Не успела Августа подумать о принце, как снаружи донеслись восторженные приветственные крики, говорящие о том, что прибыли особы королевской крови.
Чуть позже появились принц и принцесса Александра, одетые королем Артуром и королевой Гвиневрой, в окружении рыцарей в доспехах и дам в средневековых платьях. Оркестр прервал вальс Штрауса посередине и заиграл национальный гимн. Все гости в холле склонили головы в знак почтения. Вслед за наследником трона, поднимавшимся по лестнице, по стоявшей на лестнице веренице людей шла своего рода волна из приседавших дам и кланяющихся мужчин. Делая реверанс, Августа подумала, что с каждым годом принц становится все толще и толще. Борода его еще почти не начала седеть, но голова быстро лысела. Августе всегда было жаль принцессу, вынужденную жить вместе с мужчиной, которого интересовали только веселые праздники и флирт с другими.
Герцог с герцогиней на верхней площадке поприветствовали членов королевской семьи и провели их в танцевальный зал. За ними последовали и другие гости.
Стены длинного зала были украшены цветами из теплиц поместья Тенби, а высокие зеркала между окнами отражали свет тысячи свечей. Между гостями сновали переодетые придворными королевы Елизаветы слуги в камзолах и обтягивающих чулках и разносили шампанское. Принц с принцессой поднялись на помост в дальнем конце зала и уселись на кресла, чтобы посмотреть заранее подготовленную процессию. Перед помостом образовалась небольшая давка, и Августа оказалась плечом к плечу с графом де Токоли.
– Какая очаровательная жена у вашего племянника, миссис Пиластер! – обратился к ней граф.
Августа ответила ему холодной улыбкой.
– Вы очень любезны, граф.
Он поднял бровь.
– Мне кажется, вы с этим не согласны? Ах да, вы, наверное, предпочли бы видеть женой Хью представительницу вашего класса.
– Вы отлично угадываете мысли.
– Но согласитесь, что в очаровании ей не откажешь.
– Несомненно.
– Чуть позже я собираюсь предложить ей потанцевать. Как вы думаете, она согласится?
Августа не могла удержаться, чтобы не отпустить язвительное замечание.
– Я полностью уверена в этом. Она не настолько разборчива.
И с этими словами отвернулась. Нора точно не откажется потанцевать с графом, а если граф позволит себе вольность…
Тут ее озарило.
Граф – вот ключевая фигура для ее замысла. Если свести Нору с графом, то получится поистине гремучая смесь.
Августа стала лихорадочно перебирать все возможные варианты. Действовать нужно было сегодня, другого настолько подходящего случая может и не представиться.
Чуть задыхаясь от возбуждения, Августа огляделась, заметила Мики и подошла к нему.
– Хочу, чтобы вы кое-что для меня сделали, да побыстрее, – сказала она без лишних слов.
Мики посмотрел на нее понимающим взглядом.
– Для вас – что угодно, – слегка иронично ответил он.
– Вы знакомы с графом де Токоли? – спросила она серьезно.
– Разумеется. Все дипломаты знают друг друга.
– Поговорите с ним и намекните, что Нора не прочь позволить себе всякие вольности.
Губы Мики скривились в усмешке.
– И все?
– Можно приукрасить, если так хочется.
– А можно добавить, что я знаю это, скажем, из личного опыта?
Беседа переходила рамки приличия, но Мики в голову пришла хорошая идея, и Августа кивнула.
– Так даже лучше.
– Вы же представляете, как он отреагирует? – спросил Мики.
– Надеюсь, он сделает ей непристойное предложение.
– Ну, если вы добиваетесь именно этого…
– Именно этого…
Мики кивнул.
– Как вам будет угодно, госпожа. Я ваш раб во всем.
Августа отмахнулась от комплимента; сейчас было не до игривой любезности. Обернувшись, она посмотрела на Нору, в изумлении рассматривающую богатое убранство зала и причудливые костюмы. Было видно, что девушка в замешательстве и что ее легко сбить с толку. Без дальнейших раздумий Августа проложила себе путь сквозь толпу к Норе.
– Хочу дать вам один совет, – сказала она, наклонившись к уху девушки.
– Спасибо, премного благодарна. Я слушаю, – ответила Нора.
Хью, очевидно, в разговорах с молодой женой обрисовал свою тетку не в самом выгодном свете, но, к ее чести, она не демонстрировала ни малейших признаков враждебности. Наверное, еще не решила, как вести себя с Августой.
– Я видела, как вы беседовали с графом де Токоли, – сказала Августа.
– А, этот старикашка, – закивала Нора.
Августа поразилась ее бестактности, но продолжила:
– Будьте осторожны с ним, если дорожите своей репутацией.
– Быть осторожной? Это как?
