Через полторы недели посол США в Лондоне Пейдж получил указание «скрытно финансировать в необходимых размерах Каледина через английское и французское правительство». Показательно, что Пейджу предписывалось не запросить согласие «суверенных» англичан и французов на такую скрытную комбинацию, а просто финансировать русскую контрреволюцию через них.
Однако Каледин оказался ещё неудачливее Корнилова, и в середине февраля 1918 года его затея провалилась, а сам он застрелился (кое-кто утверждал, что его застрелили, но это мало что меняет по существу краха калединщины).
Америка вкупе с Антантой стала готовить розыгрыш «чехословацкой» карты в виде мятежа чехословацкого корпуса. Формирование корпуса из пленных чехов началось в России ещё в 1916 году, при царе, а после Февральской революции он дислоцировался на Украине, поддержав там прогерманскую и антибольшевистскую Центральную Раду. Во второй половине марта 1918 года после ряда стычек с занимавшими Украину немцами основные силы корпуса перешли с Украины в район Тамбова, а председатель так называемого Чехословацкого национального совета Томаш Масарик (мы с ним ещё встретимся) уехал 7 марта 1918 года с Украины в США, а затем – во Францию. Как позднее станет ясно, Масарик действовал не по своей инициативе, а готовил почву для ввязывания чехов в российскую Гражданскую войну. Причём готовил её по прямому согласованию с президентом Вильсоном в целях установления контроля США над восточной частью России.
18 ФЕВРАЛЯ (уже нового стиля) 1918 года германо-австрийские войска начали наступление по всему Восточному фронту, а 3 марта в Бресте был подписан Брестский мир России с Германией и её союзниками (Австро-Венгрией, Болгарией и Турцией) на германских условиях. Ленин назвал этот договор «похабным», однако мало сомневался, что сковывать Россию он долго не будет. Условия мира могли быть и менее унизительными, если бы не прямые провокации на переговорах всё того же Троцкого.
К тому времени в сознании отдельных политических агентов США в России произошли показательные подвижки. О трансформации полковника Робинса уже было сказано, но и его непосредственный начальник – глава американской миссии Красного Креста в России полковник Уильям Бойс Томпсон (1869–1930) – тоже изменил своё отношение к большевикам с неприятия на реализм и направил в Вашингтон ряд телеграмм с предложением поддержки Советского правительства. Томпсон считался филантропом, но прежде всего он был деловым человеком – горнопромышленником и финансистом, занимал с 1914 по 1919 годы пост директора Федерального резервного банка Нью-Йорка. Одновременно в 1917 году и в начале 1918 года он возглавлял американскую миссию Красного Креста в России, а Робинс был его помощником.
Не получая ответа от Вильсона, Томпсон выехал в США с целью добиться аудиенции у президента. 3 января 1918 года он совместно с банкиром Т. Ламонтом направил Вильсону меморандум «О нынешней ситуации в России», где предлагал, в частности, разрешить отправку в Россию различных товаров, закупленных в США Временным правительством через посла Бахметьева. Вильсон на этот меморандум и ряд аналогичных документов не реагировал никак, а точнее, санкционировал действия США в России в прямо противоположном духе.
5 марта 1918 года Робинс, заменивший Томпсона на посту главы миссии Красного Креста, встретился вначале с Троцким, а затем с Лениным. В тот же день Робинсу была вручена нота Совнаркома, в которой Вашингтон запрашивался: готовы ли США оказать помощь РСФСР в том случае, если Брестский мир по тем или иным причинам не вступит в силу и война России с Германией возобновится? Одновременно Ленин и Троцкий интересовались: какой будет позиция США, если Япония попытается оккупировать Владивосток и захватить Восточно-Сибирскую железную дорогу?
Понимая важность момента, Робинс немедленно известил о ноте военное министерство США, Томпсона и посла Фрэнсиса, который вместе с остальным дипкорпусом переехал в Вологду. (Заметим, Фрэнсис и послы выехали в Вологду, явно извещённые о предстоящих событиях, которые состояли в том, что весной войска США оккупировали Мурманск, а затем, после контрреволюционного переворота 2 августа 1918 года в Архангельске, и Архангельск, куда и перебрался дипкорпус во главе с Фрэнсисом.) Более того, Робинс поехал в Вологду и лично подробно информировал Фрэнсиса о беседах с советскими лидерами и ноте Совнаркома. Фрэнсис информацию Робинса игнорировал.
