«Америка подходит идеально», – подумала Августа. Ей самой стало приятно от своей гениальности.
Но сейчас Джозеф рассматривает эту идею лишь как абстрактное предположение, нужно, чтобы он воспринял ее серьезно.
– Пусть Хью уедет как можно быстрее, – сказала она. – Не хочу лишний раз видеть его в доме.
– Он может купить билет завтра же утром, – сказал Джозеф. – После этого случая у него нет никаких причин задерживаться в Лондоне. Он поедет в Фолкстон попрощаться с матерью и останется там до назначенного рейса.
«И долго еще не сможет встретиться с Дэвидом Миддлтоном», – с удовлетворением подумала Августа.
– Великолепно. Значит, решено.
О чем еще нужно подумать? Августа вспомнила о Мэйзи. Так уж ли Хью привязан к ней? Не похоже, хотя все возможно. Он может отказаться покидать ее. Такой вариант беспокоил Августу. Нельзя допустить, чтобы он взял с собой в Бостон эту потаскушку. Удастся ли ей подавить их роман в зародыше в качестве меры предосторожности?
Она встала и подошла к двери, разделявшей их спальни. Джозеф выглядел расстроенным.
– Нужно избавиться от этой девчонки, – объяснила она.
– Могу я чем-то помочь?
Вопрос ее удивил. Не в привычках Джозефа было предлагать кому-то помощь. «Хочет еще раз поглазеть на шлюху», – подумала она и помотала головой.
– Я скоро вернусь. Ложись пока в кровать.
– Ну ладно, – сказал он нехотя.
Августа прошла в свою спальню, плотно затворив за собой дверь.
Мэйзи уже была одета и пришпиливала шляпку к волосам. Миссис Мертон сложила немного аляповатое сине-зеленое платье и запихала его в мешок.
– Я одолжила ей свое платье, мэм, ведь ее платье промокло, – сказала экономка.
«Теперь понятно, почему Хью привел ее домой», – подумала Августа.
Привести ночью домой шлюху – это не похоже на Хью. Значит, их застал неожиданный ливень, они промокли, и Хью провел девушку в дом, чтобы она просохла. Так за одним последовало другое…
– Как тебя зовут? – спросила Августа девушку.
– Мэйзи Робинсон. А ваше имя я знаю.
Августа почувствовала, что ненавидит эту дерзкую девчонку – неизвестно почему, ведь обычная проститутка едва ли заслуживала такой сильной ненависти. Наверное, все дело в том, как она выглядела обнаженной: такая гордая, величественная и независимая.
– Полагаю, тебе нужны деньги, – презрительно сказала Августа.
– Лицемерка, – выпалила Мэйзи. – Сами-то небось не по любви вышли за своего уродливого муженька.
Грубые, но правдивые слова больно ужалили Августу. Она недооценила эту молодую женщину и с самого начала допустила ряд ошибок. С этих пор нужно действовать с ней осторожнее. Сейчас как раз представилась неплохая возможность обыграть ее.
Постаравшись придать своему голосу как можно больше равнодушия, она спросила:
– Не присядешь на минутку?
Мэйзи немного удивилась, но после недолгого колебания уселась на стул.
Августа села напротив.
Нужно заставить эту девчонку позабыть о Хью. Она с негодованием отвергла предложение денег, и Августе не хотелось повторять это предложение. Чувствовалось, что деньги с девчонкой не сработают. И ее не так просто запугать.
Нужно убедить ее, что лучшее для них с Хью – это расставание. И будет превосходно, если Мэйзи решит, что такая мысль сама пришла ей в голову. Лучше всего этого добиться, если она, Августа, станет настаивать на противоположном. Неплохая идея…
– Если хочешь выйти за него замуж, то я останавливать тебя не буду, – сказала Августа.
На лице девушки снова отразилось удивление, и Августа поздравила себя с тем, что ей удалось сбить своего противника с толку.
