Давным-давно, а когда именно, никто и не знает, стали рассказывать сказки. Каждым народом свои сказки сложены, каждый народ любит, помнит и бережёт свои сказки. Те, что собраны в этой книге, — придуманы чукчами и эскимосами.
Живут чукчи и эскимосы в тундре, на Крайнем Севере нашей страны, на Чукотском полуострове, у холодных морей.
В давние времена в тех далёких краях люди жили и одевались по-особенному. Совсем не так, как мы с вами привыкли. Да и не так, как живут там теперь.
Эскимосы занимались охотой в море и рыбной ловлей. А чукчи ещё и пасли оленей. Жильём служили яранги — строения, похожие на большие шалаши. Покрывали яранги моржовыми или оленьими шкурами. Селение из нескольких яранг называлось — стойбище. Яранги легко разбирались и собирались. За несколько часов можно поставить ярангу. Это было очень удобно: ведь людям приходилось переезжать — кочевать — то в поисках лучших пастбищ для оленей, то к хорошим местам для охоты или рыбной ловли.
Всю свою одежду чукчи и эскимосы шили из меха. Меховые штаны, меховая рубашка мехом внутрь. Поверх неё меховая шуба мехом наружу — кухлянка. Меховые сапоги — торбаса. Меховая шапка. Правда, шапку надевали только в самые лютые морозы да во время пурги или в дороге. А обычно, даже зимой, ходили с открытой головой.
Среди чукотских и эскимосских сказок есть очень много сказок о животных. Некоторые их герои — птицы и звери — не знакомы нам по русским сказкам. Тут и песец, и суслик-евражка, и горный баран. Тут и птицы: гаги, кайры, пуночки. Это всё обитатели севера.
Конечно, в сказках птицы и звери — не обычные животные, а сказочные. Они разговаривают, они живут и поступают, как люди, которые придумали эти сказки.
Сначала сказки только рассказывались. Потом их записали. И пересказали для детей.
Рисунки к сказкам сделаны Народным художником РСФСР, лауреатом Государственной премии РСФСР Евгением Михайловичем Рачёвым. И вот перед вами книжка. Посмотрите рисунки, почитайте сказки, и вы узнаете про ворона Куркыля, Нутэнэут-лису, про оленя быстроногого, бурого медведя трусоватого, про зайца отважного. Про их хитрости. Об их мудрости. Вот послушайте…
ПТИЧКА-ПУНОЧКА. Чукотская сказка
Запись Тынэтэгина. Пересказ А. Грибовой*[1]Жила на берегу реки птичка-пуночка. Была у неё дочка. Просит птичка свою дочку:
— Сходи за водой!
А та отвечает:
— В воду свалюсь.
— А ты держись за куст! — посоветовала ей птичка.
А дочка в ответ:
— Куст наклонится, я не удержусь.
— Схватись покрепче!
— Руки поцарапаю.
— Рукавицы надень!
— Рукавицы порвутся.
— Иголкой зашей!
— Палец уколю.
— Напёрсток возьми!
— Напёрсток потеряю.
Надоело птичке отговорки слушать, рассердилась она, сказала:
— Ну и ленивая же ты! Будто и не моя дочка!
— Как не твоя?! — закричала дочка, вскочила и мигом воды притащила. Много воды. Чай сварили. Сами пили, соседей угощали и ещё осталось.
ЛИСИЧКА. Чукотская сказка
Запись О. Бабошиной. Пересказ А. Грибовой*Весной это было. Тепло стало в тундре, светло. Побежала маленькая лисичка к морю посмотреть: как там весной на море?
А море-то на солнце блестит, разноцветными огоньками переливается. Широкие волны бегут-колышутся. По волнам льдины раскачиваются. Вверх — вниз. Вверх — вниз. Загляделась лисичка на море. Ой, хорошо! Ой, весело!
А мимо гаги плывут, на льдине качаются.
— Возьмите меня, я тоже хочу покачаться! — говорит лисичка.
— Нельзя тебе на волнах качаться, — отвечают гаги. — Льдина тоненькая, сломается. Мы поднимемся, улетим. Ты упадёшь в море, утонешь.
Уплыли гаги на льдине.
Идёт лисичка по берегу, с моря глаз не сводит. Видит — чайки на льдине качаются.
— Возьмите меня, я тоже хочу покачаться! — просит лисичка.
Взяли чайки лисичку на льдину. Вместе с ними она на льдине качается. Вдруг подул ветер. Затрещала льдина и развалилась.
Чайки поднялись, улетели. А лисичка упала в море. До последней шерстинки вымокла. Ладно ещё, что до берега доплыла.
Вылезла на берег, одёжку свою выжала, вылила воду из торбасов, на солнышке сушится. Только обсохла — мимо кайры плывут, на льдине качаются.
