«А когда ты придешь домой? Завтра?»
«Завтра вряд ли получится, но я постараюсь побыстрее».
«Тогда я сюда приду завтра!»
«Не стоит. Я не знаю, смогу ли…»
«Я все равно приду!»
«Ну ладно, я постараюсь. Передавай от меня привет дедушке. Я ушел».
«Я буду ждать, папка!»
И Кай, пытаясь усмирить беснующееся сердце, рванул обратно. От тепла, счастья, искренности – в холод, притворство, ненависть…
Глава 23
Так, вроде все спокойно, никто не мчится в сторону его апартаментов, пылая радостью от разоблачения, обычный рабочий ритм подземелья.
Вот и славненько. Но принять определенные превентивные меры все же стоит. А в следующий раз – держать эмоции под контролем.
Кай с шумом спустил воду и начал рвать туалетную бумагу, шурша как можно громче. И сосредоточенно бубня себе под нос:
– Не бойся, помпончик, я тебя делать касивы. Очень касивы и куглый. Как шары у тети-жены. Ну, те, мягкие, я любить их трогать.
Скоро на полу валялось несколько мятых комков бумаги, неуклюже замотанных длинными полосами. Ну вот, вроде похоже, что придурок мастерил тут запасные груди для жены. Теперь можно и выходить.
И постараться хорошенечко отдохнуть, чтобы к визиту Брунгильды полностью восстановить израсходованные силы.
Не получилось. Полностью расслабиться и восстановиться не получилось. В голове все время звенел колокольчик детского голоса. За те два месяца, что они с Михаэлем не виделись, мальчик стал говорить гораздо чище и лучше. И способности его растут, что называется, не по дням, а по часам. Таких четких, ярких и, самое главное, длительных картин мальчик еще не передавал.
А Степаныч совсем сдал за это время. Руки подрагивают, морщин на лице стало еще больше, да и высох совсем. Досталось старику, сразу видно.
Хорошо хоть держится. Ответственность за малыша не позволяет ему окончательно свалиться. Ничего, Степаныч, ничего, родной, теперь все будет хорошо, я обещаю.
В общем, ближе к вечеру стало ясно – сегодня никакого «баттла» не будет. Он просто не в состоянии сконцентрироваться, слишком много всего произошло за один день, в душе полный раздрай, и есть серьезная опасность срыва. После которого Брунгильда уже никому ничего не расскажет. Потому что забудет, что такое связная речь.
Впервые за последний месяц (да и за всю свою жизнь) Кай очень ждал к ужину мать, надеясь, что рядом с Гретой женушка будет вести себя более сдержанно и как минимум не рискнет предпринять что-то опасное для него.
А в том, что красотка сделает все возможное, дабы обезопасить себя и не позволить мужу стать прежним, Кай не сомневался ни секунды.
Так, не стоит пускать дело на самотек, гадая, – придет маменька или нет, – пора брать инициативу в руки. Раз уж он все равно сегодня не сможет полноценно противостоять замыслам Брунгильды, смысла контролировать расходование силы нет.
Очередной поход в туалет, и через пять минут Грета, до этого момента не собиравшаяся снова портить себе аппетит видом чавкающего и рыгающего сына, передумала. Она поняла, что Кая рано пока оставлять наедине с жадной до секса и плохо себя контролирующей женой, Брунгильда может все испортить. Так что придется сегодня ужинать с сыном и невесткой.
Кай открыл глаза и с удивлением обнаружил стекающую по виску струйку пота. На программирование матери пришлось потратить гораздо больше сил, чем раньше.
Вернее, не на собственно программирование, а на преодоление защитного действия ее браслета. Похоже, эти штуки действительно серьезно усовершенствовали за прошедшие два месяца.
Тем более не стоит торопиться с крошкой Бру. Она, в отличие от Греты, рядом с «любимым» супругом всегда немного настороже, ведь нежной женушке есть чего бояться…
Оставшееся до ужина время Кай снова провел перед экраном ноутбука, со слезами и хлюпаньем следя за грустными и опасными приключениями Белоснежки.
Когда дверь за спиной поехала в сторону и послышалось бренчание сервировочной тележки, Кай даже головы не повернул – у него же финал сказки, интрига, какие там гости!
Правильные гости, но почему-то не все. Обслуга для сервировки и Брунгильда. И все. А где же маменька? Он ведь оставил ее с четкой установкой – сегодня вечером быть здесь, в квартире сына, чтобы контролировать поведение невестки!
Наверное, просто задержалась. Отсюда, из экранированной комнаты, Кай отыскать Грету не мог. А отыскать не помешало бы, крошка Бру, похоже, настроена более чем решительно, ишь, как вырядилась! Словно на бал, а не на семейный ужин, да еще и с придурком.