– С чего это вы вдруг взяли, что я хочу замуж за него? – спросила Мэйзи.
Августа едва не расхохоталась. «Да ведь по тебе сразу заметно, что ты спишь и видишь, как бы окрутить вокруг пальца какого-нибудь богача», – подумала она, но вслух сказала:
– А какой девушке не захочется такого мужа? Он достаточно красив и принадлежит известному семейству. Да, денег у него нет, но перспективы замечательные.
– Говорите, как будто насильно хотите выдать меня за него, – сказала Мэйзи, прищурив глаза.
Августе как раз и хотелось создать такое впечатление, но нельзя было перегибать палку. Будучи девушкой проницательной, Мэйзи заподозрила что-то неладное.
– Вот только не надо фантазий, Мэйзи, – сказала Августа. – Извини, но ни одна представительница моего класса не желает, чтобы ее родственник заключил такой уж слишком неравный брак.
– Но если она ненавидит этого родственника, то может и пожелать, – возразила Мэйзи.
Почувствовав воодушевление, Августа продолжила:
– Я не испытываю к Хью ненависти. И что только тебе в голову пришло?
– Хью мне все рассказал. Он рассказал, что вы относитесь к нему как к бедному родственнику и стараетесь и других настроить против него.
– Бывают же неблагодарные люди! С какой стати, например, мне разрушать его карьеру?
– Потому что рядом с ним ваш сын Эдвард выглядит совершенным болваном.
Августа едва не поддалась гневу. И снова Мэйзи подобралась слишком близко к истине. Да, Эдварду действительно недостает сообразительности Хью, но Эдвард – хорошо воспитанный молодой человек, а Хью – заносчивый гордец без воспитания.
– Думаю, лучше тебе не упоминать имени моего сына, – произнесла Августа, понизив голос.
– Задела больную мозоль, верно? – ухмыльнулась Мэйзи, но тут же снова стала серьезной. – Так, значит, вот какова ваша игра. Ну что ж, я в нее играть не буду.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила Августа.
На глазах Мэйзи вдруг выступили слезы.
– Хью мне слишком нравится, чтобы разрушать ему жизнь.
Такое сильное чувство со стороны Мэйзи не только удивило, но и порадовало Августу. Значит, замысел ее сработал.
– Так как же ты теперь поступишь?
Мэйзи изо всех сил пыталась не разрыдаться.
– Больше я с ним не увижусь. Пусть вам хочется загубить его, но моей помощи вы не дождетесь.
– Он будет искать тебя.
– Я исчезну. Он не знает, где я живу. Буду держаться подальше от тех мест, где он станет меня искать.
«Замечательный план, – подумала Августа. – Недолго тебе придется скрываться – до тех пор, пока он не уедет за границу на много лет, а возможно, и навсегда». Но вслух она этого не сказала. Она подвела Мэйзи к очевидному выводу и не хотела мешать ей думать самой.
Мэйзи вытерла лицо рукавом.
– Лучше мне уйти, пока он не вернулся с доктором.
Она встала.
– Спасибо, что одолжили мне свое платье, мисс Мертон.
Экономка открыла для нее дверь.
– Я провожу вас до выхода.
– Только на этот раз спустимся по черной лестнице, – сказала Мэйзи. – Я не хочу… – она замолчала, тяжело вздохнула и произнесла почти шепотом: – Не хочу больше встречаться с Хью…
И с этими словами вышла.
Миссис Мертон вышла за ней и закрыла дверь.
Августа выдохнула с облегчением. Все получилось как нельзя лучше. Она помешала быстрому карьерному взлету Хью в банке, обезвредила Мэйзи Робинсон и помешала ему встретиться с Дэвидом Миддлтоном. И все это за одну ночь. Мэйзи была грозным противником, но в конце концов оказалась слишком сентиментальной.
Несколько минут Августа наслаждалась своей победой, затем поднялась к Эдварду.