А с 6 по 8 марта 1918 года ещё в Петрограде прошёл VII съезд РСДРП(б). Он одобрил условия Брестского мира и переименовал партию в Российскую коммунистическую партию (большевиков). А 11 марта 1918 года президент США Вильсон направил послание IV Чрезвычайному Всероссийскому съезду Советов, который должен был открыться 14 марта 1918 года уже в Москве как новой столице России.
Я приведу это послание полностью:
«Пользуясь Съездом советов, я хотел бы от имени народа Соединённых Штатов выразить искреннее сочувствие русскому народу в особенности теперь, когда Германия ринула свои вооружённые силы в глубь страны с тем, чтобы помешать борьбе за свободу и уничтожить все её завоевания и вместо воли русского народа осуществить замыслы Германии.
Хотя Правительство Соединённых Штатов, к сожалению, в настоящий момент не в состоянии оказать России ту непосредственную и деятельную поддержку, которую оно желало бы оказать, я хотел бы уверить русский народ через посредство настоящего Съезда, что Правительство Соединённых Штатов использует все возможности обеспечить России полный суверенитет и полную независимость в её внутренних делах и полное восстановление её великой роли в жизни Европы и современного человечества.
Народ Соединённых Штатов всем сердцем сочувствует русскому народу в его стремлении освободиться навсегда от самодержавия и сделаться самому вершителем своей судьбы».
В этом послании было откровенной ложью всё, начиная с заявления о том, что правительство Соединённых Штатов якобы «не в состоянии оказать России ту непосредственную и деятельную поддержку, которую оно желало бы оказать». Летом 1917 года Временному правительству такая поддержка была обещана и оказана, а позднее Америка щедро финансировала антибольшевистские силы в Гражданскую войну, делая основную ставку на Колчака.
Впрочем, пора понять, что Колчака, как ранее и Временное правительство, США поддерживали не столько в расчёте на их укрепление и победу, сколько в целях максимальной дестабилизации и ослабления России. Такой взгляд на политику США в 1917–1920 годах по отношению к России не является установившимся, однако честным отечественным историкам необходимо разрабатывать именно данную версию – как наиболее логически и исторически состоятельную.
Что же до послания Вильсона Съезду Советов, то оно было не более чем двойным тактическим ходом. С одной стороны, этим посланием Вильсон прикрывался от критики тех немалых общественных сил в США, которые были по тем или иным причинам – от идейных, до прагматических – лояльны к Советской России. С другой стороны, послание было попыткой сорвать ратификацию Брестского мира. Причём, как уже не раз подчёркивалось, продолжение непосильного, самоубийственного участия РСФСР в войне было необходимо Америке не столько для того, чтобы сохранением Восточного фронта облегчить положение Западного фронта союзников, сколько для того, чтобы усилить и затянуть российский кризис.
В литературе инициативу подготовки президентского послания приписывают европейскому сотруднику госдепартамента Уильяму Буллиту – мы с ним ещё встретимся. Однако вряд ли это было так – скорее, Буллит был лишь одним из инициаторов, и, возможно, не самым весомым, по влиянию на позицию Вашингтона в силу информированности. Ведь ситуацию в России в реальном масштабе времени отслеживали явно не только те, кто отметился на страницах писаной истории. Так, в источниках ничего не сообщается о деятельности по информированию президента и госсекретаря того же Дьюитта Клинтона Пуля, а ведь такая деятельность наверняка имела место с высокой интенсивностью.
И ясно, в каком направлении Пуль информировал Вашингтон, – в направлении ликвидации большевизма путём поощрения внутренней гражданской смуты и организации внешней интервенции.
Американская интервенция
В ВЕСЬМА небольшой этой книге детали развития американской интервенции на Севере России, в Сибири и на российском Дальнем Востоке не конкретизируются в целях экономии места, однако напомню, что американская «Сибирская экспедиция» началась с посылки во Владивосток в марте 1918 года крейсера «Бруклин». 29 июня 1918 года, после захвата города бело-чехами, с «Бруклина» был высажен десант морской пехоты. К апрелю 1918 года Америка захватила четыре парохода российской судоходной компании «Доброфлот»: «Симферополь», «Нижний Новгород», «Тула» и «Кишинев», причём их России так и не отдали.