Легкое воздушное платье из полупрозрачной ткани, сквозь которую видны тоненькие полоски кружевного белья, на шее и руках – металлическое кружево колье и браслетов, выполненных в технике скани. Длинные волосы цвета платины убраны в гладкую прическу, в ушах мерцают серебристые, в цвет глаз, клипсы. Или серьги – Кай толком не разглядел. Да и какая разница, какой там механизм прицепа к ушам, его сейчас волновало совсем другое – где Грета? И что задумала Брунгильда?
Соблазнить его? Так для соблазнения полудурка все эти ухищрения ни к чему, перед ним надо просто раздеться, да и все.
Ох, не к добру это все, не к добру!
А к проблеме. К серьезной такой проблеме, с которой надо было срочно что-то делать.
Потому что он не «слышал» Брунгильду! Совсем. Словно на него снова надели тот шлем.
А значит, все эти «украшения» на самом деле – хитроумная защита, более совершенная, чем браслеты.
Впрочем, вполне возможно, что и не более, просто рассредоточена гораздо эффективнее: акцент сделан на область головы – колье на шее и клипсы в ушах. Ну, и браслет, для усиления действия.
И что с этой красотищей теперь делать?
Ничего другого, кроме грубого насилия – сорвать всю хрень, – Каю в голову не приходило. Может, и топталось где-то неподалеку, но зайти не спешило.
Ладно, будем действовать по обстоятельствам. А там, может, и матушка прибыть изволят.
Парочка из обслуги (на этот раз другая) как раз закончила сервировать стол и торопливо выкатилась из апартаментов вслед за тележкой. Брунгильда, все это время сидевшая со скучающим видом в кресле, поднялась и медленно, грациозно покачивая бедрами, направилась к месту обитания Кая – дивану.
Приблизившись, пару мгновений стояла молча, в упор рассматривая увлеченного происходящим на экране мужа, затем негромко окликнула:
– Кай!
Ноль реакции.
– Кай, пора ужинать. Я пришла. Ты ведь меня ждал, я знаю!
И тонкие пальцы пощекотали в области уха.
На это сексуально озабоченный придурок обязан был отреагировать. Он и отреагировал, подпрыгнув от радости и немедленно пустив слюни:
– Жена пишла! Жена! Челювать-обнимать-трогать! Ура!
Ноутбук был брошен в угол дивана, а не ожидавшая такой прыти женушка подвергнута охальному облапыванию. Причем такому грубому и неуклюжему, что колье на подвергшейся надругательству груди не выдержало натиска и расстегнулось.
Брунгильда попыталась подхватить его, но Кай не позволил. Он ведь возбудившийся кретин, жаждущий немедленного секса, так что готовьтесь, милочка, к грубому изнасилованию.
Возбужденно всхрюкаивая и капая слюной, Кай повалил жену на пол и начал елозить по ней губами, не забывая выкрикивать свой речитатив:
– Челювать-обнимать-трогать!
Вслед за колье последовали и клипсы (это, к счастью, оказались действительно клипсы, так что травмировать нежные мочки ушей не пришлось), и Кай едва не задохнулся от оглушающего, не дающего дышать потока ненависти, хлынувшего от Брунгильды. Защиты на ней почти не осталось, и Кай теперь «слышал» жену. Хорошо слышал, даже слишком хорошо…
В ней больше не было ни капли любви по отношению к мужу. Если раньше женщина действительно любила Кая, пусть по-своему, пусть потребительски, но любила, то теперь она буквально пылала отвращением и ненавистью.
А в глазах… В ледяном серебре глаз отвращение и ненависть тоже были. Но сейчас там вспыхнуло и все больше разгоралось победное торжество.
Странно. С чего бы это? Лежит на полу, распластанная, как жаба, толком сопротивления оказать не может, ее сейчас грубо попользуют на потеху соглядатаям. Хотя доводить дело до конца Кай не собирался, он предполагал в последний момент отпустить жену, чтобы она смогла убежать. Но Брунгильда-то этого не знала!
Однако серебряное торжество разгоралось все ярче и ярче, женщина даже прекратила сопротивление, она больше не дергалась, не царапалась и не кололась своим браслетом, а расслабленно лежала на полу, словно ожидая чего-то…
Стоп! Кололась?! В пылу борьбы Кай не обратил внимания на легкий укол в шею, сосредоточенный на нейтрализации ее зубов и длиннющих ногтей, лишь удивился отвлеченно – комары, что ли?
Но теперь понял – не комары…
В голове зашумело, руки и ноги стали стремительно тяжелеть, а тело – неметь, словно под анестезией.
