Я рывком вскочила, чуть поморщившись от боли в ушибленной голове и коленке, ободранной о снег, и со всех ног понеслась к границе. Ну же… мне осталось пробежать всего три сотни шагов…
Меня ударило в спину, я кубарем покатилась по земле, ощущая каждую кочку и бугорок на ней, и осталась лежать, успев заметить на бархатно-черном небе еле заметные гвоздики звезд и луну, похожую на неправильный овал. Больше мне ничего не удалось увидеть. Все заслонил фосфоресцирующий белый череп, раскрывший пасть и приставивший острые зубы к моему горлу.
Сознание милосердно покинуло меня.
Солнечный луч проник в крохотное слепое окошко, оставив на грязном каменном полу светлое пятнышко. Крупная крыса, вольготно расположившаяся на куче перепрелой соломы, в которой вполне могло водиться и что-нибудь пострашнее, недовольно чихнула и поспешила убраться в угол, свалив по пути деревянный кубок с водой. Шорох лапок, шуршание соломы и легкий стук, с которым посуда ударилась о пол, привели меня в чувство. Я озадаченно села и огляделась. Последнее, что я помню — рычание Пса и бешеный стук копыт по промерзшей земле. И, кажется, был еще злой окрик на незнакомом языке, но вот за это ручаться сложно, сознание уже уплывало… Так, где это я и, главное, зачем? Почему меня оставили в живых, в то время как всех жриц Асиэль убили? Сердце сжалось от осознания того, что все, кого я любила — теперь не со мной, а со своей обожаемой богиней. Слезы подступили к глазам, но пришлось привычно отогнать их назад. Не время сейчас оплакивать мертвых. Им, по крайней мере, лучше, чем мне. Они уже в мире Асиэль, тогда как я болтаюсь где-то на перепутье и понятия не имею, где нахожусь, сколько времени и что будет со мной через час. Хотя на первый вопрос ответ ясен — где-то в темнице. А где еще могут быть грязные каменные полы, влажные стены, крохотное окошечко под потолком, зарешеченная дверь, полное отсутствие мебели и толстые крысы? Одна из которых, кстати, вновь выползла на середину помещения и села на задние лапки, умываясь передними.
Я обхватила колени руками, сохраняя последние остатки тепла, и впала в медитативное состояние, прося помощи у богини. Может быть, я еще смогу выполнить последнюю просьбу Матери Алисии — выжить, несмотря ни на что?
«Все будет хорошо. Тебе нужно продержаться всего четыре дня…» — прошептал внутри меня мягкий женский голос. Камеру затопило серебристое сияние, исходящее, казалось, отовсюду, и я поплыла в нем, с восторгом взирая на игривые всполохи…
Тяжелая решетка с громким лязгом ударилась о стену моей камеры. Внутрь вошли двое — высокие, угловатые, в сияюще-белых плащах, так нелепо смотревшихся в грязи и сумраке темницы. Они молча, не раскрывая подобия рта на плоских лицах, подошли ко мне, аккуратно подняли и повели на выход. Я не сопротивлялась. Зачем напрасно тратить остатки сил на Бездушных, с которыми все равно не справиться?
Меня долго вели по длинному темному коридору, осторожно придерживая и не давая упасть, если я спотыкалась о выступавшие камни. Потом мы вместе поднялись по винтовой лестнице, доходившей, казалось, до неба — таким бесконечным был подъем. И, наконец, ввели в просторное светлое помещение. От яркого солнца мои глаза заболели, и мне пришлось прикрыть их ладонью.
— Приветствую тебя, дайна, — произнес приятный мужской голос.
— Добрый… день, Повелитель, — немного неуверенно произнесла я и присела в вежливом поклоне.
— Ты даже знаешь, кто я такой? — удивленным тоном произнес он. — Возможно, мне повезло больше, чем я думал. Но как тебя зовут? Мне неловко называть тебя дайной, в то время как ты обращаешься ко мне по имени.