— Эй, лисичка, — зовут кайры, — иди к нам!
А лисичка распушила свой рыжий хвост попышнее, говорит:
— Нет! Нам, лисичкам, хорошо море с берегу. Не стану больше на льдине качаться!
Сказала так и в тундру убежала.
ВОРОН и ЛИСА НУТЭНЭУТ. Чукотская сказка
Запись О. Бабошиной. Пересказ А. Грибовой*Давно это было. Очень давно. Ой, как давно!
Сидит возле своей яранги ворон, думает: «Куда идти за добычей: на морской берег или на реку?»
Думал, думал, решил:
— Пойду на реку.
Пришёл на речной берег. Ходил, ходил. Каждый камушек переворачивал, под каждый кустик заглядывал — нет добычи и нет. Ну совсем ничего не попадается!
«Дай, — думает, — на другом берегу поищу!»
А там мышата играют. Увидели они ворона, обрадовались:
— Дедушка пришёл! Дедушка пришёл!
Подбежали к ворону, в свою ярангу отвели. Усадили его на мягкие шкуры, чаем напоили, пёрышки разгладили.
Доволен ворон.
— Спасибо, — говорит, — меня, голодного, накормили, моим усталым ногам отдых дали.
Стал домой собираться, а мышата ему гостинец несут — немножко корешков. Уложили их на нарту, говорят:
— Иди, да дорОгой не оглядывайся!
Пошёл ворон, потащил нарту, а та, что ни шаг, тяжелее становится.
— Что такое? Нарта лёгкая, а тащить тяжело! — удивляется ворон. И ещё быстрее зашагал: домой к своим детям торопится.
Вот и яранга показалась. Навстречу дети выбежали, нарту дотащить помогли. Тут ворон оглянулся, глазам своим не поверил, подошёл — потрогал: корешки-то, что мышата дали, в рыбу и мясо превратились. Всё горкой на нарте сложено!
Мимо бежит лиса Нутэнэут.
— Где ты столько еды добыл? — спрашивает.
— У реки, — отвечает ворон. И рассказал, как мышата ему на дорогу корешков дали, а корешки рыбой и мясом обернулись.
— Ну и я туда сбегаю! — говорит лиса.
— Не надо. Не ходи, Нутэнэут! — просит ворон. — Я с тобой поделюсь.
Не послушала лиса, в ответ только фыркнула. Схватила свою нарту, какая побольше, скорей побежала на реку.
Идёт лиса по речному берегу, мышата её увидели, навстречу бегут, кричат:
— Бабушка пришла! Бабушка пришла!
А лиса:
— Какая я вам бабушка! — говорит. — Посмотрите на себя! Вы — некрасивые! Вы — пучеглазые! А хвосты?! Тьфу! У вас хвосты не пушистые!
Обиделись мышата, побежали домой, рассказали всё отцу с матерью.
А лиса следом идёт, торбаса не отряхнула, вошла, говорит:
— Э-э! Какая маленькая яранга! Какая плохая!
Потом расселась поудобнее, приказывает:
— Принесите мне что-нибудь поесть! Да поживее!
Угощают мышата лису, а она на них покрикивает:
— Что это вы мне даёте? Несите, что повкуснее!
«Вот так гостья, — удивляются мышата, — у самой-то Нутэнэут и зимой горсти снега не выпросишь».
Однако всё же и ей корешков дали, как собралась она домой. И ей велели дорогой не оглядываться.
Бежит лиса, ждёт не дождётся, когда же нарта потяжелеет? Ну когда же, наконец, корешки мясом обернутся? А нарта всё легко катится, только полозьями слегка поскрипывает. Не выдержала лиса — оглянулась: на нарте как лежали корешки, так и лежат. Лиса Нутэнэут с досады лапой нарту толкнула, корешки и просыпались. Подхватил их ветер, разметал по тундре. Так лиса Нутэнэут ни с чем и осталась.
ПЯТЕРО МЫШЕК — ПЯТЕРО ПОДРУЖЕК. Эскимосская сказка
Запись Е. Рубцовой. Пересказ А. Грибовой*Там, где тундра кончается, а лес начинается, жили пятеро мышек — пятеро подружек. Вместе они играли, вместе корешки добывали, вместе по ягоды пошли. А ягода морошка в тот год уродилась крупная, вкусная. Берут они ягоду: одну — в рот, другую — в мешок, одну — в мешок, другую — в рот. И не заметили, что очень далеко от своего жилья зашли. Так далеко — почти к самому лесу. Вдруг слышат:
— Чваш-чвиш, чваш-чвиш… — Это старая колдунья-великанша из лесу идёт, тяжело шагает. — Чваш-чвиш…
Пришла. Мышки увидели колдунью, испугались. Хотели убежать, да поздно. Поймала колдунья мышек, посадила их в сумку, отнесла к высокому дереву.