Решение о полномасштабной интервенции США было принято 6 июля 1918 года, и в августе во Владивосток начали прибывать войска с Филиппин, численность которых достигла 9 000 человек. Официальным поводом провозглашалась «защита чехословаков». «Серый кардинал» президента Вильсона – «полковник» Хауз, в эти же дни подготавливал программу политики США по «русскому вопросу», где первыми пунктами стояло: «1. Признание временных правительств, которые создавались или предполагается создать (жирный курсив мой, – С.К.) в различных районах России. 2. Предоставление помощи этим правительствам и через эти правительства». В госдепартаменте США заготавливалась карта будущей Советской России, территория которой ограничивалась Среднерусской возвышенностью.
В то же время интервенционистские силы США активных боевых действий избегали и за всё время Сибирской экспедиции потеряли 170 человек: 36 было убито, а 134 – умерло от ран и болезней. Ещё 52 человека было ранено.
Не более активно американцы «воевали» и на севере России, где первый батальон морской пехоты был высажен в Мурманске 24 мая 1918 года с крейсера «Олимпия». Всего на севере к началу января 1919 года накопилось в составе Северо-Русских экспедиционных сил почти 6 тысяч американцев (из них 700 железнодорожных инженеров – дороги янки брали под контроль сразу!). Американцы на севере России именно накопились, потому что воевать, а не присутствовать были склонны на Севере не более, чем на Востоке. Хотя на Севере им пришлось немного и повоевать (погибло в боях 144 человека, 100 человек умерло от болезней и в результате несчастных случаев, 305 было ранено).
С 14 сентября 1918 года экспедиционными войсками США в России командовал генерал-майор У. С. Гревс, формально подчинявшийся японскому главнокомандующему. Как видим, Америка и здесь предпочитала действовать из-за «союзнической» ширмы. А 9 января 1919 года в Токио было подписано японо-американское соглашение об установлении «совместного» контроля над российскими железными дорогами. Был создан технический совет при межсоюзническом железнодорожном комитете во главе со всё тем же Дж. Ф. Стивенсом – бывшим главой железнодорожной миссии США во «временной» России. Массированным японским войскам на Дальнем Востоке и в Сибири отводилась кровавая миссия военного подавления большевизма и текущего разграбления России, однако контроль над экономикой последовательно прибирали к рукам американцы, и фигура Стивенса оказывалась здесь «знаковой».
Собственно, планы экономической экспансии капитала США в России на фоне интервенции – прежде всего в Сибири и на Дальнем Востоке – разрабатывались в США уже с весны 1918 года. А в январе 1919 года администрация президента Вильсона создала в составе Военно-торгового управления (совета) особую «русскую корпорацию» (бюро) во главе с руководителем Управления В. Маккормиком, при секретаре и управляющем Джоне Ф. Даллесе. Клан Маккормиков ещё до Первой мировой войны активно внедрялся в российскую экономику (да и в политику тоже), так что состоявшееся назначение можно было считать «знаковым». В задачу «корпорации» входил вывоз сырья из Сибири и с русского Севера в обмен на сельскохозяйственные машины, одежду, обувь и т. п., а более широко – поощрение на оккупированных территориях частного предпринимательства и взятие на этих территориях под контроль США внешней торговли и денежного обращения. Победа Колчака, креатуры США, должна была распространить такой режим на всю территорию «единой и неделимой» постсоветской России, и это лишний раз противопоставляло элитарный Февраль 1917 года ленинскому народному Октябрю 1917 года. Причём Колчак – несомненный ставленник Америки – был одной из «знаковых» фигур той «временной» России, которая стала порождением Февраля.
Декрет о мире и программа Вильсона
ИНТЕРЕСНО сравнить Февраль и Октябрь, возвращаясь к теме Декрета о мире, а заодно – и Декрета о земле… Советская историография не скрывала, что за основу знаменитого Декрета о земле Ленин взял крестьянский наказ 242 депутатов с мест, прочтённый им накануне Октября на последней конспиративной квартире в эсеровских «Известиях Всероссийского Совета крестьянских депутатов».
Когда Зимний дворец был взят и Временное правительство арестовано, безмерно уставший Владимир Ильич отправился на несколько часов отдохнуть в находившуюся неподалёку от Смольного квартиру В.Д. Бонч-Бруевича, но не спал, а сел к столу и написал проект Декрета о земле. Ещё до этого – в часы перед открытием II Съезда Советов – он написал проект воззвания Съезда «Рабочим, солдатам, крестьянам!» и наброски Декрета о мире.
