– Не вздумай предупредить его!
– О... о чем?
– О том, что им интересовались. А ты все выболтал!– Я не... – Парень попятился, наткнулся на колченогую табуретку и чудом не растянулся. – Меня заставили! Меня били! Вот...
Он задрал рубашку и показал синяки и кровоподтеки на тощих ребрах.
– Врешь. Я тебя и пальцем не тронул.
Кто-то постарался до Лаврова – крепко отделал бывшего клерка. Видимо, недовольные кредиторы.
– Долги отдавать надо! Будешь меня слушаться – получишь еще денег.
Парня это не обрадовало. Он боялся всех – и тех, кому задолжал, и Лаврова, и Игореху... и Зебровича. У бывшего шефа руки длинные: лишнее тому доказательство – визит начальника охраны.
Роман посмотрел в его пустые мутные глаза и обескураженно вздохнул.
– Экий ты... бестолковый! Непременно ведь подведешь...
Он вышел из пропахшей тухлятиной квартиры, больше похожей на грязную темную нору, и с облегчением вдохнул прохладного воздуха. Надеяться на хозяина этой норы – все равно что делать ставку на хромую лошадь.
Лавров поразмыслил и решил перестраховаться. Расставить своих людей не только во дворе дома, откуда он только что вышел, но и в округе. Игореха, судя по всему, человек осторожный, на рожон не полезет. Если приедет на машине, наверняка оставит где-нибудь поодаль...
Начальник охраны пытался представить себе, что на уме у этого Игорехи. Откуда-то он узнал про Глорию... и теперь, похоже, хочет заработать. Или блефует. В любом случае упустить его нельзя.
Этим же вечером люди Лаврова заняли наблюдательные позиции. Он сам выбрал сквозной двор, куда можно было въехать и выехать с разных сторон. Если бы ему пришлось подготавливать отходные пути, лучшего места не найти.
Устроившись в бежевой «Ладе» с помятым боком в ряду припаркованных у бордюра автомобилей, он приготовился бодрствовать всю ночь, если понадобится. Надежды на появление Игорехи было мало... Бывший клерк являл собой столь жалкое зрелище, что вряд ли мог внушить кому-нибудь доверие. Если только жадность не затмит здравый смысл. Впрочем, алчность не зря причислили к смертным грехам – любителей грязной наживы вряд ли ждут райские кущи...
Лавров зевал, грыз семечки, чтобы не уснуть. Ему в спину светил одинокий фонарь. Мимо проходили влюбленные парочки. Сидеть на скамейках было еще холодно, но весна уже будила в крови смутные желания. Невольно ему в голову приходили мысли о Глории. Как она? Где она? Если жива, то о чем думает? Знает ли, что ее ищут?..
На черном небе за облаками проступало голубое пятно луны. Слева во двор въехал внедорожник и остановился у бордюра. Лавров насторожился. Из машины никто не выходил. Вероятно, влюбленные не спешили расставаться... или целовались в теплом салоне.
Через минуту во дворе припарковалась легковушка, из которой высыпало шумное семейство – мама, папа, двое детей и собака. Родители переругивались, дети капризничали, собака лаяла. Пока Лавров, ослепленный светом фар, пытался определить в темноте марку внедорожника, мимо него проскользнула еще легковушка...
У него глаза разбежались. Дети спустили собаку с поводка, и та сделала круг по газону. Визг, лай, окрики уставших и рассерженных родителей... Наконец беспокойное семейство скрылось в парадном, и наступила тишина. Из внедорожника по-прежнему никто не показывался.
* * *Во взгляде карлика, когда он приходил навестить пленницу, проскальзывало затаенное сожаление и еще что-то томительное, сродни угасающей страсти.
Глория начала привыкать к его уродству. Брезгливость и отвращение вспыхивали, быстро сменяясь сочувствием и даже – как ни странно! – симпатией. Она ощущала в себе то, что журналисты и психологи называют «синдромом заложников»: когда жертва похитителей или террористов принимает сторону последних. Если рассудить по справедливости, то этот безобразный человечек спас ее от худшей участи – послужить утехой для бандитов, после чего лишиться жизни. Правда, она не знала, с какой целью карлик удерживает ее у себя. От него не исходило враждебности, скорее наоборот.
– Зачем вы привезли меня сюда? – напрямик спросила она у Агафона.
Он как будто не понял и произнес невпопад:
– У меня красивый дом. Я еще не показывал его тебе... Я завещал дом Санте. Нужно же ему где-то жить?
– Разве он и так не живет здесь?
– Живет, – соглашался Агафон.