Но самое страшное – неметь стал и его разум. И ментальная сила. И воля…
Но самое страшное – неметь стал и его разум. И ментальная сила. И воля…
Глава 24
Совершенно иррациональное, невозможное, дикое ощущение – ты сделан из ваты. Весь. Тряпичная кукла, туго набитая хлопковым волокном. Ты видишь, слышишь, понимаешь, что тебе говорят, но и только. Сделать ты ничего не можешь…
По собственной воле не можешь. Потому что воля исчезла. Замерзла, как и все остальное.
Впрочем, сознание – или душа? – не замерзло. Оно вмерзло в глыбу льда, но там, под прозрачной толщей, бился и корчился от отчаяния он сам. Кай.
А то, что валялось сейчас на полу, Каем не было. Это был биоробот, четко выполняющий приказы хозяина. Вернее, хозяйки.
Брунгильда, уже не пряча торжествующей ухмылки, столкнула с себя расслабленное тело мужа и прошептала, приблизив лицо вплотную:
– Ну что, тварь, допрыгался? Решил, что ты здесь самый умный, а все остальные – полные кретины?
Затем гибко поднялась, собрала раскиданные по полу побрякушки, снова нацепила их на себя и ласково проворковала, протянув руку все еще лежавшему на полу Каю:
– Ну, вставай же, дурачок! Извини, что пришлось тебя ударить, но иначе ты бы не понял – так себя с женой не ведут. Сначала надо поужинать, затем – принять душ, а уж потом – все остальное. Садись за стол и постарайся вести себя прилично. Помнишь одно из главных правил поведения за столом? Нет? Напомню. Когда я ем, я глух и нем. Это понятно?
– Да, – послушно кивнул Кай.
Вернее, не он, а набитая ватой марионетка, в которую превратилось его тело.
– Вот и молодец. Ну, давай же, поднимайся! Держись за мою руку.
Марионетка вцепилась в ладонь женщины и, кряхтя, с трудом приняла вертикальное положение. В котором и замерла, покачиваясь и тупо таращась в стену.
Брунгильда снова взяла его за руку и подвела к столу:
– Садись и ешь.
Сел и начал есть. Молча. Действуя, словно автоматический конвейер: равномерно зачерпывая ложкой еду и отправляя зачерпнутое в рот. Не глядя, что же он там начерпал.
В результате уже к концу трапезы физиономия марионетки больше напоминала картину художника-авангардиста: понять, где там рот, а где глаз, было невозможно – все было густо заляпано остатками пищи.
Брунгильда, вкушавшая блюда с явным удовольствием, буквально сияла от радости. Радости победителя, наслаждавшегося унижением побежденного.
Завершив «романтический» ужин бокалом красного вина, женщина встала и направилась в сторону ванной, приказав на ходу:
– А теперь пора в душ. Идем, Кай, тебе понравится.
Тело покорно последовало туда, куда велели, по-прежнему не издавая ни звука. Хотя там, внутри ледяной глыбы, бесновался и выл от отчаяния Кай. Он так надеялся, что его крик прорвется наружу, и на это обратят внимание так необходимые ему сейчас соглядатаи.
Ведь если Брунгильда тащит его в ванную, значит, хочет что-то скрыть от видеонаблюдения. А это, в свою очередь, означает, что сообщников у его женушки здесь совсем немного.
Но крик так и остался внутри, не долетев до связок…
А тело тем временем дотопало до ванной и вошло внутрь. Брунгильда захлопнула дверь, щелкнула задвижкой, включила воду в душе и джакузи, создавая как можно больше шума, забросала корзину, в которую был вмонтирован жучок, полотенцами и, удовлетворенно оглянувшись по сторонам, удобно устроилась в легком плетеном кресле, стоявшем в углу просторного помещения.
Несколько мгновений молча рассматривала замершее перед ней тело, мерно постукивая пальцами по ручкам кресла. Затем брезгливо поморщилась:
– И это – гордость и надежда нашей расы! Такой великолепный потенциал – и так бездарно кончил! Гм, прозвучало двусмысленно… – Брунгильда усмехнулась, отчего ее безупречное лицо стало похоже на крысиную мордочку. – Я знаю, что ты меня слышишь и понимаешь. Людвиг – это, кстати, мой первый мужчина, так себе самец, скажу тебе, ты гораздо лучше, но зато Людвиг мне предан беззаветно! А еще он – лучший фармаколог Западного подразделения «Аненербе». Людди давно уже разработал усовершенствованную «сыворотку правды», но для обычных людей. А ты ведь у нас необычный, и, по моей просьбе, Людвиг весь последний год трудился над препаратом для тебя. Зачем? А затем, что я давно уже подозревала – ты что-то скрываешь от нас. Не только от меня – от всех. И дело не только в том, что ты отселил меня из своих апартаментов, ты еще и глумился надо мной, не скрывая своего нежелания иметь детей! Складывалось впечатление, что ты не связываешь больше свое будущее с нашим народом. И все из-за той самки недочеловека! Ты ведь до сих пор любишь ее, да?
