Мой город, сохрани мой легкий след - не мраморной доской - вниманием к лит. смене; дай побарахтаться в газетной пене, и раз в десяток лет здесь вырастет поэт...
Привет, привет! Отхаркивая пыль, сбегаю к Каме по натруженным ступеням.
Как хорошо, что я не стал степенней; и как река, не утихает пыл!..
Катись, река! Далеко-далеко.
Впадай, как в сердце, в яростное море.
И мне б хотелось песенной строкой до сердца дотянуться вскоре.
Мне - 30 лет. Растет моя семья.
Еще не написал я главную из книжек, не побывал в Нью-Йорке и в Париже, но позади студенчества скамья.
Мой город, верь, я пронесу твои обветренные пыльные штандарты и - враг стандарта - на безликих картах я нанесу оазисы любви.
Прощай, прощай! Пусть долго не увижу но ты - как брат, с тобой в боренье я живу, чтоб воплотить мечтанья; ты мне ближе, чем то, что окружает наяву.
Моя страна, шестая часть земли, я не боюсь в признанье повториться: ты голосу Провинции внемли, провидцы происходят из провинций!
Коров рязанских льется молоко и пермские работают заводы.
Моя любовь лишь часть твоей заботы, твоей реке струиться далеко.
И если я песчинкою мелькну во временном круговороте, спасибо материнскому окну, где первый луч согрел и озаботил.
Спасибо первым ласкам, синякам, спасибо нескончаемым ушибам, врагам спасибо, а моим друзьям воистину несчетное спасибо!
7-8.01.75
МИФИЧЕСКИЕ ВРЕМЕНА
В долине Тигра и Евфрата земля раздорами чревата.
Здесь часто брат ходил на брата опустошительной войной.
Сегодня вдумчивый историк поведает, как храбр и стоек был каждый; как безмерно горек был путь ... Конечно, в мир иной!
В долине Тигра и Евфрата земля находками богата: монеты, бусы из агата, щиты, сосуды, письмена, гробницы, женские гребенки, мечи, игрушки для ребенка - сработаны искусно, тонко в мифические времена.
В долине Тигра и Евфрата земля ничуть не виновата в том, что и нынче брат на брата нередко искоса глядит.
А так, как каждый храбр и стоек; и легче разрушать, чем строить, вполне возможно, что историк через столетье разъяснит:
в долине Тигра и Евфрата земля находками богата: монеты, диск от автомата, противогаз, бутыль вина, транзистор, женская гребенка, часы, игрушки для ребенка, засвеченная фотопленка - мифические времена!
12.01.75
Признаюсь вам - я долго был рабом...
О нет, я не ворочал камня глыбы и не носил цепей, не бился лбом, как поначалу вы решить могли бы.
Я не знавал капризов госпожи и не был пленником одной известной страсти, что заставляет поступать в пажи и стариков сплошной козырной масти.
Раб вдохновенья, я десяток лет гордился этой сказочной судьбою, но как-то понял, что заслуги нет в словах, не продиктованных собою
Дарованное свыше - не позор, но мне сейчас куда дороже стала способность отличать от соли сор, в руде заметить крапинки металла.
И я жалею, что не испытал всех потрясений сумрачного быта, чтобы воскликнуть: "Гляньте, кем я стал!
А кем я был?.. Все мной самим добыто!"
20.04.75
Я наблюдать за дочерью люблю: вот моет кукол; вот к столу присела; вот парус нацепила кораблю и в таз с водой его пустила смело.
Пусть хлещут брызги. Вытерла. Опять взялась за кукол. Стала наряжаться.
О Боже, если хлопотунья в 5, то что же будет в 10 или в 20?!
Себе спокойной жизни не сулю.
Судьба не стелет мягкие паласы.
И с каждым днем тревожнее ловлю в её лице знакомые гримасы.
Так хмурит брови в ярости жена.
Так сам я иногда сжимаю губы. перемешал же как-то Сатана все наши выраженья и причуды.
