После выгрузки из кузовов трех пикапов бандиты заставили пленников встать на колени. Затем проверили веревки на руках, развязали ноги и повели к двухэтажному дому, стоявшему в центре просторного участка…
По пути лейтенант осторожно посматривал по сторонам, пытаясь понять, куда их привезли. Дом, возле которого остановились машины, располагался на возвышенности, и, когда пленников вели по переднему двору, справа открылся вид на центр и дальнюю окраину. Селение оказалось крупным и, скорее, походило на город.
— Видел? — спросил Сайнак заместителя, шедшего за ним.
Тот кивнул.
— Раньше не бывал здесь?
— Кажется, нет…
Дом был приличных размеров, с плоской крышей и имел два надземных этажа. Между воротами и домом раскинулся широкий двор с двумя приземистыми вспомогательными постройками и автомобильной стоянкой. Половина стоянки была под капитальным навесом из черепицы, над другой половиной бандиты натянули маскировочную сеть коричнево-песочных оттенков. Под крышей и сетью плотно друг к другу стояли семь или восемь автомобилей. В основном это были внедорожники, но лейтенант узрел и два пикапа с установленными в кузовах крупнокалиберными пулеметами. Во дворе разгуливало множество мужчин разного возраста в камуфлированной форме натовского образца. А у ворот Сайнак заметил хорошо вооруженный пост.
Четыре конвоира провели вереницу пленников вдоль боковой стены здания и заставили повернуть на задний двор. Пространство за домом оказалось еще больше, чем двор между воротами и парадным входом. Здесь тоже имелась надворная постройка, в углу высилась металлическая емкость для воды, а вдоль заднего забора росло несколько взрослых платанов. В середине была вымощена плитками обширная площадка, на некоторых плитках виднелись пятна крови.
Большинство домов в Сирии имело два входа: парадный, с фасадной стороны, и черный — со стороны заднего двора. В этом доме рядом со вторым входом имелась еще одна дверь.
«Подвал, — догадался лейтенант. — Значит, прямо сейчас убивать не будут».
Пленников подвели к этой двери и по очереди заставили спуститься вниз по крутой каменной лестнице. Когда глаза Фарида Сайнака привыкли к темноте, он разглядел приличное по площади помещение. По правую руку были сделаны стеллажи, на которых лежали коробки, инструменты и какой-то хлам. По левую хранились старые колесные покрышки — стопками по четыре-пять штук. На дальней стене лейтенант разглядел два проема с металлическими дверьми. К ним-то бандиты и заставили подойти взятых в плен сирийских бойцов.
Поняв, что их хотят разделить на две группы и запереть в двух каморках, лейтенант возмутился:
— Окажите помощь раненым! Или дайте хотя бы бинтов — мы перевяжем их сами!
В ответ он услышал дружный смех, а один из бандитов ударил его прикладом в спину и крикнул:
— Тебе, собака, жить осталось до завтрашнего утра!..
Сделав приличный крюк по западной окраине Москвы, внедорожник собрал группу снайперов и доставил их к парадному входу управления. Суров и Грид, одетые в такую же «камуфляжку», как и командир, остались в машине. Андреев поднялся в кабинет полковника Подгорного и ожидал с докладом в приемной.
Куратор группы появился минут через двадцать. Форма, как всегда, с иголочки, лицо чисто выбрито, взгляд собранный, в левой руке знакомая кожаная папка. С ней он обычно ходил на совещания к руководству, где получал взбучки или срочные задания для снайперских групп.
— Здравия желаю, товарищ полковник! — встав, приветствовал его Андреев.
— Здравствуй, Павел Аркадьевич.
— Группа по вашему приказанию собрана.
— Отлично! Где твои ребята?
— Ждут в машине.
— А где машина?
— На служебной стоянке перед парадным подъездом.
Полковник повернулся к помощнику:
— Спуститесь к ним и передайте: пусть получают оружие, боеприпасы, снаряжение и едут в «Чкаловский». Андреева к вылету я привезу сам.
— Какое оружие им получать, Артем Николаевич? — встрял Павел.
— Пусть берут полный комплект, — отрезал тот.
«Знать, что-то важное», — отметил про себя капитан и следом за шефом вошел в кабинет.
Подгорный прошел к своему креслу, на ходу расстегивая пуговицы кителя. Бросив на стол папку, открыл ближайшее окно и закурил.
— Порыбачить успели? — поинтересовался он, ослабляя узел галстука.
— Да, провели на живописном берегу реки почти трое суток. Кстати, спасибо, товарищ полковник, за этот маленький отпуск.
