Может каждый - Ольга Онойко 4 стр.


— Ага. Я как-то влияю на ситуации. Влияют ли задачи на меня?

Джейд задумалась.

— Разумеется. Как любые решения. Но я не знаю, в какой мере.

— В последовательности задач есть какая-то логика?

— Скорее да, чем нет. Она нелинейна.

— У неё есть цель?

— Да.

Серый не ожидал, что ответ прозвучит так уверенно и однозначно.

— Это тайна? — предположил он.

— Нет, — Джейд улыбнулась. — В настоящий момент цель очень простая. Мы хотим проанализировать твои возможности, понять, годишься ли ты в эксперты, и если да, то поднять тебя до этого уровня.

— Ого! — слышать было приятно, Серый не скрыл. — А потом? Будет новая цель?

— Да. Но сейчас у меня нет о ней никакой информации.

— Понятно. А как… если можно узнать… Что обо мне сейчас думают?

Джейд хихикнула и сделала важное лицо.

— Ты перспективный. У тебя мощная интуиция и сильная воля. И у тебя есть принципы. Никто не знает, как ты покажешь себя на многоходовых задачах. Всем очень интересно.

Серый слушал, расцветая от удовольствия.

— Воодушевляет, — признал он. — На трудовые, так сказать, свершения. И всё-таки, Джейд, как это реализовано? Как я попадаю… туда, куда попадаю? Физически я же остаюсь на месте? Или… не целиком?

Джейд облокотилась о стойку.

— Я буду использовать твои собственные знания.

— Пускай.

— Физически, конечно, никого никуда не переносят. Это возможно, но было бы слишком затратно. Проект реализован по аналогии с работой в облаке. Ты получаешь доступ к данным со своей техники. В данном случае «техника» биологическая — твой мозг.

— И на моей стороне это…

— Грёзоподобный онейроид.

— Что?

— Нечто вроде сна, только совершенно реалистичного. В принципе, это болезненное состояние. Но мы его полностью контролируем, для тебя оно безопасно.

— Я впервые слышу про онейроид, — сказал Серый.

— А вот и нет, — Джейд подмигнула. — Просто это знание было для тебя неактуально и потому захоронено очень глубоко в памяти.

— И ты всё это видишь?

— Конечно. Я же прямо там. Среди синапсов.


К концу недели Серый уверенно держал темп «две задачи в день». Сумма на счету росла и выросла настолько, что он решил пошиковать. Впервые в жизни он купил билет не в плацкарт, а в двухместное купе в фирменном поезде.

Договорившись с Линичной, он заплатил за комнату вперёд и собрал рюкзак.

В том шикарном купе Серый успел проклясть всё на свете. Единственным его соседом оказался пожилой пузан, который ночами оглушительно храпел, а днями напролёт слушал радио, так громко, что пробивало наушники. Серый извёлся от бессонницы. Не утешал даже хороший вай-фай. Несколько раз он забывался дурной дремотой, но видел кошмары и просыпался ещё более уставшим. В последний раз ему приснилось, будто он сидит в окопе, а на него едет танк, — и мало того, ещё и приснилось, что это очередное задание с биржи.

От безысходности он непрерывно сидел в интернете.

«Миха, меня вот что озаботило. Эти ребята, на которых мы работаем, инопланетяне или кто они там… алиены, для краткости. Откуда эти алиены столько денег берут, чтобы нам платить? Рисуют?»

«Вечно ты, Серый, всё усложняешь. Если тебе интересно, возьми да спроси. Как я сделал. Всё чисто у них».

«Гы! Миха, ну я дятел. А откуда деньги-то?»

«Видел в интерфейсе опцию «оплата бонусами»? Есть люди, с которыми на отдельных договорах работают. Они берут кредит, открывают бизнес. Для бизнеса что нужно? Мозги, хватка, чуйка, пробивная сила, инсайдерская инфа какая. Вот это всё выдаётся бонусами. А люди отчисляют процент с прибыли».