– Да.
«Молчи, скотина, молчи! Откуси свой паршивый язык, только молчи!!!»
– Молодец, Людди, действует! – оживленно потерла ладони красотка. – Его препарат привезли мне только вчера, приехал тот нейрохирург, что оперировал тебя, он и передал мне посылочку от Людвига. А в посылочке были эти вот украшения – подарок от другого моего любовника, Хайнца, он толковый изобретатель. Они с Людвигом оба очень переживали, беспокоясь о моей безопасности, и вместе разработали защиту от тебя. И не просто защиту, а атакующую защиту! В браслет вмонтированы крохотные иглы с препаратом, каждый укол обеспечивает твое полное подчинение в течение трех часов. Ориентировочно, конечно, ведь эта штука конкретно на тебе не испытывалась. Но Людвиг мне написал, что, как только ты начнешь возвращаться, тебя надо просто снова уколоть. Если возникнет такая потребность, конечно. Но самое приятное здесь знаешь что? Знаешь?
– Нет.
– Конечно же, не знаешь! Так вот. Самое приятное находится вот здесь. – Она выставила вперед правую руку, на которой Кай только сейчас заметил изящный перстенек, выполненный в виде плетеной корзиночки. – Здесь находится другой препарат, придуманный умницей Людвигом. Он напрочь стирает из памяти события последних суток. Одних суток, но нам с тобой ведь этого хватит, да, милый? Ты мне все послушно рассказываешь, потом пьешь воду с этим порошочком, засыпаешь, а наутро ничего не помнишь. И, как последний придурок – а ты, собственно, таковым и являешься, – продолжаешь думать, что всех обманул. И торчать в туалете и ванной по полчаса, шарясь в чужих головах и воображая себя богом! Наверное, ты дико обрадовался, не найдя экранирующего материала в этих помещениях, да? И решил, что я просто забыла поставить здесь экран?
«Решил… Идиот».
– Ничего я не забыла, лапочка! Просто это был единственный способ понять – ты действительно стал овощем или ловко придуриваешься. Обложить тебя флажками со всех сторон, запереть в экранирующей коробке, оставив при этом дырочку. Овощ бы на эту дырку внимания не обратил, а вот двуличная тварь непременно попыталась туда протиснуться. Она и попыталась, вернее, он. Наш суперариец, наша гордость и надежда! Ты действительно уникален, Кай. И эта уникальность не должна исчезнуть вместе с тобой. Так что плодиться и размножаться ты будешь послушно и старательно, тут же забывая, что делал это. А как только у нас соберется достаточно твоего генетического материала, но самое главное – как только я наконец забеременею, ты умрешь. На этот раз – по-настоящему, я проконтролирую. Не думаю, что на это понадобится так уж много времени, и большого вреда ты, «воюя» из сортира, нам не принесешь. Нам – это мне и моим товарищам, которым надоела трусливая политика старперов из Президиума! Нам надоело прятаться под землей, накопив огромный арсенал новейшего оружия, способного уничтожить половину той кучи недочеловеков, поганящих сейчас планету! Мы возьмем власть в свои руки, но сделаем это только после того, как я стану Матерью Нации, родив действительно совершенного арийца!
«Господи, да она фанатичка! И случай гораздо серьезнее, чем у Греты!»
– Ладно, что-то я увлеклась, а время идет. – Пылающие безумным огнем глаза пригасли, и Брунгильда деловито продолжила: – Так вот, милый мой Кай, ты мгновенно проглотил наживку и начал заседать в ванной и туалете часами. И явно вышел на связь со своими сообщниками наверху, да? Мы давно подозревали, что ты нашел себе помощников среди этих обезьян, ты ведь их общество предпочитаешь нашему, да?
– Да.
– А вот любопытно – почему?
– Они живые.
– А мы что, мертвые, что ли? – фыркнула красотка.
– Да. Вы – ненастоящие, вы тухлые внутри.
– Так ведь и ты ненастоящий, дружочек! Тебя тоже сделали в пробирке.
– Да. Я знаю.
– Ладно, к делу. Так кто такой Михаэль, беседой с которым ты сегодня так увлекся, что заговорил вслух? Твой помощник?
– Нет.
– А кто?
«Заткнись, сволочь! Не смей!!!»
– Сын.
– Кто-о-о-о?!!! – И без того большие глаза женщины распахнулись еще шире, брови взлетели вверх, нижняя челюсть отвисла. Но шок очень быстро сменился гневом, испепеляющим, черным, ненавидящим, выплеснувшимся в ядовитом шипении: – Так вот к кому ты бегал! И откуда у тебя сын?
– Родился.