– Фру Дюнер передала нам ключ под расписку, – вмешался в разговор человек по фамилии Вреде. – Сегодня шкаф открывали мы.
Валландер кивнул. Он никак не мог сообразить, какой же вопрос он должен задать.
Так ничего и не сообразив, он повернулся к Вреде:
– И что вы об этом думаете?
– Мне кажется, тут не может быть сомнений – автора писем следует немедленно задержать.
– Я не об этом спрашиваю, – сказал Валландер. – Меня интересует ваше мнение.
– Работа адвоката всегда связана с риском.
– Наверное, каждый адвокат рано или поздно получает такие письма?
– Коллегия, вероятно, может предоставить вам статистику на этот счет.
Валландер смерил его долгим взглядом и задал свой следующий вопрос:
– А вам когда-либо приходили угрожающие письма?
– Случалось.
– По какой причине?
– А вот этого я, к сожалению, не могу вам сказать. Адвокаты дают клятву хранить тайну клиента.
Валландер кивнул и сунул письма назад в коричневый конверт:
– Это мы забираем.
– Не так все просто, – сказал Вреде.
Он у них, похоже, был за главного. Вреде встал и выпрямился, и у Валландера вдруг появилось ощущение, что он находится в зале суда.
– На текущий момент наши интересы не совпадают, – прервал его Валландер, злясь на себя за казенный язык. – Вы занимаетесь делами адвокатской конторы… вернее, ее наследством, если так можно сказать. А мы ищем убийц. Поэтому конверт я забираю.
– Мы не можем допустить, чтобы какой-либо документ был изъят без санкции прокурора, контролирующего следствие.
– Позвоните Перу Окесону, – сказал Валландер, – и передайте от меня привет.
Он взял конверт и вышел. Мартинссон со Сведбергом выскочили за ним.
– Будет скандал, – предупредил Мартинссон, когда они вышли из подъезда. Валландеру показалось, что эта мысль доставляет Мартинссону удовольствие.
Он сразу озяб. Порывы ветра становились все сильнее.
– Дальше что? – спросил он. – А где Анн Бритт?
– Ребенок заболел, – сказал Сведберг. – Ханссон пришел бы в восторг, если бы узнал. Он все время утверждает, что с женщинами-следователями одна морока.
– Ханссон все время что-нибудь утверждает, – заметил Мартинссон, – то одно, то другое. От следователя, который постоянно на курсах повышения квалификации, тоже толку мало.
– Письма написаны год назад, – сказал Валландер, – неким Ларсом Борманом. Он угрожает убить Густава и Стена. И к тому же фру Дюнер. Дважды. Пишет письмо, через два месяца – еще одно. Одно из писем послано в конверте какой-то фирмы. Свен Нюберг наверняка разберет, что там на штемпеле. И откуда его послали… А чего мы, собственно, ждем?
Они вернулись в управление. Мартинссон стал звонить Свену Нюбергу – тот все еще копался в саду фру Дюнер, а Валландер засел в кабинете, пытаясь расшифровать почтовые штемпели.
Сведберг пошел разыскивать Бормана в полицейских базах данных. Появился озябший Нюберг. Комбинезон его на коленях был перепачкан травой.
– И как? – спросил Валландер.
– Туго, – буркнул Нюберг. – А ты что ожидал? Мина, знаешь ли, имеет свойство разлетаться на миллион частей.
Валландер показал на коричневый конверт на столе и два письма.
– Надо очень тщательно посмотреть, что можно из этого выудить, – сказал он. – Но прежде всего мне надо знать, откуда они отправлены. И что зачеркнуто вон на том конверте. Все остальное может подождать.
Свен Нюберг надел очки, настроил настольную лампу и стал разглядывать письма.
– Штемпели мы прочитаем, на это есть микроскоп, – сказал он. – А с этим конвертом… надпись замазана тушью. Могу немного поскоблить. Если повезет, в Линчёпинг отправлять не понадобится. Сами разберемся.
– Это срочно.
Нюберг раздраженно снял очки.
– У тебя все всегда срочно, – проворчал он. – Мне нужен как минимум час. Быстрее не выйдет.
– Сколько нужно, столько и нужно, – примирительно сказал Валландер. – Я знаю, что ты время зря не теряешь.
Нюберг взял письма и вышел, столкнувшись в дверях с Мартинссоном и Сведбергом.
– В базах данных Бормана нет, – сообщил Сведберг. – Четыре Брумана и один по имени Боррман. Я сначала подумал, что это опечатка. Но Эверт Боррман попал на карандаш, когда получал деньги по поддельным чекам в конце шестидесятых годов. Если он еще жив, ему сейчас восемьдесят пять лет.
Валландер покачал головой.