«Стоп. Миха…»

«Чо?»

«Так бонусы — это не скидочные карты с флаерами? Бонусы — это хватка и чуйка? Сила и мозги?!»

«Ты вроде не первый день работаешь. Тебя это ещё удивляет?»

«Меня это пугает».

«А в чём разница-то? Нам с тобой в голову вставили целые офисы с координаторшами. Думаешь, чуйку вставить сложнее?»

«Я думаю о том, что они не только все эти штуки вставляют. Они наше отношение к ним тоже вставляют. Сжимают время эмоциональной работы, или ещё как…»

«И чо?»

«Сложно. Зачем заморачиваться? Деньги платить. Они могли бы нас вслепую использовать. И не только нас — вообще кого угодно».

«Серый… Я чо-то подумал — может, кого-то они и правда прям так юзают. Но мы, в смысле, народ с биржи… Они к нам лучше относятся, чем ты думаешь».

«Знаешь, похоже, ты прав. Круто, если так. Мне Джейд сказала, что меня хотят экспертом сделать. Если я подойду».

«Ва! Поздравляю!»

«Да рано ещё. Ладно, отключаюсь пока что. К вокзалу подъезжаем».


Серый вышел, напился кофе в привокзальном кафе и сел на автобус. Спинка у сиденья была низкая, автобус немилосердно трясло, но несмотря на это и на выпитый кофе, он всё равно уснул, едва прикоснулся виском к стеклу. На конечной остановке его разбудила соседка. Слегка очумевший, он вывалился на площадь автовокзала и стал оглядываться. К его родному городу отсюда отправлялся другой автобус, но ходил он с интервалом в шесть часов. Серый не собирался ждать. Здесь обычно таксовало несколько человек…

На краю площади он заметил знакомый белый Жигуль и не поверил глазам.

— Дядя Коля! — Серый замахал руками.

Тот вышел из-за своей машины и уставился на него, не узнавая. Нахмурился. Серый припустил бегом.

— Дядя Коля, это я, Юрка! Юрка Серых!

Дядя Коля разинул рот.

— Ах ты ж… Да Боже ж ты мой…

Серый крепко пожал протянутую руку, а потом дядя Коля от души его обнял.

— Дай посмотрю на тебя, — сказал он. — Ах ты ж! Ведь уезжал пацанёнок совсем, а вернулся-то — мужик! Небось невеста есть?

— Невесты нету пока. А ты как? Всё таксуешь?

— Чего же мне не таксовать? Машина на ходу, и сам я, как видишь, на ходу тоже, — дядя Коля засмеялся.

Когда-то очень давно дядя Коля ухаживал за матерью Серого. Та предпочла другого, но дядя Коля не обиделся. Они дружили семьями. Потом, когда отец Серого умер, дядя Коля наведывался в гости и помогал с мужской работой по дому. Семь лет назад Серого, уезжавшего поступать в институт, он отвёз до вокзала.

Он стал совсем седым, но держался по-прежнему бодро.

— Поехали?

Улыбаясь до ушей, Серый плюхнулся на сиденье.

— А ты в отличной форме, дядь Коль.

— Я курить бросил, — отозвался тот с гордостью, — и бегаю по утрам. Трусцой. А то! Мы не молодеем.

Жигулёнок круто развернулся и вырулил на дорогу.

— Вишь, — похвастался дядя Коля, — асфальт переложили. Сейчас как рванём!

Рванули. Солнце било в глаза, дядя Коля опустил козырёк.

— Как мама себя чувствует? — тихо спросил Серый спустя несколько минут.

Дядя Коля посмурнел.

— Давление у неё, — пробурчал он. — Людка, медсестра, два раза прибегала, укол делала. Хорошая девка, добрая…

Серый собрался уже спросить про Машку и про то, куда она повадилась носить деньги, но почему-то не смог и спросил вместо этого:

— А Егор как?

Егором звали сына дяди Коли. Он был на год моложе Серого. Друзьями у них стать не вышло, и после того, как Серый уехал, они не общались.

