У нас санитарный день.
Да что они, сговорились, что ли? У одних ревизия, у других…
— Да вот. — Я этакой скромницей приблизилась к ней, смущенно одергивая слишком короткую юбку, словно ужасно мне неловко было за свой не слишком приличный вид.
— Что? — переспросила она.
Я быстро-быстро заморгала ресницами, затараторила, проглатывая и перевирая слова. От смущения, конечно.
— Вы понимаете.., такое дело… Я вот в университете учусь, — тут я даже шмыгнула носом, — учусь в университете и, понимаете, решила подработать в газете, — я с трудом отыскала в памяти название местной газеты, — в «Волжской хронике». Репортером…
Дежурная несколько удивленно, хотя и не без участия, выслушивала мой лепет.
— И сегодня, понимаете, мое первое задание…
Мне, понимаете, нужно узнать.., узнать… — я призвала на помощь все свое воображение, — узнать… сколько в процентном соотношении в государственных учреждениях мужчин и женщин, занимающих ответственные посты. — Я сама с трудом понимала, что нагородила. Вот так метод Александра Александровича! Интересно, что получится?
— Э-э… — произнесла дежурная, — ну, директор у нас мужчина — Роман Иванович Яровой, замдиректора — тоже мужчина, Павел Петрович… как его?.. Бухгалтер.., новый у нас бухгалтер, старая-то женщина была, а сейчас.., м-м…
— Кто? Кто бухгалтер?! — страстно спросила я.
Все время, пока говорила дежурная, я смотрела ей прямо в глаза и загибала пальцы. Блокнота-то у меня не было.
— Не помню, — призналась дежурная, — вы знаете что, девушка, пройдите на третий этаж — там у нас администрация — и все сами разузнайте.
Директор сейчас на месте, канцелярией там занимается.
— Ой, правда, можно?! — воскликнула я и снова заморгала глазами, как девочка-первоклашка.
— Можно, — улыбнулась она.
Ну наконец-то умилилась! И даже документов не спросила.
Я поднялась на третий этаж. Прямо напротив лестничной площадки находился кабинет директора. Обычная такая директорская дверь — большая, обитая дерматином, с новенькой жестяной табличкой.
Я вошла. В комнате перед кабинетом никого не было. Судя по девственно чистой поверхности письменного стола, секретарь сегодня на работу не выходила. Ну, тем лучше.
Вынув зеркальце, я внимательно изучила свое лицо — нормально, царапин не видно, вот только губы немного подкрасить надо. Поярче.
«Директор у нас мужчина, — подумала я, доставая из сумочки губную помаду, — как там его — Роман Иванович Яровой? Вот и будем действовать сообразно с обстоятельствами».
Подтянув свою и так слишком короткую юбку чуть повыше, я постучала в дверь кабинета. Раздалось приглушенное дверной преградой ворчание, и через несколько секунд мне открыли.
Директор был один. С первого же взгляда я поняла, что мне повезло. Было Роману Ивановичу лет сорок — сорок пять. Возраст в самый раз — бес в ребро, как говорится. В аккуратно подстриженных волосах и усах ни единого седого волоса — красится, наверное. Молодится. И костюмчик фирменный объемистое брюшко обтягивает — в общем то, что надо. Отлично!
Кажется, он из тех людей, которые, рассыпав на улице мелочь, ни за что не станут ее собирать.
Открыв мне дверь, он обратно за стол не сел — отошел немного и, подбоченившись, встал у сейфа.
— Вы ко мне? — И глазами меня обшарил с головы до ног.
— К вам, — сделав вид, что очень смущена таким приемом, почти прошептала я, — я из газеты… «Волжская хроника».
— А, журналистка! — почему-то обрадовался директор. — Очень приятно! Побеседуем! — Он засуетился и полез открывать сейф. — А я тут все канцелярскими делами занимаюсь, закопался в бумагах совсем, как крот… В выходной-то день.
Я бы не сказала, что Роман Иванович очень занят — на столе никаких бумаг не было, лежали только недоеденный бутерброд, какая-то книжка в яркой обложке и фотоаппарат «Полароид» — моментальное фото.
Буквально через секунду из сейфа была извлечена початая бутылка коньяка. Ничего себе! А события-то развиваются быстрее, чем я предполагала.
Оно, конечно, к лучшему, ведь времени-то у меня совсем немного.
Глава 5
— За встречу! — бодро воскликнул директор бассейна, извлекая из стола два маленьких граненых стаканчика. — Тебя как зовут-то?
— Аня…
— Меня — Роман Иванович. Ну, знаешь, наверное… Ща-ас мы с тобой тут.., сообразим…
— Да что вы! — Я прикрыла рот руками. — Я же на работе! Первое задание…
— Надо, надо, — скороговоркой сладко заговорил директор, разливая коньяк, — за встречу-то! На-адо… — Он смахнул со стола в корзину недоеденный бутерброд. Фотоаппарат и книжку переложил на сейф.