Ленин выступал не на первом, а лишь на втором и последнем заседании Съезда – оно началось в 9 часов вечера 26 октября (8 ноября) 1917 года. До этого на заседании ЦК был обсуждён вопрос о составе правительства – Совета Народных Комиссаров. Поскольку левые эсеры от переговоров по этой части тогда отказались, было решено составить правительство из одних большевиков.
На Съезде Ленин сделал доклады о мире и о земле, и Съезд принял по ним два первых декрета Советской власти – о мире и о земле. Заканчивая доклад о земле, Ленин сказал:
– Здесь раздаются голоса, что сам декрет и наказ составлен социалистами-революционерами. Пусть так. Не всё ли равно, кем он составлен, но как демократическое правительство мы не можем обойти постановление народных низов… В духе ли нашей программы, в духе ли эсеровской программы, не в том суть. Суть в том, чтобы крестьянство получило твёрдую уверенность, что помещиков в деревне больше нет…
Что существенно для нас сегодня… Наказ-то крестьяне адресовали партии эсеров, которой село доверяло тогда больше, чем партии большевиков. Но правившая, по сути, после Февраля и до Октября партия эсеров так и не сделала крестьянский наказ государственным документом за восемь месяцев своей власти. А Ленин и большевики превратили наказ в декрет в первый же день после взятия власти!
Нечто подобное произошло и с Декретом о мире. В целом это был чисто ленинский документ в русле всей политики Ленина после возвращения в Россию. Но формула: «Мир без аннексий и контрибуций», использованная в декрете, была не чисто большевистской. В 1917 году в США существовало даже особое понятие – «Russian Formula of Peace» («Русская формула мира»), под которым понимались условия, предложенные постфевральской Россией в качестве исходных для мирных переговоров о прекращении Первой мировой войны. «Мир без аннексий и контрибуций на основе права наций на самоопределение» – это и была «русская формула мира».
В 1997 году в «Санкт-Петербурге» в издательстве «Дмитрий Буланин» под редакцией «академика» А.А. Фурсенко был выпущен в свет «Словарь американской истории с колониальных времён до Первой мировой войны», где относительно «Русской формулы мира» сообщалось: «Программа достижения справедливого мира выдвинута Петрогр. советом раб. и солд. депутатов в манифесте 14/27.03.17, принята в качестве офиц. позиции Врем. пр-ва после создания коалиц. кабинета во главе с А.Ф. Керенским в мае, позднее заимствована большевиками… Конкрет. программа мирн. урегулирования, принятая Центр. Исполкомом Советов России в канун большевист. переворота, во многом предвосхитила условия, сформулир. в „Четырнадцати пунктах“ Вильсона».
Формально здесь почти всё верно: формула была не «заимствована» Лениным, но действительно использовалась и небольшевистской частью постфевральских политиков. Не демонстрируя – хотя бы на словах – приверженности идее скорого прекращения войны, ни эсеро-меньшевистский «Петрогр. совет раб. и солд. депутатов», ни «коалиц. кабинет во главе с А. Ф. Керенским» долго у власти не удержались бы (хотя они и так не удержались). Однако ни одна из «ветвей» постфевральского двоевластия за полгода не решилась принять в качестве закона принципы ленинского Декрета о мире, с которого началась деятельность Советского правительства в первый же день его существования.
Причём ленинский Декрет о мире, куда формула «Мир без аннексий и контрибуций» входила лишь малой составной частью, не был прекраснодушной декларацией, «отменявшей» войну по типу страуса, «устраняющего» опасность, зарывая голову в песок. Это было основательно продуманное предложение нового правительства России всем воюющим народам заключить такой мир немедленно, при готовности «сделать без малейшей оттяжки тотчас же все решительные шаги, впредь до утверждения условий такого мира полномочными собраниями народных представителей всех стран и всех наций».
В своём докладе о мире 8 ноября 1917 года Ленин, к слову, помянул и «манифест 14/27.03.17» – обращение Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов «К народам всего мира», опубликованное в газете «Известия Петроградского Совета Рабочих и Солдатских депутатов» № 15 от 15 марта 1917 года. Он сказал: