— Через шесть месяцев? Вторжение инопланетян? Бред какой-то!
— Ты же видел их через стену, — напомнила Виктору Линда.
Он кивнул:
— Ладно, проехали. Давай мне задание.
— Положи руки на светящиеся…
— Нет, — отрезал Виктор, — я не позволю тебе рыться в моих мозгах и накачивать меня приказами, да так, чтобы я и не догадывался о том, что получил их от тебя, а выполнял бы их машинально. Давай указания в устной форме.
— Управлять тобой, как раньше, уже невозможно. Ты слишком очеловечился за тот период, что прошел со времени завершения прошлого этапа операции. Твоя психика уже освоилась с гипнообучением.
— Давай словесный инструктаж, — не унимался Виктор.
— Теперь твоя очередь меня информировать, — заметил компьютер. — Мой банк данных должен получить от тебя рассказ о произошедших событиях.
Солсбери пересказал компьютеру все, что случилось с тех пор, как он покинул пещеру, чтобы отправиться покупать дом Джакоби. Закончив, он спросил:
— Теперь, может быть, скажешь мне, почему ты не отвечал, когда я хотел разузнать о "ящерицах" и роботах?
— Ты должен понять, что в компьютере 810-40.04 имеется внутренний источник питания, и я могу работать только по заданному плану. Иначе я рискую истощить мои резервы, что было бы катастрофой. Без моих инструкций ты потерпишь поражение. Весь план может рухнуть. Мы ошиблись с расчетом начала первых атак пришельцев. Серьезно просчитались. В противном случае тебе бы не пришлось противостоять роботам, будучи совершенно безоружным.
— На кого я работаю? — торопливо спросил Виктор, боясь, как бы источник информации не пересох еще до того, как он по-быстрому наполнит свои "ведра".
— На угнетенное пришельцами экспериментальное общество Земли номер 4576.
Солсбери не понял. Он задал следующий вопрос:
— И что все это значит? Где все эти угнетенные?
— В будущем. С ними можно встретиться через двести восемьдесят пять лет, — сказал 810-40.04.
— И что… это… Ну хорошо, а откуда я появился? Из 2255 года нашей эры?
— Да.
— Но тогда почему он не помнит будущего? — спросила Линда, наклоняясь к компьютеру так, будто тот — живой человек.
— Потому что он в нем никогда не жил, — ответил компьютер.
— Погоди, — прервал его Солсбери. — Я не улавливаю. В таком случае из какой же эпохи я сам?
— Ни из какой, — заявил компьютер. — Ты — андроид.
Виктор поглядел на Линду, она — на него. Она взяла его за руку, словно подбадривая. Солсбери опять обратился к 810-40.04:
— Я же не из проводов и трубок. Я — человек из плоти и крови. Из моих ран текла настоящая кровь.
— Андроид, но не робот, — сказал компьютер. — Ты — продукт Искусственной Матки, выращенный из химически воспроизведенной яйцеклетки и химически воспроизведенной спермы. И в яйцеклетке и в сперматозоидах содержались специально спроектированные гены. Ты по всем показателям человек, рожденный естественным путем. Ты чувствуешь, думаешь и ведешь себя, как настоящий человек, как Виктор Солсбери. На него как на модель пал выбор потому, что все данные о нем пережили века, а работы Солсбери получили признание после его смерти. У тебя есть, согласись, душа, как у любого человека, и ты во всех отношениях обычный человек, за исключением нескольких встроенных в тебя отличий. Их три. Первое: в критической ситуации ты реагируешь с более высокой, нежели обычный человек, скоростью. Дело в том, что опасность стимулирует твои мыслительные процессы, и ты можешь управлять их течением, реагируя со скоростью, присущей некоторым диким животным. Второе: ты обладаешь способностью производить и использовать адреналиноподобное вещество, которое выделяется механизмом, встроенным в твою печень. Здесь есть один недостаток: ты крайне чувствителен к алкогольным напиткам, но с этим ничего не поделаешь. Третье: ты отличаешься повышенной способностью к регенерации, далеко превосходящей нормальную. В остальном ты — обычный человек.
— Если ситуация так тревожна, — сказал Виктор, — почему вы не пошлете в прошлое одного из этих угнетенных? Он бы действовал более исступленно, более фанатично. Вы были бы уверены в его желании сотрудничать, даже без этих способностей к регенерации или мгновенной реакции.
— К сожалению, — сказала машина, — человек не может так далеко путешествовать в прошлое.
— Почему же?