– Подождем, что скажет Нюберг, – сказал он. – Угрозы в письмах, прямо скажем, нешуточные, хотя и довольно туманные. Когда Нюберг объявится, я вас позову.
Оставшись один, он уселся поудобнее, пододвинул к себе кожаную папку, полученную им в Фарнхольмском замке, и целый час пытался разобраться, что представляет собой финансовая империя Хардерберга. От работы его оторвал стук в дверь – это был Нюберг. На нем по-прежнему был грязный комбинезон.
– А вот и ответы на твои вопросы, – сказал Нюберг и плюхнулся на стул для посетителей. – Оба письма проштемпелеваны в Хельсингборге. А замазано название отеля – «Линден».
Валландер сделал запись в блокноте.
– Отель «Линден», – повторил Нюберг. – Ютаргатан, двенадцать. Там даже номер телефона есть.
– Где?
– Ты что, не понял? Письма отправлены из Хельсингборга. Отель «Линден» тоже в Хельсингборге.
– Хорошо, – неопределенно сказал Валландер.
– Я обычно делаю только то, о чем меня просят, – сказал Нюберг. – Но поскольку расшифровать твои писульки удалось очень быстро, я пошел немного дальше. Не думаю, чтобы ты обрадовался.
Валландер смотрел на него непонимающе.
– Я позвонил по указанному там телефону. Этого номера больше не существует. Эбба по моей просьбе навела справки – отель год назад закрылся.
Нюберг встал и пригладил волосы.
– Пойду пообедаю, – заявил он.
– Вот и правильно, – сказал Валландер. – И спасибо за помощь.
Нюберг ушел. Валландер несколько минут размышлял над услышанным. Потом позвонил Сведбергу и Мартинссону и попросил их зайти. Через несколько минут все трое, захватив в столовой кофе, собрались в его кабинете.
– Должна существовать какая-то центральная служба, – сказал Валландер. – Отель – это предприятие. Его нельзя закрыть так, чтобы это нигде не было отмечено.
– А что делают в таких случаях с регистрационными журналами? – спросил Сведберг. – Сжигают? Или их полагается хранить?
– Вот это мы и должны узнать. И немедленно. Прежде всего надо найти владельца отеля. Если мы все займемся этим делом, потратим не больше часа. Потом встретимся.
Он проводил их, позвонил Эббе и попросил ее поискать фамилию Борман в телефонных справочниках Сконе и Халланда. Не успел он положить трубку, как позвонил отец.
– Ты не забыл, что собирался приехать вечером?
– Приеду, – пообещал Валландер.
Он слишком устал, чтобы тащиться еще и в Лёдеруп, но отказать отцу он не мог.
– Приеду около семи.
– Посмотрим, – сказал отец.
– Что ты хочешь сказать? Что значит – «посмотрим»? – Валландер начал злиться.
– Посмотрим – приедешь ты или нет.
Валландер заставил себя не вступать в пререкания.
– Я приеду, – сказал он и повесил трубку.
Ему стало душно в комнате. Он вышел в коридор и направился в приемную.
– Абонента по имения Борман нигде нет, – сказала Эбба. – Продолжать искать?
– Пока не надо.
– Я хочу пригласить тебя домой пообедать. Пооткровенничать.
Валландер молча кивнул, вернулся в кабинет и открыл окно. По-прежнему дул сильный холодный ветер, и он быстро озяб. Он закрыл окно, сел за стол и отодвинул кожаную фарнхольмскую папку. Он думал о Байбе – как она там у себя в Риге…
За этими мыслями его застал Сведберг.
– Теперь я знаю абсолютно все о шведских гостиницах, – заявил он. – Мартинссон сейчас придет.
Они дождались Мартинссона. Закрыв за ним дверь, Сведберг присел к столу и вытащил блокнот.
– Отелем «Линден» владел и управлял некто Бертиль Форсдаль, – начал он, – это я узнал в местном управлении. Маленькая семейная гостиница, просуществовала недолго. К тому же Бертиль Форсдаль уже немолод, ему семьдесят. Телефон его у меня есть, он живет по-прежнему в Хельсингборге.
Под диктовку Сведберга Валландер набрал номер. Ответа долго не было. Наконец трубку взяла женщина.
– Я ищу Бертиля Форсдаля, – сказал Валландер.
– Его нет. Будет только к вечеру. А кто его спрашивает?
Валландер на секунду задумался:
– Меня зовут Курт Валландер, истадская полиция. Мне нужно кое о чем спросить вашего мужа… это касается его гостиницы… Не беспокойтесь, ничего не случилось, просто несколько вопросов.
– Мой муж – честный человек.
– Никаких сомнений, – успокоил ее Валландер. – Я же сказал: всего несколько вопросов. А когда он придет?