– Разумеется, соблюдайте правила вежливости, но не позволяйте ему лишнего. Ему достаточно малейшего намека, и он поставит вас в неловкое положение, если сразу же не дать ему решительный отпор.
Нора кивнула, словно понимая, о чем идет речь.
– Не бойтесь. Я знаю, как держать себя с такими типами.
Хью в это время стоял неподалеку и беседовал с герцогом Нориджем. Увидев Августу, он насторожился и подошел к жене, чтобы выяснить, в чем дело. Но Августа уже сказала все, что ей было нужно, и отошла, чтобы посмотреть костюмированную процессию. Семена упали на благодатную почву, теперь нужно только ждать и надеяться на лучшее.
Перед помостом, где сидел принц, прошли некоторые члены «кружка Мальборо», в том числе герцог и герцогиня Кингсбридж и Солли Гринборн с супругой Мэйзи, переодетые восточными султанами, ханами и пашами. Вместо того чтобы кланяться, они опускались на колени и возносили хвалы своему повелителю. Тучный принц благосклонно смеялся, а зрители аплодировали. При виде Мэйзи Августа слегка поморщилась, но сейчас все ее мысли были заняты другим. Помешать ее плану могли тысячи самых разных мелочей: де Токоли мог увлечься другой молодой красоткой, Нора могла ограничиться с ним любезностями, Хью мог оказаться слишком близко к ним, чтобы Токоли решился на вольность и тому подобное. Но при удаче публику ждало развлечение получше, чем показ костюмов.
Зрелище подходило к концу, когда Августа заметила Дэвида Миддлтона, упорно прокладывающего путь через толпу в ее направлении. Сердце ее замерло.
В последний раз она видела Миддлтона шесть лет назад, когда он настойчиво расспрашивал ее о том, что произошло в день смерти его брата Питера в Уиндфилдской школе. Тогда Августа сказала ему, что два свидетеля, Хью Пиластер и Антонио Сильва, находятся за границей и что связаться с ними практически невозможно. Теперь же Хью находился в этом же зале. Но откуда у простого адвоката приглашение на светский бал? Августа вдруг вспомнила, как ей говорили, что Миддлтон – дальний родственник герцога Тенби. Этот факт она не учла. «Да что за напасть! Просто невозможно держать все в голове!» – мысленно сокрушалась она.
К ее ужасу, Миддлтон остановился рядом с Хью. Августа постаралась подобраться поближе и услышала слова:
– Приветствую вас, Пиластер! Я слышал, вы вернулись в Англию. Помните меня? Я брат Питера Миддлтона.
Августа отвернулась, чтобы скрыть свое лицо, и насторожила слух.
– Да, помню. Вы еще были на расследовании, – ответил Хью. – Позвольте представить вам мою супругу.
– Приятно познакомиться, – отделался Миддлтон формальным приветствием, и снова повернулся к Хью: – Сказать по правде, результаты расследования меня не удовлетворили.
Августа похолодела. Должно быть, Миддлтон совсем помешался, раз заговорил на балу на такую неподходящую тему. Неужели бедный Тедди никогда не избавится от старого груза подозрений?
Ответа Хью она не слышала, но тон его был вполне нейтральным.
Миддлтон повысил голос, и она снова разобрала его слова.
– Должен вам сказать, что никто в школе не верил Эдварду, будто он пытался спасти моего брата.
Августа напряглась, ожидая ответа Хью, но тот сказал что-то вежливое о том, что с тех пор прошло много времени.
Вдруг рядом с ней объявился Мики. Несмотря на беззаботное выражение лица, глаза его слегка бегали из стороны в сторону, выдавая волнение.
– Кто это там, неужели старина Миддлтон? – спросил он, наклонившись к ее уху.
Августа кивнула.
– Так я и думал. Не обознался.
– Тише, лучше послушай.
В голосе Миддлтона зазвучали агрессивные нотки:
– Я полагаю, вы прекрасно знаете, что произошло тогда на самом деле.
– Вот как? – Хью тоже повысил голос, меняя тон на менее дружелюбный.
– Извините меня за прямоту, мистер Пиластер, но погибший был мне родным братом. Я много лет размышлял над этим случаем. Вам не кажется, что я имею право узнать правду?
Хью задумался. Августа понимала, что такой призыв обязательно найдет отклик в душе Хью, слишком щепетильного в вопросах справедливости и чести. Необходимо было вмешаться, заставить их сменить тему или развести в разные стороны, но тем самым она признает, что ей есть что скрывать. Оставалось только и дальше беспомощно наблюдать за ужасавшей ее беседой и стараться расслышать слова среди гула толпы.
111Наконец Хью ответил:
– Я не видел, как погиб Питер, Миддлтон. Поэтому я не могу сказать наверняка, что там произошло, а строить догадки было бы неблагоразумно.
