Батурины действительно практически заморозили деятельность своего подразделения в Белгородской области. В обстановке ожесточенной «войны» с региональными властями вести дела стало практически невозможно. А осенью 2005 г. «война» привела и к человеческим жертвам.
10 октября 2005 г. 29-летний Александр Анненков, исполнительный директор ООО «Интеко-Агро», был жестоко избит в подъезде дома в Белгороде, где он снимал квартиру. На него набросились трое молодых мужчин в спортивных костюмах. В руках одного из них был топор, а у двух других – бейсбольные биты. После первого удара битой по голове Анненков сознания не потерял, а наоборот, оказал нападавшим ожесточенное сопротивление и стал криком звать на помощь. Тогда третий из нападавших несколько раз ударил жертву топором. Когда жильцы соседних квартир вышли на лестничные площадки, Анненков был еще в сознании. Его увезли на скорой помощи в городскую больницу, где пришили практически отрубленную кисть руки, а затем в тяжелом состоянии отправили самолетом в Москву.
В то же воскресенье в реанимацию попал еще один высокопоставленный сотрудник «Интеко-Агро» – начальник юридического управления Екатерина Домбровская. Она получила тяжелое отравление после обеда в одном из белгородских кафе. «Интеко» связала этот случай, как и покушение на Анненкова, с конфликтом с белгородскими властями.
Но самую тяжелую потерю «Интеко» понесла в Москве.
От удара, нанесенного в голову тяжелым предметом, погиб адвокат Дмитрий Штейнберг. Именно Штейнберг в свое время добился в судах от телеведущего Сергея Доренко опровержения информации, компрометирующей Елену Батурину и Юрия Лужкова. Доверенное лицо Елены Батуриной, Штейнберг вел и другие судебные тяжбы в интересах хозяйки «Интеко».
Каждое утро адвокат, купив в ближайшем киоске свежие газеты, имел привычку читать их на скамейке в сквере. Так было и 11 октября. Штейнберг уже возвращался домой, когда вслед за ним в подъезд вошел преступник. Тупым предметом он нанес адвокату сильный удар по затылку. Дмитрий Штейнберг потерял сознание, упал и ударился головой об пол. Через какое-то время пришел в себя, смог дойти до дома и подняться по лестнице на второй этаж. Там его обнаружили соседи. Скорая помощь доставила адвоката в больницу, где были диагностированы тяжелая открытая черепно-мозговая травма и кома. Спустя несколько дней Штейнберг скончался.Все описанное выше – от покушения на Анненкова до убийства Штейнберга – произошло в течение считанных дней. Елена Батурина обратилась к президенту Владимиру Путину с требованием положить конец охоте на ее сотрудников и разобраться в ситуации в Белгородской области. Однако от федеральных властей никакой реакции не последовало. На выборах в законодательное собрание Белгородской области ЛДПР, поддержанная «Интеко», проиграла. Батуриным ничего не оставалось, кроме как свернуть свой бизнес в регионе.
Тяжелое белгородское поражение показало, что в ситуации жесткого прессинга «Интеко», лишенная административного ресурса, действовать не может. И это действительно отличало корпорацию жены московского мэра от других российских крупных частных компаний, таких как «Альфа-групп» Михаила Фридмана, «МДМ-групп» Андрея Мельниченко и Сергея Попова или «Базового элемента» Олега Дерипаски. Как правило, крупные олигархические группировки научились вести агрессивные действия в регионах, не испытывая особых проблем с получением поддержки от местной власти (или ее отдельных представителей). Для того чтобы правильно мотивировать региональных чиновников, были и люди, я бы даже сказал – целые сработавшиеся команды, и отработанные за годы корпоративных войн схемы. Белгородская история показала, что у «Интеко» ничего этого нет. И в самом деле, зачем знатокам «черного GR» компания, муж хозяйки которой и так является верховным арбитром, распорядителем активов в регионе, где сосредоточена основная деятельности корпорации?
Но, если оставить за скобками этот эпизод, в целом дела у Батуриной развивались неплохо. Пока в Белгородской области у «Интеко» велись бои с региональной администрацией, в жизни компании начался новый этап.
5
В апреле 2005 г. Елена Батурина попала на первые полосы «Коммерсанта» и «Ведомостей» с неожиданной новостью.
«Интеко», к тому времени второй в России производитель цемента, заключила сделку с компанией «Евроцемент» Филарета Гальчева – номером один на цементном рынке. По ее итогам все цементные активы Батуриной перешли во владение Гальчева. Сумма сделки – $800 млн. Это при том что самой Батуриной цементные заводы достались не более чем за $200 млн. Продажа Батуриной цементного бизнеса для многих стала громом средь ясного неба.