– Он на экскурсии для пенсионеров. По-моему, они поехали в Вен. Потом собирались пообедать в Ландскруне… в общем, часам к десяти точно приедет. А ложится он не раньше полуночи. Привычка, знаете – когда у тебя гостиница, рано спать не ляжешь.
– Передайте ему, что я к нему заеду. И, пожалуйста, не волнуйтесь – никаких причин для волнений нет.
– А я и не волнуюсь, – сказала женщина. – Мой муж – честный человек.
Валландер повесил трубку:
– Вечером съезжу к нему.
– А что, нельзя подождать до завтра? – удивленно спросил Мартинссон.
– Наверняка можно. Но мне все равно вечером нечего делать.
Через час они собрались на оперативку. Бьорк сообщил, что не приедет – его срочно вызвали к начальству. Появилась Анн Бритт Хёглунд – неожиданно приехал ее муж и остался с больным ребенком.
Сошлись на том, что надо разобраться с письмами с угрозами. Но у Валландера было навязчивое ощущение: что-то не так. Он не мог отделаться от мысли, что в этом двойном убийстве есть что-то странное, что-то, что он должен был нащупать, но пока не мог.
Он вспомнил, что Анн Бритт накануне высказывала похожие сомнения.
После оперативки они остановились в коридоре.
– Если ты поедешь в Хельсингборг вечером, возьми меня с собой, если можно, – сказала она.
– Необходимости нет.
– Все равно. Я хочу поехать.
Он кивнул. Они договорились встретиться у входа в управление в девять вечера.
Валландер выбрался к отцу в Лёдеруп только в начале восьмого. По дороге он купил бисквиты к кофе. Отец, как всегда, был в мастерской и стоял у мольберта. Вечно повторяющийся мотив: осенний пейзаж с глухарем на переднем плане. Или без глухаря.
«Мой отец – как раз тот, кого называют «базарный художник», – подумал Валландер. – Да и я иногда себя чувствую базарным полицейским».
Жена отца уехала повидать своих родителей. Валландер предполагал, что отец разозлится, когда он скажет, что заехал всего на час, но тот, к его удивлению, молча кивнул. Они немного поиграли в карты. Валландер старался не говорить о работе, да и отец ничего не спрашивал – куда ему нужно ехать и зачем. Все было на удивление мирно – а ведь в последнее время они все время ссорились. Валландер на обратном пути в Истад даже не мог припомнить, когда они так спокойно проводили вечер.
Анн Бритт уже ждала его. Они сели в машину и поехали на Мальмё. На улице по-прежнему было ветрено. Валландер обнаружил, что в машине дует: резиновое уплотнение лобового стекла ссохлось от старости. От Анн Бритт слегка пахло какими-то скромными духами. Наконец они выбрались на Е-65, и он прибавил скорость.
– А в Хельсингборге ты знаешь, куда ехать?
– Нет.
– Можем позвонить в их полицию и спросить.
– Лучше их пока не посвящать в это дело.
– Почему? – спросила она.
– Никто не любит, когда кто-то хозяйничает у него во дворе, – сказал Валландер. – Это всегда приводит к неприятностям. Без особой нужды не стоит их информировать.
Дальше они ехали молча. Валландер думал о предстоящем неприятном разговоре с Бьорком. Они проехали поворот на Стуруп, потом Валландер свернул на Лунд.
– Так расскажи, что привело тебя в полицию, – попросил он.
– Не сейчас, – ответила Анн Бритт. – В другой раз.
Машин на дороге почти не было. Ветер, похоже, все усиливался. Они проехали круговую развязку у Стаффансторпа. На горизонте уже видны были огни Лунда. Он посмотрел на часы – двадцать пять седьмого.
– Странно, – вдруг сказала она.
Он почувствовал по ее голосу, что она чем-то взволнована. Он посмотрел на ее лицо, слабо освещенное лампами с панели приборов, – она неотрывно смотрела в боковое зеркало. Он тоже поглядел в зеркало – сзади виднелись автомобильные фары.
– Что странно?
– Первый раз в жизни, – ответила она.
– Что?
– Меня преследуют. Или просто наблюдают.
Валландер сообразил, что она не шутит, и еще раз посмотрел в зеркало.
– Почему ты считаешь, что они нас преследуют?
– Нетрудно догадаться, – буркнула Анн Бритт. – Они едут за нами с самого начала.
Валландер поглядел на нее с сомнением.
– Я совершенно уверена, – сказала она. – Они едут за нами из самого Истада.
7
Страх подкрался, как хищник.
