половых органах, чтобы они казались больше, точно как женщины носят лифчики. Мы смеемся над этими глупостями, но это та же самая история! Даже молодые люди во всем мире носят очень узкие штаны – просто чтобы показать свои половые органы. Но как только что-то становится принятым, никто не обращает на это внимания.
Цивилизованность не должна быть заключением в жесткий футляр. Абсолютно необходимо, чтобы у человека была личность, но личность должна быть такой, чтобы ее можно было легко надевать и снимать – как мягкую одежду, не стальные доспехи. Подойдет простой хлопок, и тогда можно одеться и раздеться; нет необходимости оставаться в одежде постоянно.
Вот что я подразумеваю под «человеком понимания»: это тот, кто живет в существе, но всегда, когда это касается общества, «носит» личность. Он использует личность; он – хозяин своего существа.
В обществе требуется определенная личность. Если вы вынесете в общество свое существо, то создадите проблемы себе и другим. Люди не поймут вашего существа; ваша правда может быть для них слишком горькой, ваша правда может быть для них слишком беспокоящей. Нет надобности! Необязательно ходить по улице голым; можно носить одежду.
Но нужно уметь снимать одежду у себя дома, играя с детьми, – смакуя чашку чая летним утром в саду, на лужайке, нужно уметь оставаться голым. Не нужно голым ходить на работу – не нужно! Одежда очень хороша; нет надобности показывать себя всем и каждому. Это было бы эксгибиционизмом, другой крайностью. Одна крайность – это когда люди не могут даже лечь в постель без одежды; другая – когда джайнские монахи, или обнаженные садху, ходят голыми по рыночной площади. И странно то, что этих джайнов и индуистов возмущает, что западные женщины оставляют открытыми руки – это неприлично.
Но нужно уметь снимать одежду у себя дома, играя с детьми, – смакуя чашку чая летним утром в саду, на лужайке, нужно уметь оставаться голым. Не нужно голым ходить на работу – не нужно! Одежда очень хороша; нет надобности показывать себя всем и каждому. Это было бы эксгибиционизмом, другой крайностью. Одна крайность – это когда люди не могут даже лечь в постель без одежды; другая – когда джайнские монахи, или обнаженные садху, ходят голыми по рыночной площади. И странно то, что этих джайнов и индуистов возмущает, что западные женщины оставляют открытыми руки – это неприлично.
В такой жаркой стране, как Индия, людям, приезжающим с Запада, очень трудно носить слишком много одежды. Кажется абсурдным, чтобы западный искатель приходил встречаться с индийцами в галстуке и пиджаке. Это выглядит так нелепо! На Западе это приемлемо – там холодно, и галстук согревает – но в Индии это равнозначно самоубийству. На Западе хорошо носить туфли и носки, но в Индии? Но люди склонны к подражанию. Они целый день ходят в туфлях и носках, в такой жаркой стране, как Индия. Западная одежда в Индии не слишком уместна – узкие брюки, пиджак, галстук, шляпа – это просто выглядит нелепо. В Индии нужна свободная одежда. Но нет необходимости впадать в другую крайность, например, начинать ходить или ездить на велосипеде по улице голыми. Это создаст ненужные проблемы вам и окружающим.
Человек должен быть естественным, но под естественностью я подразумеваю и способность надевать личность, когда она нужна, в обществе. Она действует, как смазка, она помогает, потому что вокруг тысячи людей. Нужна смазка, иначе люди будут постоянно создавать трение и сталкиваться. Смазка полезна; она помогает сделать жизнь гладкой.
Личность хороша, когда вы общаетесь с другими, но становится преградой, когда вы начинаете общаться с самим собой. Личность хороша в отношениях с человеческими существами; она становится преградой, когда вы начинаете соприкасаться с самим существованием.
Рецепты
Внутренний свет
…Каждый ребенок в утробе матери остается полным света; это внутренний свет, внутреннее свечение. Но когда ребенок рождается, открывает глаза и видит мир, цвета, свет и людей, постепенно гештальт меняется. Он забывает смотреть вовнутрь, он слишком увлекается внешним миром. Мир так его захватывает, что мало-помалу он забывает, как смотреть вовнутрь; он слепнет ко внутреннему.
В медитации человеку нужно восстановить связь с внутренним источником света. Он должен забыть весь мир и войти вовнутрь, внутренаправиться, внутренастроиться, словно мир исчез, словно его не существует.
По крайней мере на час каждый день забывайте мир абсолютно и просто будьте собой. Тогда постепенно этот старый опыт возвращается к жизни. И на этот раз, когда вы его узнаете, он бесценен, потому что теперь вы увидели мир во всем его многообразии, услышали все его шумы. Теперь видеть внутреннее молчание и чистоту света – это совершенно иной опыт. И он придает столько сил, столько жизни; это источник божественного нектара.
И это может быть вашей медитацией каждый вечер или каждое утро, или когда угодно, когда у вас есть время. Когда легче всего забыть мир – или поздно ночью, когда транспорт стих, и люди уснули, и мир исчез сам, – тогда легче из него выскользнуть… Или рано утром, когда люди еще крепко спят. Но как только вы начинаете видеть внутренний свет, его можно увидеть в любое время. На рыночной площади, среди дня, вы можете закрыть глаза и его увидеть. И если увидеть его даже на мгновение, это приносит огромное расслабление.
Но начните вечером: в течение часа просто сидите в молчании, смотря вовнутрь, наблюдая и ожидая, чтобы свет взорвался. Однажды он взрывается. Вы его не создаете, вы только открываете его заново.
