Витек спрятал телефон. Он решил, что для того, чтобы позвонить Нине, одного желания мало. Нужен еще какой-то повод, а его пока нет. Но он обязательно его найдет.
20
Арматурная сталь пилилась плохо, а ножовка, украденная у зазевавшегося сантехника, оказалась тупой. Витьку и Толяну пришлось изрядно помучиться с подпиливанием ступеньки.
– Значит, так, – сказал Витек, отложив ножовку, – он встанет сюда, ступенька обломится, он упадет, мы набросимся и свяжем. Все понял?
Толян кивнул:
– Понял. Только боюсь я.
– Чего?
– Что не справимся. Уж больно он большой, прямо, как шкаф.
– Не бойся, – подбодрил его Витек, хотя и самому было тревожно. – Нас двое и за нами внезапность. А значит, мы сильнее. Это всегда так – кто нападает, тот сильнее своей жертвы, если она о нападении не знает.
Толян согласился, но было видно, что Витек его до конца не убедил.
– А потом что будем делать? – спросил Толян.
– Я же тебе уже говорил, – рассердился Витек, – придет доктор и станет его лечить.
– И он не будет больше требовать с меня деньги?
– Нет.
– И перестанет за тобой гоняться?
– Да.
Но Толян все не хотел успокаиваться:
– Так-то оно так, – произнес он. – А что если вылечить не получится? У меня, знаешь, здесь не больница – оборудования маловато и со стерильностью проблема. Да и он не похож на легкого пациента.
– А мы попробуем! – отрезал Витек, которому надоело уже Толяново нытье.
Толян замолчал, но ненадолго. Они разговаривали при свете большого переносного фонаря, который Витек украл вместе с ножовкой. Фонарь бросал на старые кирпичные стены их искаженные и увеличенные тени, и было видно, как у тени Толяна дрожат руки. «Нервный он какой-то, – подумал Витек. – Как он бизнесом-то занимался? Похоже, не слишком надежный из него помощник. А с другой стороны, не был бы нервным, не стал бы прятаться от кредиторов под землей. Или давно уже вышел бы отсюда».
– А может, мы его – того? – вдруг предложил Толян, затушив свой бычок.
– Чего «того»? – не понял Витек.
– По башке – и утопим, – пояснил свою мысль То-лян. – Прах – к праху, – как говорится, – говно – к говну.
«Вот тебе и нервный», – удивился Витек.
– Все мы – и прах, и говно, – сказал Витек. – Но топить никого не будем – мы не мокрушники.
– Тогда он нас убьет, – начал все заново Толян. – Сказал же он мне вчера: «Ищи деньги, а то убью!»
На Витька эти слова не произвели большого впечатления.
– От сказанного до сделанного – большое расстояние, – заметил он.
– У него – нет. Сумасшедший же.
Витьку надоела бесплодная дискуссия. Он затушил свой бычок, подошел вплотную к Толяну и сказал, глядя ему в глаза и раздельно произнося каждое слово:
– Слушай меня! Все будет, как мы задумали! И кончай дрожать! Мужик ты или кто?
Тот замолчал и больше уже не делал попыток заговорить.
Так они просидели около часа, слушая плеск воды и возню крыс. Витька стало клонить в сон.
Вдруг наверху заскрежетало металлом о металл.
– Готовься, – шепнул Витек и выключил фонарь.
Они не видели, как сдвигается люк, потому что находились не прямо под ним, а немного в стороне, в начале ответвляющегося хода. Было слышно только, как люк откатили в сторону и уронили, а он заплясал на асфальте, словно брошенная на стол монета.
– Эй, урод! – крикнул сверху Иван. – Ты здесь? Я спускаюсь!
Ступени загудели под его тяжестью. «Ловись, рыбка, большая и маленькая», – подумал Витек. Почему-то в этот момент ему не пришло на ум ничего лучше, чем слова из сказки. Кровь прилила к лицу, в висках застучало.
Третья снизу ступенька, подпиленная с обеих сторон, обломилась со звуком лопнувшей струны.
– Еб, бля, нах! – заорал Иван, полетел вниз и тяжело шлепнулся на спину. В кромешной темноте бомжи дружно накинулись на него и принялись опутывать веревками, натыкаясь друг на друга, но все же споро делая свое дело.
Такого приема Иван не ожидал. Он размахивал кулаками, пытаясь угодить в невидимых врагов, но по большей части промахивался. Толян быстро накрутил петель вокруг ног Ивана и связал несколькими узлами. У Витька дело шло похуже – он никак не мог опоясать могучий торс своего врага. Иван ухватился рукой за нижнюю ступеньку, подтянулся и поднялся, но ноги были уже связаны, он потерял равновесие и опять упал. Тут подоспел освободившийся Толян. Вдвоем они обкрутили его веревкой и навязали кучу беспорядочных узлов.
