– Берите! – он опять щедрым жестом протянул ей телефон.
Но Нина опять не взяла. Она едва заметно втянула тонкими ноздрями воздух и спросила:
– Скажите, Витек, а вы его из сумочки доставали?
– Доставал, – простодушно признался он.
– Не надо было, – огорчилась она.
– А как бы я вам ответил? – резонно заметил бомж.
– Тоже верно, – согласилась она. – Но как мне теперь им пользоваться?
– Я не заразный, – обиделся Витек.
– А откуда вы знаете?
Витек не знал. Последний раз он показывался врачам еще в прошлой жизни, но это было очень давно. Просто у него ничего не болело, он и считал, что здоров.
– Спиртом протрете, – посоветовал он извиняющимся тоном.
Она кивнула.
– Наверное, – сказала Нина, – мне надо вас как-то отблагодарить?
Витек сглотнул комок в горле. Он не мог оторвать взгляд от ее лица.
– Ничего не надо! – заявил он неожиданно для себя, хотя заранее решил, что попросит денег. Рублей сто, а лучше двести.
– Ну хоть пива купить, – предложила она. – И хот-дог.
– Это можно, – кивнул он. – Два.
– Пива?
– Хот-дога, – сказал Витек. Он был очень голоден.
– Я сейчас.
Нина пошла к передвижному киоску с хот-догами. Витек остался ждать. У киоска была очередь, и Нина долго не возвращалась.
Телефон зазвонил опять. Звонок у него был громкий и тревожный, как музыка перед новостями по телевизору. Так и казалось, что сейчас он умолкнет и подкрашенные дикторы, похожие на пидоров, тревожно звенящими голосами начнут сообщать о какой-то никчемной фигне, не имеющей никакого значения.
Но телефон не умолкал. Он старательно пиликал короткую мелодию вновь и вновь. Витек решил не отвечать. На него стали оглядываться, и он отошел в сторону. Наконец телефон заткнулся. Витек облегченно вздохнул.
Но затишье было недолгим. Через несколько минут неугомонный аппарат загугнявил опять. Витьку надоело ходить кругами по площади со звонящим телефоном в руках и он открыл футляр. Он с удовольствием сбросил бы вызов, но не знал, как это делается.
– Да! – сказал Витек, открыв раскладуху и поднеся ее к уху.
– А где Нина? – недовольно спросил голос, требовавший утром «котенка».
– Пошла за пивом, – на этот раз честно признался Витек.
– Черт возьми! – заорал голос. – Что происходит? Я ничего не понимаю!
Витьку не хотелось ничего объяснять и он закрыл телефон.
Вернулась Нина с двумя хот-догами и двумя бутылками пива. Она отдала Витьку хот-доги и пиво, а одну бутылку оставила себе. Когда она передавала хот-доги, ее белые пальцы случайно коснулись его грязной ладони и она их не отдернула с брезгливой гримасой, как это сделала бы любая клерчиха на ее месте, не стала вытирать носовым платком. Витек проникся к ней уважением.
Они переместились к скамейкам, но не сели, а встали рядом. Витек с жадностью принялся за еду и в мгновение ока уничтожил оба хот-дога. Нина отпила пива.
– Чуть не забыла, – сказала она и развернула новый пластиковый пакет с ручками, купленный, вероятно, в том же киоске. – Бросай сюда.
«Перешла на "ты"», – отметил про себя Витек и без сожаления бросил телефон в пакет.
– Мне кто-нибудь звонил? – спросила она.
– Мужчина какой-то, – нехотя сообщил он, ощущая непонятно откуда взявшуюся нелепую ревность.
– И что ты ответил?
– Что ты пошла за пивом.
Нина помрачнела:
– Не надо было.
– Извини, – виновато сказал Витек. Пиво заканчивалось.
– А так вообще ты чем занимаешься? – спросила Нина.
– Пьянством в основном.
– Это плохо.
– Нехорошо, – согласился Витек.
– А раньше?
Витек не хотел ей врать, но и не мог сказать правду.
– Давно это было – уже и не вспомнить.
– А живешь где?
– На решетке у метро.
– Я думала – в курятнике.
Он посмотрел на следы помета на плече и покраснел.
– Это так было, – соврал он.
– Ясно.
Разговор не клеился. От ее присутствия Витек вдруг отупел и потерял все красноречие.
Она поставила бутылку на землю возле урны:
– Ну, мне пора. Приятно было познакомиться.
Витек посмотрел на нее с недоверием – не смеется ли она. Но нет, лицо оставалось приветливым, а в голосе не было и намека на иронию. Кажется, она говорила искренне.
– Мне тоже, – сказал он.
– Спасибо, что вернул телефон. Есть еще, значит, честные люди на свете.
– Конечно есть! – заверил ее Витек.
