Андрей Егоров Убить родного дедушку
Первая машина времени получилась безобразной. С эстетической точки зрения она напоминала творение безумного художника-концептуалиста из тех оригиналов, что холсту и краскам предпочитают металл и сварочный аппарат. Вся в переплетениях проводов, микросхемах, длинных усах-громоотводах, размерами машина соперничала с трехэтажным домом соседей Арцыбашевых.
Соседи волновались. Владлен Сергеевич Арцыбашев, старый параноик с неуемной фантазией, каждое утро забирался на самый верхний балкон, чтобы понаблюдать мое детище в полевой бинокль. Ему не давала покоя мысль, что эта штуковина однажды взорвется – и разнесет всю округу к чертям собачьим.
Если бы так думал только он один. Но, к несчастью, его тревоги разделяли слишком многие, на меня ополчилась почти вся пока еще целехонькая округа. Страсти накалялись и грозили в ближайшем будущем перерасти в локальный конфликт местечкового масштаба. Жена Лида на прошлой неделе принесла из продмага неутешительное известие – в поселке считают, что я шпион ЦРУ, строю по специальному заказу правительства США ядерную бомбу.
Заказ действительно был. Но не от ЦРУ, а от российского Института экспериментальной физики в Коломне. Правда, машину я строил вовсе не по институтскому заказу. Хотя деньги тратил государственные – причем, тратил с размахом. Как сказали бы мои враги, разворовывал фонды, реализуя собственные утопические идеи.
Вовка Лепешев, мой аспирант и собутыльник, крутил у виска.
− Ты совсем того, Егор. На что гранты пустил? И как их тебе доверили, вообще, в твои-то юные годы?.. Попомни мое слово, тебя точно выпрут из академической науки. А перед этим выпорют. Показательно. Всей стране на потеху. Чтобы другим неповадно было.
Даже верный Лепешев не верил в мой гений, светлый гений Егора Юрьевича Бирюкова. Но я был уверен – все получится. Главное, идти к цели, не останавливаясь, не обращать внимания на мелочи – недовольное начальство, соседей-параноиков, постоянную нехватку денег (разворовывать госфонды под собственные нужды тоже, знаете ли, непросто) и досаждающую язву – я все время забывал пообедать, а иногда и поужинать. Так, перехватывал что-нибудь на ходу. Хорошо, что жена периодически прибывала на объект, как скорая помощь к умирающему от истощения, и потчевала мое костлявое тело куриными супами и мясными рулетами, чтобы оно могло функционировать дальше. Иначе я, чего доброго, загнулся бы раньше, чем запустил машину…
С первым запуском я все время медлил. Пугала открывающаяся перспектива. Помимо того, что я воплотил на практике идею, в которую никто кроме меня не верил, особенно много времени я провел, разрабатывая абсолютно новую теорию времени. И даже представил широкой публике работу, которая, уверен, стоила Нобелевской. В ней подробнейшим образом рассматривалась проблема временных петель и опасностей, связанных с путешествием во времени. То, что путешествие возможно, не вызывало у меня никаких сомнений. Но никто, даже великий Эйнштейн и я, скромный физик-теоретик из России, не знал, как поведет себя материя под названием время, когда ее ткань окажется прорвана. Мои гипотезы не были бездоказательны, я подкреплял их вычислениями, и все же я лишь строил предположения, ибо научная база в этой области была чрезвычайно мала.
Одна из гипотез не исключала возникновения новых вселенных после запуска машины, другая делала возможным путешествие из одной параллельной вселенной в другую через кротовые норы, третья предполагала уничтожение нашей единственной Вселенной из-за пресловутого временного парадокса. Трагического финала я отнюдь не исключал, но такова участь первых – им приходится рисковать.
Странное дело, когда рискуешь жизнями незнакомых тебе людей, почти не испытываешь угрызений совести и сомнений, как и тогда, когда риску подвергается твоя собственная жизнь, но если речь идет о самых близких – родителях, жене, маленьком сыне – чувствуешь себя злонамеренным убийцей. Даже если вероятность скорбного финала человечества всего четырнадцать процентов – я рассчитал все с математической точностью.
Прежде чем включить машину, я позвонил в городскую квартиру жене. Трубку взял Вадим Егорович Бирюков, Вадик, залопотал по-своему, по-детски. Резануло по сердцу. Захотелось оставить опасную практику до лучших времен и вернуться к теории. Но я сумел взять себя в руки. Кто-то должен двигать вперед экспериментальную науку. Я чувствовал, что уже застолбил себе место в истории.
− Вадюша! – ласково позвал я. – Мама дома?
− Мама… дома, – повторил Вадик и засмеялся, узнал отцовский голос.
Тут трубку взяла Лида.