Вскоре Иван смирно лежал на полу, связанный по рукам и ногам. Витек включил свет, и бомжи принялись осматривать синяки и ссадины, которые он им оставил. Тяжелых повреждений, впрочем, не было. Иван изумленно смотрел на них, переживая свое позорное поражение, и наконец произнес:
– Так вы, суки лагерные, объединились, значит, да? Двое на одного – это западло.
– На такого одного, как ты, – нормально, – ответил Витек.
– А ты, урод, вообще молчи, – потребовал Иван. – Как только я выберусь – тебе конец! Понял?
– Это почему же? – не утерпел осмелевший Витек.
– А потому, что с тебя все и началось, морда козлиная! Все мои беды пошли с тебя, тварь! Я был человеком, меня уважали сослуживцы, меня ценило начальство. А теперь я кто? Никто! Я даже не помню, из какого города приехал, после того как ты огрел меня дубиной.
– Я тебя не бил, – возразил Витек, – это твой дружок приложился. Он целил в меня, а попал по тебе. Несчастный случай произошел.
Иван не хотел слушать никаких оправданий.
– С тобой тоже произойдет несчастный случай, как только я выберусь, – пообещал он, – только он будет еще несчастнее.
– Лежи смирно – и скоро вернешься к своим ненаглядным сослуживцам, – пообещал Витек. – И память у тебя восстановится.
Но Иван распалялся все сильнее:
– Ты мне, падла, зубья не заговаривай! Ты хоть понимаешь, что поднял руку на представителя закона? За это тебе срок припаяют в два счета. Ну-ка, развяжи меня быстро!
– А тебе срок полагается за вымогательство денег с бедного бомжа, – парировал Витек. – Ты посмотри на него, – он посветил фонариком на Толяна, от чего тот зажмурился. – Да он от страха перед кредиторами под землю забился и сидит здесь уже много лет. Какие у него могут быть деньги? Только такой дебил, как ты, мог поверить, что у него что-то есть.
Но Иван не унимался и продолжал поливать обоих руганью и оскорблениями.
– Заткни его, – велел Витек Толяну.
Тот сделал из старой тряпки кляп и засунул Ивану в рот. Некоторое время Иван пытался кричать через кляп, а потом замолчал и только свирепо водил глазами.
Витек посмотрел на Ивана с сомнением. «Может, и прав был Толян? – подумал он. – Подлежит ли такой урод лечению? Не лучше ли его утопить?» Но тут же рассудил, что если один раз он не смог его убить без свидетелей, то не сможет и второй со свидетелем. И решил, что пусть все идет, как задумано.
– Жди меня здесь, – велел он Толяну. – В разговоры с ним, – он кивнул на Ивана, – не вступай, просьб не выполняй, на провокации не поддавайся. Будет бузить – выруби. Я скоро вернусь.
И он полез вверх по скобам.
21
Профессор ожидал Витька в условленном месте на пустыре за гаражами. Вместе с ним пришел изможденный пьянством тип примерно его лет.
– Это Владислав, – представил его Профессор, – невропатолог. Работали когда-то вместе в одной клинике.
Витек изобразил на лице почтение и сердечно пожал Владиславу руку. Судя по дрожанию пальцев, тот уже давно нигде не работал. Во всяком случае – невропатологом.
– Пойдемте, – сказал Витек, – здесь недалеко.
Владислав замялся, а Профессор отвел Витька на шаг в сторону и сказал на ухо:
– Владислав – практикующий врач, и его консультация стоит…
– Две бутылки водки, – закончил Витек громко. Профессор вопросительно посмотрел на Владислава. Тот согласно кивнул.
Они тронулись в путь. Профессор тащил за собой чемодан.
– А это обязательно? – показал Витек на чемодан. – Он будет только мешать.
– Он мне нужен, – решительно заявил тот, и Витек не стал с ним спорить.
Он привел их к канализационному люку.
– Здесь, – сказал он.
Оба удивленно уставились на дырку в асфальте.
– Что, надо лезть вниз? – недовольно спросил Владислав.
– Всего несколько ступеней, – ответил Витек.
Владислав повернулся к Профессору:
– Ты ничего про это не говорил.
Тот развел руками:
– Я и сам не знал.
– Это существенно меняет дело, – сказал Владислав.
– Насколько существенно? – спросил Витек.
– Оплата должна быть двойной.
Витек прикинул в уме свои финансовые возможности и решил, что столько не потянет.
– Еще одна бутылка, – сказал он. – Больше не смогу.
Владислав секунду колебался.
– Ладно. Только из уважения к коллеге, – он посмотрел на Профессора: – Не сочтите меня рвачом, но я боюсь замкнутого пространства.
