«…кроме того, были взорваны склады во всех трех городах. Пожарные устранили возгорания в Талсе и Фресно, но склад в Кливленде уничтожен полностью.
– Ответственность за случившееся, – вклинилась ведущая, – приписывается группе анормальных, которые называют себя „Дети Дарвина“. Но мы ведем речь о больших городах, куда ежедневно осуществляются тысячи поставок.
– Да. Но из-за нападений на водителей страховым компаниям пришлось повсеместно отозвать страховые полисы. А машинам без страховки запрещается даже покидать склады».
Итан проехал без остановки два светофора, но на третьем ему пришлось остановиться. Пока ждал зеленого, постукивал пальцами по баранке, слушая радио.
«…и вы хотите сказать, что прекращение поставок на один день привело к полному истощению запасов?
– В современном мире все очень сложно взаимосвязано. Компании вроде современных супермаркетов работают, что называется, с колес. Если вы покупаете банку бобов, то сканер сообщает компьютеру, что нужно заказать еще, и со следующей поставкой в магазин привозят бобы. Это невероятно сложное взаимодействие систем. Похоже, „Дети Дарвина“ это поняли. Их атаки направлены на слабые места в наших собственных системах.
– Мистер Корнуэлл, вы работаете в Департаменте анализа и реагирования. Разве ДАР не был создан для предотвращения такого рода атак?
– Во-первых, позвольте поблагодарить вас за приглашение. Во-вторых, я бы хотел напомнить всем, включая и вас, мадам, о необходимости сохранять спокойствие. Это временная проблема, созданная агрессивной, но маленькой террористической организацией…»
Итан поехал на восток мимо ресторана, парковки, школы. Не так давно у реки открылся новый супермаркет класса «люкс». Товары там были дорогими, и возможно, что никто туда не сунется.
«Даже если и так, – сказал он себе, – то долго это не продлится, так что планируй свои действия. Прежде всего детская еда, какую бы вегетарианскую диковинку, выращенную под лунным светом, они ни предлагали. Потом молоко. Потом мясо – сколько поместится в тележке. То, что портится, – к черту, бери консервированные и замороженные овощи…»
Дорога в супермаркет была забита, машины гудели, мигали фарами, ехали в два ряда по одной полосе. В сорока метрах впереди Итан увидел скопление людей у входа. На его глазах женщина с тележкой пыталась пробиться сквозь толпу. Раздались крики, людское кольцо сжалось. Мужчина в дорогом костюме схватил ее пакеты с продуктами. Женщина закричала, но он, набрав полные руки, бросился наутек, опрокинув при этом тележку. На асфальт полетели консервные банки и бутылки, люди из толпы стали хватать их. Худосочный тип сунул под мышку курицу, словно мяч для регби, и понесся прочь. Две дамы с салонными прическами схватились из-за галлона молока.
«…и опять же, – вещало радио, – вскоре мы возьмем ситуацию под контроль. Если все будут сохранять спокойствие и работать на общее благо, мы преодолеем трудности».
Раздался звон, и стекло в витрине супермаркета осыпалось осколками. Толпа с криком ринулась внутрь.
Итан развернул машину.
*Когда они переехали в Кливленд, агент по продаже недвижимости заверил их, что Детройт-Шорвей – именно тот район, какой им нужен: миля до озера, две – до центра города, хорошие школы, улицы, обсаженные деревьями, и дружелюбные соседи, «такие же, как они». Практически все преимущества пригорода – и в то же время не пригород. Замечательное место для воспитания детей, сказал тогда агент, посмотрев на них умудренным взглядом, словно визуализируя встречу спермы с яйцеклеткой.
На привыкание ушло какое-то время. Итан родился и жил в Нью-Йорке и не доверял любому месту, где тебе нужна машина. Да, черт побери, если бы два года назад кто-нибудь сказал ему, что он окажется в Кливленде, Итан лишь ухмыльнулся бы в ответ. Но именно в Кливленде Эйб основал свою лабораторию. Невзирая на тот факт, что таких спесивцев, как Эйб, Итан в жизни не встречал, тот, помимо всего прочего, был и гением. А вторая позиция в Институте современной геномики показалась Итану очень привлекательной, и он не хотел упускать этот шанс.
В конечном счете его ждало удивление. Как бы ты ни любил Манхэттен, ты мог хоть десять лет прожить в одной квартире и ни разу не увидеть соседей. Жизнь среди простецкого доброжелательства Среднего Запада с барбекю на задних дворах и этой атмосферой («я захвачу вашу почту – можете взять мою газонокосилку – мы все здесь вместе») являла собой приятный контраст жизни в Нью-Йорке.
