— Идемте, — чуть охрипшим голосом позвала сержант. — Поможете мне вытащить ее, а затем вернемся в город за группой. Мне не хочется вас здесь оставлять, — чуть помолчав, добавила она. — Не из-за недоверия, конечно. Вдруг что, вы отсюда сами не выберетесь, пожалуй…
Краснов почувствовал, как Лещинская повисла у него на локте мертвым грузом — ее ногти больно впились ему в руку даже сквозь одежду. Взгляд у нее был стеклянный. Ярослав знал с чужих слов, что она боится всего, что непосредственно связано с мертвецами, но и представить не мог, что она будет так шокирована.
— Тебе не обязательно подходить близко. Останься наверху, она одна не справится, — попросил Марину Ярослав, осторожно разжимая ее железную схватку. К его удивлению, она покорно опустила руки и только затравленно глядела, как сержант, закатав штанины и сняв чулки, осторожно спускается по валунам вниз.
— Это ты меня звала? — сокрушенно спрашивал Краснов, следуя за Котей. — А я не успел, не смог тебя спасти.
Сколько ей было лет? Она казалась совсем ребенком. Очень худая, хрупкая, неоформившаяся и легкая — не понадобилось больших усилий, чтобы аккуратно вытащить ее на берег. Котя первым делом бегло осмотрела тело, вполголоса комментируя повреждения. Внешне их было мало, но Краснов знал, что после такого падения на камни в теле девушки осталось мало целых костей, и вон тот лиловый кровоподтек за ухом и стал причиной смерти. Стараясь не поскользнуться самому, он придвинулся ближе и натянул девушке юбку на окоченевшие ноги. За время работы с полицией ему довелось быть свидетелем самых циничных обращений с мертвыми, будто те никогда и не были живыми людьми. «Им все равно», — говорили ему врачи, с презрением набивавшие вскрытые трупы внутренностями, как кукол сеном, перед выдачей родным. «Кому какое дело?» — спрашивали инспекторы дорожного патруля, выволакивая из раскореженных машин бесстыдно нагие тела. Но Краснову было глубоко омерзительно это овеществленное отношение. Сидя перед мертвой девушкой, он никак не мог поверить, что на этом для нее все оборвалось.
— Похоже на несчастный случай, — подняла к нему лицо Котя. — Нет ни следов насилия, ни ножевых, к примеру, ранений… Лежит примерно с ночи. Конечно, потом все проверят, но… Какая глупость, что за черт ее сюда принес?
Ярослав посмотрел на руку мертвой девушки, где на запястье держалась вымокшая разноцветная фенька и подумал, что кое-какие ответы для него очевидны, но вслух ничего не сказал. Тщательно оглядев все вокруг, они начали подниматься к мосту, где жалась потерянная Марина Лещинская.
Глава 6
Спустя часа полтора они сидели в номере Лещинской. Марина только приняла душ, ее волосы, собранные в хвост, были влажными и последние капли сбегали по ним на домашнюю рубашку. Краснов принес ей горячего чаю и что-то из еды, но есть никому из них не хотелось. Марина, бледная, поникшая, слегка дрожала, ей никак не удавалось согреться. Ярослав тоже чувствовал себя не лучшим образом, но упорно пытался настроиться на рабочий лад.
— Что ж, раньше, чем следственная группа закончит работу на месте, мы не сможем туда вернуться, — подытоживал он. — По идее, учитывая, какой аурой они сами окружили это место, в их же интересах убраться оттуда до наступления темноты, хотя какая темнота — белые ночи, — бормотал он себе под нос, расхаживая взад-вперед. — Так что завтра…
— Я не хочу туда возвращаться, — глухо отозвалась Лещинская, ежась.
— Ты говорила — были голоса? Что они сказали? Они что-то спрашивали? — забрасывал ее вопросами Ярослав. — Потому что я тоже кое-что понял.