— Потому что, отправляясь назад, человек становится моложе. Если он начинает свое путешествие в возрасте пятидесяти лет, отправляясь на двадцать лет в прошлое, он, таким образом, становится тридцатилетним. Ни один человек, следовательно, не может отправиться в прошлое дальше даты своего рождения. Таким образом, в нашем будущем средний возраст при правлении пришельцев — восемьдесят два года, и у нас нет возможности отыскать подходящего человека достаточно старого, чтобы он прибыл в это время достаточно взрослым.
— Но почему я не испытал подобного воздействия, как любой обычный человек? — спросил Виктор.
Он уже догадывался почему. Подозрение гнездилось в его душе, пугающее и мучительное.
Компьютер спокойно объяснил:
— Искусственная Матка может помочь нам в достижении многих целей. Течение времени в ней может быть сжато или растянуто. В твоем случае мы устроили в маточной капсуле особую ячейку с ускоренным ходом времени. На твое создание ушло два года, но все было тщательно организовано так, чтобы в том временном потоке твой реальный возраст составил триста десять лет. Когда ты прибыл назад в прошлое с нормальным течением времени, то попал в 1970 год двадцатипятилетним человеком.
Солсбери растерялся. Он смотрел на свое тело, руки и думал о том, как он стар… как он на самом деле стар.
Линда нарушила паузу:
— Если мы остановим этих… пришельцев и будем жить нормальной жизнью, Вик проживет до трехсот десяти лет?
Казалось, компьютер на мгновение задумался.
— Он закрепится в настоящем и не сможет выпасть из существующей действительности. Он будет жить нормальной, здоровой, полноценной жизнью, хотя и это не гарантирует, что он доживет до трехсот десяти лет. Он не должен быть запрограммирован на какую-то определенную жизнь, будущее Виктора — предмет его собственного выбора. Его долголетие, вероятно, будет таким же неустойчивым, как у любого человека его эпохи.
— Ты вроде убедил меня, что пришельцев надо остановить, — сказал Солсбери. — Но как? Что они собой представляют… и откуда они?
— Эти пришельцы — высокоразвитая внегалактическая раса. Они не из нашей Галактики. Они не только овладели сверхсветовой скоростью, но и перемещением с одного вероятностного потока на другой. По крайней мере, один из их вероятностных потоков обладает способностью к такого рода путешествиям.
Солсбери выглядел совершенно сбитым с толку, и, должно быть, сенсоры компьютера уловили выражение его лица.
— Представьте себе, — пустился в объяснения компьютер, — что существует не одна планета Земля. Существуют тысячи, миллионы, миллиарды, бесчисленное количество планет Земля с разной историей. Существует бесконечное число вероятностей, причем все они существуют одновременно и в одном и том же пространстве, но будучи разделены квазипространственными промежутками. Перемещение из одной вероятности в другую включает в себя поиск "слабых точек" — особых участков в этих квазипространственных промежутках, где эти вероятности почти соприкасаются. Как только они обнаружены, монтируется оборудование для ослабления этих самых точек до той степени, пока между двумя вероятностями не образуется своеобразный "пузырь", через который можно пройти. Начнем с того, что живая ткань не сможет пройти через "пузырь" и выжить, потому что "пузырь" — это вакуум, заполненный беспорядочно снующими электронами, которые высвобождаются, когда квазипространственный промежуток разрушают, чтобы образовать "пузырь". Эти электроны обладают массой абсолютно несоизмеримой с их размером. Плотность невероятная. Электроны похожи на нули микромикроиной величины; они разрушают живую плоть, однако не влияют на металлопластические сплавы, из которых делают роботов, создаваемых специально для перехода через подобный "пузырь" в изначальном его состоянии.
Пройдя на другую сторону, роботы проносят туда оборудование, чтобы установить лучевой генератор с противоположной стороны пузыря. Когда излучение из генераторов по обе стороны "пузыря" синхронизируется и лучи встречаются друг с другом, тогда "пузырь" становится дверью, через которую без труда может проходить живое существо. Пришельцы послали роботов, чтобы расчистить путь и "убрать" вас, но они пока не открыли пузырь для прохода живых существ. Однако они сделают это в самый короткий срок, и надо быть к этому готовым.
Но вернемся к пришельцам, к этим "ящерицам". Они десантировались на один из вероятностных потоков Земли и завоевали его. Оттуда они организовали экспансию на вероятностном плане по всем направлениям, завоевывая одну вероятностную Землю за другой. Наша вероятностная Земля — семьдесят шестая по счету в планах агрессоров. Здесь, в доме Гарольда Джакоби, летом 1970 года, пришельцы захватили эту вероятность. Они основали здесь очередную опытную станцию, затем двинулись в параллельные миры, располагавшиеся следом за нашим, в другие вероятности.