Кроме того, ему нравилось жить в собственном доме. Не в квартире, не в кондоминиуме, а в настоящем доме с подвалом и двором. В их доме, где они могли включать музыку на полную громкость, где плач Вайолет в полночь не будил соседа этажом ниже. Руки у Итана росли откуда надо, он мог и люстру подключить, и детскую оштукатурить. Им с Эйми доставляло большую радость день за днем усталыми вечерами подстраивать этот дом под себя, а потом сидеть на веранде с пивом и наблюдать, как за кронами кленов сползает в ночь солнце.
Теперь ему думалось, что он обманывал себя. Пусть Манхэттен перенаселен и дорогостоящ, пусть округ Колумбия разлапист и суматошен, но чтобы в супермаркете там не было молока – такое и представить себе невозможно.
«Вчера ты то же самое сказал бы и о Кливленде».
Итан заглушил двигатель и постоял в темноте. Завтра он выедет из города на какое-нибудь шоссе и где-нибудь найдет детское питание.
«Да, но она хочет есть сегодня. Ну-ка, папочка, покажи характер».
Он вышел из своей «Хонды-CRV» и направился к дому соседей – крепкому сооружению с декоративной отделкой, увитому с южной стороны плющом. У них было трое сыновей, родившихся через математически точные промежутки в два года, и сквозь стены проникали их крики.
– Привет, дружище, – сказал Джек Форд, открыв дверь. – Что случилось?
– Вы уж извините, но у нас закончилось детское питание, а в магазинах все вымели. Не выручите?
– Сожалею, но Томми уже с полгода как перешел на другую еду.
– Ясно.
Где-то рядом завыла сирена – то ли полиция, то ли «скорая».
– А обычное молоко? – спросил Итан.
– Конечно. – Джек помедлил. – Знаете что? У меня в подвале есть немного топленого молока. Хотите?
– Вы просто палочка-выручалочка, – улыбнулся Итан.
– А для чего же существуют соседи? Заходите, выпьем пивка.
Дом Джека был весь исчиркан цветными мелками, здесь орали мультики и пахло запеканкой. Итан последовал за соседом по скрипучей подвальной лестнице в недоремонтированное пространство. На ковриках в углу перед громадным трехмерным экраном (новая 3D-модель с увеличенным полем проекции) стояли два мягких кресла. В остальной части подвала были расположены глубокие полки, забитые консервированными и упакованными продуктами.
– Да у вас тут собственный магазин! – присвистнул Итан.
– Ну так, кто был бойскаутом, то им и останется.
Джек покачал головой – это движение ничуть не свидетельствовало о смущении – и достал из маленького холодильника две бутылки «Бадса». Усевшись в кресло, он указал Итану на соседнее и спросил:
– Так вы говорите, в супермаркетах пусто?
– В том, где я был сейчас, люди просто начали мародерствовать.
– Это все анормальные, – сказал Джек. – Ситуация с ними с каждым днем становится все хуже.
Итан уклончиво кивнул. Он знал много сверходаренных. Анормальные поднимали планку во всех областях, но особенно значимыми были их достижения в науке и технологиях. Да, случались дни, когда он на стенку лез при мысли о том, что, несмотря на все свои степени из Колумбийского университета и Йеля, есть люди, уровня которых он никогда не сможет достичь. Это было все равно что играть в уличный баскетбол с «Лейкерс»[12], – каким бы искусным ты ни был, на этой площадке всегда находился кто-нибудь, кто мог вмазать мячом тебе в лицо.
И что теперь делать тебе? Перестать играть? Нет уж, спасибо.
– Каждое поколение считает, что мир катится в ад. – Итан отхлебнул пива. – Холодная война, Вьетнам, распространение ядерного оружия – да что угодно. Надвигающийся апокалипсис – это наше естественное состояние.
– Да, но отсутствие молока в магазине? Это не Америка.
– Ничего, все восстановится. По радио сказали, что продукты начнет распределять Национальная гвардия.
– Для пятисот тысяч человек? – Джек покачал головой. – Позвольте спросить у вас кое-что. Вы ведь изучаете эволюцию?
– Вроде того. Я занимаюсь эпигенетикой. Изучаю, как взаимодействуют внешний мир и наша ДНК.
– Думаю, что вы сильно упростили, – с улыбкой сказал Джек, – но принимаю это в таком виде. Я бы вот что хотел узнать: были когда-либо прежде похожие времена? Ну, когда вдруг появилась совершенно новая группа?
– Конечно. Агрессивные виды, когда организмы перемещаются в новую экосистему. Азиатский карп, полосатые мидии, голландская болезнь вязов.
– Вот об этом я и думал. Эти случаи были довольно катастрофичными, так? Понимаете, я ведь не мракобес какой. Я ничего не имею против сверходаренных. Перемены – вот что меня пугает. Мир – он такой хрупкий. Как нам жить с такими переменами?