— Да я не пью совсем! — продолжала придуриваться я, по-девчоночьи захихикала и провокационно добавила:
— Я же с двух рюмок пьянею…
— Ничего-о… — После этого сообщения лоб Романа Ивановича покрылся испариной, словно потолок в сыром погребе. Директор засуетился еще больше. Он полез в холодильник, стоящий в углу кабинета, и, кряхтя, начал возиться в нем.
Девчонка — начинающая журналистка — то бишь я, не зная, куда себя деть от смущения, взяла в руки фотоаппарат и стала вертеть его в руках.
— Ой, Роман Иванович, какая у вас штучка замечательная!
— А! — Директор выпрямился и повернул ко мне свое покрасневшее от натуги лицо — из холодильника он выудил открытую баночку красной икры и коробку конфет. — Это «Полароид». Фирма! Настоящее чудо техники: нажал кнопочку — и готова фотка!
Ну что ж, чудо техники, так чудо техники. Кажется, мое вдохновение подсказало мне неплохую идею. Ну, Роман Иванович, держись!
Я незаметно опустила фотоаппарат в свою сумочку. Сумочку поставила на пол, у стола.
Он перенес закуску на стол, придвинул к столу небольшой диванчик:
— Здесь будет удобнее…
Его движения были четкими, отлаженными. Казалось, директор бассейна «Молодость» целыми днями только тем и занимается, что распивает коньяк с молоденькими журналистками.
По крайней мере в оперативности ему не откажешь.
— Что же? — Роман Иванович брякнулся на диванчик и похлопал широкой ладонью рядом с собой. — Садись, Анютка.
— Да что вы! — целомудренно сложила я руки. — Неудобно как-то…
— Неудобно штаны через голову надевать, — хохотнул бедовый директор. — У тебя какая работа — вопросы задавать?
— Вопросы…
— Ну вот и задавай! — развел он руками — в одной из них был уже зажат стаканчик. — Садись сюда, хватай рюмку и задавай!
Поойкав еще для приличия, я опустилась на диванчик, стараясь — насколько размеры этого диванчика позволяли — держаться подальше от разбитного Романа Ивановича.
Сумочку с фотоаппаратом я подтащила к ноге.
— Так, — директор сам подвинулся ко мне, — какие там у тебя вопросы?
— Нет уж, — кокетливо проворковала я, закрываясь от него стаканом, — давайте сначала выпьем.
Переигрываю, конечно, но ведь девочки, только что вышедшие из подросткового возраста, частенько в подобных ситуациях переигрывают, подражая искушенным в жизни дамам. Работают, так сказать, на образ.
— Хы, выпить так выпить! — осклабился Роман Иванович.
Он опрокинул рюмку, хлюпнул и, шумно выдохнув воздух, закинул свою руку — почти приобнял меня за плечи.
Я, зажмурив глаза, медленно вытянула содержимое рюмки и закашлялась в кулачок. Роман Иванович тут же придвинул ко мне банку с икрой, положил туда ложечку:
— Закусывай, закусывай!
Закусив, я начала было:
— Так вот я к вам с таким вопросом…
— Не-ет, — шутливо погрозил мне пальцем лихой директор, — между первой и второй перерывчик небольшой. Давай еще!
Мы выпили еще. На этот раз Роман Иванович налил себе полный стакан. Хотел и мне столько же, но я так естественно запротестовала, что он плеснул мне только полрюмочки.
— В голове зашумело, — пожаловалась я и склонила голову ему на плечо, — как теперь интервьюировать буду?
— Действительно, хватит уже, — неожиданно согласился директор, — вот сейчас еще по одной и начнем.., того.., работать.
После третьего стакана я совсем смежила веки.
Хват Роман Иванович одной рукой уже крепко обнимал меня за плечи, другой легонько поглаживал мне колени, время от времени отнимая руку от моих колен.
Почву прощупывает. Давай-давай, прощупывай.
Я не сопротивлялась.
— Ну-с, — он вытянул губы трубочкой, — что там за интервью у тебя?
— Интер.., интеврю… — пробормотала я и неожиданно предложила:
— Давайте на бру.., брудер.., шрафт!
— Эге, подруга, — покачал головой директор бассейна «Молодость», — давай!
Прежде чем снова разлить коньяк, он вскочил с диванчика и, колыхая налитым животиком, добежал до двери. Запер ее.
Мы выпили, уже не закусывая. Рука Романа Ивановича, покинув мои колени, переместилась в область бедер. Я пьяно захихикала и, потянувшись к нему, чмокнула в щечку.