Я проклинаю дьявольскую смесь характеров...Но жизнь летучей дыма...
Аукнут: "Где ты? Жив ли?"
"Вот я - здесь!" - отвечу взглядом дочери любимой.
20.04.75
Как лес не мыслится без эха и радуга - без вешних гроз, так и в припадке бурном смеха нет разрешенья кроме слез.
И глядя, как дитя родное безвольно корчится у ног, опротестуешь все земное и то, что сам ты - полубог.
Но сдаться не спеши, невесел, мол, ты бессилен, как кизил - блюдет природа равновесье душевных и телесных сил.
И тот же самый человечек, дай срок, вберет в себя миры, когда не будет покалечен разладом внутренней игры.
17.08.75
ВЫБОР
А.Ш.
Напрасно женщине служить ты будешь, став постылым.
Любви притворной крест носить ей явно не по силам.
И чашку трудно удержать, когда устали руки её несчетно вытирать в бесплодном рвенье муки.
Ты приноси вино и фарш, дивя хозяйской прытью, но будет прорываться фальшь в прорехи общежитья.
И как-то, слыша за спиной глухой усталый голос, ты вдруг поймешь, что ты - чужой, что чашка раскололась.
Что собирать на центр стола её осколки тщетно; что трещина давно была, продляясь незаметно.
Что прочным клеем ПВА не все соединимо; что ты ли прав, она ль права все мнимо, мелко, мимо...
И выбор, право, не велик каким путем расстаться: расстались вы в далекий миг, не стоит вновь стараться...
17.08.75
АВТОПОРТРЕТ
Мне - 30 лет.
Родился в победоносном 1945-м, ни разу в жизни не видел родного (живого) отца и до 25-ти не подозревал об его существовании.
Лгу - иногда бывали предчувствия.
Окончил среднюю школу № 43, пермский медицинский институт, половину спецординатуры, служил врачом в/ч 75624, затем закончил оставшуюся часть ординатуры и - одновременно - первый курс Литинститута.
Днем работал глазным хирургом и писал по ночам стихи.
Сколько их рождалось и умирало в сознании не исчислить, на бумагу занесены несомненно худшие.
Чаще рифмовал на ходу, без клочка бумаги и огрызка карандаша под рукой.
Жил в Перми, Тбилиси, Чебоксарах, Таллинне
(в последних трех не подолгу - зато по долгу), в Москве.
Женат с 22-х лет, счастлив в браке, дочь - ровесница моего заочного литературного образования - появилась ровно через 3 месяца после моего очередного дня рождения.
Не знаю, совпадают ли наши группы крови
(увы, знаю, они не совпадают), как идентично это мистическое число 19, но мне хотелось, чтобы совпали наши духовные группы, и я смог бы передать ей со временем хотя бы частицу так называемого "жизненного и духовного" опыта.
Некоторым друзьям я казался воплощением честолюбивого Трудолюбия и Разума, себе же представляюсь лентяем и недотепой.
Люблю книги, хотя с каждым годом читаю все меньше, глубже ли - другой вопрос, на который трудно ответить.
Люблю жену, дочь, покойную бабку Василису Матвеевну, несколько отчужденно люблю мать, чту и жалею отца, которого и сейчас (про себя) не могу называть отчимом.
Не мыслю себя вне литературы
(стихи, переводы, рецензии, дай Бог, когда-нибудь проза), хотя если что и удалось в этой жизни - это исцеление от физической слепоты
200-т больных катарактой, когда занимался хирургией.
Вряд ли помогу кому-то прозреть духовно
( а хотелось бы, честно признаюсь).
Помню и повторяю: "Врачу, исцелися сам!"
Надеюсь прожить долго и счастливо
(т.е. испытав в полной мере душевную и жизненную чересполосицу, которая столь необходима для полнокровного творчества, но труднопереносима каждым из нас).
Обретал и терял друзей, лучший друг - Анна, мое живое ненаписанное стихотворение, мое сердце, моя совесть...