— Егор по контракту служит. Нормально всё.

Какое-то время Серый молчал. Потом сказал:

— Дядь Коль, ты вроде сам не свой. Что-то у тебя на языке вертится. Поделись, а?

Старик усмехнулся. Не отводя взгляда от дороги, он ответил:

— Да ведь и ты о чём-то отмалчиваешься, Юрка. Ну-ка, давай первый. Как младший.

Серый глубоко вздохнул.

— Ты что-нибудь знаешь про Машку?

— Я сразу подумал — ты с этим уродом разбираться приехал.

Серый поперхнулся.

— Слава Богу, у Галины такой сын вырос, — ровно продолжал дядя Коля. — Я сам хотел пойти, да старый я уже. Но ты меня с собой возьми! На подхвате пригожусь. — И едва слышно он добавил: — Егор не приехал.

— С каким уродом? Что вообще происходит?

— Ты что, не знаешь?

— Мать сказала — Машка куда-то деньги носит.

— И не она одна, — мрачно сказал дядя Коля. — Моя Настёна на старости лет кукукнулась, туда же потянулась. Поругались мы страшно, никогда мы так не ругались…

— Куда потянулась?!

— Да приехал урод этот, с тренингами…

— Дядя Коля, — рассердился Серый, — скажи прямо, наконец!

…В областном центре, в Доме культуры вот уже месяц шли «тренинги личностного роста». Дядя Коля мало что знал про них, знал только, что влетают они в копеечку, и что на них ездят женщины со всей округи. «И несколько мужиков, — прибавил он, — но таких… совсем без костей». Конца-краю этим тренингам было не видно. Через неделю, по слухам, начинались тренинги «следующей ступени», которые стоили ещё дороже. Семейные бюджеты трещали по швам. Не утихали скандалы, и кое-кто из знакомых, по словам дяди Коли, собирался разводиться.

— Настя вроде обещала, что больше ходить не будет, — прибавил он. — Но что-то я сомневаюсь. Столько лет вместе. Я ж её насквозь вижу.

Серый размышлял.

— Дядя Коля, — сказал он, — да это обычное дело. В смысле, тренинги. Сюда в первый раз доехали, поэтому и ажиотаж такой.

Тот вдруг вспылил.

— Обычное дело?! Да ты не видел, во что там людей превращают! Как наркоманы ходят, ей-Богу. Глаза пустые. Все разговоры об одном. И деньги несут-несут-несут! Нет, это надо прекращать.

Серый вздохнул.

— Я сам раньше не видел, только читал. Ну да, оно так и действует. Но тут просто объяснить надо…

— Думаешь, не пытались объяснять? Не пытались по-хорошему? — дядя Коля втопил газ, Серого вдавило в спинку сиденья.

Мелькнула за окном ободранная афиша на облезлом заборе. Вдали показались опоры ЛЭП, потом — пятиэтажки, лесопосадки вокруг, стела на въезде в город…

— Тише, тише.

— Мутно там что-то, — сдавленно проговорил дядя Коля. — Словно… опаивают их чем-то. Ну… Сам увидишь. Пока не увидишь — не поймёшь.

Серому оставалось лишь согласиться.


— Принимай, хозяйка, привёз молодца! — гаркнул дядя Коля и толкнул Серого через порог. Мать ахнула, прижала ладони к щекам. Серый неловко улыбался. Он чувствовал себя чужим. У Линичны в квартире последний ремонт был лет двадцать назад, но родной дом показался ему ещё запущенней и древней. Лампочка в прихожей светила тускло, стены давили, и пахло как-то нехорошо.

Мать торопливо обняла его, отпустила, и Серый увидел слёзы в её глазах. Ему стало стыдно.

Он не был дома семь лет. На то имелась уважительная причина, более чем уважительная — он выучился и целыми днями работал, чтобы посылать сюда деньги, и он приехал, как только позволили обстоятельства. Но всё равно — он не был дома семь лет… Он обрадовался, увидев, что дядя Коля здоров и не одряхлел, и тем горше было видеть теперь мать — болезненно полную, одышливую, с поредевшими волосами.