− Привет, – сказала она, – так и знала, что это ты. Как дела? Как твой проклятый телескоп? Скоро уже запуск, чтобы ты, наконец, мог передохнуть и побыть с нами?
Да-да, я пал на самое дно, вот уже несколько лет я обманывал не только родное государство, но и собственную жену. Лида всерьез полагала, что на правительственные гранты я строю новейший телескоп на основе нанотехнологических линз. А на самом деле я уже несколько лет конструировал машину времени. Посудите сами, поведай я супруге, что собираюсь создать машину времени, чтобы отправиться в будущее, что бы она обо мне подумала… Наверное, решила бы, что пора посвятить в специфику моей работы консилиум психиатров. Как и Вовка Лепешев, жена в мой гений не верила. В меня вообще никто никогда не верил. Только я и мои прямые потомки…
Для отправки в будущее необходимо было поместить тело в герметичную кабину, а появиться, по моим расчетам, оно должно было в нескольких метрах поодаль – посреди гостиной, так я назвал самую большую комнату дома-машины. Это место я отметил белым крестом – здесь будет пункт высадки путешественников во времени. Во время вычислений я рассматривал тело, как неодушевленный предмет, но надеялся, что душа сохранится в нем, когда оно окажется в заданной точке координат.
Это был великий час. Для меня и для всей человеческой цивилизации. Ведь запуск машины становился точкой отсчета новой эры. Отныне станут возможны не только путешествия в будущее, но и в прошлое. Вплоть до точки невозврата – первого запуска. Ведь согласно Теории относительности невозможно попасть во время, предшествующее созданию машины времени. Эйнштейн был абсолютно прав.
Первое число первого месяца и года наступит сегодня. Менять названия месяцев и дней недель мне в голову не пришло, на циферблате застыли одни нули – «0 год, 0 часов 0 минут».
Ради эксперимента я собирался переместиться на полчаса в будущее. Я отдавал себе отчет, что образуется весьма протяженный промежуток времени, где меня не будет вовсе. А значит, будущее может измениться, пока меня нет, и я окажусь вовсе не там, где предполагал. Другая версия развития событий – после запуска машины и моего путешествия будущего не станет, как и прошлого, мой эксперимент уничтожит Вселенную.
Я набрал на пульте «0 год, 0 часов 30 минут» – и нажал кнопку. Оставалось только забраться в кабину и закрыть люк, что я немедленно и проделал. Послышался щелчок, кабину заволокло туманом… И я оказался посреди гостиной, в заранее намеченной точке высадки.
Беглый осмотр убедил меня в том, что обстановка с момента моего исчезновения не изменилась. Значит, мир уцелел. А вместе с ним и я, и все человечество. Это уже хорошо. Испытывая эйфорию естествоиспытателя, почти триумф, я кинулся к пульту, чтобы проверить показания приборов. Но не успел нажать ни одной кнопки. Позади послышался шорох, и я обернулся.
В точке высадки стоял взъерошенный юнец. В руке он сжимал какую-то штуку, похожую на пистолет, только очень маленькую и с дулом в виде раструба. Паренек нацелил эту штуковину мне в живот. Я попятился. Но в то же мгновение следом за первым гостем объявился еще один – мой двойник. В руках «Я» держал садовую лопату и без промедления огрел молодого человека по голове. Тот вскрикнул, растянулся на полу, выронил пистолет. Двойник поднял оружие, деловито сунул за пояс.
− Хороший парень, – сказал он, указывая на лежащего на полу подростка.
− Хороший? – пробормотал я. – Кто вы? То есть, кажется, я понимаю. Вы я из будущего? Так?
− Ага. Ну, я пошел. А то еще все испорчу. – «Я» подошел к пульту, подкорректировал время, затем забрался в кабину, но прежде чем захлопнуть люк, скомандовал: – Кнопку жми! Забыл от волнения.
− Да погодите же, – забеспокоился я. – Мне очень нужно с вами поговорить. Из какого вы времени? Значит, у меня все получилось?..
− Получилось, получилось. Вон его расспроси, – мальчишка застонал на полу. Он постепенно приходил в себя. – Хороший парень, – повторил мой двойник из будущего.
− Зачем же лопатой, если хороший?! – ужаснулся я.
− Это не я, это ты его так. Похоже, иначе было нельзя. – Люк захлопнулся, из-за иллюминатора «Я» показал мне жестами, чтобы я поскорее отправлял его обратно в будущее – на мониторе значилось «0 год, 2.06».
Я послушно нажал кнопку, с жужжанием и клацаньем машина заработала и отправила пришельца из будущего обратно – в заданное время. Если, конечно, он не перепутал дату. А если перепутал? Значит, мы снова встретимся в два часа шесть минут? Или я должен буду еще раньше перенестись в прошлое или будущее? По спине у меня пробежал холодок. Я совсем иначе представлял себе наступление новой эры. Начиналась она с невообразимого бардака, в который медленно, но верно, превращалась моя жизнь.