Она ждала дальнейших объяснений, но он замолкал и переводил разговор на другую тему. Сколько ему могло быть лет? Тридцать, сорок? На его красивом лице были мелкие морщинки – мимические, а не от возраста. Он не выглядел старым, не выглядел больным. Он уже не поддерживал заблуждение Глории насчет сна. Кровь ее очистилась от препарата, который ей вводили, и сознание прояснилось. Глорию посещали здравые мысли. Судьба долго благоволила к ней... пока не пришла пора расплаты. Она попала в переплет! Всему виной – письмо от Пашки Нефедова... умершего пять лет тому назад...
У Глории появилось много свободного времени для размышлений о своем прошлом. Настоящее же перетекало из мгновения в мгновение подобно песку... легкому и невесомому, бесплотному, как свет звезд. Она тщилась уловить в нем то, чего поймать было невозможно... Она потеряла счет времени. Ее ум отказывался воспринимать смену дня и ночи, тем более запоминать. Грани стерлись, условности исчезли... Она оказалась с глазу на глаз со своим внутренним «я»... загадочным и темным. Будь в ней больше света, она не оказалась бы в клетке. Пусть удобной и сытой, но – клетке. Разве ее жизнь с Анатолием не была такой же клеткой? Там, где все заранее предопределено, нет и не может быть свободы... Истинная неволя не в том, что на окнах решетки, а во дворе бегает злая собака. Неволя рождается внутри и переносится на внешние атрибуты существования. Тому, кто самовольно сдается в плен, смешно «качать права»...
Часы и минуты то невероятно долго тянулись, то стремительно неслись вперед. Гобелены на стенах заменяли Глории реальность. «Русалочья охота», вопреки заявлению хозяина, не пугала ее. Зато царь Соломон и царица Савская будоражили ее воображение...
– Царь Соломон, выходит, купался в золоте?
– Так пишет Библия, – кивал карлик. – Он нанимал на службу финикийцев, потому что они были самыми опытными мореходами. Их корабли раз в три года отплывали из порта Ецион-Гавер на Красном море и возвращались, под завязку груженные золотом и драгоценными камнями. Священное Писание, однако, умалчивает о том, куда именно финикийские мореплаватели водили свои суда. Даже намека нет! Мифическая страна Офир, откуда Соломон черпал несметные богатства, так и осталась недосягаемой.
– В детстве я читала книгу Хаггарда «Копи царя Соломона»... потом смотрела фильм...
– Знаменитый роман многих заразил золотой лихорадкой. Кладоискатели потянулись в Африку, где между реками Лимпопо и Замбези были обнаружены грандиозные каменные развалины и остатки рудников... Кстати, легендарными копями интересовались еще Марко Поло и Васко да Гама. Кое-кто до сих пор пытается раздобыть составленные ими секретные карты. В древности технология добычи золота оставляла желать лучшего, и в отвалах руды должны были сохраниться тонны желтого металла. Ха! – громко щелкал он пальцами в воздухе. – Золото! Какая безделица...
Этот странный «тролль» был очень умен. Казалось, его внешние недостатки природа компенсировала силой интеллекта и некой сверхъестественной проницательностью. Он видел Глорию насквозь... и нередко угадывал ее мысли.
– Ты скучаешь? Зря! Наслаждайся покоем и не тревожься понапрасну. «Завтрашний день сам о себе позаботится...»
Он сыпал цитатами из Библии, из греческих философов, из прочих неизвестных Глории источников.
– Принесите мне книгу Хаггарда, – попросила она.
– К сожалению, в моей библиотеке приключенческие романы отсутствуют...
Агафон быстро остывал к тому, что возбуждало его интерес минуту назад. Проводя время с Глорией, он с удовольствием играл с ней в шахматы... и с каждым разом победа давалась ему все труднее. Они перешли на «ты».
– Зачем я тебе нужна?
– Не торопись. Забегая вперед, ты отнимаешь всю прелесть у текущего мгновения...
– Ты уже звонил моему мужу? Требовал выкуп?
Она пробовала пробить брешь в китайской стене его невозмутимости. Он не поддавался.
– Меня не интересуют деньги.
– Чего же ты хочешь?
– А ты?
Он уходил не прощаясь... и приходил без приветствий. Он как будто испытывал ее: сдаст она экзамен или провалится?
Еду ей неизменно приносил Санта, а потом молча уносил посуду. Вероятно, он же исполнял обязанности повара. Телевизора в комнате не было. От скуки Глория подолгу стояла у зарешеченного окна, любуясь садом. Сирень еще не выпустила бутонов, под деревьями лежала прошлогодняя листва. В траве желтели головки мать-и-мачехи. Дальше сада ничего не разглядишь. Вероятно, «пещера тролля» находится в сельской местности, где-нибудь на отшибе...