Этот вопрос часто задавали в последнее время, обсуждали его на все лады за обедами, в новостных программах и на информационных форумах. Когда сверходаренные были только обнаружены, обычные люди относились к ним с единственным чувством – любопытством. В конечном счете один процент населения – это диковинка. И только когда этот один процент достиг зрелого возраста, мир стал постепенно осознавать, что ему грозят серьезные перемены.
Проблема состояла в том, что от этого осознания до ненависти к анормальным обычного человека отделял крохотный шаг.
– Я вас понял, дружище. Но люди – не карпы. Мы должны найти какой-то выход, – сказал Итан.
– Конечно. Вы правы. – Джек поднялся с кресла. – По крайней мере, я уверен, все как-нибудь образуется. Посмотрим, что там у нас с молоком.
Итан последовал за ним по подвалу вдоль стеллажей в четыре ряда, уставленных ящиками с консервами, аккумуляторами, одеялами. Джек снял с полки упаковку в двадцать четыре банки топленого молока.
– Ну вот.
– Двух баночек хватит, – заверил Итан.
– Берите всё. Нет проблем.
– Могу я хотя бы заплатить за них?
– Не говорите глупостей.
Итан хотел возразить, но подумал о Вайолет и пустом супермаркете и сказал:
– Спасибо, Джек. Я возмещу.
– Ерунда. – Сосед пристально посмотрел на него. – Итан, это может показаться странным, но у вас есть защита?
– Упаковка презервативов на ночном столике.
Джек улыбнулся, но только из вежливости.
– Не уверен, что понял ваш вопрос, – сказал Итан.
– Идите-ка сюда.
Джек подошел к металлическому шкафу, начал возиться с цифровым замком.
– Пока Национальная гвардия не разберется с этим, – заявил он, – я бы чувствовал себя спокойнее, если бы у вас была какая-нибудь такая штука.
Оружейный шкаф был обустроен аккуратно: ружья и дробовики стояли запертыми в державках, на крючках висело с полдюжины пистолетов.
– Я, вообще-то, не любитель оружия, – признался Итан.
Джек, проигнорировав его, вытащил револьвер:
– Вот, тридцать восьмого калибра. Самое простое оружие в мире. Нужно только нажимать на спусковой крючок.
Маслянистая поверхность металла сверкала в свете ламп.
– Все в порядке, дружище, – натужно улыбнулся Итан и взял молоко. – Правда, этого хватит.
– Берите. На всякий случай. Положите на полку в кладовке и забудьте о нем.
Итан хотел пошутить, но у Джека было серьезное выражение лица.
«Он тебе помогает. Не обижай его».
– Спасибо.
– Не за что. Как я уже сказал, для этого и существуют соседи.
*После того, каким образом он провел два последних часа, войти в дверь собственного дома было все равно что попасть в теплые объятия. Итан защелкнул замок, сбросил туфли. К нему подошел Грегор Мендель, потерся головой о его щиколотку, затянул кошачью песенку. Итан почесал ему шейку, взял банку с молоком и поспешил на теплый свет, льющийся из коридора, в поисках своих девочек. Они были на кухне. Эйми прижимала к груди Вайолет.
– Ну слава богу, – облегченно выдохнула жена, и ее лицо просветлело, – а то я уже начала волноваться. Ты слышал новости? Люди грабят продовольственные магазины.
– Да.
Он протянул руки, и Эйми передала ему ребенка. Дочка не спала. Ах какая же она была красавица! Совсем без шейки, пузатенькая, с копной каштановых волос.
– Да, я там был. Все вымели. Это молоко – подарок от Джека.
– Хорошо, что у него нашлось, – сказала жена, открывая банку, и налила молоко в рожок. – Хочешь покормить?
Итан облокотился о стол, переложил дочку в левую руку так, чтобы ее вес приходился на его бедро. Вайолет увидела рожок и стала плакать, издавая отчаянный звук, словно отец дразнил ее. Он сунул соску в ее жадный рот и спросил у Эйми:
– Это полная банка?
– Пять унций, – прочла она этикетку. – Довольно калорийное. Может, стоит развести водой, чтобы хватило немного дольше?
– Зачем? Там еще двадцать три банки.
– Она ест четыре раза в день. Этого даже на неделю не хватит.
– Магазины к тому времени начнут работать.
– И все же, – сказала жена.
– Ты права, – кивнул Итан. – Хорошая идея.
Несколько секунд они молчали. Оба валились с ног от усталости, но была в этом и какая-то радость. Во всем теперь была какая-то радость, золотое сияние, словно Итан смотрел на собственную жизнь как на выцветший под солнцем плакат кинофильма. Он стал отцом, и все вокруг наполнилось новым смыслом.