— Китиэль, — спокойно ответила я. Это было имя, данное мне в Храме. Настоящего же я не знала и сама. Меня новорожденным ребенком подбросили на ступеньки Храма — так рассказала мне мать Алисия.
— Китиэль… — протянул он. — Прекрасно. Китиэль, я думаю, ты не откажешься составить мне компанию за обедом. Прошу тебя, садись.
Я осторожно приоткрыла глаза. Они еще слезились, но, в общем, уже можно было разглядеть моего собеседника. Передо мной стоял высокий худощавый молодой человек, одетый в белую рубашку, так не шедшую его бледной коже, и такого же цвета штаны. Хотя насчет его молодости можно было бы и поспорить, общеизвестно, что возраст мага никак не связан с его внешним видом. Пронзительные темные глаза, резкие черты лица, выдающийся вперед подбородок и светлые, почти белые волосы с одной-единственной черной прядью, свисающей на левый висок, небрежно рассыпавшиеся по плечам.
Он коротко и отрывисто приказал что-то своим слугам, и те мгновенно исчезли за дверью, тихо прикрыв ее за собой.
— Я заметил, они пугают тебя, Китиэль, — извинился он. — Я могу и сам поухаживать за тобой за обедом. Пойдем. — И Повелитель предложил мне руку, чтобы проводить к столу, стоявшему в соседней комнате.
Отказываться от еды я не стала, руководствуясь все тем же правилом — мне нужно выжить, а травить меня вряд ли будут. Но, привыкшая к простой пище в Храме, не опознала ни одного блюда из предложенных Повелителем. Он, в отличие от меня, практически ничего не ел, с удовольствием наблюдая за моим аппетитом.
Почувствовав, что больше в меня не влезет ни кусочка, я откинулась на спинку мягкого, обитого бархатом или чем-то похожим стула и поинтересовалась:
— А теперь мне хотелось бы узнать, Повелитель, зачем я здесь.
Он помолчал, крутя в пальцах бокал с вином и внимательно разглядывая меня.
— Ты умна, Китиэль, — наконец произнес он. — Возможно, мне повезло, и мы быстро покончим с этой проблемой.
— Что вы от меня хотите?
— Мне нужна серебряная виверна, — ответил он. Я озадаченно смотрела на него. Конечно, в Храме везде были изображения серебряной виверны, она считалась воплощением богини Асиэль на земле…
— И что нужно от меня? — сформулировала я свое замешательство.
— Рассказать, где ее можно найти, конечно, — немного рассерженно сказал Повелитель. — И не надо цеплять на свое личико маску недоумения, дорогая. Мне прекрасно известно, что жрицы Храма Асиэль связаны с серебряной виверной, и при особом стечении обстоятельств — в полнолуние, совпавшее с зимним солнцестоянием — она появляется перед ними. Сейчас из жриц Асиэль в живых осталась только ты, Китиэль.
Я прикусила губу. Он так просто говорит о смерти всех сестер… Неужели Повелитель не понимает, что совершил? Но нет, он просто продолжал свою речь, не замечая моей реакции.
— Просто скажи мне — и мы расстанемся по-хорошему. Я отвезу тебя в любое место, куда захочешь. Ну, пожалуй, кроме вашего Храма. Мои мальчики слишком увлеклись и не оставили там камня на камне. А если хочешь — можешь выйти за меня замуж. Мне давно пора было жениться, и почему бы не на тебе? У тебя редкий цвет волос, ты знаешь это?
Повелитель протянул руку и коснулся пряди, выбившейся из растрепавшегося хвостика.
— У нас будут красивые дети… Только скажи мне, где найти виверну, и мы назначим свадьбу на следующий день после солнцестояния.
Я молчала. Он мог и не распространяться о свадьбе и детях, в этом не было смысла. Даже если бы я была расчетливой гадиной, готовой предать ради богатства свои идеалы, то все равно не могла бы рассказать ему, где найти виверну. Мне просто-напросто это не было известно. Я впервые услышала о возможном появлении серебристой виверны от Повелителя, и если Мать Алисия знала об этом — со мной она подобной информацией не делилась.
