Слуги помогли гному забраться в седло, и четверо всадников двинулись туда, где около изумрудно-золотого знамени собиралась свита императора.
При виде Бенеша хозяин Белого Престола склонил голову.
– Привет посланцу Великого Древа, – сказал он.
Ученик Лерака Гюнхенского ответил вежливым кивком.
Взревели ставшие привычными трубы, и армия двинулась по дороге дальше, через поле, на юго-восток. Приблизился поселок, тот самый, что увидели еще в день битвы, надвинулись его арроба, и стало ясно, что они мертвы – громадные стволы опалены, ветви обломаны, листва медленно увядает.
На лице Бенеша при виде этого зрелища возникла печаль, а губы задвигались, рождая скорбный шепот:
– Смерть есть там, где жизнь… рожденные расти не могут пасть… да пребудет прах в земле…
Услышавшую чудные слова Саттию мороз продрал по коже.
Поля закончились, вновь потянулся лес, такой же густой и полный жизни, как на северо-западе. Но девушке под его сводами почему-то стало неуютно, захотелось выйти на простор, вырваться из волглой жары.
– Ты тоже чувствуешь, – сказал ей тар-Готиан. – Эти джунгли отравлены, испохаблены злобой нагхов…
Только в этот момент Саттия обратила внимание, что все сельтаро выглядят мрачными, словно пришибленными. Отважные вельможи пугливо оглядывались, на колдунов было страшно смотреть – горящие бешеным огнем выпученные глаза, капли пота на лысинах, дрожащие руки.
Бенеша, судя по искаженному лицу, мучила сильная боль, и только Гундихар был доволен жизнью.
– Чувствую, да… – прошептала Саттия. – Это можно убрать?
Казалось, что из чащи на нее глядят полные злобы хищники, шум качавшихся на ветру крон звучал угрожающе. И даже запахи внушали омерзение – душный смрад сырой земли, сладкая вонь цветов. Это напоминало ощущения во время Прилива Тьмы, но было много сильнее.
Все тут было пропитано злом, угрозу таили даже птичьи трели, а шорохи, что вечно гуляют меж стволов южной пущи, звучали так, как будто крадется незримый убийца.
– Думаю, что все рассеется само собой. Через несколько лет. Или нужно молить богов об особой милости…
Девушка только головой покачала. Кто из бессмертных способен помочь тут? Порывистый и непостоянный Анхил, чья мудрость велика, как небо? Или Селита, чья доброта больше, чем земля, которую осквернили нагхи? Вряд ли они вмешаются, для богов тысячелетие – что день, для них эта отрава – мгновенная неприятность, вроде порыва холодного ветра для человека.
Вскоре добрались до еще одного селения, куда более крупного. На околице стал ощутим тяжелый дух мертвечины, и тут крякнул даже невозмутимый гном.
– Это еще что? – пробурчал он. – Вроде бы мы далеко отъехали…
– А это следы веселья нагхов, – неожиданно ответил услышавший вопрос император. – Не все жители, да смилуется над их тенями Адерг, смогли убежать. Смотрите, что сотворили с ними орданы.
Арроба и тут были обожжены, словно вокруг каждого горел исполинской силы костер. И к стволам четырех громадных домов-деревьев, что стояли вокруг небольшой площади с колодцем в центре, были за руки и за ноги приколочены мертвецы. Точнее, приколачивали этих сельтаро, скорее всего, еще живыми, а затем нагхи потешились, глядя на муки умирающих.
Благодаря ли колдовству или чему иному, но падальщики не обглодали мясо с костей, насекомые не отложили в мертвую плоть яйца. Можно было разглядеть каждый надрез, каждую рану, начиная от вырванных с корнем пучков волос и заканчивая ожогами на пятках.
Саттии стало трудно дышать. В этот момент она испытала ненависть, мощную, подсердечную, от которой чесались руки, и Предвечная Тьма была тут совершенно ни при чем.
– Вот гады… – прошептал Гундихар. – Клянусь подолом матушки, такого даже бешеные тролли не вытворяли… Ты глянь – следы укусов… А это женщина… Во имя всех богов Алиона!
– Вот что жажда мести делает с роданами, – проговорил император. – Когда-то нагхи были не только мудры, но и отличались миролюбием. Но после Войн Второго Рождения, когда наши предки заняли Мероэ, все изменилось. Любое сердце станет уродливым, если питать его злобой… Тар-Вариос, похороните всех!
Командир Звездной Стражи кивнул и принялся отдавать распоряжения своим воинам, а император вместе со свитой двинулся дальше. Окутанное смрадом смерти селение осталось позади, но легче почему-то не стало. Казалось, что мерзкий запах поплыл следом.
