– А чего так интересуешься?
– Из моего экипажа пацана убили.
Масляк задумчиво выпустил дым, размышляя о том, давать мне информацию или не давать. Потом, очевидно, совесть переборола:
– На нем один номер был. Пять звонков за полгода, все исходящие, по работе. По геолокации – дом, работа. Все.
– Значит, левая трубка была.
– Наверное, после АТО…
Я знал, что в АТО волонтеры покупали на свое имя дешевые трубки и стартовые комплекты, раздавали бойцам. Установить теперь принадлежность трубок не представлялось возможным.
Вышел Игорь, сделал знак – к машине. Пора закругляться.
– Добро. Спасибо за помощь.
– Сань, – Масляк не отпускал мою руку, – не лез бы ты сюда.
– Это как понимать? – спросил я.
– Как дружеское предостережение. Как русский русскому, хотя и ксива у тебя какая-то мутная, но ты все равно ведь русский.
Я прищурился:
– Откровенность за откровенность. Тебе стыдно не бывает?
– За что?
– Ты знаешь.
Масляк цинично усмехнулся:
– Сань, я совесть в пятом классе на турецкую жвачку сменял. Знаешь, были такие – Turbo. Этот город до нас так жил, сейчас так живет и будет так жить. И нам надо жить. Желательно хорошо, соображаешь?
Я посмотрел на руку:
– Отпусти.
Масляк выпустил мою руку, с сожалением проговорил:
– Как знаешь…
– Скачал?
– Ага.
У Игоря была с собой такая флешка, я дал, про которую здесь и не слыхивали. Чем она занимается? Она создает точную копию всей информационной составляющей компьютера – или по желанию только интернет-активности. То есть можно было, имея такую флешку, составить полный электронный портрет подозреваемого. Это была не российская разработка, я купил ее в Лондоне, там устройства подобного рода продавали законно[18].
Я достал ноут, включил, вставил флешку…
– Куда едем?
– К тебе домой, если можно. С родителями твоими познакомлюсь, заодно и по делу поговорим.
– С моей мамой по делу поговорить не получится, – сказал Игорь, – она не даст и слова сказать…
На самом деле – Игорь Этинзон на свою маму наговаривал – Тамара Дмитриевна оказалась милейшей души человеком. Накормила нас рыбой-фиш[19] и напоила чаем. Расспрашивала про полицию она, конечно, много, но я готовился к допросам контрразведки страны пребывания и допрос еврейской мамы выдержал.
Наконец мы удалились в комнату Игоря, там можно было подключить ноутбук.
– Посмотришь?
– Да…
Пока Игорь занимался ноутбуком, я смотрел на стены. Фанат киевского «Динамо», были и фотографии с Майдана. На одной он стоял рядом с Кличко.
– За «Динамо» болеешь?
– Ага.
– А почему не за «Черноморец»?
– Я не как все. – Игорь вдруг посмотрел на меня и спокойно сказал: – 2 мая меня в городе не было, я за городом был. Приехал ближе к ночи, когда кончилось все. Почти все мои друзья-болелы были у Дома профсоюзов, жгли и убивали людей. С тех пор я не болельщик «Черноморца».
– Ты не обязан мне это говорить.
– Нет, обязан. Революция гидности закончилась именно 2 мая. После того, что мы сделали, больше никакого достоинства не было. Грязь одна. В том доме вместе с людьми сгорела и мечта.
– Ты поэтому пошел в полицию?
– Да. В том, что произошло, виновата в том числе и полиция. Эти подонки специально натравливали людей, направляли колонну фанатов на пикет Куликова поля. А потом сбежали. Если мы, честные люди, хотим, чтобы в полиции были честные люди, мы сами должны пойти работать в полицию, других полицейских мы ниоткуда не возьмем. И еще я пошел в полицию для того, чтобы защитить людей, если еще раз получится такое. Меня знают многие в городе, я давний активист. Если такое попробуют сделать еще раз – пусть они и меня попробуют сжечь.