Но вернемся к пришельцам, к этим "ящерицам". Они десантировались на один из вероятностных потоков Земли и завоевали его. Оттуда они организовали экспансию на вероятностном плане по всем направлениям, завоевывая одну вероятностную Землю за другой. Наша вероятностная Земля — семьдесят шестая по счету в планах агрессоров. Здесь, в доме Гарольда Джакоби, летом 1970 года, пришельцы захватили эту вероятность. Они основали здесь очередную опытную станцию, затем двинулись в параллельные миры, располагавшиеся следом за нашим, в другие вероятности.
Один человек, неизвестный персоналу станции пришельцев в этом мире, нашем мире — в будущем по отношению к вам мире, — открыл возможность путешествий во времени. С самого начала для тех, кто находился в нашем будущем, стало очевидно, что машину времени можно использовать как оружие против правления пришельцев. Если можно было бы послать кого-нибудь в прошлое, чтобы остановить завоевание пришельцами нашей вероятностной линии, то наше будущее могло бы стать совсем другим. Человек был бы свободен. И возможно, другие империи пришельцев повалились бы, как костяшки домино, Земли одна за другой стали бы свободными.
Вот оно что. Сложновато, конечно, усвоить все эти нюансы за один присест. Солсбери мог лишь позволить им уложиться у него в голове, чтобы потом попытаться все это как следует осмыслить. Те "ящерицы" за стеной — чужаки из другой Галактики. Но сейчас они прибыли с другой вероятностной Земли, а не прямо со звезд. Его же, Виктора, послали в прошлое из будущего этой Земли, чтобы остановить вторжение пришельцев еще до того, как оно начнется…
— Что ты подразумеваешь под очередной опытной станцией? — спросила Линда. — И на что похоже будущее под управлением пришельцев?
— Пришельцы, — отвечал компьютер 810-40.04, — практически бесчувственные создания. Возможно, в обществе себе подобных они испытывают любовь, жалость и ненависть, хотя бы в незначительной степени, но никаких чувств по отношению к людям они не имеют. Эти существа смотрят на человека как на низшее животное, над которым можно ставить опыты. В тех областях, где человеческая личность проявляет творческие способности и налаживает межличностные взаимодействия, пришельцы ощущают чисто научное любопытство. Они живут, чтобы ставить эксперименты. Цель жизни этой расы — по крупицам собирать знания о Вселенной.
Человек не единственная раса, которую они подчинили своей воле. Есть во Вселенной, в самых разных галактиках, и другие виды живых существ. С каждой новой завоеванной расой они начинают проводить социологические эксперименты. Как, к примеру, люди станут вести себя в условиях абсолютной анархии? Чтобы выяснить это, пришельцы устанавливают в каком-либо мире анархию и наблюдают за этим в течение столетий. Эксперимент никогда, в сущности, не прекращается; он длится столько, сколько дают прожить подопытному "кролику в экспериментальных условиях. Или могут создать мир абсолютной демократии. Или мир, управляемый подростками. Или они привносят в жизнь уже сформированного ими общества какое-то изобретение — новое оружие, или нечто такое, что делает возможным генетический контроль. Все, что угодно. Фантазия их безгранична.
— А что светит нашему вероятностному потоку? Что ожидает нас? — спросил Солсбери.
— Фашизм, — ответил компьютер. — Человечество получит двести восемьдесят пять лет фашизма, правления всевозможных гитлеров. Не слишком это приятное место — ваше будущее.
— Триста лет фашистской диктатуры…
— Ученые, которые планировали операцию по освобождению от пришельцев, были уверены в твоем сотрудничестве, Виктор. Понятно, что в своем развитии ты будешь все дальше уходить от Марионета и все более приближаться к человеку. Что случится, если ты откажешься от сотрудничества, никто не знает. Если ты откажешься от прямого инструктажа через мои сенсорные платы, тогда ты получишь возможность увидеть мир вашего будущего с помощью комплекта сенсорных кассет с записями. В любом случае ты увидишь, что такое эти эксперименты пришельцев.
Сразу возникло множество вопросов.
— Почему, — спросил Солсбери, — нельзя было внедрить все знания в мой мозг с самого начала, вместе с полным комплектом приказов?
— Потому что, становясь моложе, ты бы утратил все знания, размещенные в клетках мозга. Ты прибыл сюда с пустым мозгом, и твой мозг все равно оказался бы здесь пустым, даже если бы там, в будущем, в него и внедрили все необходимые программы.
— Тогда откуда же я знал, что мне следует убить Гарольда Джакоби?
— В твой мозг вживили небольшую химическую кассету, не подверженную воздействию омоложения мозга. Когда ты прибыл сюда, она активизировалась и стала воспроизводить нужные приказы. Пока ты две недели спал в пещере, я заполнил твой мозг памятью Виктора Солсбери, но на большее не хватило времени, а перед отправлением сюда можно было внедрить в мозг лишь одну химкассету.