Еще недавно казалось, что цемент для «Интеко» – это всерьез и надолго. В своем инвестиционном меморандуме к выпуску облигаций компания ставила цель к 2005 г. стать безоговорочным лидером отрасли с долей более чем 17,5 %. Не далее как в конце 2004 г. были заключены сделки по приобретению очередных цементных заводов в Поволжье. И вдруг Батурина вышла из борьбы. Почему?
Было бы ошибкой думать, что, прежде чем продать свои цементные заводы, Елена Батурина наняла консалтинговую компанию, внимательно изучила перспективы развития отрасли. Нет, все было по-другому. Хозяева «Интеко» руководствовались более простой логикой. Сама Батурина о процессе выработки и принятия решений в «Интеко» откровенно говорить не хочет. «Зачем было какие-то варианты развития рисовать, когда не составляло труда оценить, сколько готов был заплатить Гальчев и сколько на тот момент цементный бизнес стоил реально», – так Елена Батурина спустя полтора года рассказала в интервью Forbes о причинах продажи своих заводов. Другое дело – Виктор Батурин.
Вот как он описывает принятие решений в «Интеко» по ключевым вопросам в интервью «Ведомостям» в 2007 г.:
...Как бы то ни было, из цементного бизнеса хозяйка «Интеко» вышла. Гальчев консолидировал около 40 % цементного рынка. Его «Евроцемент» стал фактически монопольным поставщиком цемента в Центральной России.
Результат? Цены на цемент в течение двух лет взлетели в два раза.
Впрочем, «Интеко» от этого не пострадала – Батурина купила на юге России пару небольших заводов, которые обеспечивали потребности ее строительных подразделений. А они заметно уменьшились – вслед за цементным бизнесом в июне 2005 г. Елена Батурина продала ДСК-3. В роли покупателя выступила группа компаний ПИК, заплатившая за комбинат $300 млн.
Вместе с производственными мощностями ПИК получила и инвестиционные проекты «Интеко» – около 1 млн кв. м жилья, в основном дешевой «панели». «Мы считаем, что панельный рынок в Москве сужается», – объяснил тогда логику действий своей компании вице-президент «Интеко» Олег Солощанский. Доля панельных домов в общем объеме строящегося в Москве жилья действительно уменьшалась. Свободных площадок под застройку, где была бы востребована серийная продукция домостроительных комбинатов, в Москве практически не осталось. Подмосковье же, куда устремились московские строители, для супруги столичного мэра осталось закрытым – Юрий Лужков уже успел к тому времени основательно поругаться с губернатором Московской области Борисом Громовым. Однако, продав ДСК-3, специализировавшийся на дешевом панельном домостроении, Батурина оставила в составе «Интеко» строительные подразделения, возводившие дорогие дома из «монолита». Они продолжили работу в «Шуваловском», «Гранд-Парке» и других проектах меньшего масштаба.
Куда Батурина вложила $1,1 млрд, вырученные от распродажи?
Поначалу казалось, что «Интеко» пойдет традиционным для себя путем – попытается запустить несколько новых проектов в комфортной для бизнеса Батуриной «лужковской» Москве. Все вроде бы к тому и шло. Вице-президент «Интеко» Олег Солощанский объявил о создании в структуре компании нового департамента, который займется инвестициями в офисную недвижимость, а также развитием гостиничного бизнеса. До 2010 г. «Интеко» запланировала спроектировать и построить 1 млн кв. м недвижимости и создать гостиничную сеть из 12–15 отелей. Всего в эти проекты «Интеко» была готова вложить около $2 млрд.
Куда Батурина вложила $1,1 млрд, вырученные от распродажи?
Поначалу казалось, что «Интеко» пойдет традиционным для себя путем – попытается запустить несколько новых проектов в комфортной для бизнеса Батуриной «лужковской» Москве. Все вроде бы к тому и шло. Вице-президент «Интеко» Олег Солощанский объявил о создании в структуре компании нового департамента, который займется инвестициями в офисную недвижимость, а также развитием гостиничного бизнеса. До 2010 г. «Интеко» запланировала спроектировать и построить 1 млн кв. м недвижимости и создать гостиничную сеть из 12–15 отелей. Всего в эти проекты «Интеко» была готова вложить около $2 млрд.