– Они переступят через тебя. Такое уже было, и не раз. Не думай о людях лучше, чем они есть на деле.
– Посмотрим. – Игорь протянул мне ноут. – мы не это ищем?
Я взял ноут, на нем был профиль «Фейсбука» Морбида. Он выводил на страничку в «Фейсбуке» с названием «Гражданская школа снайперов»…
Украина, Одесская область Старокиевская дорога, близ Августовки Бывшее стрельбище погранвойск КГБ СССР 17 августа 2016 года
Гражданская школа снайперов…
Название, конечно, интересное… Нет, я обеими руками за keep and bear arms[20] – но в стране, в которой с трудом остановили гражданскую войну…
Если верить «Фейсбуку» и сайту, гражданская школа снайперов представляла собой объединение владельцев винтовок с оптическим прицелом, созданное, чтобы «захищати Украину вид иноземных ворогив». Каких именно «ворогив» – не конкретизировалось, но было и так понятно. Школа работала следующим образом: в крупнейших городах Украины набирались группы, как только достигали необходимой численности – приезжали инструкторы и проводили занятия. К моему удивлению, в группу приглашались и безоружные, их обучали на вторых номеров (наводчиков) и корректировщиков огня. Одно это показывало, что организаторами были люди с военным опытом – они пытались раскинуть по всей Украине в крупнейших городах сеть обученных наводчиков, которые при необходимости будут вести наблюдение и корректировать огонь артиллерии и авиации, при этом отлично зная родной город и имея подлинные документы с местной пропиской. Респект, короче, тем, кто это придумал. После прохождения курсов образовывалась ячейка, которая ходила вместе тренироваться и привлекала новичков. То есть заготовка для диверсионно-партизанской сети, причем сама финансирующая свою подготовку. Респект… еще раз респект…
Сайт был дешевым, но информативным. На «Фейсбуке» – смесь объявлений о мероприятиях в том или ином городе и перепостов с фотографиями снайперских винтовок и статей о снайпинге, довольно банальных.
Филиал гражданской школы снайперов в Одесской области был открыт на базе, которая, если верить открытой части реестра юридических лиц (юридичных осиб), принадлежала некоему ООО «Экстрим 2014» – название говорило само за себя. Оно находилось в Августовке, недалеко от Одессы, рядом с местом с неблагозвучным названием Куяльник. Это было армейское (точнее, пограничное) стрельбище, переделанное под гражданские нужды.
Пока мы едем туда, немного расскажу про Куяльник. Куяльник – это такое место… Короче, слышали, в Израиле есть такое место под названием «Мертвое море». Так вот, Куяльник – это то же самое, только за гривны, то есть как минимум на порядок дешевле. И безо всяких удобств. Такая же целебная соль, целебные грязи. При Российской империи тут были шикарные санатории, при советской власти – место для отдыха трудящихся, а теперь, в независимой Украине, тут было место, на котором можно было без декораций снимать фильм о постигшей Землю экологической катастрофе. Израильтяне сделали свою соль всемирно известным брендом, косметика из солей Мертвого моря продается за бешеные деньги. А в/на Украине только разгромили и растащили санатории и все бросили. Вот и все.
Вот такое вот местечко – Куяльник. Будете в Одессе – милости просим…
Машину мы оставили на стоянке. В который раз себя выругал – надо подыскать что-то попроще. «Тойота» здесь запоминается, да и белая «Тойота» уже известна как полицейская машина всему блатняку Одессы.
Тир был обычным тиром, подлатали, конечно, но ничего особенного. Какой-то парень собирал свои вещи, видимо, только отстрелялся. На нем был камуфляж без знаков различия – обычный бундес.
– Эй! – крикнул я. – А платить кому?
– Закрываемся уже!
– Да нам быстро.
– Тогда мне. Полчаса – не больше.