– Я тоже, – соврал Витек, – однако случай уж больно интересный. Пойдемте, там нас ждут.
– Я тоже, – соврал Витек, – однако случай уж больно интересный. Пойдемте, там нас ждут.
Он сопроводил вниз Владислава, а потом вернулся за Профессором. Чемодан опустили на веревке, приготовленной для Ивана, но не понадобившейся.
Когда Профессор и Владислав привыкли к месту и к запаху, Витек подвел их к пленнику. Владислав посветил ему маленьким фонариком в каждый глаз, закатил веки и хмыкнул. При этом Иван замычал и попытался лягнуть его головой.
– А нельзя ли развязать пациента? – спросил Владислав. – Мне надо проверить рефлексы.
– Это исключено, – возразил Витек, – он буйный.
– А вынуть кляп?
– Можно, но ненадолго.
Как только Витек выдернул тряпку, Иван заорал:
– Вы, отбросы! Немедленно освободите меня и тогда я, может быть, вам ничего не сделаю! Ане то – вам не жить.
– Лежите тихо, больной, – сказал Владислав. – Мы пытаемся вам помочь.
– Это ты кого больным назвал, тварь гнусная? Сам ты больной. Помочь он мне хочет! Ха! Себе сначала помоги! Зеленки выпей – она помогает, у кого болячка в голове!
– Вот видите, – сказал Витек. – Беспокойный очень. Может, заткнуть его?
– Погодите, мне еще нужно посмотреть язык.
Владислав сунул Ивану в рот пластмассовую палочку, но тот тут же схватил ее зубами и с громким щелчком перекусил.
– Палец в рот не клади! – пошутил Профессор.
Все засмеялись. Витек опять сунул Ивану кляп. Все вопросительно посмотрели на врача.
– Ну что? – спросил Витек.
– Ушиб головного мозга, – сказал тот, – затылочной части. Маниакальный бред. Навязчиво-депрессивное состояние. Гипертрофированная агрессивность. Частичная потеря памяти. Еще кое-что по мелочам.
«Правильно говорят, что мастерство не пропьешь», – подумал Витек и преисполнился чувством гордости за бомжей.
– А лечить как?
– Постельный режим, – забубнил скучным голосом доктор, – полный покой, инъекции, капельницы, физпроцедуры, беседы с психологом.
– Это не пойдет, – разочарованно сказал Витек. – Нужно что-то радикально быстрое.
Владислав задумался.
– Есть один способ, – сказал он, – совместная разработка с уважаемым коллегой, – он посмотрел на Профессора, и тот важно кивнул. – Но он не прошел клинических испытаний и возможны негативные последствия.
– Какие? – спросил Витек.
Он вдруг почувствовал, что стал здесь главным и ему предстоит принимать решение.
– Трудно сказать. Мы еще многого не знаем.
– Ему может стать хуже?
– Хуже? – переспросил Владислав. – Нет, хуже не станет. Может измениться общая клиническая картина, но тяжесть не усугубится. Симптомы станут другими, – пояснил он, увидев непонимающие взгляды присутствующих, – одни появятся, другие исчезнут. Или наступит обострение, но за ним последует улучшение. Впрочем, может и ничего не произойти.
– Какова вероятность неудачи?
– Ну, процентов десять-пятнадцать.
Витек колебался. То, что они сейчас делали, было нелегальным принудительным лечением, да еще и по неотработанной методике. Вправе ли он принимать решение? Но если оставить все как есть, Иван так и будет за ним гоняться, и когда-нибудь поймает. А поймав, поквитается сполна.
– Давайте попробуем, – решился он. Владислав повернулся к Профессору:
– Ваша очередь, коллега.
Профессор молча открыл чемодан, достал потрепанный ноутбук и некое подобие велосипедного шлема со шлейфами проводов. Он напялил шлем на Ивана и подсоединил провода к ноутбуку. Иван промычал что-то сквозь кляп, но на него никто не обратил внимания.
– А куда мы его подключим? – поинтересовался Витек, кивая на ноутбук. – Розеток здесь нет.
– У него аккумулятор, – ответил Профессор.
Он достал из чемодана предмет, похожий на кофемолку, и подсоединил другим шлейфом к шлему. «Мельница для мозгов», – подумал Витек. Он представил себя на месте Ивана и поежился. Все, что касалось лечения головы, вызывало у него суеверный страх.
Профессор включил ноутбук. На экране появились четыре картинки. На трех были какие-то графики, а на четвертой – мозг Ивана. Мозг был разделен на части с неровными краями. Каждая была закрашена разным цветом, от серо-голубого до розового, а затылочные доли, куда пришелся удар дубинкой, были почти черными.