— Они говорили мне гадости, — выдавила из себя Лещинская, предательски шмыгая носом. — Злые, жестокие слова…
«Голоса говорили мне гадости, — повторила про себя Марина, баюкая на руках теплую чашку. — Больше всего мне хотелось бежать оттуда, чтобы их не слышать. Кажется, они хотели изничтожить меня, растоптать, смешать с грязью. Но они были правы… Только говорили они мне доходчивей и грубее, чем это сделала Аля в наш последний разговор. Аля многого обо мне не знает, а эти… они знают меня лучше, чем я сама себя знаю. Разве это не правда, что я люблю не Петю, а свою жалость к себе? Мне нравится оплакивать свою несостоявшуюся жизнь. Нравится думать, что кто-то был виноват в том, что произошло — врачи, не сумевшие спасти Коленьку. Муж, не захотевший меня понять. Его новая жена, которая посмела его окручивать, зная о том, на дно какой пропасти меня ввергла смерть маленького. Все те друзья, которые отвернулись от меня, потому что им наскучили мои слезы и жалобы. И обычные люди, которые шарахались, как от прокаженной, когда у меня вдруг не выдерживали нервы, я рыдала на пустом месте или задыхалась от нервных приступов… Мне нравилось винить их в черствости по отношению к себе, ненавидеть за то, что они счастливы. Но никто все эти годы не мешал мне свободно вздохнуть и, оставив прошлое за спиной, идти вперед, искать новых друзей, новые встречи и новое счастье.
Вместо этого я, как выкинутая на улицу собачонка, держалась за Петю, выискивала способы, как вернуть его, мечтала о ситуациях, которые бы развели его с Лилей и вернули мне. Как больно было видеть, что тот, кто был тебе так близок, живет с другой, которая намного хуже тебя. Ты думаешь — что у нее такого, чего нет у меня? Чем я, такая хорошая, красивая, умная, гаже вот этой — пустой, серой и приземленной? Может, давно надо было понять, что не ты хуже, а этот человек попросту был тебя недостоин? Нет-нет, моя жизнь не потеряна, я еще могу все исправить. Полюбить человека, который нуждается в любви, родить ребенка, который будет желанен и любим, от всего сердца, сполна!»
Она разрыдалась. Растерявшийся Ярослав не знал, что ему делать.
— Мариночка, не плачь, — он приобнял ее и неловко гладил по волосам и вздрагивающей спине. — Расслабься и поспи. Я тебе обещаю, больше ты ее не увидишь, все хорошо! Хочешь, я схожу вниз, куплю коньяка? Немножко тебе не помешает…
От его теплых слов и заботливого взгляда Марина вконец раскисла. Слезы полились с новой силой. Подвывая, она притянула к себе Ярослава и уткнулась ему в плечо, чтобы реветь не так громко.
— Нельзя туда ходить, пока в себе не разберешься, — растягивая гласные, гнусавила она. — Тем, кто не знает, что ему нужно, туда не надо-о-о… Как дерево желаний, то, где в конце поя-явились призрак-ки. Вот только девочка… чего такого она могла пожелать? — она вдруг вспыхнула и, вытирая нос, отстранилась от Ярослава.
— Не знаю, не знаю, — задумчиво ответил он. — Могла пожелать того, с чем не готова была столкнуться, — Марина, уловившая в его словах отзвук своим мыслям, вздрогнула и внимательно посмотрела на него. — Не захотела принять то, что ей предлагали, — продолжал размышлять Ярослав. — А от предложений высшей силы могут отказываться только очень уверенные в себе. И, между прочим, об этой девочке я бы хотел узнать немного больше.
— Это именно ради нее мы так спешили сюда? — утвердительно спросила Лещинская. — Ведь, по словам Каарины, она умерла примерно в то время, когда мы остановились в лесу, и ты сказал, что связь оборвалась?