Потом Валландер вспоминал это ощущение – ему показалось, что у него на шее сомкнулась жесткая когтистая лапа. Он понимал, что сравнение дурацкое, но ничего лучшего подобрать не мог. Впрочем, кому он мог об этом рассказать? Дочери? Может быть, Байбе, он регулярно ей писал. И больше никому. В разговорах с Анн Бритт он никогда не возвращался к тому, что тогда произошло в машине, она не спрашивала, а он просто не знал, заметила она его испуг или нет. Но в тот момент ему стало так страшно, что он едва справился с управлением. Могли бы оказаться в кювете или даже погибнуть. Он помнил только, что очень хотел остаться в машине один. Все было бы намного проще. Больше всего он боялся, что что-нибудь случится с Анн Бритт, сидевшей рядом с ним. Внешне он старался сохранять спокойствие – ну и что, слежка, опытного полицейского не может вывести из равновесия такой пустяк. Подумаешь, между Стаффансторпом и Лундом обнаружили за собой хвост. Но страх не отпускал, пока они не въехали в город. Он свернул на большую заправку. Преследователи проехали мимо. Темно-синий «мерседес», номера они не разглядели. Не видно было и сколько человек в машине. Валландер остановился у колонки.
– Думаю, ты ошиблась.
Она покачала головой.
– Они ехали за нами, – сказала она уверенно. – От самого Истада. Не могу сказать, стояли ли они возле управления, когда мы встретились, но я заметила их почти сразу. На въезде на Е-65. Вначале я не обратила внимания – едет машина и едет. Но когда они дважды повернули за нами и ни разу даже не попытались обогнать, хоть ты и снижал иногда скорость… тогда я все поняла. Первый раз в жизни. Машина на хвосте.
Валландер вышел из машины и открутил крышку бензобака. Она стояла рядом и наблюдала за его действиями. Он залил полный бак.
– И кто бы это мог быть? – спросил он, вешая шланг на колонку.
Он пошел платить, оставив ее стоять у машины. Конечно, ей почудилось, подумал он. Страх постепенно начал проходить.
Они поехали дальше. Улицы были совершенно пусты, светофоры переключались лениво и неохотно. Оставив город позади, Валландер опять прибавил скорость, то и дело поглядывая в зеркало. «Мерседеса» не было. На южном въезде в Хельсингборг Валландер притормозил. Их тут же обогнал грязный грузовик, за ним – темно-красный «вольво». Он остановил машину у обочины, отстегнул ремень, вышел и присел на корточки у заднего колеса – притворился, что проверяет давление в шине. Он знал, что Анн Бритт проследит, что за машины прошли мимо. Он подождал минут пять. Прошло пять машин, в том числе автобус – по звуку мотора можно было догадаться, что с одним из цилиндров что-то не в порядке. Валландер сел в машину и посмотрел на Анн Бритт.
– Никакого «мерседеса»? – спросил он.
– Белый «ауди». Двое на переднем сиденье, возможно, еще один на заднем.
– Почему именно «ауди»?
– Потому что они даже не глянули в нашу сторону. И к тому же прибавили скорость.
Валландер протянул ей телефон.
– Позвони Мартинссону. Ты конечно же записала номера? И не только «ауди», другие тоже? Сообщи ему номера и скажи, что это срочно.
Он продиктовал ей домашний телефон Мартинссона и медленно поехал, глядя по сторонам в поисках телефонной будки – в местных телефонных справочниках всегда печатают карты города. Анн Бритт сначала, по-видимому, говорила с кем-то из детей Мартинссона, скорее всего с двенадцатилетней дочерью. Потом трубку взял Мартинссон. Она продиктовала ему номера машин, немного послушала и передала трубку Валландеру:
– Он хочет поговорить с тобой.
Валландер затормозил и взял трубку.
– Чем вы там занимаетесь? – спросил Мартинссон. – Что, эти машины не могут подождать до завтра?
– Если Анн Бритт говорит, что это срочно, значит, это срочно, – сухо произнес Валландер.
– А что это за машины?
– Долго объяснять. Завтра расскажу. Когда что-нибудь узнаешь, позвони, – сказал он, быстро нажал кнопку и пресек тем самым дальнейшие расспросы.
Анн Бритт, похоже, обиделась:
– Почему он мне не доверяет? Почему обязательно надо спросить тебя? – спросила она резко.
Валландер попытался понять – не хочет она скрывать обиду или не может.
– Не стоит дуться, – сказал он. – К переменам надо привыкнуть. Твое появление потрясло всех. У нас никогда не было женщин. Ты окружена стаей старых псов, которым очень трудно менять свои взгляды.
– Это и тебя касается?
– Разумеется.
Они уже подъехали к паромной переправе, а телефонная будка так и не попалась. Белый «ауди» исчез. Валландер поставил машину около вокзала. В зале ожидания на стене висела грязная карта Хельсингборга. Он нашел Ютаргатан – улица находилась на восточной окраине. Он запомнил дорогу и вернулся к машине.