Дядя Коля смущённо переминался в дверях.

— Коля! — вдруг вскинулась мать. — Сходи купи шампанского!

— Мама, может не надо, — промямлил Серый. — Может, не с твоим здоровьем…

— Юра, целый век праздника не было! Коля, сходи за шампанским. А продукты все есть, сейчас соберу… — и она убежала на кухню.

Серый опустил рюкзак на стойку для обуви и медленно пошёл по квартире.

Ничего не изменилось. Фигурки в серванте стояли в прежнем порядке. Старые календари блёкли на письменном столе под стеклом — календарь от года, когда родился Серый, от года, когда родилась Машка. Фотографии дедов и бабок смотрели с полок книжного шкафа… Серый мысленно поставил пометку: собрать все интересные снимки и заказать реставрацию. Странно, он уезжал уже взрослым, но запомнил, что шкафы были выше, а диван — шире, словно вырос с тех пор. Ковры на стенах пожухли от пыли. У старшего поколения не было сил их чистить, а Машку, конечно, не допросишься…

Серый вдруг вспомнил, что работа у него теперь удалённая, а значит, он может остаться здесь насовсем. Он удивился, что не подумал об этом раньше — и тотчас перестал удивляться. От одной мысли сделалось тошно. Остаться? Здесь? В Богом забытом городке, откуда даже в областной центр проблема доехать? Считай, похоронить себя заживо… Но здесь — семья. Дряхлеющая больная мать и безмозглая Машка, за которой нужно следить как за малым ребёнком. И кроме Серого, присматривать за ними некому. Когда стоял выбор, его физическая помощь или его деньги, приходилось выбирать деньги — мать не могла содержать Машку, ей самой часто не хватало на лекарства. Но сейчас Серый мог совместить одно с другим.

Серый молча застонал.

Никаких перспектив. Никакой жизни. Вечный опекун двух беспомощных, забудь о развлечениях и друзьях, забудь о собственной семье и детях…

Мелькнула мыслишка: соврать. Сказать, что ему нужно ездить в офис фирмы. Это ведь похоже на правду. Ему всё равно придётся что-то соврать про фирму, нельзя же признаться, что офис инсталлирован ему в голову. Нужно ездить раз в месяц… нет, два раза в месяц. Отсюда не наездишься, а наведываться домой он сможет так часто, как необходимо. Но только не жить здесь. Только не здесь.

Серый сел на диван, обнял себя за плечи, закрыл глаза. Мать на кухне грохотала кастрюлями.

Гадко. Может, даже подло. Но какая альтернатива? Либо врать и жить, либо не врать и сгнить. «Мы не можем гарантировать тебе спокойную совесть, — почему-то вспомнилось ему. — И сил помогать и спасать мы тебе не дадим».

«Да ведь это неправда! — осенило Серого. — Насчёт сил. Ну, то есть внутри заданий — их правила, но я могу переключиться на оплату бонусами! И получу силы. Хватку и чуйку. Наверное…»

И что я с этими силами сделаю?

«Предположим, — Серый выпрямился, сжал кулаки. — Предположим, у меня будет бизнес. Хороший доход. Я куплю квартиру в нормальном городе, вывезу их отсюда. Отведу мать к нормальным врачам. А Машка?… Вот чёрт!» Здесь полгорода друг друга знает по имени-отчеству, и то сестра умудрилась набрать кредитов. Страшно представить, что она натворит в мегаполисе. Погубит себя…

— Юра!

Серый вскинулся. В двери заглядывала мать и окликала его — почему-то шёпотом:

— Юра!

— Что?

Мать поманила его к себе. Серый встал.

— Юра, ты заплати дяде Коле за такси, — попросила мать ему на ухо. — У него тоже пенсия маленькая, бывает, целыми днями там на автовокзале торчит…

Серый хлопнул себя по лбу.