Оплотом спокойствия, островком тишины в океане жизненного хаоса, для меня всегда была семья. Поэтому я схватил трубку, снова набрал номер… и услышал, как жена захлебывается в истерике.
− Ты должен немедленно приехать! – кричала Лида. – Я боюсь… – Она едва не плакала, пребывая в жутком нервном напряжении.
− Что случилось? – постарался я перекричать супругу. – Успокойся! Просто скажи мне, что произошло?!.
Через некоторое время мне с большим трудом удалось добиться от нее связного рассказа.
− Какой-то сумасшедший, – поведала Лида, – следил за мной, пока я с Вадюшей шла из магазина. Я видела его несколько раз. Он страшный, с большой бородой. Все время пялился на меня, а сам делал вид, что идет по своим делам. Прятался за телефонной будкой, и за газетным киоском. Но я точно знаю, он следит за мной. А когда я вернулась домой и открыла дверь, то увидела, что он в нашей квартире. Представляешь, в нашей квартире! В прихожей. Он стал говорить мне какую-то чушь, что я должна убедить тебя не включать машину времени, что он твой сын из будущего. Я испугалась, стала кричать, тогда он выбежал из квартиры и убежал вниз по лестнице. Замок не сломан. Я ничего не понимаю, Егор. Как он попал к нам в дом?..
− Вызови милицию, – сказал я. – Никуда не ходи. Я приеду, как только смогу…
− Как только сможешь?! – испугалась еще больше Лида. – Что происходит? Это как-то связано с твоей работой? Кто все эти люди?
− Я все понимаю, дорогая, – продолжая говорить, я пошевелил носком ботинка оглушенного подростка. Он схватился за ушибленный затылок, перевернулся, воззрился на меня сердито. Зашарил вокруг.
Я прикрыл трубку рукой.
− Пистолет ищешь?.. Напрасно.
− Что там у тебя происходит?! Ты один?!
− Один. Один. Послушай меня, вызови милицию. Прямо сейчас. Очень скоро я тебе перезвоню. Как только улажу одно дело. Мой телескоп…
− Твой чертов телескоп! – взорвалась Лида. – Всегда твой телескоп! Все, что я слышу от тебя – телескоп, телескоп, телескоп… Ты хоть понимаешь, что произошло? Какой-то психопат чуть не убил твою жену и ребенка!
− Не думаю, что он собирался вас убить…
Жена швырнула трубку. Ее можно было понять. Я некоторое время стоял с закрытыми глазами, старался привести мысли в порядок. Не получалось. Мой сын прибыл из будущего, с просьбой к моей жене, то есть к своей матери, чтобы она убедила меня не включать машину времени. Но опоздал. Причем, сильно опоздал. Я уже ее включил… Почему у него вдруг возникла такая просьба? Значит ли это, что мне угрожает какая-то опасность? А может, не мне, а моей жене или… ребенку, во всяком случае, точно ничего не угрожает. Ведь он прибыл из будущего, чтобы предупредить. А может, это был не Вадим? А другой сын, который еще не родился. Я снова набрал номер городской квартиры.
− Да?! – жена почти кричала.
− Это я. Любимая, ты не припомнишь, этот мужик, который тебя преследовал, не говорил, как его зовут?
− Ты что, издеваешься?!
− Нет, я абсолютно серьезно. Напряги, пожалуйста, память. Он говорил, что его зовут Вадим?
− Да, говорил! Но я не понимаю! Что это меняет?! Ты хочешь сказать, что он знает, как зовут нашего сына, этот маньяк?!
− Поговорим позже. Ты вызвала милицию?
− Конечно!
− Отлично, – снаружи послышались шум и крики. Я выглянул в окно и увидел, что на улице организовалось что-то вроде несанкционированного митинга. Верховодил действом параноик Арцыбашев. Орал и брызгал слюной: «Не допустим! Не дадим! Нет бомбе!» Толпа волновалась и требовала крови. Моей крови. Так и знал, что до этого дойдет.
− Пусть он выйдет, пусть расскажет, что здесь строит, – распинался Арцыбашев. – А мы послушаем.
Очень вовремя…
− Я перезвоню, – сказал я и отключился. Схватил за воротник подростка. Тот уже совсем пришел в себя, валялся на линолеуме и чесал в затылке.
− Ты кто такой?
− Внук твой, – буркнул он. – Виталик.