Я подошел поближе…
– Нам надо поговорить… Меня Александром зовут. А это Игорь.
– Полиция, – добавил Игорь совсем не кстати…
Парень кивнул.
– Казанский…
Я кивнул. Парень был лет тридцати, нормальный такой парень, неприметный, второй раз на улице не посмотришь. Я разбираюсь в оружии… Снаряжение у него было недорогое, форма – явно секонд. Назвался Денисом.
– Меня уже спрашивали. Вы из полиции?
Игорь достал карточку.
– Меня уже третий раз за сегодня…
– Вы на точность стреляете? Или IPSC? – перебил его я.
Парень настороженно кивнул. Понятно, что общение с полицией у любого любителя оружия особого энтузиазма не вызывает.
– На точность.
– Я тоже, – я достал бумажник, – позволите пострелять? А то у меня винтовки с собой не случилось…
Винтовка тоже была недорогой, даже очень недорогой. «Howa» 1500 с прицелом «Nikko Sterling 12*50», и то и другое – произведено в Японии. Мало кто вообще знает, что в Японии производится оружие, но оно там производится, и очень хорошего качества. Среди недорогих это, пожалуй, что и лучшее. Обычный, триста восьмой калибр, качество не хуже, чем у «Ремингтона», но в отличие от «Ремингтона» тут в стандарте идет отъемный магазин (в «ремах» он есть далеко не во всех), причем емкий, на десять патронов. А точность ничуть не хуже, тем более в последнее время у «ремов» качество пошатнулось. На этой винтовке стоял прицел двенадцатикратного увеличения, с сеткой «Мил-Дот» военного образца и глушитель от «Ace», финский – то есть полный фарш. Вообще, хороший, грамотно подобранный комплекс, единственное, что здесь дорогое, – это глушитель. До пятисот метров он будет работать, причем «СВД» он будет крыть, как бык овцу. «СВД» вообще сложная винтовка, а эта – будто специально подобрана как наиболее доступная.
Денис стрелял патронами «Mesco», польскими. Заплатив за аренду винтовки и патронов, я сел на стрелковый стул и прицелился по гонгам, которые были выставлены на любимой армейцами дистанции – триста метров. На пристрелку ушло всего три патрона, потом я, быстро перезаряжая, выпустил остальные двенадцать. Все двенадцать раз – попал…
– Неплохая винтовка, – сказал я, поднимаясь с места и вручая оружие его владельцу, – гражданские снайперы из такой стреляют?
Денис снова насторожился… Обе руки его были в этот момент заняты винтовкой, а мои – свободны. И магазин – пустой.
– Денис, мне неинтересно, где вы берете оружие, сколько у вас левого и тому подобное. Казанский убил шесть человек. Я хочу понять, что произошло, разобраться в этом. Ваша группа мне неинтересна.
– Вообще-то мы ничего противозаконного не делаем, – ответил после небольшого раздумья Денис. – Мы тренируемся сами, тренируем людей, готовим костяк партизанских отрядов на случай, если русские придут.
– Казанского давно знаете? – спросил я.
– Больше года.
– Как его звали?
– Морбид, как и в АТО.
– Вы были в АТО?
Денис кивнул.
– Что это значит? Что такое Морбид?
Денис пожал плечами, поставил винтовку на стол.
– Не знаю. Какая разница? Каждый сам себе позывной выбирал. Морбид – Морбид. Главное, чтобы произносилось легко и ни с кем не совпадало.
– Кто его привел?
– Никто. Он сам нас в «Фейсбуке» нашел.
– А главный тут кто?
– Я… наверное.
– Он тут был кем?
– Никем… И сам стрелял, и группы вел.
– А говоришь, никем. Сам про него что скажешь? Мог он такое сделать? Вообще? Был он психом?
– Да незаметно. Чел как чел, нормальный. Мог и пиво выпить, и посмеяться…
Интересно. Если верить тому, что сказал Масляк, то Морбид был замкнутым и нелюдимым. Кто врет?