Профессор взялся за ручку прибора и медленно сделал один оборот. Иван вздрогнул. Затылочные доли на экране стали чуть-чуть светлее. Профессор сделал два оборота подряд. Черное еще посветлело, но улучшение было едва заметно. Тогда профессор выдохнул и стал быстро вращать ручку. Процесс ускорился, но до нормального серо-голубого цвета было еще далеко.
Профессор все прибавлял оборотов. Ивана стала бить крупная дрожь. Профессор нажал кнопку на корпусе прибора. Теперь он вращался сам и скорость его постепенно увеличивалась. Глаза Ивана закатились и он стал издавать гудящий звук. Постепенно звук становился сильнее, усилилась и дрожь. Зато черная область в мозге на мониторе неуклонно серела.
– Сделай перерыв! – крикнул Владислав на ухо Профессору.
Тот отрицательно покачал головой.
– Еще немного! – крикнул он в ответ. – Хорошо идет! Теперь тело Ивана подпрыгивало, и это было похоже на эпилептический припадок. Витьку стало его жалко.
Вдруг что-то пошло не так. Иван, не вернув глаза в нормальное положение и не переставая гудеть, подпрыгнул и встал на ноги. Затем он напряг мышцы и веревки на нем лопнули. Все происходило очень быстро. Он сорвал с себя шлем и кинулся бежать в темноту, не разбирая дороги. Но на пути его был широкий поток сточных вод. Витек схватил фонарь и направил луч вслед Ивану. Ему показалось, что Иван сделал несколько шагов по поверхности воды. Но затем законы физики пришли в действие, и он пошел ко дну. Волосы его слегка светились голубым светом, и первое время было видно, как поток нечистот быстро уносит его вниз по течению. Потом он скрылся из виду.
Воцарилось подавленное молчание.
Первым его нарушил Профессор:
– Он был уже почти в норме! – сказал он.
Ему никто не ответил.
– Он утонул? – почему-то почти шепотом спросил Владислав.
– Скорее всего, да, – сказал Толян. – Здесь глубоко и течение быстрое.
– В этом виноваты мы, – заключил Витек.
– Но этого никто не хотел, – возразил Профессор.
Опять молчание. Только шумела великая река московского говна.
– Это был несчастный случай, – сказал Профессор. – В науке такое бывает. И вообще – чего все приуныли? Так или иначе – проблема разрешилась. Разве не этого все хотели?
– Однако силища-то у него какая, – заметил Толян, словно не слыша Профессора, – столько веревок разом порвать.
– Какая силища? – насмешливо парировал Профессор. – Это была гнилая бельевая веревка, – он поднял обрывок и подергал его. – Удивительно, как она вообще его держала.
– А что там ниже по течению? – спросил Витек.
– Очистные сооружения, – ответил Толян, – но до них далеко.
– У него есть шансы выбраться? Толян покачал головой:
– Если не умеет плавать, – никаких.
– А если умеет?
– Небольшие.
– Ладно, – сказал Профессор, сворачивая свою аппаратуру, – давайте выпьем. Заодно и помянем его.
«Это уже второй на моем счету», – подумал Витек.
– Толян, – попросил он, – ты скажи своим, пусть поищут тело. Надо поднять его наверх, пусть похоронят по-человечески.
– Смотри, как бы он еще сам тебя не похоронил, – засмеялся Профессор.
22
Сон уносил Витька все дальше от дома, как волны широкой реки уносят лодку без весел с одиноким пассажиром внутри – медленно, но неуклонно.
В том городе у него остались друзья, он точно это помнил. Он знал, что они и сейчас там, – не уехали, как он, в поисках лучшей доли, а спокойно живут в родных местах в полном соответствии с поговоркой «Где родился – там и сгодился». Счастливы ли они? И был бы счастлив он, если бы остался? Он не знал. Но в одном был уверен – бомжом он не стал бы никогда.
Однажды, в который уже раз обходя свой квартал в тщетных попытках выйти к дому, он их встретил. Был теплый летний вечер. Они прошли мимо, негромко о чем-то разговаривая. Он не смог разобрать слов. Их было человек пять или шесть. Они его не заметили. Наверное, были увлечены беседой.
Он пошел следом и окликнул их. Никто не обернулся. Могли ли они его не услышать? Между ними было всего лишь метров десять, может, пятнадцать. Он почему-то никак не мог преодолеть это расстояние и приблизиться к ним вплотную.
– Ребята! – окликнул он еще раз. – Постойте, это же я! Сто лет не выделись, а завтра мне уезжать, когда еще встретимся?
Никакого ответа. Они дошли до перекрестка и разошлись, даже не взглянув на него.
Витек остался один. Он был ошеломлен. Не увидели или не захотели увидеть? Он не знал. Он никогда их не предавал и никогда не забывал о них. Если не захотели увидеть, то за что? За то, что он уехал? Не был ли его отъезд много лет назад предательством города, а значит, и их тоже?