Каждодневно учусь у неё бескорыстию и терпению, честности и справедливости...
Я, вроде, ничего не написал о своей эпохе, людях нашего времени
( "макси" или "мини", "дудочки" или "клеш"), соседях по коммунальной квартире, мечтах и разочарованиях, весе и росте, форме ушей, очках и ботинках, любимой "полевой" сумке и содержимом карманов, но мои современники без труда дорисуют портрет обычного человека второй половины ХХ века и подивятся, насколько он неотличим от них самих.
Всякие несхожести и несообразности будут отметены.
Другими, возможно, будут цифры, имена и даты, останется нетленной голая человеческая суть, которую и призван выразить автопортрет.
13.12.75
1976 год
Швейцар считает серебро, ладони тусклым звоном грея.
"Мол, не дождаться брадобрея", - помаргивает мне хитро.
Неужто в мире все старо, как эта жалкая ливрея?!
Цифирью лязгает табло, один из компонентов стресса.
Нет никакого интереса глазеть на пыльное стекло.
Неужто неизбежно зло и даже - двигатель прогресса?!
Конечно, можно возрыдать о том, что Русь сгубила бритва; и новомодная молитва, быть может, попадет в печать
(сулит такую благодать умов редакторских ловитва).
Но я "как все". И дам "на чай" кусочек лунного металла.
В словах порою проку мало.
"Привет, товарищ! Не скучай!"
А то, что сердце умолчало, мелькнет во взгляде невзначай.
28.05.76
Из цикла "ЧЕРНЫЕ СТИХИ"
1
И я мечтал о невозможном, и мне хотелось в вихре лет оставить ясный и тревожный, и празднично-веселый след.
Но шли года, и жизнь тянулась, как вол в грузнеющем ярме; когда на миг душа очнулась - сидел я по уши в дерьме.
И чем сильней ко свету рвался, тем глубже увязал в грязи; капкан испытанный попался: теперь лежи и кал грызи.
И чем сильней ко свету рвался, тем глубже увязал в грязи; капкан испытанный попался: теперь лежи и кал грызи.
Повсюду фальшь; везде трясина; и нет спасения во мгле; я не оставлю даже сына на этой воющей Земле.
Ну что ж, я в мир пришел, безродный; изгоем жил и в срок уйду, чтоб утолить позыв голодный
Земли в горячечном бреду.
В последних судорогах оба познаем мировой озноб меня родившая утроба и безотказный вечный гроб.
2
Когда придет пора держать ответ перед судом собравшихся пророков, спасения не жду; прощенья нет вместилищу столь мерзостных пороков.
Я лгал и крал, блудил и убивал, не почитал святых и лицемерил; все сущее бесовской меркой мерил, и мне заказан райский сеновал.
Все перечислю смертные грехи; введенный в искушение большое, вдруг вспомню : есть с в я т о е за душою - про черный день есть черные стихи.
Я в них свой век ничуть не очернил, лишь все цвета расставил по заслугам; и Бог простит за это фальшь и ругань и выдаст в ад мне скляночку чернил.
Чтоб изредка средь смрада и огня в какой-нибудь землянке под Зарайском вдруг рифма вырывалась из меня о чем-то чистом, неземном и райском.
20.06.76
ВОЗВРАЩЕНИЕ
1
Проснуться. Выглянуть в окно: куда как голо.
Все позади, в д а в н ы м - д а в н о, семья и школа.
Безлюдны пермские дворы перед рассветом.
Природы скудные дары разрыты ветром.
И ты сегодня одинок.
Продут. Продулся.
Но все-таки не сбили с ног.
Ты встал. Обулся.
Привычно к выходу идешь, находишь в ы х о д.
Уже больших удач не ждешь, тем паче выгод.
Ты мужество растишь в себе не подчиняться течению, слепой судьбе, чинам и святцам.
И тем тяжеле взгляд н а з а д, набрякли веки.
Ты ничего не знаешь, брат, о человеке,
который на тебя глядит из тьмы былого.
Он ничего не говорит.