– Из чего он стрелял?
– Из такой же «Ховы», – объяснил Денис, – у нас это штатная. Мы стреляем из нее сами и рекомендуем всем курсантам, у нас даже скидка на нее в оружейном магазине есть. Из дешевых – лучше ничего не найти…
В общем-то, я был с ним согласен.
– А 338-й?
– 338-й? – удивленно переспросил Денис.
– Ага. Он у него был?
– Нет, конечно. Он же в порту работал. Откуда у него деньги на 338-й? И где из него стрелять?! У нас тут-то вот-вот стрельбище отнимут – хотят коттеджи рядом строить. Нет, 338-го не было!
– Вообще никогда?
– Никогда! Ни у кого из нас такого нет!
В общем-то – все правильно. 338 «Лапуа Магнум» – удовольствие очень дорогое. Настолько дорогое, что и на Западе оно многим не по карману. В 2009 винтовку этого калибра испытывала морская пехота США, и остановилась в конце концов на 308-м «Винчестере», таком же, как на «Хове», из которой я только что стрелял. Американский спецназ «US Navy SEAL» использует винтовки калибра 300 «Винчестер Магнум». В Европе – снайперы полиции и спецназа если и имеют винтовку 338-го калибра, то обычно тренируются с более простой, 308-м, – тренироваться 338-м калибром слишком накладно. По этой же причине многие оружейные фирмы делают винтовки этого калибра со сменными стволами, чтобы использовать дешевый патрон 308 для недальних выстрелов и тренировок.
Все дело в цене. Мало того, что такая винтовка стоит даже в Европе от четырех до десяти тысяч евро, мало того, что под нее может пойти только дорогой, качественный, выдерживающий отдачу прицел – патроны еще дороже. Для примера – самый дешевый патрон 308-го калибра можно найти в российском магазине рублей за 20. Конечно, он не для снайперской стрельбы, но тем не менее. Выпуск снайперских патронов 338-го калибра освоил Новосибирск, обещали по 400 рублей патрон – вышло 750. Патроны качества «снайпер грейд» от известной фирмы – ценник умножайте на два, а то и на три. Даже если переснаряжать – цена выстрела выходит безумной.
Кроме того, играет роль и ресурс ствола. 308-й ствол выдерживает минимум 10 тысяч выстрелов. А скорее – 15–20. Стволы дорогих европейских охотничьих карабинов рассчитаны на ресурс от 100 тысяч. 338-й ствол выдерживает тысячу выстрелов, после чего винтовку надо отправлять на перествол, цена которого с легкостью может превысить 50 процентов цены новой винтовки. Все дело в том, что 338-й создавался на гильзе куда более мощного калибра и не для армейского применения, то есть без учета живучести ствола. Ну и напоследок – стрельбище. Ближе чем на 1000 метров из 338-го стрелять бессмысленно. Гражданские стрельбища, рассчитанные на дальность от 1000 метров, в Европе до недавнего времени можно было пересчитать на пальцах рук. Таким образом, винтовка 338-го калибра – слишком дорогая, слишком дальнобойная игрушка, совсем не для людей, живущих на жалованье охранника порта. Собственно, у меня первые подозрения вызвало как раз это – не могло быть у Морбида винтовки 338-го калибра, не по нему эта игрушка. Даже если предположить, что он ее взял трофеем в АТО бесплатно, как она оказалась с ним в порту? Ее ведь и не спрячешь…
– Какая у него была машина?
– У него вообще, по-моему, не было. Как-то он на «Ниве» ездил, но потом продал, кажется. Его подвозили.
– Женщина у него была?
– Наверное. У всех есть.
– Он что-то рассказывал о ней?
– Здесь друг к другу в душу не лезут. А он вообще был не большим любителем поговорить. На серьезные темы, я имею в виду. Если только потрепаться…
– А конфликты? Были с кем-то конфликты? Может, с бандитами?