Но в реальности Елена Батурина нашла полученным от Филарета Гальчева и Кирилла Писарева (главы и совладельца ПИКа) деньгам более удачное применение.6
После публикации отчета «Интеко» за II квартал 2005 г. стало ясно, что Елена Батурина хочет быть не просто девелопером, а крупным инвестором, вкладывающим деньги в различные активы и сферы бизнеса.
Недвижимость, нефтепереработка, строительные материалы… Кроме материальных активов, которые можно потрогать и, что называется, подержать в руках, есть и другие ценности. Например, акции.
Батурина решила не оставаться в стороне от возможности заработать на буме, который охватил российский фондовый рынок. И в разделе «Финансовые вложения эмитента» внимательный читатель отчетности «Интеко» мог бы обнаружить появление двух новых статей: «вложения в акции ОАО „Газпром“» и «вложения в акции ОАО „Сбербанк“». Стоимость ценных бумаг обеих компаний, находившихся на балансе «Интеко» к моменту раскрытия информации, составила около 7,5 млрд руб., или $262 млн.
Что ж, это не удивительно. Период 2005–2006 гг. был лучшим за последние десять лет российского фондового рынка. Котировки акций стремились вверх – индекс РТС, главный барометр, вырос с 1 июля 2005 г. по 1 июля 2006 г. в 2,18 раза. Бумаги «Газпрома» и «Сбербанка» были в числе показавших наибольший рост. Акции газового монополиста выросли за период с 1 июля 2005 г. по 1 июля 2006 г. в 2,8 раза, «Сбербанка» – в 2,2 раза. Стоимость портфеля ценных бумаг «Интеко» увеличилась за год соответственно с $262 млн до $631 млн. Доходность инвестиций Батуриной превысила 240 % годовых.
Как было принято решение? И опять – Батурина не нанимала консультантов.
У нее не было детального бизнес-плана с вариантами действий на любой случай. Как говорит хозяйка «Интеко», решение было принято на совещании в узком составе: сама Батурина, вице-президенты и несколько топ-менеджеров из финансового блока. Принято и немедленно реализовано. Момент для входа на рынок был выбран удачно. Фондовый рынок обогащал Батурину столь же верно, как и земельные проекты в Москве.
В своем рейтинге богатейших предпринимателей России Forbes в 2006 г. поставил Елену Батурину на 29-е место, оценив состояние жены Юрия Лужкова в $2,4 млрд.
Из чего складывалась эта цифра? Что же, прикинем.Прежде всего из тех самых $630 млн, которые стоили находившиеся на балансе «Интеко» акции Газпрома и «Сбербанка». При этом в распоряжении Батуриной оставались средства от продажи ДСК-3 и цементного бизнеса. За эти активы, напомним, супруга московского мэра выручила около $1,1 млрд «кэша». На покупку акций было потрачено около $240 млн. Значит, $860 млн оставалось у Батуриной в «кубышке».
Значительных денег стоили и остававшиеся у «Интеко» после продажи ДСК-3 девелоперские проекты в Москве. Инвестиционный портфель «Интеко» весной 2006 г. оценивался примерно в 2 млн кв. м «монолитного» жилья. Средняя себестоимость его возведения на тот момент составляла $1900 за 1 кв. м. А цена продажи – около $2300 за «квадрат». Итого на каждом построенном квадратном метре «Интеко» имела возможность заработать около $400–800 млн на всех запущенных к середине 2006 г. проектах.
Сколько может стоить такой актив? Если исходить из того, что прибыль будет получена не сразу, а в течение нескольких лет, то сумму необходимо дисконтировать на 25 %. Иными словами, стройки «Интеко» в 2006 г. могли стоить около $600 млн. Еще в $250 млн аналитики оценивали стоимость непосредственно строительных компаний «Интеко», пластмассового бизнеса и других менее значимых активов, принадлежавших Батуриной. Впрочем, последовавшая спустя несколько лет череда IPO (размещения на бирже акций) крупных московских строительных компаний показала, что реальная стоимость столичных девелоперских проектов в разы выше.
В сущности, рассказ о том, как Елена Батурина заработала свои миллиарды, на этом можно было бы и завершить. В 2001–2005 гг. она провернула цепочку сделок, в результате которых стала обладателем активов, стоимость которых измеряется в числах с девятью нулями. Казалось бы, все просто. Берешь кредит в банке, покупаешь на него строительную компанию и несколько цементных заводов. Через пару лет, когда ценовой «пузырь» на рынке московской недвижимости достаточно надуется, продаешь купленные на заемные деньги активы по цене в разы больше той, по которой они достались. Часть вырученных денег оставляешь в девелопменте, чтобы не упустить шанс заработать еще на стремительном росте цены московского метра. А часть переводишь в акции, где происходит кажущееся бесконечным ралли.