Он сидел на кровати и потягивал бренди из бокала. Весь нос его покрывало лиловое пятно, вокруг застыла засохшая кровь. Своим видом он показывал, что ему жаль, что так случилось.
– Мой бедный мальчик! – вырвалось у Августы.
Она подошла к тумбочке, на которую был поставлен таз с водой, взяла полотенце, намочила его уголок, а потом присела на край кровати и вытерла кровь с верхней губы Эдварда. Он поморщился.
– Извини! – сказала она.
Эдвард улыбнулся.
– Все хорошо, мама. Продолжай, это успокаивает.
Пока она умывала его, в комнату вошел доктор Хамболд, за которым следовал Хью.
– Ну что, я вижу, вы подрались, молодой человек? – шутливым тоном спросил доктор.
– Он не дрался, – поспешила пресечь всякие вольности Августа. – На него напали.
Хамболд смутился и пробормотал:
– Ах, вот как, вот как…
– Где Мэйзи? – спросил Хью.
Августе не хотелось говорить о Мэйзи в присутствии врача. Она встала и вывела Хью из комнаты.
– Она ушла.
– Это вы ее отослали? – спросил он требовательно.
Августа хотела было сказать ему, чтобы он не смел разговаривать с ней таким тоном, но решила, что так только сильнее разозлит его. Она и так уже одержала над ним полную победу, хотя он этого и не знает. Поэтому она постаралась ответить ему примиряющим тоном:
– Если бы я выгнала ее, то не кажется ли тебе, что она ждала бы тебя снаружи, на улице? Нет, она ушла сама, по своему решению, и пообещала написать тебе завтра.
– Но когда я уходил за доктором, она сказала, что будет ждать меня здесь.
– А потом передумала. Ты разве не знаешь, какими бывают непостоянными девушки в ее возрасте?
– А потом передумала. Ты разве не знаешь, какими бывают непостоянными девушки в ее возрасте?
Хью нахмурился, но не знал что ответить.
– Не удивительно, что она постаралась как можно быстрее выпутаться из неловкого положения, в которое ты ее поставил, – добавила Августа.
Ему это показалось логичным.
– Я считаю, что вы сами сделали все возможное, чтобы она почувствовала себя неловко и не захотела здесь задерживаться ни на миг.
– Считай, как тебе будет угодно, – строго сказала Августа. – Я не намерена выслушивать твои упреки. Утром, перед тем как ты отправишься в банк, с тобой поговорит твой дядя Джозеф. А теперь спокойной ночи.
Какое-то мгновение казалось, что он хочет с ней поспорить. Но ему действительно нечего было сказать.
– Ну что ж, хорошо, – пробормотал он наконец, повернулся и пошел к себе.
Августа вернулась к Эдварду. Доктор закрывал свой чемоданчик.
– Ничего серьезного, – сказал он. – Нос поболит несколько дней, вокруг глаза завтра может проявиться синяк, но он молод и вскоре поправится.
– Благодарю вас, доктор. Хастед проводит вас.
– Спокойной ночи.
Августа склонилась над кроватью и поцеловала Эдварда.
– Спокойной ночи, мой Тедди. А теперь спи.
– Хорошо, мама. Спокойной ночи.
Теперь оставалось только одно дело.
Августа спустилась по лестнице и зашла в спальню Джозефа, надеясь, что он уже заснул, но он сидел в кровати и читал «Пэлл-Мэлл Газетт». Увидев ее, он немедленно отложил газету в сторону и приподнял одеяло.
Едва она оказалась в кровати, как он обнял ее. Близился рассвет, и в комнате было уже довольно светло. Она закрыла глаза.