Своего рода сигнал к действию. Роман Иванович, кстати, так это и расценил — он запыхтел, как растревоженный ежик, и принялся стаскивать с меня юбку. Когда ему это удалось, я соскользнула с дивана и потянулась руками к его брюкам. Роман Иванович даже присвистнул, удивляясь моей расторопности. Наверное, про себя подивился женскому лицемерию — только что от рюмки коньяка за знакомство отказывалась, а теперь'…
Я стащила с директора бассейна штаны. Бросила их на стол рядом с бутылкой коньяка и нашими стаканами.
Роман Иванович, нетерпеливо мыча и подергиваясь, тянул меня к себе.
— Подожди, — шепнула я, — кофточку сниму.
Якобы для того, чтобы раздеться до конца, я выпрямилась. Потом быстро выхватила из своей сумочки директорский фотоаппарат и, пока он не успел опомниться, отщелкала две фотографии.
Постаралась, чтобы в кадр попали и штаны на столе, и опустевшая бутылка из-под коньяка, и два стакана.
Здорово!
А в центре — Роман Иванович Яровой без штанов и с выпученными глазами.
Эх, нужно было еще ему лифчик на шее завязать — полный кайф был бы.
— Ты что?.. — еще не в силах поверить в случившееся, пробормотал Яровой. — Ты… Ах ты, сука! — заорал он.
То есть в случившееся — поверил.
Я дождалась, пока аппарат выплюнет мне последнюю фотографию и аккуратно положила «Полароид» на стол. Как все-таки хорошо, что изобрели моментальное фото!
Теперь он полностью в моих руках! Сделает все, что я прикажу ему сделать. Если, конечно, не хочет приобрести себе скандальную известность в городе. Я думаю, что не хочет — дешевая популярность, она как-то не к лицу директору солидного учреждения.
Директор солидного учреждения вскочил с дивана и, зарычав, бросился ко мне, раскинув руки:
— А ну отдай, тварь!
Не размахиваясь, я ударила его судаком в солнечное сплетение.
— Су… — Он задохнулся и переломился пополам.
Я на секунду задумалась — добавить еще или не добавить — и добавила — теперь уже с размаху коленом по подбородку. Удар отбросил расшалившегося Романа Ивановича обратно на диван. Он рухнул туда и остался лежать, беззвучно открывая и закрывая рот, будто пытался что-то сказать мне.
— Хотите еще попробовать? — поинтересовалась я. — Не советую вообще-то…
— Су.., сука, — сформулировал наконец свою мысль Яровой, — чего тебе от меня надо?
— Да всего-то ничего, — успокоила его я. — Вам в бассейн не передавали из прокуратуры никакую мебель?
— Н-нет, — простонал он, — н-не было мебели. — Кровь текла у него по подбородку.
В сущности, я этого и ожидала. Но на всякий случай нужно проверить.
— Где у вас лежат накладные? — деловито осведомилась я.
Роман Иванович указал на незапертый сейф:
— Первая папка…
Не спуская с него глаз, я надела юбку и достала папку из сейфа. Взяла стул и присела просматривать документы, краем глаза наблюдая за побитым директором. Один раз он попытался приподняться, но я, не вставая со стула, дотянулась до него ногой.
Роман Иванович снова шмякнулся на диван.
Пару минут он кривил губы и шмыгал носом, потом не выдержал и расплакался, как сопливый пацан. Я даже удивилась такой реакции — вот нюня.
— Я брюки только надеть.., брюки, — скулил он, размазывая по лицу кровь и слезы, — чего я без брюк-то…
— Подождите, Роман Иванович, с брюками, — проговорила я, не отрываясь от папки с документами, — куда спешить, может, у нас чего и получится еще.
Ирония, прозвучавшая в моих словах, от Романа Ивановича скорее всего не ускользнула — все ж таки директор, — но он сел смирно и послушно стал дожидаться, пока я закончу чтение.
— А ежели вы жаловаться куда надумаете, — решила я все-таки предупредить его, — то.., смотрите, в общем, фотографии-то у меня. Найду, куда их пристроить…
Я тщательно просмотрела все документы, хотя и так было уже понятно — нет здесь никаких кошкинских стульев. Уверена, что и у Александра Александровича дела обстояли не лучше. Тот человек, который давал ему сведения, должен был, наверное, знать, что там, куда он послал Кошкина, ничегошеньки нет.
Но почему этот мифический человек так сделал — он же вроде бы не работает на Никошкина.
Третий конкурент?
Отослал Кошкина куда подальше, а сам… Наверняка ему известно, где находятся стулья на самом деле.
И времени, чтобы добраться до них, у него было достаточно.
Ну что же — я посмотрела на часы — половина шестого. Мне пора. Я сунула папку опять в сейф.
Роман Иванович молча наблюдал за мной. Подняв свою сумочку с пола, я направилась к выходу.
У самой двери остановилась на несколько секунд, чтобы придумать, что мне назидательного сказать на прощание распутному директору бассейна «Молодость».