Открылась гряда округлых холмов, дорога пошла немного вверх. Когда достигла седловины между двумя возвышенностями, одинаковыми, словно исполинские груди, впереди, на горизонте, блеснуло море. Сильный восточный ветер принес аромат соли.
Саттия вдохнула его с наслаждением.
К берегу выбрались перед самым закатом. Копыта лошадей зацокали по мощным каменным плитам коронной дороги, чей панцирь не могли взломать никакие травы. Почти тут же император скомандовал остановку. Воины авангарда слезли с лошадей и принялись разбивать лагерь.
Ночью Саттию мучили смутные кошмары. Выныривая из их липких объятий, она оказывалась в душной тьме шатра. Слышала похрапывание Гундихара, посвистывание носом Бенеша, а затем опять проваливалась в трясину, полную исполинских теней и злых голосов.
Утром поднялась такая измученная, словно не спала, а ворочала бревна.
Войско поползло дальше, точно не знающая устали железная змея. Рванул вперед ее чувствительный язык – передовые разъезды, ушли в чащобу составленные из лучших следопытов дозоры. А потом дорога, шедшая вдоль берега, вывела к полукруглой бухте, на противоположном берегу которой виднелись серые и блестящие, будто облитые льдом стены.
Около причалов покачивались большие черные суда с закругленными бортами и мачтами без рей.
– Когда-то тут стояла Ла-Хордана, гордость и украшение не только Тар-Пеллан, но и всего Белого Престола, – сказал император задумчиво. – А теперь здесь стержневой порт нагхов. Если его уничтожить, им придется начинать все заново. Если не сможем – новая армада не замедлит явиться к берегам Мероэ.
– Здесь погибли все! – подал голос старейший из вельмож свиты, в отличие от остальных не носивший герба на груди. – Наместник моего племянника и его воины. Да позволено будет мне вести первые отряды…
– Позже, – прервал его правитель сельтаро, подняв руку. – Мы решим это позже. Если штурм окажется успешным, ты получишь герцогство, но восстанавливать его будешь сам.
Пожилой эльф почтительно склонил голову.
– Посмотрим на нее вблизи, – сказал император и слегка пришпорил коня. – Вести долгую осаду смысла нет, они всегда смогут подвезти припасы и подмогу морем. Придется решать дело штурмом.
Подъехали ближе к крепости нагхов, и стало ясно, насколько толсты непонятно из чего возведенные стены. В одной из них обнаружились ворота, не деревянные, а словно из камня, и очень низкие.
Зато башен не имелось вовсе.
– Да, штурмовать это будет трудновато, – заметил гном, накручивая на пальцы пряди бороды. – Готов поставить свой «годморгон» против бочонка из-под пива, засевшие там слизепузые уродцы приготовили нам не один сюрприз. Не будь я Гундихар фа-Горин!
Холодом веяло от серых блестящих стен без единого шва или стыка. Казалось, что они отлиты подобно металлической заготовке или прямо в таком виде поднялись из-под земли.
На почтительном удалении от крепости двигались отряды сельтаро, потихоньку отсекая ее от суши. Воины становились лагерем, разводили костры, в ближайшем лесу стучали топоры.
– И осадных машин у нас нет, – заметил император. – А делать их на месте слишком долго. С Солнечного острова доставят не подкрепления, а целую армию. Может быть, посланец Великого Древа сможет что-нибудь сделать?
И он с надеждой взглянул на Бенеша.
– Да, завтра… – ответил тот. – Мощь растущего… совокупная сила умершего… должно получиться…
– Ну и хорошо, – кивнул хозяин Белого Престола. – Тогда ставим шатры, а на закате прошу всех на совет.
Но прежде чем прикатил обоз, в котором находились слуги и шатер, прошел не один час. Саттия, все это время наблюдавшая за крепостью, не заметила на стенах ни малейшего движения. Будто нагхи попрятались или совершили дружное самоубийство.
И в то и в другое верилось с трудом.
На самом закате тар-Готиан увел Бенеша на совет к императору. Саттия решила дождаться их, чтобы расспросить, но усталость взяла свое, и она сама не заметила, как уснула. Глаза открыла только под вой будивших лагерь труб, и испытала мгновенную и острую досаду на себя.
Ученика Лерака Гюнхенского в шатре не было, как и бывшего сотника.
– Где все? – спросила девушка у Гундихара, зевавшего так угрожающе, что ему могли позавидовать все чудовища Алиона.
– Ааааа я почем знаааааююю? – отозвался гном. – К штурму готовятся, наверно. Говорят, сегодня к полудню начнем.
Саттия успела расчесать и уложить волосы, и даже натянуть кольчугу, когда в шатер заглянул один из слуг.