Дайте место радости
Знать себя – это элементарно просто. Это нетрудно и не может быть трудным; нужно только разучиться некоторым вещам. Чтобы узнать, кто вы такой, ничему учиться не нужно, нужно только разучиться некоторым вещам.
Во-первых, нужно разучиться озабоченности вещами.
Во-вторых, нужно разучиться озабоченности мыслями.
И третье случится само собой – свидетельствование.
Вот ключ: первое – вы начинаете наблюдать вещи. Сидя в молчании, смотрите на дерево и просто будьте в наблюдении. Не думайте о нем. Не говорите: «Какое это дерево?» Не говорите, красиво оно или уродливо. Не говорите, что оно «зеленое» или «сухое». Не окружайте его никакими волнами мысли, просто продолжайте смотреть на дерево.
Вы можете это делать где угодно, наблюдая что угодно. Только помните одно: когда приходит мысль, отложите ее в сторону. Отодвиньте ее в сторону; снова продолжайте смотреть на эту вещь.
Поначалу это будет трудно, но через некоторый период времени начнут случаться интервалы: мысли не будет. Вы найдете, что из этого простого опыта возникает огромная радость. Ничего не случилось, дело только в том, что мыслей нет. Дерево есть, есть вы, и между ним и вами есть пространство. Это пространство не загромождено мыслями. Внезапно возникает огромная радость, без всякой видимой причины, вообще без причины. Вы узнали первый секрет.
Затем это следует использовать более тонким образом. Вещи грубы; именно поэтому я говорю, что начинать лучше с какой-то вещи. Вы можете сесть у себя в комнате, можете продолжать смотреть на фотографию – единственное, что нужно помнить, это не думать о ней. Просто смотрите, не думая. Мало-помалу это происходит. Смотрите на стол, не думая, и мало-помалу окажется так, что есть стол, есть вы, и между ним и вами нет никакой мысли. И внезапно – радость.
Радость – это функция отсутствия мыслей. Радость уже есть; она только подавлена под гнетом огромного количества мыслей. Когда мыслей нет, радость выходит на поверхность.
Начните с грубого. Затем, когда вы сонастроитесь и начнете испытывать мгновения, когда мысли исчезают и остаются только вещи, перейдите ко второму.
Теперь закройте глаза и смотрите на каждую мысль, проходящую мимо, – не думая об этой мысли. На экране ума возникает какое-то лицо, или движется облако, или… что угодно – просто смотрите на него, не думая.
Это будет немного тяжелее, чем первое, потому что вещи грубее; мысли очень тонки. Но если первое случилось, второе случится; нужно только время. Продолжайте смотреть на мысль. Через некоторое время… Это может случиться через несколько недель, через несколько месяцев, или занять несколько лет – в зависимости от того, насколько интенсивно вы это делаете, и делаете ли вы это всем сердцем. Затем, однажды, внезапно, – мысли нет. Вы одни. Возникнет огромная радость – тысячекратно большая, чем первая, случившаяся, когда было дерево, и мысль исчезла. Тысячекратно! Это будет так безбрежно, что радость наводнит вас.
Это второй шаг. Когда это начало происходить, сделайте третье – наблюдайте наблюдателя. Теперь никакого объекта нет. Вещи были отброшены, мысли были отброшены; теперь вы одни. Теперь просто оставайтесь в наблюдении этого наблюдателя, будьте свидетелем этому свидетельствованию.
Поначалу снова это будет трудно, потому что мы умеем наблюдать только что-то – вещь или мысль. Даже мысль – это, по крайней мере, что-то, что можно наблюдать. Теперь же нет ничего, кроме абсолютной пустоты. Остается только наблюдатель. Вы вынуждены обратиться к самому себе.
Это самый секретный ключ. Вы просто продолжаете быть, в одиночестве. Покойтесь в этом одиночестве, и придет мгновение, когда это произойдет – это обязательно происходит. В первых двух вещах это произошло, и третье обязательно произойдет; об этом не нужно беспокоиться.
Когда это происходит, впервые вы знаете, что такое радость. Это не что-то, происходящее с вами, поэтому этого нельзя отнять. Это вы, в своем подлинном существе, это само ваше существо. Нельзя больше этого отнять. Невозможно больше этого лишиться. Вы пришли домой.
Таким образом, вам нужно разучиться вещам, мыслям. Сначала наблюдайте грубое, затем наблюдайте тонкое и затем – запредельное, которое за пределами грубого и тонкого.
Ты еще здесь?
…Дзэнский мастер Обаку, проснувшись утром, первым делом обычно спрашивал:
– Обаку, ты еще здесь?
Его ученики говорили:
– Если тебя услышат посторонние, они подумают, что ты сумасшедший! Почему ты это делаешь?
Он говорил:
– Потому что ночью я совершенно забываю… Безмолвный ум, без снов и без мыслей… Когда я просыпаюсь, я должен себе снова напомнить, что Обаку еще здесь. Кого я могу спросить? Только себя. «Обаку, ты еще здесь?»
И он сам себе отвечал:
– Да, сэр!
Человек должен научиться глубокому уважению к самому себе. Вместо того чтобы повторять имена Рамы и Кришны, великой дисциплиной для вас может быть то, чтобы просто спросить себя – окликнуть себя по имени и спросить: «Ты еще здесь?» – не заботьтесь о том, что это может услышать кто-то другой – и скажите: «Да, сэр!»