Но, так ничего и не придумав, просто махнула рукой и удалилась.
Я спустилась на второй этаж. Здесь мое внимание привлекли звуки, раздававшиеся из-за большой двери, ведущей, вероятно, в бассейн. Вроде бы кто-то купался. Но как же так, ведь дежурная мне сказала, что сегодня санитарный день. Следовательно, купаться никто не может.
Влекомая чисто женским любопытством, я открыла эту дверь, прошла по коридорчику через раздевалку и заглянула в зал — несколько женщин, не первой, надо сказать, молодости, фыркая и отплевываясь, словно большие белые медведицы, барахтались в воде.
— Ой, Марь Михайловна, хорошо-то как! — блаженно закричала одна из них. — Надо будет Роману Ивановичу сказать, чтобы он нам отдельное помещение выделил для купания. Потому как работа у нас вредная — сортиры чистить — это вам не на калькуляторах трещать, — со смехом закончила она.
— На калькуляторах-то тоже радости мало кнопки эти дурацкие давить, — ответила ей толстая пожилая женщина в розовой купальной шапочке, — я ведь не молодая уже, к концу дня у меня пальцы совсем отваливаются. А у вас чего — помахала два часа шваброй и все…
Понятно! Оказывается, это плещутся сотрудницы бассейна. Ничего себе санитарный день!
Я вернулась в раздевалку. Несколько шкафчиков стояли открытыми. Так-так, по-моему, Хамелеону снова пора менять обличье.
Выбрав себе одежду пострашнее — черная длинная и толстая кофта, застиранная шерстяная юбка и ужасные, наверное, времен еще Первой мировой войны, чулки на подвязках, — я скоренько в нее облачилась.
В моей сумочке нашлось несколько тюбиков театрального грима. Я быстро, энергичными мазками, нанесла его на лицо. Посмотрелась в зеркальце — н-да, выгляжу, вероятно, хуже тетеньки, которой эта одежда принадлежит. Лет на семьдесят выгляжу.
Достав из другого шкафчика старенькую пуховую шаль, накинула ее на себя. Ну вот, теперь готово.
Тут я опять почему-то вспомнила своего давнего сослуживца Виктора. Ему, насколько я помню, лучше всего удавалось маскироваться под женщин, причем под немолодых, проще говоря, старушек.
Ведь мужчине сложно подделать привлекательность и сексуальность молодой женщины.
Свою одежду я положила в ограбленный мною шкафчик. Представляю, как удивится женщина, которая ее там найдет. А уж как в таком виде она пойдет домой — представить было трудно. Хотя зрелище, наверное, будет грандиозное.
Внезапно распахнулась дверь слева с надписью «Сауна». Оттуда, вместе с клубами пара, вывалилась развеселая старушка, как говорится, в костюме Евы.
— Чегой-то ты, Пантелеевна, домой сегодня рано собралась? — близоруко на меня щурясь, спросила она.
— Да вот, — прошамкала я, — радикулит прихватил что-то…
— Ой, и не говори! — с охотой подхватила бабушка близкую, видно, ей тему. — Меня-то вчера ка-ак скрючит, как скрючит… Помру, думала.
Притворившись, что мне действительно нехорошо, я, отмахнувшись от болтливой старушки рукой, поковыляла к выходу.
— Пантелеевна! Слышь, Пантелеевна, — услышала я, — ты вечерком ко мне зайди, я тебе пчелиного яда дам. Знаешь, как помогает?..
Не сбавляя шага, я пообещала зайти и быстро покинула второй этаж. Нужно поторапливаться, а то сейчас эта сердобольная старушка пойдет окунуться после сауны в бассейн и обнаружит там настоящую Пантелеевну. Еще милицию побегут вызывать.
А впрочем, куда они побегут? Наверняка к директору. А уж Роман Иванович сразу догадается, чьих рук дело эта дерзкая кража. Так что до милиции скорее всего не дойдет. Но все равно поспешить надо. У меня всего восемнадцать минут осталось до встречи с Кошкиным. А опаздывать мне как-то не к лицу.
Директор Яровой, наверное, принял меня за какую-то ненормальную — сфотографировала его в непотребном виде, просмотрела накладные и в довершение всего поменялась одеждой с пожилой уборщицей.
Впечатляющее преступление!
Я вышла из бассейна «Молодость», вежливо попрощавшись с дежурной, которая тоже приняла меня за эту самую Пантелеевну.
Времени оставалось совсем мало. Я решила остановить какую-нибудь машину — доехать на ней, а то и вправду опоздаю. Чтобы у водителей не возникали сомнения насчет платежеспособности бедно одетой бабушки, я достала из своей сумочки пятидесятирублевую купюру и, размахивая ею, остановила-таки какой-то задрипанный «Запорожец».