— Может быть, тебе надо подумать? — заботливо спросил Повелитель. — Я могу дать тебе время… скажем, сутки. Больше не могу, сама понимаешь… Полнолуние уже через четыре дня, а мне еще надо подготовиться.
Четыре дня… Асиэль, говорившая со мной в камере, просила продержаться четыре дня…
— Да, мне нужно подумать, — твердо заявила я.
— Прекрасно. Эта и соседняя комнаты в твоем распоряжении. Посмотри, в каких условиях ты можешь провести остаток своей жизни, девочка. Надеюсь, это сподвигнет тебя к правильному решению.
Повелитель поднялся и ушел. Щелкнул замок в двери. Я по-прежнему была пленницей, правда, в несравнимо лучших условиях, чем до того…
— Асиэль, помоги мне! — взмолилась я, вновь погружаясь в серебристое сияние…
На следующий день Повелитель был явно недоволен тем, что я не кинулась к нему на грудь с умоляющими просьбами взять меня в жены, готовая выложить все, что знаю о серебряной виверне. Он, нахмурившись, выслушал мои короткие извинения за то, что мне нечем ему помочь, движением руки притянул меня к себе и что-то пробормотал. Я не успела даже испугаться, как мы оказались в огромном зале. Хотя огромном — это, наверное, не то слово… В нем легко помещалось чучело дракона в натуральную величину, и не одно.
— Видишь? — Повелитель повел рукой, демонстрируя мне экспонаты. — Здесь стоят все разновидности драконов, жившие в нашем мире. Я лично убил их и изготовил чучела, наложив на них хорошенькое заклятие. Теперь они выглядят как живые и останутся такими навечно.
— Видишь? — Повелитель повел рукой, демонстрируя мне экспонаты. — Здесь стоят все разновидности драконов, жившие в нашем мире. Я лично убил их и изготовил чучела, наложив на них хорошенькое заклятие. Теперь они выглядят как живые и останутся такими навечно.
Я потрясенно глядела на кокетливо повернувшую головку дракониху с изумрудного цвета чешуей. Действительно, казалось, что она сейчас расправит крылья, дыхнет огнем и улетит из этого страшного замка… Повелитель правильно истолковал мое молчание.
— Да, она хороша… Но мне не хватает одного экспоната. Да-да, серебряной виверны. И я сделаю все, чтобы заполучить ее в этом году, не дожидаясь следующего совпадения полнолуния и солнцестояния. И ты поможешь мне в этом…
— Но… зачем? — осмелилась спросить я. — Зачем убивать таких прекрасных существ?
— Они все равно умрут, — небрежно пожал плечами Повелитель. — А так я сохраню их навечно. Через сто-двести лет люди забудут о таких тварях, если не мои экспонаты… — Он любовно погладил хвост небольшого черного дракончика.
— Мне нечего вам сказать, — тихо, но твердо произнесла я.
— Неверный ответ, — в его голосе явно слышалась угроза. Еще одно движение его руки, то же самое неразборчиво произнесенное заклинание — и я вновь в той же, недавно покинутой мной комнате. — Я не просто так сказал, что пойду на все ради виверны. Посмотрим, что ты скажешь утром… И помни — это только малая часть того, что ожидает тебя. Я все равно узнаю, где найти виверну.
Щелкнул замок, и меня оставили одну. Асиэль, что же мне делать? Бежать? Я выглянула в небольшое окошечко. Мда… Даже если не учитывать, что оно заделано толстыми прутьями, которые мне не сломать, и закрыто заклинанием, которое мне не снять — до земли очень далеко, а левитировать я не умею. Бежать через окно не получится. Через дверь? Дождаться, когда мне принесут еду, оглушить слугу ну хотя бы вот этой табуреткой и постараться выскользнуть? Кого я пытаюсь обмануть? Замок принадлежит магу, невероятно сильному магу, и, конечно, он постарался обезопасить себя от моего побега. Что мне делать, Асиэль? И почему так хочется спать?