Глория представила себя узником замка Иф. Там условия были куда круче, и то будущему графу Монте-Кристо удалось сбежать. Может, и ей повезет? Главное – ее не заставляют принимать снотворное и она сохраняет ясное сознание.
Агафон все же принес ей книги. Поэзию средневековых трубадуров и алхимические трактаты, в которых она мало смыслила. Труды Авиценны и Парацельса немного подготовили ее к подобной литературе. В старину медицина и алхимия шли рука об руку.
– Царица Савская тоже не брезговала этим искусством... – обмолвился карлик. – Она была не просто правительницей, а в первую очередь верховной жрицей. Это традиция древнейших династий: считать царя или царицу воплощением бога. Египетские фараоны, например, были Осирисами[5].
Глория видела в своем тюремщике то безумца, то гения – человека, одержимого глубоким внутренним огнем. Как мужчина он отталкивал ее своим уродством, как гений – завораживал своими колдовскими речами.
– «...тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы...» – цитировал он Книгу Бытия.
– Сыны Божии?
– Ну да! Падшие ангелы... которые спустились с небес на землю...
– Либо были изгнаны?
– Либо были изгнаны, – соглашался Агафон. Порой он проявлял удивительную покладистость. – Если тебе нравится, можешь называть их пришельцами из космоса!
Он обладал тонким чувством юмора, и Глория не сразу понимала его шутки.
– Изгнанники полюбили земных красавиц и, естественно, позаботились, чтобы те украшали себя драгоценностями, чудесными нарядами и умащивались благовониями. Так что «сыны Божии» решили поделиться знаниями со смертными из корыстных побуждений. Дабы искушать их мирскими наслаждениями и приохотить к роскоши. Греховной роскоши, смею заметить! Женщины поддались соблазну, и падшие ангелы принялись учить их...
– Ты сам это придумал?
– Вовсе нет! – смеялся карлик. – Первыми алхимиками были жрицы! В древнейшем манускрипте одна из них признается, что обязана своим искусством ангелу и пророку Амнаэлю... Я склонен ей верить!
– Как ее имя?
– Запамятовал...
– Вот для чего ты держишь меня взаперти! Чтобы я превращала обычные металлы в золото и сделала тебя богаче царя Соломона?
– А ты догадлива...
Она поймала себя на том, что шутит и смеется, как будто они с «троллем» на равных.
– Почему ты не выпускаешь меня погулять? – спросила она. – Боишься, что убегу?
– Я не могу рисковать. Осталось мало времени...
Агафон часто говорил загадками и ничего не объяснял. Он руководствовался собственной логикой и преследовал собственную цель. Глории оставалось только ждать и наблюдать.
После ужина она садилась за алхимию, чтобы отвлечься от бесполезных мыслей. Сколько бы она ни ломала голову над случившимся, ничего путного на ум не приходило.
Агафон, как всегда, вошел без стука, бесшумно, и уселся в свое любимое кресло.
– Ты не скучаешь по телевизору?
– Скучаю, а что? – удивилась Глория.
Не то чтобы она увлекалась телевизионными шоу или «мыльными» сериалами. Иногда нужно было чем-то заполнить время, новости послушать, в конце концов. Интересно, ее уже объявили в розыск? Может, по всем каналам показывают ее фото и она против воли стала звездой экрана?
– Тебе надо кое-что увидеть... – заявил он.
– Я не против!
Одна из стен в комнате была отделана деревянными панелями. Карлик изящно соскочил с кресла, подошел к стене, поднял руку и отодвинул среднюю панель. В доме все было приспособлено к его росту – ему не пришлось вставать на цыпочки, тянуться.
– Оп-ля!
За панелью оказался современный плоский LG, почти как в ее квартире. Москва... квартира, мебель орехового дерева, муж... Как далеко все это отступило! Даже злополучное письмо от мертвого Паши Нефедова поблекло в памяти...
– Что ж ты раньше молчал? – возмутилась Глория. – Жалко было телика? Или электричество экономишь?
Агафон не поддержал ее шутливого тона. Он достал пульт и включил передачу «Криминальный обзор». Глория вскрикнула, прижала пальцы к губам. Весь экран занимали лица бритого парня и его толстого приятеля. Глаза обоих были закрыты.
– Это они... – выдавила Глория, ощущая комок в горле.
Молоденький корреспондент деловито сообщил, что вечером при выезде из города машину пострадавших марки «Мицубиши-Паджеро» обстреляли из автоматического оружия неизвестные. В результате чего водитель и пассажир были убиты. Нападавшие скрылись. Объявлен план «Перехват»...
Лица убитых исчезли, вместо них на экране появился изрешеченный пулями внедорожник.
– Это они! – с надрывом повторила она. – И-Игореха... и Гога... Они держали меня в подвале! Они...