На самом деле он не знал, можно ли его назвать таким уж честным. Как и всем бомжам, ему случалось и приворовывать по мелочам, когда сильно хотелось есть.
– Да, – сказала она, – и сними ты эти тряпки. Они тебе совершенно не идут. Такой симпатичный мужчина, а ходишь черт знает в чем.
– Так получилось, – развел он руками.
– Я могу отдать тебе старую одежду брата, – предложила Нина. – Он примерно такой же комплекции. Хочешь?
У Витька потеплело в груди от того, что она назвала его симпатичным и проявила заботу. Он кивнул.
– Тогда держи! – она порылась в сумочке и протянула ему визитку. – Позвони через недельку, а я пока их соберу.
Витек и сам хотел попросить у нее номер телефона, но не знал, под каким предлогом. Намекнуть, что она ему понравилась, было никак нельзя. Разве могло быть какое-нибудь развитие отношений между нормальной женщиной и бомжом?
В пакете у Нины опять запиликал мобильник. Она с сомнением заглянула внутрь.
– Черт, – сказала она, – а я и взять-то его не могу.
– Я могу! – вызвался Витек и потянулся к пакету.
– Не надо! – Нина решительно отвела руку с пакетом назад. – Пусть звонит.
– Переживает же, – сказал Витек о звонившем.
– Ничего, у него жена есть.
Нина тут же опомнилась, что сболтнула лишнего, попрощалась и ушла. А Витьку почему-то было приятно узнать, что у звонившего типа есть жена и, следовательно, его отношения с Ниной нельзя назвать прочными.
Он достал из кармана ее визитку и прочитал: «Нина Скворцова. Маркетолог». И номер мобильного. «Откуда же я ей позвоню?» – подумал он. Мобильного у него не было, хотя он и подумывал о том, чтобы его завести. Он вполне мог бы скопить на дешевый поюзанный аппарат, но дело упиралось в зарядку – розеток на улице не бывает.
16
Витек зашел к Василисе с хреном, отдал бабские тряпки и забрал свои.
– Извини, куры немного обгадили, – сказал он.
Василиса не обратила на это внимания.
– Ну и как тебе перевоплощение? – с надеждой спросила она.
– Никак, – ответил Витек, отводя взгляд, – не мое это.
Она удивилась:
– Но ведь чувствовал же ты что-то?
– Показалось.
Василиса расстроилась:
– А я думала, будет у меня теперь компания. Посидим как-нибудь по-нашему, по-трансвеститски.
– Это как? – заинтересовался Витек.
– На общие темы поговорим.
– Прости, я закоренелый натурал.
– Ладно, – махнула рукой Василиса, – я же понимаю, что ты над собой не властен. Это дело такое – как природа распорядится.
– А у тебя что – и компании нет? – удивился Витек.
– Почему же нет? Есть тут пара-тройка типов, – ответила Василиса, – но свой человек был бы ближе.
Витек развел руками.
Потом он купил бутылку водки и навестил тот шалман, где его потчевали синим пойлом. К своему удивлению, он обнаружил там Профессора. Тот по обыкновению сидел на чемодане чуть в стороне и быстро писал что-то в той же мятой тетради.
– Сколько лет, сколько зим! – обрадовался Витек. – А я как раз хотел с тобой поговорить.
Профессор слегка смутился, но быстро справился с неловкостью. Витек понял, что тому не очень хотелось, чтобы кто-нибудь с решетки знал, что он обретается и здесь.
– Это хорошо, – сказал Профессор почти приветливо, – я тоже хотел с тобой повидаться. Только давай чуть позже, я сейчас занят.
– Ладно, – согласился Витек. Профессор опять углубился в тетрадь.
Витек поставил мужикам водку и попросил у Лупоглазого рецепт синего пойла.
– Экий ты быстрый! – засмеялся тот. – Смотри сюда!
Он растопырил левую ладонь. На ней не хватало трех пальцев через один. «Как вилка со сломанными зубьями», – подумал Витек.
– Пока я над этим рецептом работал, мне пальцы поотрывало, – сказал Лупоглазый. – А ты хочешь, чтобы я тебе его просто так отдал. Секрет это! Мной придуман, со мной и умрет.
– А ты химик, что ли?
– Был когда-то, – неохотно признался тот.
– А бомбу можешь замастырить? – спросил Витек, сам не зная, для чего это ему нужно.
– Бомбу? – переспросил тот. – Нет, бомбу не могу, это не по моей части.
Витек почувствовал, что тот врет. Может, если химик, знает, из чего надо делать. И не синее пойло ему пальцы поотрывало, а что-то совсем другое.
– Тогда хоть налей с собой своей бормотухи, – попросил он.
– Понравилась? Витек кивнул:
– Ага! Только после нее кое-что странное начинаешь видеть.