— Дерево, дерево, наклонись! — говорит.
Наклонилось дерево. Повесила она сумку на верхний сучок, отошла от дерева и сказала:
— Дерево, дерево, выпрямись!
Дерево выпрямилось.
— Назад пойду — с собой заберу… — проворчала колдунья и ушла.
Остались мышки на дереве. Из сумки выглянули — высоко! Самим ни за что не выбраться. Стали ждать — может, мимо кто пройдёт, поможет.
Видят — евражка к реке спешит.
— Евражка, евражка, помоги нам, с дерева сними! — закричали мышки.
Остановилась евражка и говорит:
— Нет, не сниму, когда мы пить ходим, вы всегда в нас камешками бросаете! Пусть другие снимут!
Бежит горностай, зовут его мышки:
— Эй, горностай, помоги нам, с дерева сними!
Поглядел на них горностай.
— Нет, — отвечает, — не сниму. Когда мы гуляем, вы всегда в нас камешками бросаете. Пусть другие снимут!
Тут лиса идёт. Стали мышки лису просить:
— Лисичка, лисичка, будь добренька, помоги нам, с дерева сними!
Лиса поближе подошла.
— Как же я помогу вам? — спрашивает. — Вы на дереве высоко висите. Не достану.
— А ты скажи: «Дерево, дерево, наклонись!»
Лиса так и сделала. Наклонилось дерево, лиса мышек выпустила, сама дальше пошла. А мышки, чтобы колдунья сразу не догадалась, сумку травой наполнили, на верхний сучок повесили и сказали:
— Дерево, дерево, выпрямись!
Дерево поднялось, а пятеро мышек — пятеро подружек со всех ног домой кинулись, бегут и добрыми словами добрую лисичку вспоминают.
СТРАШНЫЙ ЗАЯЦ. Чукотская сказка
Запись Тынэтэгина. Пересказ А. Грибовой*Наломал заяц разных веточек, накопал корешков, нарвал листиков. Сидит, еду себе варит.
Бежит мимо песец.
— Здравствуй! — говорит.
— Здравствуй! — отвечает заяц. — Что нового?
— Ничего. А у тебя что нового?
— Вот барана поймал, — пошутил заяц. — Сижу варю.
— О-о-о-о! — удивился песец. — Научи меня, как барана поймать!
— Чего проще, — отвечает заяц, а у самого глаза от смеха щурятся. — Потихоньку подкрадись к нему и крикни. Сильно, сильно крикни. Испугается баран, от испуга свалится. Тут его и бери!
— Ладно, — говорит песец, — пойду поохочусь на горных баранов.
Сказано — сделано. Пошёл песец на охоту, выследил горного барана, подкрался к нему да изо всех сил как крикнет! Ух, и припустился баранчик бежать! Только его и видели.
Снова к зайцу приходит песец.
— Ну как? Поохотился? — спрашивает его заяц. — Поймал барана?
— Нет, не поймал, — отвечает песец. — Я сильно крикнул. Однако почему-то не упал он. А убежал.
— Что же ты его не задержал?
— А как?
— Эх ты, песец-глупец! — покачал головой заяц и рот ладошкой прикрыл: вот-вот расхохочется. — Барана и то не смог поймать. Крикнул бы ему вдогонку: «Постой, постой!» Тогда бы он наверняка был твой!
Струхнул тут песец.
«Ой-ой-ой, — думает. — Вот так заяц! Ну, а если вздумается ему на меня так-то крикнуть. Тогда и мне не сдобровать! Пропал я!»
Подхватился песец и бежать, от этого страшного зайца подальше.
Не выдержал заяц — рассмеялся, от смеха на землю свалился. Хохотал, хохотал, верхняя губа у него и лопнула. С тех пор с раздвоенной губой ходит. А думаете, перестал заяц смеяться? Перестал шутки шутить? Нет.
— Это ничего, — говорит, — зато насмеялся всласть.
ВОРОН И ЛИСА. Эскимосская сказка
Запись О. Бабошиной. Пересказ А. Грибовой*Поставил ворон ярангу на берегу Берингова моря. Бежит мимо лиса, увидела ярангу, остановилась и принялась ворона расхваливать:
Слушает ворон, сердце его радуется.
— Живи в моей яранге, сестра! — приглашает.
А лисе только того и надо. Её-то яранга — темна. Её-то яранга — мала: лиса внутрь войдёт — хвост снаружи останется.
Стали они вместе жить.
— Я буду дома хлопотать! — говорит лиса. — Ты будешь пищу добывать.
— Ладно, — согласился ворон.
Сделал ворон копьё, гарпун сделал. Вырезал на них узор не простой — самый лучший. Пошёл по льду в море.
Добыл ворон нерпу. Назад возвращается. Увидела лиса ворона, спрашивает:
— Отнял или сам добыл?