Молчит. Ни слова.
А ты забрался за а л т а р ь, ценя искусство.
Но в этом тайны н е т как встарь; и всюду пусто.
2
На подоконнике торчит цветок алоэ.
Он вроде бы довольства щит и страж покоя.
Самоуверенный цветок.
Что ж я набычен7..
Да он посажен в чугунок.
Тем необычен.
И этот маленький штришок меня забросил куда-то в детство...Словно шок.
Мне снова 8.
Гудит огонь. Искрит ... Лови...
Открыта печка.
И замирает от любви мое сердечко.
Как искры, жгутся в кулаке цветные стекла.
А мама варит в чугунке картошку, свеклу.
Так вот с чем связан ты, дружок!
Узлы тугие.
Как долговечен чугунок!
А мы какие?
3
Кто бы думал, что чреваты обнаженностью своей возвращение в пенаты, пересмотр былых идей?!
Ничего не изменилось: тот же дом и тот же сад, но терзает вашу милость каталог былых досад.
Просыпаешься от страха, что мешал своей судьбе; снова ощущенье краха, оттого не по себе.
Вспоминаешь поминутно, как ты что-то упустил; и опять на сердце смутно, словно не хватило сил.
Но зато на старом месте ярче прежние мечты; ты опять с друзьями вместе новые торишь мосты.
Что ж, в таком противоборстве утешителен итог: крепнут воля и упорство, исчезает гонорок.
Над самим собой смеяться приучаешься слегка и не думаешь бояться, что валяешь дурака.
4
Любимая! Я всякий раз тебя уверить не умею, что женщина пленяет нас незащищенностью своею, что все мужчины испокон защитники и рудознатцы, что слишком мало значит сон, раз в нем с тобой не повстречаться.
А ты спокойна и горда, ты не нуждаешься в опеке, и бешеных страстей орда смешна тебе в двадцатом веке.
Ты говоришь: "Иди, проспись!
Защитник тоже мне нашелся.
И не ходи вокруг, как лис.
На мне свет клином не сошелся.
Ищи себе других подруг охочих до мужской заботы.
А я уж как-нибудь...без рук...
И вообще оставим счеты".
Но это все - слова, слова...
А не уйти от женской доли.
И вижу я, как ты слаба, моей сопротивляясь воле.
Как смотришь, веря и любя, готова подчиниться ласке, забыть, перебороть себя...
Но это все не для огласки.
13.08.76
Пермь
Московского разлива "Саперави" грузину не в диковинку, а я им запиваю вымыслы о славе и прелестях земного бытия.
Сухой восторг покалывает десны, коронок поскрежетывает сталь...
Мечтать о счастье никогда не поздно, а пропитого никогда не жаль.
2.09.76
Улан несет свои мудэ через тайгу в Улан-Удэ.
Не сибиряк, а сибарит, в седле, как в кресле, он сидит.
Ах, если б ведал братец Жан про состоянье каторжан, то он не крался б, как пират, к безвестным дочерям бурят и много б раньше расплескал излишек сил на спины скал...
30.09.76
Улан-Удэ
КЯХТИНСКИЙ ТРАКТ
Пески заметают мои следы от Кяхты к Улан-Удэ.
"П - и - т - ь!" - они просят. Воды, воды! - их золотой орде.
Они засыпали сотни рек, выпили тьму озер; а тут идет себе человек, его не догнать позор.
Дорога шевелится. Поперек бегут песчаные змейки.
Все норовят прошмыгнуть между ног.
Ловить их руками не смейте.
Не слышен юркой песчанки укус; был человек и нету.
Лишь у дороги вырастет куст, сил наберется к лету.
Меня легко обогнал бензовоз, гремя обрывком цепи.
А я неподвижен, я словно прирос к неласковой этой степи.
Сквозь целую вечность дошел до скалы, одетой в лишайник и мох.
Гляжу: надо мною парят орлы, и сам я парень не плох.
Если не сдался горючим пескам, столько миль отшагал, что ступни, как влитые, пристали к носкам.