Ноги подогнулись сами собой, глаза закрылись, и тело обмякшим мешком свалилось на пол.
… Серебристая луна, неподвижно висящая в небе, медленно меняет свой цвет, становясь темно-красной, цвета крови. Тот же самый цвет приобретает и Храм. Здание, чьей белизной я всегда восхищалась, сейчас, подсвеченное фонарями, тускло багровеет во мраке, словно бы посвящено не светлой богине Асиэль, а какому-нибудь некромантскому демону…
… Три дайны-Настоятельницы бессильно падают у подножия широкой мраморной лестницы. Одну из них тут же поддевает рогами белоснежное чудовище в облике коня и швыряет ее в стену, окружающую Храм. Тела двух других распадаются под действием чужой магии, обнажая фосфоресцирующие под лунным светом скелеты. Они с нехарактерной для мертвого человека живостью поднимаются с земли и… начинают сплетать заклинание, направляя его на своих же сестер, продолжающих защищать окровавленный Храм…
… Сковородка Маркелы рассыпается у нее в руках. Угловатая высокая фигура Бездушного прижимает несчастную женщину к стене и начинает методично разрывать ее на части. Вот в сторону отлетела рука, все еще сжимающая рукоять сковородки, и тут же попала на зуб двурогу…
… Над телом молоденькой послушницы склонились трое Бездушных, лихорадочно срывающих тунику с еще живой девушки. Я вижу, как еле приподнимается ее обнаженная грудь, по которой жадно скользят руки насильников, и как она вскрикивает, уставясь невидящим взором на багровую луну…
Кошмары следовали один за другим. Их закрывало серебристое сияние, и я выплывала в него, приходя в себя от ужаса, но тут же меня вновь затягивало в пурпурную темноту, и все начиналось заново — крики, стоны, рев, рычание, дым, вспышки от заклинаний, и кровь, кровь, кровь…
— Ну и как тебе понравилось? — жизнерадостно поинтересовался Повелитель, удобно развалившись в кресле напротив меня. Я заторможенно села, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками, возвращаясь в реальный мир из очередного кошмара. Неужели прошел всего день? Мне показалось, что уже вечность… — Правда, занимательное зрелище? Я могу сделать так, что ты все забудешь, но ты сама понимаешь, чего это будет стоить. Виверна, Китиэль, виверна — и ты вновь будешь весела и счастлива.
Я вытерла остатки слез на щеках, пытаясь собраться с мыслями. Мне надо продержаться всего два дня… Может быть, что-нибудь соврать? Он оставил бы меня в покое, что дало бы возможность выждать время… Но сама мысль о лжи вызывала тошноту. Жрицы Асиэль не лгут, и, вполне вероятно, у меня не повернулся бы язык произнести неправду.
— Мне нечего сказать… — покачала я головой.
— Даже так… — удивился Повелитель. — Я, честно говоря, не ожидал такого упорства от столь юной девушки. Так изощренно врать… Я был лучшего мнения о жрицах Асиэль.
— Жрицы Асиэль не лгут! — вскинулась я.
— А то как же, — ухмыльнулся он. — Я вижу. Ну… Ты упорная, но я не меньше. Посмотрим, как тебе понравится вот это…
«Асиэль!» — только и успела воскликнуть я, вновь проваливаясь в кошмары.
На этот раз главной героиней была я сама. Это меня насиловали, раздирали на куски, сжигали огненными шарами… И каждый раз, когда мое сердце уже почти останавливалось, Повелитель прекращал кошмар, и я выпадала в реальный мир, захлебываясь слезами и с трудом дыша.
— Тебе не кажется, что уже хватит? — заботливо осведомлялся он.