– Но у вас же есть какие-то подозрения? Вы сами, очевидно, пришли к какому-то выводу?
– В таком деле нельзя отталкиваться от предположений. Это было бы безответственно. Вы утверждаете, что хотите узнать правду. В этом я с вами целиком согласен. Если мне станет известна правда, я сочту своим долгом поделиться ею с вами. Но в настоящее время сделать этого я не могу.
– Сдается мне, вы выгораживаете своего кузена.
Для Хью его слова прозвучали оскорблением.
– Черт побери, Миддлтон, это уже слишком. Вы вправе сердиться и негодовать, но не вправе обвинять меня во лжи.
– В том, что кто-то лжет, у меня нет никаких сомнений, – грубо ответил Миддлтон и отошел.
Августа вздохнула с облегчением. У нее подогнулись колени, и ей пришлось опереться о Мики. На этот раз чрезмерная принципиальность Хью сыграла ей на руку. Хью подозревал, что Эдвард каким-то образом причастен к гибели Питера, но поскольку это были всего лишь подозрения, он не мог выразить их вслух. Миддлтон же, проявляя настойчивость, только настроил Хью против себя. Среди джентльменов обвинение во лжи считалось оскорблением, и молодые люди вроде Хью относились к этому весьма серьезно. Скорее всего Миддлтон и Хью после такого никогда больше не заговорят друг с другом.
Итак, кризис, заставший ее врасплох, словно летняя гроза, так же быстро и миновал, оставив после себя лишь небольшое смятение.
Тем временем показ костюмов закончился, и оркестр заиграл кадриль. Принц взял под руку герцогиню, а герцог – принцессу, и вместе они вышли на середину зала, образовав первую четверку. За ними последовали другие пары. На многих были тяжелые или неудобные костюмы, поэтому танцевали все довольно вяло, особенно дамы с высоченными прическами.
– Надеюсь, Миддлтон нам больше не угроза, – сказала Августа Мики.
– Нет, если Хью будет держать рот на замке.
– И пока ваш приятель Сильва будет оставаться в Кордове.
– В последние годы его семейство утратило влияние, так что он вряд ли окажется в Европе.
– Вот и прекрасно.
Мысли Августы вернулись к текущей интриге.
– Вы поговорили с де Токоли?
– Поговорил.
– Хорошо.
– Надеюсь, вы понимаете, что делаете?
Августа посмотрела на него осуждающе.
– Ах, извините, мадам! – шутливо воскликнул Мики. – Как неблагоразумно с моей стороны сомневаться в вашей мудрости!
Вторым танцем шел вальс, и Мики пригласил ее. Августа вспомнила, что в ее детстве вальс считался неприличным, потому что партнеры держались слишком близко друг к другу и кавалер даже обнимал рукой даму за талию. Но сейчас вальс танцевали даже члены королевского семейства.
Едва Мики взял ее за руку, как весь мир вокруг преобразился, и Августе показалось, будто ей снова семнадцать лет и она танцует со Стрэнгом. Стрэнг всегда уделял полное внимание партнерше, не задумываясь о том, куда поставить ноги. Мики отличался тем же талантом. Рядом с ним Августа ощущала себя молодой, красивой и беззаботной. У него были мягкие руки, от него пахло табаком и маслом для волос, и от него шло тепло, когда она склонялась к нему поближе. Она даже немного позавидовала Рейчел, делившей с ним кровать. В памяти у нее вдруг ясно вспыхнула сцена, происшедшая шесть лет назад в спальне Старого Сета, но все, что случилось тогда, казалось совершенно нереальным, похожим на сон, и она никогда до конца не верила, что это было на самом деле.
Некоторые женщины в ее положении давно бы завели интрижку, но хотя Августа иногда и мечтала о том, чтобы тайком встречаться с Мики, она прекрасно понимала, что никогда не снизойдет до того, чтобы встречаться в каких-нибудь темных переулках, выкраивать время тайных встреч и придумывать оправдание для мужа. Кроме того, такого рода отношения часто становились известными и о них судачили сплетники. Нет, уж лучше она бы оставила Джозефа и уехала куда-нибудь с Мики, он бы не отказался. В любом случае она могла бы его уговорить, если постараться. Но мечты так и оставались мечтами; в реальности ей пришлось бы слишком со многим расстаться: с тремя домами, с экипажем, с деньгами на платья, с социальным положением, с приглашениями на подобные балы. Стрэнг мог бы предложить ей все это и даже больше, но у Мики были лишь его красота и притягательность, а этого недостаточно.
– Взгляните вон туда, – сказал Мики.
Августа посмотрела туда, куда он показал кивком, и увидела Нору, танцующую с графом де Токоли.