Лупоглазый довольно засмеялся:
– Все видят. И у каждого – свое.
– Так этого всего не было?
– Так этого всего не было?
– Нет, конечно.
– А откуда же тогда взялось куриное дерьмо у меня на плече? – озадаченно пробормотал Витек. – Перья опять же? И блохи куриные по мне до сих пор прыгают.
– Какие блохи?
– Ладно, это я так, проехали. Чекушку нацедишь?
– Пятьдесят рублей.
Витек протянул деньги, и Лупоглазый наполнил ему емкость с завинчивающейся крышкой.
Профессор тем временем спрятал тетрадь в чемодан и подозвал Витька:
– Как у тебя с обходом? – спросил он.
– Никак, – мрачно ответил Витек.
– Что так?
– Пидор один мешает.
– Тот самый?
– Он, зараза! – с досадой сплюнул Витек.
– Не отстает?
– Такой отстанет!
– Что же ты ему такого сделал?
– В том-то и дело, что ничего. Его другой омоновец по башке дубинкой ебнул, а он думает, что это я. У него крыша от этого удара сильно поехала – хочет меня поймать и к своему начальству притащить. А его отряд уже давно вернулся в свой регион. Дурак – он и есть дурак, что с него взять?
– Дурак-то дурак, да мешает.
– Житья нет, – согласился Витек.
– Н-да, что же теперь делать? – задумался Профессор.
– Ума не приложу.
Он не стал рассказывать Профессору, что хотел застрелить надоевшего преследователя, но не смог.
– Его бы вылечить, – мечтательно сказал Витек, – он бы и уебал к себе.
– Хорошо бы, – согласился Профессор. – Но пойдет ли он к врачу?
– Добровольно – нет. Если только его поймать…
– Кого? – удивился Профессор. – Амбала этого? – он засмеялся. – Как говорится: «Дай бог нашему теляти волка забодати».
– Погоди веселиться! – в голове у Витька уже начал созревать план действий. – Есть у меня одна задумка.
– Я в этом не участвую! – поспешил откреститься Профессор.
– А твое участие и не требуется, – успокоил его Витек. – Тебе нужно обеспечить вторую часть операции.
– Какую это часть?
– Привести врача. Ты же должен знать кого-нибудь по прежней жизни?
Профессор задумался.
– Был у меня один невропатолог знакомый, – неуверенно сказал он. – Сто лет уже не виделись. И нет никакой гарантии, что он захочет помочь.
– Спроси, а? За спрос денег не берут.
– Хорошо, – сказал Профессор, – поищу его завтра. Голос Профессора, как всегда, успокаивал Витька. Когда он его слушал, возникала уверенность в правильности того, что он делает. Жалко только, что тот не всегда был рядом в нужную минуту.
Постепенно собрались все члены шалмана. Их позвали перекусить. Лупоглазый опять разлил желающим синий напиток. Профессор от него отказался и попросил себе водки. Его не стали уговаривать.
Он незаметно толкнул локтем Витька:
– Много не пей, – сказал он тихо. – И вообще кончай с этой отравой.
Витек кивнул. По тому, как уважительно общались с Профессором другие бомжи, он понял, что тот имеет здесь какое-то влияние и к его слову прислушиваются. Впрочем, так было и на решетке. Он считал, что это естественно. Почему бы и не учесть мнение умного человека в некоторых ситуациях?
Он выпил свои полстакана синего шнапса, закусил и стал собираться. Надо было кое-кого навестить, чтобы подготовить операцию по захвату Ивана.
17
К знакомым Витек в этот день так и не попал, а вместо этого оказался на глухой заводской окраине. Он и сам не смог бы объяснить, как это произошло. Вот, казалось бы, только что, минуту назад был в центре, а тут вдруг раз – и окраина.
Он долго блуждал по разбитым дорогам, петляющим между угольными складами и автоколоннами, пока не набрел на трамвайные пути и очень им обрадовался. Рельсы привели его к остановке. Минут через сорок подошел громыхающий трамвай. В связке было два ободранных красных вагона. На каждом снаружи была нарисована по всему периметру узкая черная полоса. Витек не обратил на нее внимания и вскоре понял, что совершенно напрасно.
Открылась только передняя дверь первого вагона, похожий на перевозчика Харона водитель уставился на него немигающим взглядом и Витьку пришлось сунуть в турникет заначенный на особый случай талон. Сейчас и был этот самый особый случай – он заблудился. В салоне сидели человек пять невнятных пассажиров, некоторые дремали.
– До метро доеду? – спросил Витек у сидевшего перед ним.
Тот молча кивнул.
Миновали несколько плохо освещенных остановок. Одни пассажиры выходили, другие заходили. Голос в громкоговорителе рекламировал услуги какого-то ломбарда, до которого оставалось еще пять остановок. Витьку нечего было заложить в ломбарде, разве что свою почку, но ее было жаль.