— Да, я об этом уже подумал, — кивнул Краснов. — Я о другом — у нее на руке был плетеный браслет. Точно такой, каких мы с тобой у нашей Оленевой видели достаточно, — глаза Марины загорелись. — Нужно проверить, не могли ли эти две быть знакомы? Или же Оленеву учила плести та же женщина, что сплела браслет для этой девушки. Но! Самое главное в том, что это все одна и та же символика, одна и та же повторяющаяся фраза, один и тот же призыв! — он горячо, проникновенно говорил.
— Собака? Семаргл? Знание? — предположила Марина.
— Да, но не только, — Краснов поднял палец. — Я расскажу тебе одну вещь, только послушай серьезно. Кажется, что это очевидно, но… Кажется, не в этот раз, — удрученно отметил он, и через несколько секунд в дверь постучали.
В коридоре переминалась с ноги на ногу сержант Киссанен. Краснов жестом предложил ей войти.
— Можете не объяснять, — перебил он ее, закрывая дверь. — Я уже обо всем догадался, — и он выразительно показал взглядом на папку в руках девушки.
— Ну да, — вздохнула она, протягивая ее ему. — Я просто хотела помочь и попросить помощи у вас. В-общем, я, конечно, ну…
— Вы хотели как следует разобраться в этом деле, — подсказал ей Ярослав, эффектно усаживаясь напротив нее. — А майор Виноградов, у которого так много важных и неотложных, — сыронизировал он, — дел, хотел, чтобы вы поскорее оформили все как несчастный случай. Но кое-что всплыло, и теперь вы хотите сами раскрыть это дело, без вмешательства районного следователя, потому что сидеть в мокрояровских лесах и считать куньи шубки вам поднадоело. Так? — он поднял бровь и со всезнающей улыбкой прямо посмотрел на сержанта. От неожиданности у Коти приоткрылся рот и округлились глаза.
— Откуда вы знаете? — спросила она, начиная хитро улыбаться.
— Ну-у, — развел руками Краснов. — Разве Роман Алексеич не прожужжал вам уши об экстрасенсах? Мы сотрудники специального отдела Следственного комитета и занимаемся такими вот вещами, — он кивнул на папку, — где все выглядит, как вмешательство паранормальных сил. А на деле выходит, что где-то просто недостает логики и усердия, — подмигнул он Коте.
Марина перебралась в кресло, подлила себе еще чаю и с удовольствием наблюдала за спектаклем. А неплохо он держится! Что за игру он задумал? Не юноша, конечно, но симпатичен, и запала в нем еще хоть отбавляй… Стоп! Что это она? Хорошо по ним сегодня прошлась ведьмина сила, раз она так запросто переключилась с глубинных личностных переживаний на любование Ярославовым профилем.
— Это было бы очень кстати, — тем временем отвечала Киссанен. — Потому что, честно говоря, с этим делом творится что-то неладное.
— Например? — Краснов сложил руки на груди и приготовился слушать.
— Ну, сначала все казалось довольно простым, — начала Киссанен. — Все разом пришли к тому, что это несчастный случай, хоть и выглядит он странно. Сами посудите — на ней ни царапинки, ни ушибов, ни ранений, ничего. Наверху, над обрывом — ни камня, ни корня. Будто она просто шла посреди ночи посреди леса и свалилась в овраг, не пытаясь ухватиться за что-то.
— Честно, после того, как я увидел этот овраг, в это мне верится без особых трудностей, — скептически заметил Краснов. — Земля каменистая, и после шел дождь, который смыл те немногие следы, которые она могла оставить. Она могла и оступиться, затем перевернуться головой вниз, а в этом положении ей не удалось бы ухватиться за что-то. Затем пара ударов о камни, лишающих пространственной ориентации — и все. Я уже говорил вам о том, как мы исследовали и горы, и пещеры. Падать не привыкать, — и он невесело ухмыльнулся.