– Да нет… вроде.
– Он в последнее время часто стрелять ходил? Или реже, чем обычно?
– Реже, по-моему.
Ничего не вяжется. Если бы у Казанского был ПТСД – перед тем как открыть огонь по людям, он бы участил посещения стрельбища, я в этом уверен. Чтобы попытаться сбросить на мишени то, что его ело изнутри.
– Он хорошо стрелял?
– Хорошо. Как инструктор… Мы все хорошо стреляем.
– А он мог тренировать кого-то другого где-то? Или сам стрелять?
– А почему бы нет? Мы друг за другом не следим.
Я задумался.
– Последний вопрос. Если бы у тебя была винтовка 338-го калибра – где бы ты тренировался с ней?
Денис задумался:
– Таких стрельбищ нет. Если только с артиллеристами договариваться. Чабанка, Палиево… Там и близко таких дистанций нет. Можно, конечно, в любом безлюдном месте, только стремно что-то.
Я протянул руку.
– Спасибо за помощь. Пострелять приду.
– Приходите.
– Слава Украине.
– Героям слава.
Украина, Одесская область, Тарутинский район 237-й полигон 17 августа 2016 года
Примерно в это же самое время два внедорожника – старый дизельный «Ленд Крузер» и почти новый «Ленд Крузер Прадо» – подъехали к полузаброшенному штабному зданию Тарутинского полигона – некогда одного из крупнейших в Союзе.
Этот полигон был расположен всего в десяти-двенадцати километрах от границы с Румынией, и судьба у него была очень непростой. Он был предназначен для Белградской дивизии ВДВ и частей 14-й общевойсковой армии, дислоцированной сейчас в никем не признанном Приднестровье. После распада СССР полигон оказался пустым и никому не нужным, длительное время на нем вообще не проводилось никаких учений, и окрестные аграрии постепенно, явочным порядком запахивали его. Тем более что земли тут были благодатные – старожилы помнили, что когда-то тут были виноградники, вино с которых поставляли едва ли не ко двору. Но это в прошлом – а сейчас, после революции гнидности (простите, гидности), новые чиновники Министерства обороны подали в суд на местных крестьян. Как вы смеете разворовывать земли Министерства обороны – мы сами хотим их разворовать! Суд вернул земли в собственность Минобороны, после чего их дербанить стали уже военные, откусывая по кусочку с боков, переводя в другой статус и продавая под элитную застройку. Земля на Украине начиная с 1991 года была одним из наиболее коррупциогенных и спекулятивных вопросов: из какого-то наивно-циничного расчета ее не могли признать обычным товаром, таким же, как и все остальные. Самые разные политики били себя в грудь и громогласно заявляли, что земля свята, что она принадлежит всему народу Украины и не может быть объектом купли-продажи… Но это значило лишь то, что украинская земля становилась объектом экономических преступлений. Впрочем, тех, кто сюда приехал, качество земли не интересовало никак – они приехали не коттеджи строить…
Навстречу выскочил прапор, который смотрел тут за порядком.
– Слава Украине!
– Героям слава!
Из рук в руки перекочевало несколько бумажек.
– Никого нет?
– Никого…
Прапора нельзя было назвать хабарником[21] в полном смысле этого слова. То есть хабары-то он брал, но к тому же и был патриотом. Если бы, к примеру, к нему приехали ватники и попросили пустить на полигон пострелять – он бы не пустил. А так, приехали патриоты, ну и что, что у них оружие незаконное, мало ли. В этой стране закон вообще редко соблюдают…
Прапорщик на «УАЗе», возглавив колонну, привел ее на одно из стрельбищ, которое использовалось для подготовки танковых экипажей. Его преимуществом перед обычным было то, что длина позволяла стрелять даже из ПТРов[22]. Или из винтовок 408-го калибра, рабочая дальность которых начиналась от 2 тысяч метров.