– Я знаю, – мягко произнес карлик и прикоснулся к ее руке.
Глория дернулась, будто ее обожгло.
– Они наказаны, – добавил он.
Она забрала руку, и он не повторил попытки дотронуться до нее.
– Ты приказал убить их?
Агафон поднял глаза к потолку, где горела бронзовая люстра с хрустальными подвесками, и покачал головой.
– Нет.
– А кто же? Мой муж?
– Вряд ли.
– Он ищет меня! Он...
– Скоро ты сможешь уйти, – неожиданно произнес карлик. – Потерпи еще немного.
Глава 11
Лавров провел ночь в бесполезном утомительном бодрствовании. Вне себя от злости, сонный и с головной болью, он распустил по домам всех участников «операции».
– Глупо было думать, что этот парень еще раз появится в Кунцеве, – сказал он по телефону Колбину. – Я шляпа, Петр Ильич!
– Ты просто устал. Езжай домой, выспись... поешь чего-нибудь горячего, и у тебя появятся новые идеи.
– Какие идеи? Нет у меня идей!
Колбин помолчал, напряженно дыша в трубку.
– Зебрович надеется на результат... он пил до самого утра. Глаз не сомкнул.
– А что сейчас?
– Свалился. Две бутылки виски и лошадь свалили бы.
– К черту! – вспылил начальник охраны. – К дьяволу! Женщина как сквозь землю провалилась... Была одна ниточка, и та оборвалась! Продавец «травки» оказался хитрым лисом: не пошел в расставленную западню.
– Ну, еще не все потеряно...
Лавров так не думал. Он смотрел, как ветер гнет молоденькие рябинки, посаженные между каменными многоэтажками, и представлял себе тело Глории, завернутое в пластиковый мешок... где-нибудь в карьере или в лесу, присыпанное прошлогодней хвоей. Или в подвале заброшенного дома, где оно может пролежать и год, и два...
– Нет... – пробормотал он и ударил кулаком по рулю. – Нет же! Нет!
Машина жалобно пискнула. Роман опомнился, огляделся по сторонам. Спальный район медленно пробуждался. Холодное утро окрасило дома и асфальт в бледно-розовый цвет. Подозрительный внедорожник, припаркованный в этом сквозном дворе, оказался безобидным приютом влюбленных. Надо доверять первой мысли! Когда около полуночи из автомобиля выскользнула блондинка в короткой юбке и лаковых сапожках, а за ней парень, Лавров сразу все понял. Он принял желаемое за действительное! Парочка, видимо, просто занималась в салоне сексом... некоторых возбуждает подобная «походная» романтика. Потом парень проводил блондинку до парадного, они опять обнялись, надолго приникнув друг к другу, и она скрылась за железной дверью.
Начальник охраны мгновенно потерял интерес к внедорожнику, который сдал назад, развернулся и плавно покатил прочь.
Каждые полчаса Лаврову докладывали, что к двери бывшего клерка никто не подходил. Игореха или как там его... почуял опасность и не решился на повторный визит к бывшему клиенту. Надо отдать ему должное – у него хороший нюх.
К утру стало ясно, что «операция» провалилась. Лавров понимал, на кого посыплются все шишки. Ладно, ему не привыкать. Жаль, конечно...
Он вздохнул и опустил стекло, впуская воздух, пахнущий сыростью и молодой листвой. Надо встряхнуться, сегодня же навести справки о распространителях «дури». Даже мелкая сошка может быть на заметке у ребят из отдела по борьбе с наркотиками.
Утешая себя этой мыслью, Лавров поехал домой. Он стоял под душем, когда зазвонил сотовый. Мокрой рукой потянулся за трубкой, выключил воду.
– Да? Я слушаю.
Кожа покрылась пупырышками от того, что он услышал.
– Как... расстрелян? Когда? Вчера вечером? Ты уверен? Это Игореха? Ошибка исключена? По телевизору показали?
«Мы как раз дежурили в Кунцеве, – прикинул он. – Пытались его выловить. А кто-то нас опередил. “Зачистил” возможного свидетеля...»
На том конце связи был уволенный из компании «Зебрович и партнеры» клерк, его голос дрожал и срывался от страха.
– Мы так не договаривались! – верещал он. – Теперь мне каюк!
– Стоп... при чем тут ты?
– Как при чем? Выходит, это я вас навел!
Курильщик «травки» не сомневался, что Игореху с приятелем прикончили люди Зебровича. Лавров опешил. Он не любил подставлять осведомителей. Хотя бывший сотрудник компании и не по доброй воле согласился поделиться информацией, Роман чувствовал за него ответственность. А ведь наркоша недалек от истины! Кто кроме ближайшего окружения Зебровича мог знать, кого выслеживают в Кунцеве?