Гипсовым каждый стал.
В угол поставишь - не упадут три ночи и три дня.
И только тогда победит уют, когда добавить огня.
Чтобы от печки березовый жар заново переродил, выпей черемуховый отвар и набирайся сил.
Уже позади Ново-Селенгинск.
Отстал Гусиноозерск.
И снова кругом песчинок писк и бесконечный порск.
Снова сопки готовят сеть, боясь ненароком спугнуть.
Ты начинаешь для смелости петь, продолжая свой путь.
Здесь двести и триста лет назад не уцелеть одному.
Осмеливался лишь конный отряд идти из страны в страну.
Здесь чаеторговля давно велась.
Здесь гнали отары овец.
Здесь крепла русских с монголами связь, с китайцами, наконец.
Намного позже Суэцкий канал
Запад связал и Восток;
И мощным деревом сразу стал нового века росток.
Но Кяхтинский тракт не утратил друзей в эпоху великих событий.
Работает неповторимый музей, без выходных открытый.
Лет через тридцать мне бы взглянуть на эту бурятскую степь и повторить восторженный путь, не уставая петь.
4-17.10.76.
Кяхта - Улан-Удэ
1977 год
Сегодня сердце каждого честного человека - счетчик Гейгера.
20.08.77
ПОЛЕМИЧЕСКОЕ
Барокко - не порок.
И я не вижу прока отстаивать порой в поэзии барокко.
Но кое-кто не раз с гримасой ортодокса твердил, что хлебный квас питательнее морса.
Усматривал резон в спасительной рацее, мол, вреден нам озон латинского лицея.
Мол, за народ болит ретивое, и косо следил: кто индивид патлатый? Что за космы?
Рычал: "Космополит!"
А клички нет страшнее.
Когда подобный тип, как с ним сидеть в траншее?!
Уж космос покорен, а все его корежит...
Явись к нему Харон, он и его - по роже.
"Откель и кто таков?
Сомнительное имя.
Средь здешних мужиков не встретилось доныне".
Не буду докучать сопоставленьем стилей.
К чему права качать!
Меня-то окрестили.
20.08.77
Чего мне хочется, друзья?
Совсем не воли и покоя.
Мне чувство ведомо другое, хоть вслух кричать о нем нельзя.
Лишь изредка, наедине с самим собой в укромном месте задумываюсь я о чести поэтом быть в родной стране.
И кочевая жизнь моя вдруг предстает случайным благом, а зла ком непременно злаком, и в том значенье вижу я.
Нам должно сдвинуть тарантас, застрявший в редкостном болоте...
Нажмем-ка по своей охоте, авось да вывезет Пегас!..
21.08.77
1978 год
Переполненный автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.
Примостившись на подножке я с другими вместе мчу.
В запотевшее окошко что-то высмотреть хочу.
Эх, поездить бы беспечно, на сиденье развалясь, чтобы стекла бесконечно не захлестывала грязь.
Но по-прежнему автобус мчит по скользкой колее; и Земля скрипит, как глобус, на ракетном острие.
3.01.78.
В ОЧЕРЕДИ
Город мой, моя столица, мишурой своей маня, многорука и столица, спросит как-нибудь меня:
"Сыт ли песенной отравой?
Как проводишь жизнь свою?!"
В очереди не за славой, за сосисками стою.
31.03.78
О, леденящий душу звук!
Чем это вызвано - ветрами или касаньем чьих-то рук - стекла позвякиванье в раме?..
Во сне, с метелью заодно, с усмешкой каверзно-дремотной
Ночь плющит безразмерный нос, словно пенсне, придвинув окна.
З1.03.78
1979 год
ЛУГ
На лугу - Шереметьевки близ - я внезапно подумал о сыне...
Здесь сосняк молодой и осинник, как подростки, стыдясь, обнялись.
Я представил, как рядом идет, как он лезет бездумно в болото; и ещё несказанное что-то потянуло вперед и вперед.