Он решил повременить с почкой до крайней надобности.
Вдруг на очередной остановке в трамвай внесли закрытый гроб, а следом вошла похоронная процессия и музыканты духового оркестра.
– Е-мое! – присвистнул Витек. – А это что еще такое?
– Обычное дело, – обернулся сосед спереди, похожий на большой кокосовый орех, заросший растительной волосней поверх бугристой коричневой оболочки. – На этом маршруте такое часто случается – трамвай-то ритуальный.
– Ритуальный? – озадаченно переспросил Витек.
Он про такие еще не слыхивал.
– Ага! А ты че, черную полосу не видел?
– Видел.
– Тогда мог бы догадаться.
И он издал скрипучий неприятный смешок.
Гроб поставили на задние сиденья, а процессия расположилась вокруг. Один из них прошел к водителю и отдал ему какую-то бумажку.
Вскоре водитель объявил в микрофон:
– Уважаемые пассажиры! Сегодня наш ритуальный трамвай везет в последний путь очень хорошего человека, безвременно ушедшего из этой жизни. Вечная ему память!
«Угораздило же меня сесть сюда, – с досадой подумал Витек, не любивший участвовать в похоронах. – Что стоило подождать следующий? Уж если не везет, так не везет во всем». Он забыл что и это-то трамвай пришлось ждать сорок минут.
– А кого хороним? – раздались нетерпеливые возгласы.
Водитель прокашлялся.
– От нас ушла, – сказал он и голос его почти натурально дрогнул, – птичница Анфиса из Тамбова. Ее история печальна и поучительна. На прошлой неделе она приехала в Москву, чтобы бомжевать, и привезла с собой свою любимую одноногую куру Пеструху. Надо сказать, что она специализировалась на разведении одноногих кур. Но она не смогла уберечь куру и та от нее сбежала. Анфиса всю ночь искала свою любимицу на Садовом, а под утро, по неизвестным пока причинам, ее застрелил киллер. Мир ее праху!
– Куру? – спросил кто-то.
– Анфису! – укоризненно ответил водитель.
Все заплакали.
«Так это меня, что ли, хоронят? – сообразил Витек. – Ведь это я был прошлой ночью птичницей Анфисой. Но только киллер застрелил не меня, врет он все!»
– Проводить Анфису пришли и ее питомцы, – продолжал водитель. – Оглянитесь назад и вы увидите, что второй вагон целиком занят одноногими курами, которых вырастила Анфиса.
Витек оглянулся. Задний вагон действительно был набит курами, словно мешок крестьянина в базарный день. Куры уже успели изрядно обгадить стекла своим белым пометом. Рябая кура важно и одновременно печально смотрела в переднее стекло. Она узнала Витька и подмигнула ему, а потом ее лицо опять приняло скорбное выражение. Витек поспешно отвернулся.
Тут в трамвай зашли контролеры. Они проверили у всех билеты и стали спорить с похоронной процессией. Гроб Анфисы занимал три сидячих места, и они требовали три талона, а сопровождающие пробили только один, на том основании, что и Анфиса одна. Мнения присутствующих о том, кто прав, разделились. Спор вышел ожесточенный, и вскоре все перекрикивали друг друга, начисто забыв об Анфисе и факте ее кончины.
Витек пригляделся к пассажирам, которых заметно прибавилось, и, к своему изумлению, обнаружил много знакомых лиц. Здесь были все бомжи из шалмана Лупоглазого, почти все бомжи с вентиляционной решетки, был Профессор, была Василиса с хреном и даже тот мужик с демонстрации, который оставил ему пива в банке. Не было только Ивана.
На остановках стояли одноногие клерки с венками. Когда трамвай останавливался, они вешали свои венки на специальные крючья снаружи, поправляли ленты и отпрыгивали в сторону, смахивая платочками скупые слезы. «Птичнице Анфисе от одноногих клерков ЦАО», – прочел Витек на одном венке, который еще не повесили. «Дорогой Анфисе от одноногих клерков с Садового», – было написано на другом. Появился даже венок от не пойманного пока киллера, хотя никто не видел, кто его принес и укрепил на трамвае. Он висел спереди заднего вагона, как раз под рябой курой. «Анфисе от киллера с любовью», – было написано на нем.
«Как же все меня любили при жизни, – подумал Витек, – а у меня часто и похмелиться было нечем, не говоря уже про пожрать».
Водитель объявил, что для желающих проститься с Анфисой трамвай будет курсировать по городу всю ночь и завтра до полудня. А затем гроб с Анфисой опустят на волны Москва-реки и торжественно подожгут – такова была воля покойной, записанная в ее завещании.