– Слушай, – сказал он, – хочешь смешную историю?
– Всегда хочу.
– Джек свихнулся на выживании. У него в подвале продуктов как в хорошем бомбоубежище. Он даже револьвер мне дал.
– Что?
– Я знаю, – хохотнул Итан, – но он не хотел отпускать меня без ствола.
– И он у тебя? Прямо сейчас?
Итан, держа Вайолет одной рукой, сунул рожок себе под подбородок и вытащил оружие из кармана пиджака:
– Смешно, правда?
Эйми вытаращилась на него и спросила:
– Почему Джек решил, что нам понадобится пистолет?
– Сказал, что для защиты.
– Ты объяснил, что у нас есть презервативы?
– Похоже, ему не показалось, что этого достаточно.
– Могу я посмотреть? – спросила Эйми.
– Осторожно, он заряжен.
Жена опасливо взвесила револьвер в руке:
– Я думала, он тяжелее.
– Знаю.
Итан подбросил дочку на плечо и начал гладить ей спинку. Вайолет тут же рыгнула, как дальнобойщик.
– Тебя это не пугает? – спросила Эйми и положила револьвер на кухонный стол. – Ну может, это и не такая уж плохая идея. Пусть будет на всякий случай.
– Какой случай?
Она не ответила.
Каминг-аут Джейка Флинна из группы «Несокрушимые»!
Сердцеед Джейк Флинн хорошо известен мышцами пресса. Но людей пугает тот факт, что он анормальный. На прошлой неделе популярный певец произвел сенсацию, сообщив, что он мозган пятого уровня. Этот факт никогда прежде не обнародовался.
Теперь в эксклюзивном интервью журналу «Пипл» красавец-певец откровенно рассказывает о своей жизни, любви и о том, что значит быть анормальным.
«Пипл»: Начнем с вашего дара. Вы – гипертимист. Что это значит?
Флинн: Некоторые обыденные подробности я помню исключительно ясно. Если вы назовете мне ту или иную дату, я смогу вам сказать, что на мне было надето, какой была погода и все в таком духе.
«Пипл»: 3 мая 1989 года.
Флинн: Один из тех дней, когда ощущаешь, что весна пришла. Голубое небо, пушистые облака, в воздухе запах цветущих растений. На мне была пижама Человека-паука. [Смеется.] Мне было пять лет.
«Пипл»: Вы никогда не говорили о том, что вы сверходаренный. Почему?
Флинн: Если бы я заговорил об этом, то я бы как бы сам себя подставил. «Анормальный актер собирается сниматься в бла-бла-бла». Для меня это не очень важно, и я не хочу, чтобы это было важным для кого-то другого.
«Пипл»: Тогда зачем объявили об этом теперь?
Флинн: Люди так возбудились по поводу нормальных и анормальных. Раньше мне казалось, что не стоит говорить об этом, потому что я был частью проблемы. Я просто хотел сказать: эй, вы все думали, что я одно, а теперь вы узнаете, что я что-то другое. А на самом деле ничто не изменилось. Так классно.
«Пипл»: Благодаря вашему дару вам, вероятно, легче запоминать роли.
Флинн: Хотелось бы, но тут дело не в памяти. Я все время теряю ключи от машины.
«Пипл»: Анормальные сейчас привлекают к себе внимание. Что бы вы ответили людям, которые предложили бы вам появиться в какой-нибудь рекламной акции?
Флинн: Это смешно.
«Пипл»: Почему?
Флинн: Во-первых, я себя в такой роли практически не представляю. Я муж, отец, американец. Я актер. Я болельщик «Кабс»[13], я люблю собак. И только в последнюю очередь я – да, анормальный.
«Пипл»: Что вы думаете о нарастающем конфликте между нормальными и анормальными?
Флинн: Мне это ненавистно. Для меня что нормальный, что голубоглазый – без разницы. Я думаю, среди мозганов есть выдающиеся личности, исключительные люди, которые изменяют парадигму. Но немало и людей вроде меня. Я говорю серьезно: я знаю, что в Денвере 9 июня прошлого года шел дождь. И поэтому правительство хочет имплантировать микрочип мне в шею?
«Пипл»: В свете того, что вы сказали, законодательная инициатива по надзору за перемещением анормальных представляется глуповатой.
Флинн: Проблема в том, что пресса изображает это так, будто существуют две фракции и мы все должны занять ту или другую сторону. Но на самом деле это целый спектр. На одном его конце – президент Уокер, который убивает своих граждан, потому что боится того, что представляют собой сверходаренные, и ему необходимы властные рычаги, чтобы их сдержать. А на другом – анормальные террористы, которые говорят, что и речи не может идти о равных правах, что миром должны править мозганы. А большинство людей хотят просто жить.