— Не за что. Завидую белой завистью — сам бы с удовольствием посидел на берегу. Подышал бы свежим воздухом, послушал бы птиц, поглядел бы на закате на поплавок…
— Да, есть в этом нечто волшебное.
— Как улов? В такую жару, небось, не шибко клевало?
— В плане рыбалки погодка немного подвела. Но мы не в обиде: на ушицу рыбешки хватало, помимо этого отдохнули, накупались, выспались.
— Ну и славно. Рад за вас. Теперь к делу.
— Слушаю, — вздохнул Павел.
— Вчера поздно вечером поступила информация от наших разведчиков по Сирии… — Полковник положил тлеющую сигарету на край пепельницы и достал из ящика стола несколько скрепленных стандартных листов. — Вот послушай свежую депешу… — водрузил он на нос очки. — «Двое суток назад во время разведывательного рейда в одной из северо-восточных провинций Сирии был почти полностью уничтожен взвод сирийских вооруженных сил. Двадцать четыре человека погибли, шестеро пропали без вести. Последних шестерых, предположительно, пленило бандформирование под командованием полевого командира Давуда Газала. Точное местоположение банды и пропавших сирийских бойцов в настоящее время устанавливается. О результатах оперативных проверок и рейдов будем докладывать».
Перевернув прочитанный лист, полковник показал нарисованный участок карты с обозначениями места, где произошел бой и захват пленных.
— Погляди внимательно, — протянул он листы Андрееву. — Может, приходилось бывать в тех местах…
Павел повернул к себе ксерокопию карты, всмотрелся…
— Нет, конкретно в этом населенном пункте моя группа не бывала.
Офицеры подошли к большой карте Сирии, висящей на стене, и отыскали то злополучное местечко.
— Вот Фадзин, — ткнул полковник карандашом в небольшой населенный пункт. — Отсюда бандиты могли скрыться в любом направлении, кроме южного — с юга их поддавливают войска Асада.
— И все равно вариантов предостаточно, — покачал головой капитан. — Даже в северном секторе в их распоряжении десятки городков и селений. Не говоря уж о приграничной территории Турции.
— Полагаешь, они могли скрыться в Турции?
— А кто им мешает? Запросто…
Вернувшись за стол, шеф убрал листки в ящик и потянулся за следующей сигаретой…
Глядя на его грустное и потемневшее лицо, Павел недоумевал: «Да, у сирийцев возникла очередная проблема. Не первая и не последняя. Но при чем здесь мы? Что мы можем сделать, если до сих пор неизвестно местонахождение пленников? И вообще непонятно, живы они или…»
— Артем Николаевич, — как можно мягче произнес он, — а в чем заключается помощь моей группы?
— Я пока и сам не знаю, — признался полковник. — Но сверху поступил приказ оказать посильное содействие. Приказ, видимо, тоже родился не на пустом месте — кто-то из сирийского командования напрямую обратился к нашему министру или его заместителям. Вот и ломаем теперь головы. Сам-то как думаешь: если узнаем, где выжившие бойцы разведвзвода, реально что-то сделать?
— Смотря, где они отыщутся. Смотря, какая охрана и что вокруг. Бывали случаи, что вытаскивали наших ребят и не из таких анальных отверстий.
— Вот и я об этом же! — оживился полковник. — Помнишь, как выручали наш спецназ под Алеппо?
— Еще бы!
— В общем, так, Павел. Приказ получен, и обсуждать его нет ни возможности, ни времени. Твои ребята, наверное, уже едут на аэродром — там самолет стоит под парами. Пока вы доберетесь до нашей сирийской базы и разместитесь, мы накопаем какую-нибудь полезную информацию. Разведке тоже поставлена задача, и она роет землю. Так что собирайся и ты.
— Я готов, — кивнул Андреев на стоявшую рядом сумку.
— Тогда в путь.
— Связь напрямую с вами?
— Через начальника разведки Суслова…
Следующую ночь пленники провели в темных подвальных помещениях за запертыми металлическими дверьми. Размеры каждой из комнат не превышали двенадцати квадратных метров, из мебели не было ничего — только голый земляной пол и холодные кирпичные стены.
Ночь прошла отвратительно. Раненые мучились от боли, стонали, просили воды. Снаружи находились охранники, но никто из них не обращал внимания на просьбы о помощи.
Утром в каждое помещение боевики принесли по кувшину воды и по одной кукурузной лепешке. А затем начали уводить по одному пленному на допрос. Лейтенанта увели первым.