— Сам добыл, — отвечает ворон.
Лиса — ну хвалить ворона! Хвалит не нахвалится:
Сели они есть. Ворон поклевал немного и доволен. Остальное мясо лисе отдал. Наелась лиса, а всё жадничает, сидит, думает: «Как это он нерпу поймал? Пойду-ка я сама добуду. Уж тогда ворону ни кусочка не дам!»
Дождалась лиса ночи, потихоньку взяла гарпун, копьё взяла. Пошла к морю по следам ворона.
Видит — вынырнула нерпа между льдинами. А не знает лиса, что сначала: гарпун бросать или копьё метать? Бросила гарпун — промахнулась. Нерпа под лёд спряталась. Лиса вдогонку копьё метнула — копьё в воду ушло.
Испугалась лиса, прибежала домой, притворилась, что всю ночь спала.
Утром ворон собрался на охоту. Спрашивает лису:
— Сестра, где копьё? Куда мой гарпун делся?
А лиса отнекивается.
— Откуда мне знать, — говорит, — я из яранги не выхожу. Видно, сам потерял, а меня спрашиваешь!
Без копья и гарпуна какая охота? Стал ворон думать — чем пищу добыть? Ходил-ходил, думал-думал. Надумал — удочкой рыбу ловить.
Смастерил удочку, пошёл на реку.
Сделал прорубь во льду, опустил в воду удочку. Вдруг что-то тяжёлое прицепилось на крючок. Тащил-тащил ворон. Наконец вытащил! Не рыбу поймал. Не зверя достал. Показалось над водой само Чудо Водяное! И не разобрать, какое оно: тиной обросло, водорослями опутано. Все водоросли облепили рыбки.
Собрал ворон рыбок с водорослей. Чудо Водяное бросил в реку.
Несёт ворон рыбу, увидела лиса, снова запела:
Принялась лиса за рыбу, а сама думает: «Как это он рыбу ловит? Пойду-ка я сама поймаю».
Ночью взяла удочку, по воронову следу к реке побежала. Опустила удочку в прорубь, сидит ждёт. Тут попалось на крючок что-то тяжёлое. Обрадовалась лиса. Тянет и думает: «Ворону и рыбьего хвостика не дам». Посильнее дёрнула удочку — Водяное Чудо вытащила!
Испугалась лиса, бросила удочку. Водяное Чудо ушло на дно вместе с удочкой.
Прибежала лиса домой, улеглась, будто и не подымалась.
Утром собрался ворон ловить рыбу, а удочки как не бывало — нет нигде!
— Сестра, а сестра, кто взял удочку? — спрашивает.
— Что ты мне спать не даёшь? — отвечает лиса. — Ты же знаешь — я из яранги не выхожу. Сам, видно, потерял где-то!
Ходил-ходил ворон, думал-думал. Куда теперь идти?
К морю не пойдёшь — копья нет, гарпуна нет, охотиться нечем.
К реке не пойдёшь — удочки нет, рыбу ловить нечем.
Взял длинный ремень, пошёл в тундру. Идёт, по сторонам смотрит. А вдалеке — у высокой сопки, у быстрой речки — виднеется большая яранга, наполовину в землю вросшая. Подошёл ворон поближе, сверху, через дымоходную дыру, заглянул в ярангу. Сидит там женщина, косы свои заплетает и расплетает. Вокруг неё ходят олени. Женщина косы расплетает — белые олени идут в одну сторону. Женщина косы заплетает — олени идут в другую сторону. Да уже не белые они, а чёрные.
Удивился ворон — что за диво такое? Почесал в затылке, уронил пёрышко. Попало пёрышко на оленя. Упал олень. Женщина взяла этого оленя и выбросила. Подобрал его ворон, ремнём обвязал, домой потащил.
Увидела его лиса, завела свою песню:
Стали они есть, а лиса всё думает: «Где это он оленя добыл? Не пойти ли мне туда поохотиться?»
Не стала лиса и ночи дожидаться. Взяла ремень, крадучись из яранги выбежала, пошла по воронову следу.
Пришла к той яранге, заглянула в дымоходную дыру. Видит: сидит женщина, расплетает косы — белые олени идут в одну сторону. Заплетает косы — олени идут в другую сторону. Да уже не белые они, а чёрные.
«Вот бы мне их всех себе добыть!» — думает лиса. Задрожала она от жадности, уронила в дыру ремень. Попал ремень на оленя. Упал олень.
Женщина подобрала ремень, вышла из яранги, увидела лису, говорит:
— Ах вот почему мои олени пропадать стали! — и давай лису тем ремнём охаживать. Та еле убежала от неё. Идёт домой, а навстречу ворон.
— Как так, лиса, ты же говорила — из яранги не выходишь? — удивился он.