— Ну допустим, — согласилась сержант. — Остается вопрос: что могла делать девушка одна посреди леса? Мы обратились к родителям, и те сказали, что у нее и некоторых ее сокурсников в тот день был последний экзамен. И ребята не придумали ничего умнее, чем отметить окончание сессии в лесу.
* * *Впереди, на холме, ярко полыхал костер. Золотой столб пламени был виден издалека. Он то ровно вздымался к небу, то наклонялся вбок, чадя сероватым дымом, который, подсвеченный алым, уплывал к ясному бирюзовому небу, где слабо мерцали первые звезды и луна, наклоненный тонкий полумесяц, розовая, как цветок яблони, поднималась над лесом.
Устинов почти бежал по заросшей низкой травой дороге, проложенной весной тракторами. Метелки полевых злаков хлестали его по коленям, из-под ног вспархивали спугнутые мотыльки. Ему уже были слышны раскаты смеха, сносимое ветром треньканье гитары, голоса. Наконец, он взбежал на холм, откуда, как на ладони, был виден город — яркое скопление огней, и деревня — отдельные тусклые огонечки. Его встретили радостными криками человек десять молодых людей. Кто-то воскликнул: «Григорий Николаевич! Давайте с нами!», кто-то сунул в руки пластиковый стаканчик с морсом, все улыбались ему. Но Устинов строго нахмурил брови:
— Почему никто не предупредил меня? — спросил он студентов. — Почему я вдруг узнаю, что все вы разбрелись кто куда?
— Ну, Григорий Николаевич, мы же уже не маленькие, — шутливо пожурил кто-то. — Четвертый курс все-таки…
— Ну а потом, чего нам бояться? — спросил другой голос. — Нас здесь много, у нас огонь разведен. Да и город-то вот, в двух шагах.
— И потом, вы нас так хорошо учили, — отозвался третий.
— Вы — ладно, — согласился, примиряющим жестом воздев руки, Устинов. — Допустим, Мишина и его компанию я видел в «Барсике». А где остальные? Вахтерша мне сказала, нет девятнадцати человек. Кого нет? — он обвел глазами примолкших ребят. Ага, Лайне, Арвинен, Лаури и Тамминен. У кого есть телефоны? Звоните.
Кто-то начал копаться в карманах и сумках. Телефоны пропавшей четверки не отвечали, и только что веселившиеся студенты недовольно переглядывались, словно спрашивая — ну и зачем кому-то понадобилось так подставлять всю группу? С гулом налетел ветер, всколыхнул море некошеной травы, в темноту побежали зеленые волны. Вдалеке щелкал соловей, но отчетливее было бурчание козодоя.
— Григорий Николаевич, — окликнула Устинова одна девушка. — Вы только не беспокойтесь, — все тут же насторожились. — Оннёй мне по телефону сказал, что Юкки на своей страничке запостил, что они с Хельми собираются на Ведьмину поляну…
— На Ведьмину поляну? — Устинов схватился за голову и в ужасе закрыл глаза. — Найду живыми — убью! Ну чем надо так думать? Да еще ночью…
— Давайте полицию позовем? — выкрикнул кто-то.
— Пока они раскачаются… Я сам туда пойду! — рявкнул на них профессор. — А вы тушите костер и быстро в общагу! Проверю записи, кто придет до одиннадцати — пересдавать будет хвосты, пока копыта не отвалятся!
— Да мы же все сдали! — весело хихикнули откуда-то. Другие голоса подхватили:
— Мы с вами пойдем!
— Вам нельзя одному ходить туда!
— Да может быть, они передумали туда идти-то! Давайте еще проверим…
Устинов недолго еще постоял на холме, возле бушующего костра. Когда стало ясно, что в общежитии пропавших нет, и никто из сокурсников, пребывавших вне института или костра, не знает где они и что с ними, профессор, вооружившись карманным фонарем, бросился в сторону зараставшей просеки, к известной ему тропе на Ведьмину поляну.