Ночь прошла отвратительно. Раненые мучились от боли, стонали, просили воды. Снаружи находились охранники, но никто из них не обращал внимания на просьбы о помощи.
Утром в каждое помещение боевики принесли по кувшину воды и по одной кукурузной лепешке. А затем начали уводить по одному пленному на допрос. Лейтенанта увели первым.
Допрашивали на залитом солнцем заднем дворе. На обширной площадке в тени платана был расстелен ковер, на котором восседали двое мужчин. Два боевика заставили Сайнака встать на колени в трех метрах от ковра.
— Назови свое имя, — потребовал один из мужчин.
— Мое имя тебе ничего не скажет, — ответил лейтенант и тут же получил удар палкой по спине. Скривившись от боли, он выдавил из себя: — Меня зовут Фарид Сайнак.
— Твое звание?
— Лейтенант.
— Ты командовал разведывательным взводом?
— Да.
— Для чего вас послали в Фадзин? Что вы там разнюхивали?
— Ничего. Хотели убедиться в отсутствии ваших подразделений.
— Убедились? — злорадно засмеялись мужчины.
Офицер промолчал.
— Из какого соединения твой взвод?
И на этот вопрос лейтенант отвечать не стал. Его имя действительно не имело никакого значения, а то, что касалось батальона и бригады, — уже составляло определенную тайну. Номера соединений, их специализация, а также фамилии и звания командования — всего этого боевикам из ИГИЛ знать не следовало.
Допрос Сайнака длился около часа. Точнее, не допрос, а избиение. После каждого вопроса следовало молчание. Один из сидевших на ковре мужчин кивал стоявшим позади пленника помощникам, и те начинали пятиминутную экзекуцию: избивали офицера либо палками, либо кулаками.
Окровавленного и обессиленного Сайнака приволокли в подвал и бросили в камеру. А на смену ему повели заместителя — сержанта Такаля…
Пробившись сквозь пробки, автомобиль полковника Подгорного прибыл на военный аэродром «Чкаловский». Почти все зарубежные командировки снайперских групп начинались именно отсюда.
Подчиненные Андреева ждали в курилке у штаба местной авиачасти. Сбоку от входа в курилку стоял ряд сумок и чехлов с оружием.
— Готовы? — с нарочитым оптимизмом спросил полковник, пожимая руки Сурову и Гриду.
Старлей промолчал, а прапорщик отшутился:
— Как пионеры.
— Я распорядился, чтобы вас накормили обедом перед вылетом. Давайте быстренько в летную столовую, а потом в самолет…
На часах было начало одиннадцатого — никто из группы проголодаться не успел. Но отказываться снайперы не стали. В армии ведь никто не знает, что случится через пятнадцать минут и когда в следующий раз предложат подкрепиться…
После столовой быстренько покурили, нагрузились пожитками и двинулись к небольшому самолету, раскрашенному, как обычный гражданский лайнер известной российской авиакомпании. У трапа попрощались с полковником.
— На сирийской авиабазе вас встретят и разместят, — напутствовал он. — Далее вы будете просто ждать команды. Как только станет известно о месте пленников — вас известят.
— Кого нам бояться на авиабазе? — в шутливой форме спросил капитан.
— Подчиняетесь только командиру авиабазы — генерал-майору Грубанову, начальнику штаба — полковнику Королеву и начальнику разведки — подполковнику Суслову.
— Ясно.
— Ну, желаю удачи!
— И вам того же…
Летный экипаж уже был на рабочих местах.
Снайперы поднялись по трапу, пристроили в небольшом багажном закутке шмотки и расселись по мягким креслам. Грохнул люк входной двери, поочередно завыли турбины двигателей. Вскоре тело самолета качнулось, и он весело побежал по рулежной дорожке к ВПП…
Павлу нравилось летать на самолетах, принадлежащих Министерству обороны. Ни тебе долгого ожидания регистрации и томления в накопителе перед посадкой, ни унизительных досмотров, сканеров, раздеваний. Здесь ты сам отвечаешь за свой багаж, в числе которого и оружие, и боеприпасы, и еще много чего запрещенного к провозу в гражданских авиакомпаниях.
Устроив затылок на подголовнике кресла, Андреев попытался заснуть. Ранний подъем не позволил нормально выспаться, полет обещал быть долгим — почему не воспользоваться моментом?
Однако через проход от него сидели давние друзья — Грид с Суровым. Не виделись они после рыбалки невероятно долго — ровно одну ночь, а потому обоим не терпелось поделиться накопившимися новостями.
— Вчера дочку учил уму-разуму, — рассказывал прапорщик.