– Спутников посланца Великого Древа просят к императору! – объявил он сладким и торжественным голосом.
– Раз просят, – солидно ответил Гундихар, – то мы, конечно, идем. Как откажешь тому, кто может тебя на кол посадить, ха-ха?
Слуга, судя по ошеломленной физиономии, шутки не понял.
Император, его свита, а также Бенеш и тар-Готиан обнаружились на небольшом холме напротив западной стены крепости, примерно в миле от нее. Никто не обратил внимания на приход девушки-квартера и гнома, только бывший сотник повернулся и кивнул.
С холма была видна вся крепость, по-прежнему тихая, и готовые к штурму войска. За ночь эльфы успели изготовить множество лестниц, а гномы даже ухитрились соорудить из толстенного ствола таран, но Саттия понимала, что этого не хватит, чтобы одолеть укрепления орданов.
– Все готово, – сказал правитель сельтаро, после чего оглянулся на Бенеша. – Что скажет посланец Великого Древа?
– Пусть вперед… я сделаю, – ответил тот и захрустел пальцами. – Сокрушу мертвое, что… нельзя…
Гундихар выразительно сплюнул и покрепче взялся за «годморгон».
Прозвучал сигнал, и войска двинулись в сторону крепости. Начали бить лучники, стрелявшие почти в небо, чтобы стрелы перелетали стены и падали внутрь крепости. Есть там кто или нет – возможности проверить не было, но отказываться от обычных методов штурма никто не собирался. Гномы нацелились на ворота, гоблины и эльфы – на разные участки укреплений, чтобы ударить со всех сторон одновременно.
Если защитников немного, им сложно будет отразить такой натиск.
Но не успели штурмующие пройти и десятка шагов, как крепость показала, что она вовсе не мертва. Серые стены блеснули, будто на них упали солнечные лучи, и покатилась от них мерцающая волна. Раздался шелест, словно тысячи крохотных ножек били в землю, и звук этот болезненно ударил по ушам.
Саттия поморщилась.
Маги сельтаро ответили тут же. Из воздуха начали свиваться жгуты белого тумана. Закружились, сплетаясь в диком танце, и двинулись навстречу мерцающей волне. Когда столкнулись с ней, полетели искры, кое-где на мгновение даже показалось синевато-белое пламя.
Один из эльфийских колдунов, самый старый, издал приглушенный вскрик и упал. Из ноздрей его потекла кровь, глаза закатились, а лицо побледнело настолько, что стали различимы темные прожилки. Над ним склонился Одноухий, принялся водить руками, словно гладить воздух над головой собрата.
Мерцающая волна, расшвыряв в стороны ошметки туманной пелены, двинулась дальше. Скорость ее упала, и мерцание стало пожиже, но холодной угрозой от нее веяло по-прежнему.
– Нет, нет… – прошептала Саттия, и сама не заметила, как сжала руки в кулаки. – Только не это…
Она чуяла, насколько опасно это невинное с виду заклинание.
Волна докатилась до рядов штурмующих, и атака захлебнулась. Кое-кто в первых рядах упал, гномы едва не выронили таран. Воины принялись хватать себя за горло и судорожно разевать рот, будто им не хватало воздуха. Оказавшиеся под заклятием отряды приостановились, а гоблины и вовсе начали пятиться.
– Пора… слишком много смерти, – сказал Бенеш и взмахнул руками, будто встряхивая их после умывания.
Мерцающая волна заколыхалась, точно в нее ударило множество воздушных кулаков. Ее разорвало на несколько частей, закружило как в водоворотах, и она пропала. Воздух вокруг крепости очистился, и до свиты императора донеслись радостные крики.
Бенеш удовлетворенно кивнул, после чего присел и положил ладони на землю.
– Это что, мне опять его прикрывать? – буркнул Гундихар. – Только ящеров что-то не видно.
Не успел он закончить фразу, как со стороны укреплений донесся жуткий треск. Саттия с ужасом и удивлением разглядела, что стены начинают вспучиваться, трястись и шевелиться. Вывалился камень размером с голову, и из дыры вылезло нечто зеленоватое, извивающееся.
Бенеш вновь пустил в ход силу растений. И нежные ростки, что могут сокрушить камень, принялись ломать возведенный орданами монолит, терзать его изнутри, рвать на части.
– Да… это поразительно, – прошептал император.
Участок стены возле ворот рухнул, стал виден внутренний двор, постройки в форме конуса. Увидевшие это воины приободрились, гномы с ревом двинулись далее, вновь полетели стрелы. Мгновением позже устремились вперед и сельтаро, прекратили удирать гоблины.
Стена сопротивлялась еще некоторое время, затем пошла трещинами от верха до низа. Вывалилось еще несколько фрагментов, а на юге, судя по всему, образовался новый пролом.