Он быстро вошел в нее, она обвила его руками и отвечала его движениям, представляя себя шестнадцатилетней девочкой, лежащей на берегу реки в малиновом платье и соломенной шляпке, в то время, когда ее покрывал поцелуями граф Стрэнг. Только в ее фантазии граф Стрэнг не ограничился поцелуями, а приподнял юбки и занялся с нею любовью прямо под жаркими лучами солнца под мерный плеск речных волн…
Когда все закончилось, она немного полежала рядом с Джозефом, вновь наслаждаясь победой.
– Необычная ночь, – пробормотал он сонным голосом.
– Да, – отозвалась она. – Эта негодная девчонка….
– М-м, – промычал он. – А в ней что-то есть… такая надменная и волевая… считает себя не хуже добропорядочных… изящная фигурка… как у тебя в ее возрасте.
Эти слова оскорбили Августу до глубины души.
– Джозеф! – воскликнула она. – Как ты смеешь делать такие ужасные сравнения?
Он не ответил, и она догадалась, что он уже заснул.
Все еще сердясь, она откинула одеяло, вылезла из постели и вышла из комнаты.
В эту ночь она больше не сомкнула глаз.
VI
Апартаменты Мики Миранды в пригородном Камбервелле состояли из двух комнат в доме рядовой застройки, принадлежащем вдове со взрослым сыном. Здесь ни разу не бывал никто из его знакомых из высшего класса, даже Эдвард Пиластер. Мики приходилось играть роль франта и гуляки, будучи весьма стесненным в средствах, и он вполне мог обойтись без шикарного жилья.
Каждое утро, в девять часов, хозяйка подавала им с Папой кофе с горячими булочками. За завтраком Мики объяснил, как заставил Тонио Сильву проиграть сто фунтов, которых у него не было. Конечно, он не ожидал громкой похвалы со стороны отца, но надеялся хотя бы на кивок в знак признания своих заслуг. Но Папу его рассказ не впечатлил. Он как ни в чем не бывало пил свой кофе, шумно прихлебывая.
– Так что, Тонио уехал в Кордову?
– Нет, но, надеюсь, уедет.
– Надеешься? Столько трудов, и ты только надеешься?
Мики почувствовал себя оскорбленным.
– Сегодня я нанесу ему окончательный удар, – возразил он.
– Я в твоем возрасте…
– Перерезал бы горло, я знаю. Но это Лондон, а не провинция Санта-Мария, и если я буду перерезать горло всякому, кто мне не по душе, меня повесят.
– Бывают времена, когда выбора не остается.
– Но бывают и времена, когда лучше действовать мягко. Папа. Подумай о Сэмюэле Пиластере и о его дурацком предубеждении против торговли оружием. Как я его устранил, не пролив ни капли крови, а?
На самом деле Сэмюэла устранила с дороги Августа, а не Мики, но он об этому отцу предпочел не рассказывать.
– Ну не знаю, – упрямо сказал отец. – Когда я получу свои винтовки?
Это была больная тема. Старый Сет по-прежнему оставался старшим партнером Банка Пиластеров. Стоял август. В сентябре с гор Санта-Марии начнет сходить снег. Папа захочет вернуться домой вместе с винтовками. Как только старшим партнером станет Джозеф, Эдвард заключит с ним сделку и отправит партию оружия. Но Сет упрямо цеплялся как за свою должность, так и за свою жизнь.
– Скоро, Папа, скоро, – поспешил уверить отца Мики. – Сет долго не продержится.
– Хорошо, – кивнул Папа с выражением человека, одержавшего верх в споре.
Мики намазал булочку маслом. Вот всегда так. Никогда у него не получается угодить отцу, как бы он ни старался.
Его мысли снова вернулись к предстоящему дню. Тонио задолжал крупную сумму и не может выплатить ее. Следующим шагом нужно превратить проблему в кризис. Нужно, чтобы Эдвард публично поссорился с Тонио. В случае успеха Тонио навлечет на себя всеобщее осуждение и будет вынужден оставить свою работу и вернуться домой, в Кордову. Там его вряд ли разыщет Дэвид Миддлтон.