− Ого! – Тут я и сел. В прямом смысле. Присел на пол рядом с ушибленным лопатой внуком из будущего, чувствуя, как в голове у меня начинает бить колокольным звоном – тревога, тревога. Ситуация явно вышла из-под контроля. Причем, сразу после запуска. Я даже не успел ничего толком предпринять, как оказался вовлечен в круговерть событий.
Я посмотрел на паренька новым взглядом. Пожалуй, он даже был на меня похож. Такой же высокий лоб, как и у меня, голубые глаза чуть навыкате, вздернутый нос и тощий – весь в дедушку.
− Болит? – поинтересовался я, впервые проявив участие.
− Есть немного, – подросток поскреб в затылке. – Чем это ты меня стукнул? И как? Я даже понять ничего не успел. Только искры в глазах, а потом все потемнело.
− Я еще не так могу наподдать, – пообещал я. Направленное мне в живот дуло пистолета неизвестной конструкции до сих пор щекотало нервишки. Пусть думает, будто я способен оказать жесткий отпор, если у него вдруг снова проснется желание меня пристрелить.
Снаружи послышался шквал возмущенных голосов. Я кинулся к окну. Поселковая публика ревела, взбудораженная пламенными речами старика Арцыбашева. Забор испытывал постоянное механическое напряжение, физики отлично знают, как это бывает с материальными объектами, – со стороны улицы на него навалилась целая толпа. Не рассчитанный на подобное применение сил, он, в конце концов, подвергся логичной деформации, а затем под бурным натиском биомассы рухнул. Агрессивная толпа потекла по моему участку под хруст ломаемых досок. Самые бойкие активисты движения против строительства несуществующей бомбы принялись обрывать в саду яблоки и швырять в дом. Другие отрывали штакетины и собирались пустить их в дело, как только доберутся до меня.
− Это кто такие? – поинтересовался Виталик. Я и не заметил, как внук оказался рядом.
− Соседи… будь они неладны. – Поселковые обыватели и раньше предпринимали против меня разнообразные демарши, вроде неприличных надписей на заборе и летящих в окна булыжников (пришлось со стороны улицы поставить противоударные стекла), но я и предположить не мог, что они могут пойти на штурм, чтобы уничтожить мое изобретение.
− И зачем я твой пистолет забрал? – пробормотал я.
− Так он у тебя?
− Нет. Его же не я забрал. То есть я, конечно, но не совсем я. Короче говоря, у меня его нет. Пока нет. Потом будет. Но слишком поздно. Зато, – я поднял вверх указательный палец, – у меня есть ружье!
− Прямо сейчас? – поинтересовался внук. – Или тоже попозже будет?
− Ружье есть прямо сейчас! И надеюсь, попозже тоже будет у меня.
Я метнулся вглубь дома, подставил стул и полез в антресоли. Старое охотничье ружье привез Вовка Лепешев. Вот ведь предусмотрительный малый, как бы я без него обходился, ума не приложу. Патроны, к сожалению, только холостые, хранились в истертом кожаном ранце. С ним Лепешев раньше ходил в физико-математическую школу. Разумеется, тогда в ранце лежали учебники, а не холостые патроны для двустволки.
− Ты по людям стрелять собираешься?! – восхитился Виталик. – Они уже близко. Целься лучше. А то они сейчас здесь все разломают.
− Посмотрим еще, кто кого! – отозвался я. Взялся за ложе, сложил стволы, вставил патроны в гнезда, взвел курки. И откуда только навык взялся – Вовка Лепешев всего один раз показал, как обращаться с ружьем. Кинулся к окну. Самые расторопные уже были совсем рядом с домом. А один собирался забраться на подоконник. Я выставил стволы наружу и пальнул из обоих над головами толпы. Грохот ружейных выстрелов прокатился по округе, и вандалы дрогнули. Разрушительная лавина человеческой биомассы остановилась и медленно поползла назад.
Я перепрыгнул через подоконник, следом полез Виталик. Пока обыватели не пришли в себя и снова не перешли в наступления, я перезарядил ружье.
− Что вам нужно? – спросил я хмуро. Пусть знают, что и городского ботаника можно довести до нервного срыва – и тогда с него слетит флер цивилизации, и он начнет палить почем зря.
− Мы… не допустим, – выкрикнул неуверенно Арцыбашев, я повел стволом и неуемный сосед сразу сник, спрятался за спину грузного толстяка, живущего в конце улицы. Тот, казалось, только сейчас пришел в себя, сообразил, что находится на частной территории, тяжело задышал и принялся вытирать лоб в испарине. Страшное дело – энергия толпы. Остальные даже вякать не стали, осторожно развернулись, опасаясь хоть чем-нибудь взволновать ненормального изобретателя с ружьем, и побрели к сломанному забору. Некоторые на ходу оглядывались с ненавистью. Но никто так и не решился ничего предпринять.