– Теперь все… хватит, – проговорил Бенеш, поднимаясь и отряхивая с ладоней прилипшие травинки.
В проломе, что находился около ворот, появились нагхи в деревянных доспехах и с копьями в лапах. Но оказать сопротивления они не смогли, их просто смела волна эльфов. Таран гномов ударил в ворота раз, другой, и те с протяжным металлическим гулом начали разваливаться.
– Давай! Рази уродов, во имя башки Аркуда! Пусть намочат портки, ха-ха! – заорал гном, прыгая на месте и отчаянно размахивая ручищами. – Пусть обгадятся так, чтобы самим тошно стало!
Вельможи из свиты хозяина Белого Престола сделали вид, что не слышат ничего, хотя сам император мрачно покосился на Гундихара. Но промолчал – тому, кто заслонил телом посланца Великого Древа, дозволено почти все. Пусть себе орет, лишь бы не снял штаны, чтобы показать врагам голый зад. Говорят, у северных гномов такое в обычае.
Ворота рухнули, и закованные в тяжелую броню гномы-воители ринулись внутрь крепости. Наступавшие сельтаро одолели защиту у южного пролома, оттуда долетели радостные крики. Лучники прекратили стрелять, чтобы ненароком не зацепить кого-нибудь из своих.
На стоявших у причалов черных кораблях поднялась суматоха, забегали матросы, задрожали якорные цепи.
– Мне надо, чтобы, ну… – подошедший к императору Бенеш в этот момент донельзя напоминал себя прежнего. То же мучительное усилие в глазах, путаная речь, и краска стыда от собственного косноязычия на щеках. – Это должно быть уничтожено…Оно полностью… Или это осквернение… Нельзя так. Это не просто постройки, это… оно неправильное…
– Как будет угодно посланцу Великого Древа, – сказал правитель сельтаро. – После того как враг будет сокрушен, я дам воинам приказ отойти. Очищение от скверны – деяние благое, угодное богам.
Ученик Лерака Гюнхенского удовлетворенно кивнул.
Сопротивление нагхов внутри крепости удалось задавить к полудню. Сумели поджечь один из кораблей, еще три уничтожили маги-сельтаро, стиснув их громадными руками волн. Пятый наскочил на непонятно откуда взявшуюся в теплом море льдину, и только один сумел уйти.
– Очень хорошо, – проговорил император, выслушав донесения от командиров отрядов. – Мы перебили их всех. Никого не оставили в живых. Собственные потери невелики, и все благодаря посланцу Великого Древа. Если бы то Дыхание Камня не потеряло мощь…
Похоже, оборонительное заклинание было заключено прямо в стену, и для его оживления не требовался маг. Оно чувствовало присутствие готового атаковать врага поблизости от крепости, и само оживало, поддерживая себя жизненной силой тех, кого убивало.
– Слава Белому Престолу! – воскликнули несколько вельмож, но император только поморщился.
– Счастье, что к нам снизошел посланец Великого Древа, – сказал он. – Без него мы бы сейчас думали о том, как защитить Эль-Ларид. Тар-Вариос, немедленно все войска из крепости. Пусть он делает с ней, что хочет…
В сторону захваченных укреплений помчались гонцы, и приказ оказался выполнен с удивительной скоростью. Все, и эльфы, и гоблины, и гномы видели, что сотворил Бенеш во время битвы семь дней назад, и то, что он сделал сегодня, и последние тупицы поняли, кому они обязаны победой и жизнью.
Поэтому никто не спорил, не говорил, что логово орданов нужно хорошо обыскать на предмет оружия, ценностей и всяких магических штуковин, которые нагхи мастерили с большим искусством.
– Крепость пуста, – доложил императору тар-Вариос, командир Звездной Стражи, когда из ворот вышел отряд гномов.
– Все в руках посланца Великого Древа. – И правитель сельтаро посмотрел на Бенеша.
Тот кивнул и закрыл глаза. Вокруг тщедушной фигуры молодого мага закрутился изумрудный вихрь, такой мощный, что Саттия невольно сделала шаг назад. Отступили и колдуны-эльфы, на лицах их обозначилось недоумение. Вельможи из свиты, охранники и все остальные ничего не заметили, даже император бросил на своих чародеев удивленный взгляд.
А вихрь, видеть который могли только обладатели колдовских способностей, поднялся к небесам крутящейся колонной. Навис над крепостью, плавно развернул огромные «крылья» и упал вперед.
Саттия задержала дыхание, ожидая грохота, но уловила лишь тихое, вялое потрескивание. На стенах и их обломках появились серые и фиолетовые пятнышки, начали стремительно увеличиваться.