* * *Хейки Лайне, длинный худой белобрысый парень, ссутулясь и свесив костлявые руки между колен, под пристальным взглядом и градом вопросов молоденькой сержанта чувствовал себя неуютно.
— Да ничо такого мы не думали, — баском отвечал он, стараясь скрыть неуверенность под напускной развязностью. — Мы были там один раз, все там осмотрели. Нормальное место, ничо такого… Хилиппин все задирал, по типу слабо-не слабо… Ну мы и решили — пойдем туда вечером, ну и так далее…
— Что «так далее»? — деловито допрашивала Киссанен.
— Ну, типа, посидим там и назад вернемся, — пояснил парень.
— Вы знали, что это может быть опасно? Что это безлюдные места, где встречаются дикие звери?
— Ну да, но мы костер развели… У Юкки был с собой нож, а у Леены баллончик газовый.
— Медведь бы вашим баллончиком подтерся и не чихнул! — пробубнил кто-то за дверью. Каарина скрипнула зубами и продолжила пытать парня.
— Сколько вы там пробыли?
— Час… ну два максимум. Потом прискакал Гну…
— Григорий Николаевич, — автоматически поправила Киссанен.
— Ну, он самый… Весь в мыле, как будто за ним сотня чертей гналась. Костер потушили и пошли с ним. Всё.
— А смысл похода? — девушка пристально следила за каждым жестом долговязого юноши. — У вас был фотоаппарат?
— Да, был, — глаза Хейки метнулись влево, затем он облизнул губы и робко посмотрел на неприступную Котю. — Но мы карточку к нему забыли… Поэтому сделали несколько фоток на сотик и все…
— Что ты мне врешь? — глаза Киссанен сузились, а Хейки постарался уменьшиться в размере, сжавшись на стуле, как африканская белолицая совка при виде хищника. — Твой брат отдал мне карточку, — поведала Киссанен, подаваясь вперед. — А теперь объясни мне, зачем тебе это было нужно?
— Вы… вы видели фотки? — Хейки побледнел и напрягся. Весь он вдруг вытянулся, будто ожидая удара.
— Разумеется, — отчеканила Киссанен. Парень прикрыл глаза и, обмякнув, прикрыл лицо ладонью. Его длинные пальцы подрагивали.
— Тогда вы должны понять… Я и Юкки… Это… никто не должен был увидеть… Вы понимаете? Если кто-нибудь узнает, это же конец, — он отвел руку и умоляюще поглядел на сидевшую напротив девушку.
— Тогда зачем вы это делали? — с недоверием спросила сержант.
— Ну… это была вроде как шутка, — оправдывался парень. Он был так бледен, что стали заметны мелкие веснушки у него на переносице. — Я не знаю, зачем… Показалось, что смешно… типа эпатаж, пародия… Нужно было сразу удалить ее… Не знаю. Что-то будто нашло, какое-то веселье, хотелось что-то сделать…
— Сделать что? Например, — спросила Киссанен.
— Ну что-то вроде этого, — мялся он. — Все это чувствовали. До того, как Гну… Григорий Николаевич пришел, ведь Юкки и Хельми, они занимались любовью…
— А вы? — она смотрела ему прямо в глаза, и парень ерзал, будто ему подсыпали кнопок на стул.
— Мы не… Ну, я хотел ей предложить… Мы давно друг друга знаем, но встречались только, ну, как друзья, — виновато выпалил он. — Это все Юкки, — вдруг затараторил он. — Они с Хельми будто все вокруг себя зажигали. Она такая… она знает, что умеет нравиться. Она была в этой белой рубашке, ну, вы видели, если все просмотрели… — осекся он.
— Значит, вы хотели спрятать карточку, чтобы никто не увидел фотографий, где вы целуете Юкки Тамминена? — добивающе уточнила Киссанен. Хейки прерывисто выдохнул и умоляюще взглянул на девушку.