– Подойдем к ним, – предложила она.
Пробираться в другой конец зала было нелегко, тем более что там собрались друзья принца, и все присутствующие хотели быть рядом с ними. Но Мики ловко провел ее между танцующими парами.
Вальс все никак не кончался, и казалось, простенькая мелодия будет повторяться вечно. Пока что Нора с графом выглядели как любая другая пара: кавалер время от времени говорил что-то даме, а та улыбалась. При этом он держал ее к себе чуть-чуть ближе, чем это позволяли строгие правила приличия, но этого было недостаточно, чтобы вызвать пересуды. Неужели Августа недооценила свои жертвы? Ее охватило напряжение, и она то и дело сбивалась с ритма, не обращая внимания на музыку оркестра.
Наконец мелодия стала подбираться к своему завершению. Августа не сводила глаза с Норы и графа. Вдруг лицо Норы исказила гримаса недовольства – должно быть, граф сказал то, что Норе не понравилось. В душе Августы затеплилась надежда, но Нора, по всей видимости, сочла слова графа недостаточно оскорбительным, чтобы устроить сцену, и потому продолжила танец.
Августа уже собиралась оставить надежду, как за несколько тактов до конца вальса наконец-то разразилась буря.
Августа единственная увидела, как она начиналась. Граф прижался губами к уху Норы и что-то прошептал. Нора покраснела, резко остановилась и оттолкнула графа, но все, кроме Августы, были увлечены танцем, чтобы обратить на это внимание. Граф же не унимался и попытал удачу еще раз, сопроводив свои слова сладострастной улыбкой. Едва музыка прекратилась, как Нора размахнулась и отвесила своему кавалеру звонкую пощечину.
В наступившей тишине звук показался выстрелом из ружья. Причем это была вовсе не та пощечина, какую иногда дают дамы не в меру острящим господам в гостиных и салонах. Это была настоящая оплеуха, достойная пьяного забулдыги в баре, нагло полезшего под платье к своей еще не вполне одурманенной подруге. Граф машинально шагнул назад и налетел на принца Уэльского.
Десятки ртов ахнули в изумлении. Принц пошатнулся и едва не упал, но его подхватил герцог Тенби.
– Только попробуй еще раз подкатить ко мне, старый и грязный мерзавец! – крикнула Нора с грубым акцентом кокни.
Еще несколько секунд обстановка напоминала живую картину: разгневанная женщина, униженный граф и обескураженный принц. Августу переполняло ликование. Ее план сработал даже лучше, чем она предполагала!
Потом к Норе подошел Хью и решительно взял ее за локоть. Граф выпрямил плечи и с достоинством вышел из зала. Вокруг принца сгрудились приближенные, скрывшие его от любопытных глаз. Нестройный хор голосов заполнил помещение.
Августа торжествующе посмотрела на Мики.
– Великолепно! – прошептал он, искренне выражая свое удовольствие. – Вы превзошли самое себя, Августа.
Он пожал ей руку и отвел в сторону. К ним подошел Джозеф.
– Вот негодница! – воскликнул он. – Устроить такую сцену прямо под носом принца. Навлекла позор на все семейство, да и ценный контракт теперь под угрозой.
Именно такой реакции Августа и добивалась.
– Теперь-то ты понимаешь, что Хью нельзя назначать партнером, – сказала она, не слишком сдерживая свое ликование.
Джозеф окинул ее оценивающим взглядом. На какое-то мгновение ей показалось, что она переусердствовала и он догадался, что за всей этой сценой стоит она. Но если у него в голове и промелькнуло подозрение, он постарался отогнать его от себя.
– Ты права, дорогая. Ты была права с самого начала.
Хью между тем вел Нору к дверям.
– Простите, нам придется уйти, – сказал он нейтральным тоном, поравнявшись с ними.
– Нам всем придется уйти, – сказала Августа.
Но ей хотелось задержать их еще ненадолго. Если сегодня вечером не произойдет больше ничего из ряда вон выходящего, то завтра, пожалуй, многие решат, что этот случай и не был такой уж большой катастрофой. Нужно было подогреть возмущение собравшихся шумной перепалкой, резкими словами и обвинениями, забыть которые нелегко. Она положила ладонь на плечо Норы.
– Я предупреждала тебя насчет графа де Токоли, – сказала она с легкой ноткой осуждения в голосе.
– Когда такой мужчина оскорбляет даму во время танца, он почти не оставляет ей выбора, кроме как устроить сцену.
– Не смеши нас, Хью, – упрекнула его Августа. – Любая хорошо воспитанная девушка знает, как поступать в подобных случаях. В таких случаях лучше всего сказать, что тебе нездоровится, и вызвать экипаж.
111