— Чем же она провинилась? — вяло поинтересовался Женька. — Ты говорил, твоя Катюша — паинька.
— Познакомилась недавно с парнишкой. Показала фотку на телефоне — накачанный, шея как у племенного быка, бицепсы… Вот, говорит, видишь, папа, какой красавчик.
— Ну, а ты?
— Спрашиваю: а что он умеет, помимо танцев с железом в качалке? Не знаю, отвечает. То есть как не знаешь?! Образование у него есть? Где-нибудь работает?
— И что же твоя дочь?
— Промямлила, что паренек этот, вроде, окончил школу, «откосил» от армии и больше года подрабатывает в кафе официантом. Все остальное время тренирует свое тело.
— Умопомрачительная карьера, — хохотнул Суров.
— Вот и я о том же. Очень мягко попытался объяснить дочурке, что этот тип ей не пара.
— Как же ты ей это объяснил?
— Говорю: я, конечно, понимаю, что тебе все завидуют — такой роскошный качок. Но он же тупой — у него поперек узкого лба это написано. Катька начала хлюпать носом: ты, папа, всех мальчиков, которые мне нравятся, называешь тупыми и недалекими. Но выглядят они гораздо лучше наших «ботаников». Я же не могу с тощим очкариком идти на выпускной вечер!
— Серьезный довод. И чем же ты его парировал? — вопросительно посмотрел на друга Евгений.
— Парировал я его очень просто. Сказал: запомни, Катюша, сделать из хлипкого «ботаника» парня со спортивной фигурой — проще, чем сварить початок кукурузы. А вот из накачанного пустоголового дурака ты программиста, врача или известного финансиста не сделаешь. От слова «никогда». Ты просто должна своего очкарика грамотно мотивировать, и тогда ради тебя он станет кем угодно, но при этом будет с мозгами и качественным образованием. И самое главное: такой мужчина никогда не разлюбит и будет ценить тебя куда сильнее, чем любой качок. Ведь ты изменишь его в лучшую сторону. А вместо очков, кстати, есть линзы и лазерная коррекция.
— Охренеть! — восхищенно прошептал старший лейтенант. — Прямо так и сказал?
— Да. Почти слово в слово.
— И как же она отреагировала?
— Крепко задумалась. А потом пообещала получше приглядеться к этому официанту с бычьей шеей.
— Ну, ты, Валера, прям как Макаренко. Я даже предположить не мог, что ты такой продвинутый воспитатель.
— До Макаренко мне далековато. А дочь свою я люблю, поэтому и нахожу нужные слова…
Самолет давно произвел взлет и летел в южном направлении, набирая заданный эшелон. Краем уха Павел слышал рассказ Грида. И, сидя с закрытыми глазами, улыбался одними уголками губ.
Да, Валера был очень серьезным человеком. Несмотря на отсутствие «вышки» — начитанным, мудрым, без проблем общающимся с компьютерами и прочей современной техникой. И всегда с особенным вниманием и добротой относился к собственной семье.
Поздно вечером в двух подвальных камерах снова открылись двери — боевики принесли пленным поесть. По чашке фиников, по кувшину воды и по кукурузной лепешке.
Один из боевиков — тот, что ставил перед лейтенантом блюдо с финиками, внезапно сунул что-то в его руку и шепнул:
— Возьми. Это антибиотики и бинт…
Сайнак сжал в ладони пластиковый блистер с валиком бинта и сделал вид, что ничего не произошло.
Когда за боевиками грохнула металлическая дверь, он подполз к раненому заместителю и заставил его проглотить одну таблетку. Такаль был ранен осколком гранаты в голову, командир перебинтовал его рану, после чего нащупал лежащего рядом связиста Башара.
— Прими, — приказал он, вложив в его руку таблетку.
— Что это?
— Антибиотик.
— Откуда он у тебя?
— В кармане нашел, — не стал вдаваться в подробности офицер. — Пей…
Третью таблетку он съел сам. Затем остатками бинта замотал свою рану. Плечо по-прежнему кровоточило и не давало покоя — как бы не началось заражение.
В блистере оставалось еще девять таблеток — на три приема. Маловато, но что поделать?..
«Странно, — подумал он, возвращаясь на место. — Кто бы это мог быть — друг или провокатор?..»
Следующий день ничем не отличался от предыдущего. Сайнак лежал в углу подвального помещения и слушал, как во сне стонут его подчиненные. Не смыкая глаз, он смотрел в непроглядную черноту и вспоминал свою короткую жизнь, с которой, по-видимому, вскоре придется расстаться.