— Я ничего не знаю! — рыдала я.
— Ну что же…
Я не понимала, сколько все это продолжалось — час, два, год, вечность… Вокруг меня была только ночь, багровая луна и боль. Дикая, невыносимая боль, от которой, впрочем, невозможно потерять сознание, поскольку она создана в нем. От которой некуда скрыться и невозможно отстраниться. Которая сводит с ума и заставляет желать только одного — чтобы это поскорее закончилось…
Асиэль, помоги мне!
— Пожалуй, я недооценил тебя, Китиэль. Ты первая, кто продержался так долго… Не ожидал… Такое ощущение, что кто-то частично прикрывает твое сознание. Возможно, жрицы Асиэль умеют как-то справляться с внешним воздействием…
Я лежу, задыхаясь, и с ненавистью смотрю на Повелителя.
— Я ничего не знаю. Мать Алисия не посвящала меня в тайны Храма.
— Прости, но я не верю в это, иначе она не старалась бы так оставить тебя в живых, пожертвовав всеми остальными. Времени все меньше…
Он подходит к окошечку и выглядывает наружу.
— Мне не хотелось доводить до этого… Но придется. Ты, дорогая, не оставляешь мне выбора. Как тебе понравится умереть по-настоящему? Не волнуйся, я тут же подниму тебя, и ты станешь хорошенькой зомби. Конечно, возможно, что это не получится, на жрицах иногда лежат непреодолимые заклятия, накладываемые при посвящении, но попробовать стоит. При положительном результате ты расскажешь мне все, что знаешь и даже то, чего не знаешь. Ты по-прежнему не хочешь мне ничего сообщить?
— Нет! — выдыхаю я и мысленно обращаюсь к Асиэль.
«Ты видишь, что происходит. Я не могу продержаться еще день. Прости».
«Все хорошо, Китиэль, — раздается в моем разуме мягкий женский голос. — Просто скажи ему, что виверна сама найдет тебя. Но ты должна завтра в полночь быть на верхней площадке башни».
«Но…»
«Все будет хорошо, дорогая… Просто скажи ему это…»
— Очень жаль, Китиэль. Очень жаль. Ты разочаровала меня, девочка…
Щелчок пальцами, и в комнате появляются двое Бездушных.
— Возьмите ее — и в подвал.
— Подожди… — успеваю сказать я, прежде чем меня касаются холодные влажные руки.
— Да? — Повелитель с интересом смотрит на меня, жестом остановив своих подручных.
— Виверна должна сама найти меня. Мне только надо быть где-нибудь повыше, на открытом пространстве. Лучше всего — на площадке башни.
— Отлично. Я знал, что, в конце концов, ты придешь к правильному решению. Отдыхай до завтра, Китиэль. Тебе создадут все условия.
Он уходит, оставив несколько распоряжений слугам. Мне помогают переодеться, приносят большую лохань, в которой я могу вымыться, потом сервируют ужин и оставляют одну.
«Асиэль, я сделала все, как ты сказала… Но правильно ли это? Если виверна действительно прилетит, он же убьет ее…»
«Не волнуйся, дитя мое. Все будет хорошо…»
Я стою на верхней площадке башни, одетая лишь в тоненькую тунику. Ледяной ветер развевает мои серебристые волосы и приподнимает легкую ткань, оголяя ноги. Повелитель стоит здесь же, чуть отступив и прижавшись к стене. Мы ждем. Луна поднимается все выше и выше в небо, озаряя серебристым светом заснеженные вершины окружающих замок гор.
Озноб пробегает по коже снаружи, но внутри я вся горю, со страхом и нетерпением ожидая… чего? Прилета виверны, о котором сообщил внутренний голос, неизвестно откуда возникший? И не был ли он просто своего рода защитной реакцией на мучения, которым я подвергалась? Или наступления полнолуния, после которого ничего не произойдет, и мне проще всего будет кинуться вниз головой с башни, потому что месть Повелителя будет страшной?