— Совсем из головы вылетело. Конечно, заплачу, мам.

Мать улыбнулась и легонько погладила его по плечу.

Серый вернулся в прихожую и зарылся в рюкзак. Кошелёк лежал во внутреннем кармане.

…карточки. Визитные, скидочные, дебетовая, на которой он хранил деньги. Мелочь в отделении для мелочи. Две сотенные купюры в отделении для банкнот.

Две сотенные и ничего больше.

Ошеломлённый, Серый стоял с раскрытым кошельком в руках. Снова и снова он перебирал отделения, будто его наличные могли каким-то чудом вернуться на место. А вдруг он сам их потратил? Спросонья оставил в кафе? Как же это он не подумал…

Не подумал.

Он знал, что сестра ворует. Он сглупил. Недооценил её бессовестность. Он не предполагал, что Машка залезет ему в карман, едва он переступит порог. То-то она не вышла его встречать. Рассчитывала, что он решит, будто её нет дома…

— Машка!

Он пинком распахнул закрытую дверь её комнаты. Стекло в двери задребезжало. Машка сидела на кровати, уставившись в свой кредитный смартфон.

— Юрка, привет, — не поднимая головы, она помахала ему рукой.

— Ты… — выдохнул он.

— Что?

— Ты у меня деньги вытащила…

Сестра подняла невинный взгляд.

— Ты чего?

— Верни деньги.

— Какие деньги?

Серый подошёл и цепко взял её за плечо.

— Ай! Больно!

— Верни деньги.

— Ты что, будешь меня бить? Меня? Девочку?!

— Ты кобыла взрослая. Воровка. Верни деньги.

Машка вырвалась и отбежала к окну.

— Мама, он меня бьёт!

— Юра! — заохала с кухни мать. — Юра, что ты творишь!

— Я её пальцем не тронул.

— У меня синяки! — Машка разревелась и сползла на пол. — Он меня обижа-а-ет!..

— Будешь орать, — тяжело сказал Серый, — я тебя обижу. Узнаешь, как это.

Она замолчала и уставилась на него.

— Где деньги?

Она умоляюще наклонила голову.

— Юра, понимаешь, мне очень надо.

— Ты украла у меня деньги из кошелька.

Сестра смотрела на него ясными глазами, трогательно сложив руки на груди.

— Юрочка, понимаешь, мне очень-очень надо.

Серый заглянул под матрас её кровати. Открыл ящик с косметикой.

— Где?

Машка вдруг захихикала.

— Не найдёшь, не найдёшь, не найдёшь! Попробуй найти, не найдёшь! — она высунула язык.

Серый зарычал. Сестра вскочила и убежала. Он услышал, как хлопнула входная дверь. «Ну всё», — мрачно пробормотал он.

Ничего нового. «Она не больная, — объяснял он когда-то Михе. — Ни в какой ПНД её не возьмут, недееспособной по суду не назначат. Она просто очень… глупая. Но хитрая, когда ей надо. У неё совести нет. Вообще. Ей никогда не стыдно».

Вошла мать.

— Что случилось?

— Машка у меня деньги спёрла.

— А, — сказала мать устало. — Ты рюкзак без присмотра оставил. Ну, сам виноват.

Серый потерял дар речи.

Мать вернулась на кухню. Через несколько минут пришёл дядя Коля. Серый слышал, как они беззлобно ссорятся. Мать пыталась отдать ему деньги за вино и такси, дядя Коля смеялся и отказывался. «Зачем ты торт купил, — расслышал Серый, — пирожки же есть».

Как будто ничего особенного не произошло. «А для них, — понял Серый, — и правда ничего особенного. Мрак. Клин».

Он по-волчьи щёлкнул зубами. Поколебавшись, он взял стул и вытащил его на балкон. Притворил за собой дверь. Прежде он не рисковал полагаться на страховочную ауру, но сейчас он нестерпимо хотел получить ответ — как можно скорее.

Назад Дальше