Но вот повторить «схему Батуриной» было бы непросто. Кто мог знать, что цены на жилье будут расти так быстро? И что цемент подорожает в разы? В конце концов, мало кто в мире мог предположить, что цена барреля нефти может с $20 за считанные годы вырасти до более чем $100, и этот «спрут» нефтяных котировок вытащит за собой «нефтяную» экономику России.
Так что в случае со сказочным обогащением Батуриной речь идет скорее о цепочке случайных, мотивированных краткосрочными соображениями действий, чем о заранее продуманной стратегии. Ну и, конечно, о серьезной поддержке московских городских структур.
Представьте себе: владелец небольшой компании, производящей мебель из пластмассы, с оборотом около $40 млн приходит к Андрею Фридриховичу Бородину, президенту «Банка Москвы», и просит открыть кредитную линию на $200 млн. Какой он получит ответ? Все правильно. Ему, мягко говоря, откажут.
А вот обращение от «Интеко» (в начале 2001 г., напомню, всего лишь средней руки производителя «прибамбасов из пластмассы») было в банке воспринято по-другому.Впрочем, все это очевидно сегодня. А осенью 2006 г. мне пришлось иметь дело с тем, что было известно на тот момент. Итак, Елена Батурина была готова дать интервью Forbes. Но исключительно в Мюнхене, исключительно на выставке RealExpo.
Глава V Расследование Forbes. Земля на Сетуни
Кто и зачем убедил Елену Батурину дать интервью Forbes?
Редакция с таким запросом в «Интеко» не обращалась. Просто нашему главному редактору Максиму Кашулинскому позвонил один из многочисленных вице-президентов «Интеко» и сказал, что он общался с Региной фон Флеминг (генеральным директором российского подразделения издательского дома Axel Springer) и они договорились, что Forbes возьмет интервью у Батуриной. Максим, естественно, отказываться не стал. Батурина к тому времени хоть и дала несколько интервью (в том числе и журналу Forbes в 2004 г.), но оставалась ценным ньюсмейкером. Все-таки бизнес «Интеко» воспринимался аудиторией как явление в целом скандальное. А значит, читательский интерес к истории о Батуриной был гарантирован.
1
А вот чего хотели пиарщики «Интеко», я так и не понял.
Можно предположить, что они надеялись получить парадную публикацию в формате «вопрос – ответ». Вполне бессмысленную, но с их точки зрения полезную. Все-таки Forbes – это брэнд, и засветиться здесь дорогого стоит. И похоже, они совершили классическую ошибку «инициативника». Так мы в редакции называли персонажей, которые журнал на самом деле не читали, но у которых сформировалось стойкое представление, что Forbes – «это круто» и что здесь, как и в любом глянцевом издании, публикуют красиво написанные, но в целом безобидные истории.
Когда работа над статьей подходит к концу, обычно главный герой «прозревает». Выясняется, что статья будет отнюдь не бессмысленной, а вполне себе серьезным исследованием бизнеса героя, опирающимся не столько на интервью с ним (из наших предпринимателей редко кто склонен честно и напрямую рассказывать о том, как зарабатываются деньги), сколько на данные и оценки его конкурентов, «врагов», да и просто людей знающих, но с бизнесом фигуранта публикации никак не связанных. В результате в журнале выходит материал, приводящий зачастую с неприятным для главного героя выводам.
Так вот, по ходу продвижения к финалу тревога все сильнее овладевает героем публикации. А еще больше – его сотрудниками по связям с общественностью, которых обычно по ходу дела назначают ответственными за то, что такая каша заварилась. Апогей наступает в момент «утверждения цитат».
Российское законодательство крайне двусмысленно в вопросе о том, может ли человек, давший интервью журналисту, требовать перед публикацией его утверждения. Вернее, если речь идет о формате «вопрос – ответ», то да – требует. Вроде как у такого произведения два автора – журналист и интервьюируемый. Но вот если речь идет о всего лишь нескольких цитатах в тексте статьи, то тут ясности нет. Мы, впрочем, в редакции исходим из того, что человек, давший нам интервью или комментарий, имеет право посмотреть перед публикацией на то, что будет взято журналистом из разговора с ним. Но не для того, чтобы радикально изменить смысл сказанного, а чтобы поправить неточности или фактические ошибки, допущенные им в ходе интервью.