— Эти сенсорные кассеты, — сказала Линда, — на что они похожи?
— Они воздействуют на все чувства, — сказал компьютер. — Если вы оба положите руки на светящиеся пятна — это мои передающие платы, — то получите информацию. Нервных окончаний на пальцах достаточно, чтобы гарантировать восприятие.
Солсбери перехватил руку Линды, когда та протянула ее к компьютеру.
— Это прекрасная возможность обучить нас обоих, — сказал он. — А я не превращусь обратно в Марионета?
— Нет, — заявил 810-40.04. — Это исключено. К этому ты больше не вернешься.
Виктор скептически посмотрел на компьютер.
— Ты сейчас уже слишком очеловечился, — сказал тот. — Да ты сам в этом убедишься.
Виктор пожал плечами, вытянул руку вперед вслед за Линдой, прикоснулся к передающим платам на крышке компьютера, и они оба вплыли в какой-то другой мир.
Вы — в клетке. Подземелье. Никаких окон. Только серый бетонный пол, глухие серые стены и черные прутья, которые отделяют вас от тускло освещенного коридора. Завтрака вам не дали; время приближается к концу обеда, и ваш желудок сводит от голода. По полу бегает крыса; она останавливается у решетки и глядит на вас. Вы впервые осознаёте, что лежите на полу, на одном уровне с крысой. Крыса глядит прямо вам в глаза, ее хищные глазки жарко горят кровавым блеском. Она показывает вам свои зубки, очень острые зубки, в хищной ухмылке — ухмылке, присущей любому хищнику с незапамятных времен. Очень уж ей хочется впиться вам в глаза. Вы бессильны этому помешать, пытаетесь двинуться и слегка приподняться, по валитесь обратно на пол. Вы так чудовищно слабы. А крыса подбирается все ближе. Вы пытаетесь догадаться, как оказались в клетке, в этом месте, и почему творится такое. Вы придерживались каких-то неправильных политических взглядов, но не можете вспомнить, каких именно. При фашистских режимах это едва ли имеет какое-то значение. Но ведь не могло же это быть настолько важно? Крыса подбегает к вам на пару футов ближе. Или все-таки могло? Еще ближе… Вы вскрикиваете. Но здесь некому вникать в ваше бедственное положение..
Местная полиция, отделение гестапо. Вас взяли прямо из дома в середине ночи вместе с сумкой книжек — явно левой направленности. Самым компрометирующим был антитоталитарный роман "1984". Книги засунули в голубой холщовый мешок, надели на вас наручники. Гестаповцы толкали вас всю дорогу до патрульной машины. Когда вы попытались сопротивляться, вас сбили с ног и стали пинать. Сейчас вы в полицейском участке, в маленькой комнатке с голыми стенами. Здесь нет мебели, за исключением деревянной скамьи, к которой вы привязаны. Уже час, как вы здесь. Вы дрожите, пытаясь догадаться о том, что вас ждет. В воздухе стоит слабый запах блевотины и мочи. Интересно, что понадобилось проделать с заключенными-предшественниками, чтобы этот запах так пропитал все это помещение. Потом приходят четверо. Старший офицер — голубоглазый мужчина с белой кожей, живот которого нависает над черным кожаным ремнем. Они одеты в темно-коричневую форму, носят блестящие сапоги до колен. Старший офицер бьет своей дубинкой по ступням ваших ног. Боль пронзает как кинжал. Старший требует от вас признания, но когда вы спрашиваете, в чем именно, то он просто бьет вас опять. Ну что ж, добиться от вас признания будет не так уж сложно. Они даже не особенно стараются. Но через два часа ваши ноги опухли и болят. Ноги горят огнем. Еще час — и ваши ноги распухают до таких размеров, что страшно смотреть. Под вами уже мокро. Вы чувствуете в горле привкус блевотины, вы знаете, как появляются эти запахи… Удар, удар, удар, удар…
Компьютер показал им десять еден, по большей части, конечно, пропагандистских, но пропаганда была настолько чудовищной и одновременно настолько достоверной, что трудно было отрицать ее убедительность. Солсбери уже был готов сотрудничать, и даже если бы он и не успел к этому времени проникнуться подобным желанием, то увиденные кадры окончательно убедили бы его. И не только потому, что подобным мучениям подвергалось все население того мира, за исключением горстки тиранов и их приспешников, но и его, Виктора, вместе с Линдой ждала бы та же самая участь, сумей пришельцы прорваться в этот вероятностный ноток и основать здесь очередной опытный аванпост.