Мики хотелось провернуть все так, чтобы не нажить себе в лице Тонио врага. Он ведь собирается занять должность Тонио, а если Тонио на него разозлится, то может и очернить в глазах посланника. Мики же хотел, чтобы он, наоборот, помог ему.
Вся ситуация осложнялась историей их с Тонио отношений. В школе Тонио ненавидел и боялся Мики; в последнее время он восхищался им. Теперь Мики нужно было стать лучшим другом Тонио, одновременно разрушив ему жизнь.
Пока Мики размышлял над делами дня, раздался стук в дверь, и хозяйка объявила о приходе посетителя. Через мгновение в комнату вошел сам Тонио. Ну что ж, тем самым он избавляет Мики от лишних хлопот – не надо будет заезжать к нему после завтрака.
– Садись, выпей кофе, – любезно предложил Мики. – Не повезло тебе вчера! Ну что ж, никогда не знаешь, когда выиграешь, а когда проиграешь. Это же карты!
Тонио поклонился Папе и сел. Глаза его были красными – очевидно, он не спал всю ночь.
– Я проиграл гораздо больше, чем могу себе позволить.
Папа недовольно крякнул. Он терпеть не мог, когда люди жалели себя, и презирал семейство Сильва, городских обитателей, живших за счет покровительства и взяток.
Мики изобразил сочувствующий вид и произнес:
– Мне очень жаль.
– Ты знаешь, что это значит. В этой стране мужчина, неспособный вернуть карточный долг, не считается джентльменом. А неджентльмен не может быть дипломатом. Придется мне подать в отставку и вернуться домой.
«Вот именно», – подумал Мики, но вслух печальным тоном сказал:
– Не вижу здесь проблемы.
– Ты знаешь, как к этому относятся и сами игроки, – продолжал Мики. – Если не платишь на следующий день, то уже под подозрением. Но сто фунтов – на это мне понадобятся годы. Вот почему я обращаюсь к тебе.
– Не понимаю, – удивленно сказал Мики, хотя все прекрасно понимал.
– Ты одолжишь мне денег? – умоляюще спросил Тонио. – Ты кордовец, а не англичанин; ты не станешь презирать человека за одну ошибку. А я рано или поздно верну, обещаю.
– Будь у меня деньги, я бы, конечно, их дал тебе, – сказал Мики. – Жаль только, что я не настолько богат.
Тонио посмотрел на Папу, который уставился на него холодным взглядом и сказал только одно слово:
– Нет.
Тонио повесил голову.
– Какой же я идиот с этими картами! – сказал он лишенным всякого тона голосом. – Никогда не знаю, во что ввязываюсь. Если я вернусь домой с позором, то не смогу посмотреть в глаза своим родным.
– Возможно, я могу придумать кое-что, – задумчиво произнес Мики.
Лицо Тонио озарилось светом.
– Да, пожалуйста, придумай! Все что угодно!
– Мы с Эдвардом друзья, ты же знаешь. Я мог бы поговорить с ним от твоего имени, объяснить обстоятельства и попросить проявить снисходительность – в качестве личного одолжения.
– Ты и вправду поговоришь с ним? – в глазах Тонио затеплилась надежда.
– Я попрошу его дать денег и никому об этом не говорить. Но я ничего не обещаю. Пиластеры гребут деньги лопатами, но скряги еще те. В любом случае я попытаюсь.
Тонио горячо сжал руку Мики.
– Не знаю даже, как благодарить тебя, – произнес он с жаром. – Я никогда этого не забуду.
– Ты только не надейся раньше времени…
– Ничего не могу с собой поделать. Я был в отчаянии, а ты дал мне надежду, – стыдливо улыбнулся Тонио и добавил: – Сегодня утром я даже подумывал о самоубийстве. Шел по Лондонскому мосту и думал: не броситься ли в воду.
Папа снова неодобрительно проворчал. Он, разумеется, предпочитал действовать совсем по-другому.