Времени оставалось совсем мало. Я решила остановить какую-нибудь машину — доехать на ней, а то и вправду опоздаю. Чтобы у водителей не возникали сомнения насчет платежеспособности бедно одетой бабушки, я достала из своей сумочки пятидесятирублевую купюру и, размахивая ею, остановила-таки какой-то задрипанный «Запорожец».
На месте встречи я была без двух минут шесть.
Кошкина нигде не было видно. Наверное, опаздывает.
* * *Мои часы показывали уже пятнадцать минут седьмого, а Александра Александровича до сих пор не было. Согнувшись, как и полагалось мне по образу, я стояла у стеночки Центрального универмага. Кто-то сунул мне в руку монетку.
Ага, здорово, еще и подзаработаю!
Конечно, кричать о том, что я не нищенка, и бежать за человеком, подавшим мне милостыню, чтобы вернуть монетку, я не стала. Наоборот, сунув монетку в карман, протянула руку. Теперь от множества таких же старушек-побирушек, стоящих вокруг магазина, я отличалась лишь тем, что не смотрела в землю, а оглядывалась по сторонам.
Но этого уж никто не мог заметить.
В половине седьмого я решила закрывать свою лавочку. Кошкина все не было, а насобирала я немного — что-то около восьми рублей.
Почему не пришел Александр Александрович?
Где мне теперь его искать? Если на первый вопрос ответа знать я не могла, то на второй… В администрацию города за ним идти, конечно, не стоит — его там нет, это ясно, иначе бы он давно пришел.
Остается только одно место, которое я знаю и где Александр Александрович может быть, — в Доме творчества юных, у своего племянничка. Если его там нет, тогда я даже и не знаю, где еще его искать. Тогда нужен другой план.
Только вот кажется, что сладкая парочка Алкаш — Длинный все-таки достала моего шефа.
Предчувствие такое нехорошее. Интуиция. Хотя, впрочем, не знаю.
Но сейчас — в Дом творчества.
* * *Дом творчества юных был недалеко — в этом городке вообще подобные учреждения или крупные магазины вроде Центрального универмага находятся все в одном месте — близко друг от друга. До Дома творчества я доковыляла минут за пять, двигаясь, пожалуй, несколько быстрее, чем это позволял мой вид.
Прошла я мимо почтамта, который мы с Кошкиным успели уже посетить несколько часов назад. По улице решила не идти, свернула в подворотню, ту самую, где меня чуть не сбили подельники Никошкина на своем «Москвиче». Через подворотню — быстрее.
Вот уже и Дом творчества. Только мое самообладание помогло мне не остановиться на месте от удивления — рядышком с темным пятном, оставшимся на асфальте от взорванного кошкинского «Ситроена», красовался, приткнувшись к обочине, бежевый «Москвич».
Ни ментов, ни пожарных уже не было — оперативно работают, молодцы.
Возле машины, покуривая и о чем-то беседуя, стояли Алкаш — я его сразу узнала еще издали — и какой-то высокий — на голову выше Алкаша — худой мужчина в дорогом костюме. Я присмотрелась — точно не Длинный. Длинный похож на орангутанга-переростка, а этот.., не сказать, что Ален Делон, но уж явно не Антоха Длинный.
Может быть, это и есть тот самый Никошкин?
Что они там делают? Приехали убирать свидетеля — кошкинского племянника? Тогда почему стоят себе так, спокойно курят? А уж нет ли там и моего клиента?
На все эти «почему» ответ получить легче легкого — просто пойти и узнать. Под видом, скажем, уборщицы. Наряд у меня подходящий, да и вообще — внешний облик соответствует.
Сейчас пройду мимо них, быстренько посмотрю, что внутри, и вернусь — наверняка там внутри есть еще кто-то. Может, племянник Лешка еще жив. Или Александр Александрович там.
А то, боюсь, если я начну с тех, кто снаружи…
Ну, всякое может случиться, лучше подстраховаться.
Я продолжала продвигаться вперед шаткой старушечьей походкой, на ходу копаясь в своей сумочке со «шпионскими штучками». На ощупь я извлекла оттуда кастет — одно из моих любимых орудий — и еще крохотный маячок. Постараюсь незаметно прикрепить его к машине. При помощи устройства, которое тоже находится у меня в сумочке, можно будет определить все передвижения и местонахождение этих товарищей.
Маячок хорош еще тем, что он выполнен в виде маленького кусочка грязи — даже покрыт характерной пыльцой. Так что, если его каким-то образом и заметят, просто сковырнут и выбросят — никому и в голову не придет, что с помощью этой вот гадости за кем-то можно следить.
До разговаривающей парочки оставалось около двадцати шагов. Алкаш и незнакомый мужчина закурили по второй сигарете. Мне тоже, глядя на них, жутко захотелось курить — привыкла к сигаретам за последние два года.
Незнакомец посмотрел на часы. Алкаш глубоко — я видела, как на его рябых щеках обозначились ямки — затянулся сигаретой и огляделся по сторонам, выпуская при этом дым так, что совершенно окутался сизыми клубами. Увидев меня, он не отвернулся сразу же, а стал пристально вглядываться.
Вот этого я никак не ожидала. Что еще за новости? В прошлый раз они меня узнали под личиной молоденькой девушки — это еще куда ни шло, но полунищая бабка, которая только несколько минут назад стояла у универмага с протянутой рукой, собирая подаваемые сердобольными гражданами монетки?..
Я подошла еще ближе, стараясь вести себя как можно естественней — покряхтывала, что-то бормотала про себя, шаркала ногами.
— Чего он там копается? — донесся до меня недовольный голос незнакомца.
Алкаш не ответил. Он все так же пристально смотрел на меня.
Когда расстояние между нами составляло меньше десяти шагов, Алкаш, не спускавший с меня глаз, вдруг вздрогнул, бросил недокуренную сигарету и, ухватив своего собеседника за рукав, потащил его в машину. Дав задний ход, «Москвич» резко развернулся и умчался, как будто его и не было.
Вот черт возьми! Неужели он меня узнал? Я была права — это не простые уголовники, по крайней мере они не похожи на местных тупых отморозков.
Может быть, Алкаш когда-то работал в спецслужбах — он ведь жил в Москве? Судя по его подготовке, так оно и есть. Вполне вероятно, что мы с ним и встречались по роду, так сказать, службы.
Я все еще никак не могла вспомнить, где я видела его лицо. Это на меня не похоже, я никогда не забывала людей, с которыми когда-либо общалась.
Тем более чтобы у меня в памяти не отложилась такая рожа — сплошь побитая следами оспы…
Или он тогда не был рябым?
«Чего он там копается?»
Кто копается? Неужели?..
Совсем не по-старушечьи я взлетела на крыльцо и рванула на себя тяжелую дверь Дома творчества.
Холл. Прямо на меня быстрыми, нервными шагами шел Антоха Длинный. В руках у него — пистолет. Черный такой, большой — я узнала — тот самый, который они в прошлый раз здесь оставили.
Вернулись, значит.
«Выстрел я бы услышала еще возле здания, — автоматически отметила я, — значит, он не стрелял? Ведь не стал бы он оставаться в здании после выстрела?»
— Чего тебе, бабка? — стремительно приближаясь ко мне, крикнул Длинный.
Ага, а он не узнал! Только Алкаш у нас, получается, шибко умный!
— Да я к Леше, сынок, — прошамкала я, — внучок он мне, покушать несу.
— К Леше? — остановился прямо передо мной Длинный. — А скажи мне, бабушка, где твой Леша живет? — ласково выговорил он. — А то ему тут… передать кое-что надо.
Так-так, значит, Лешеньке удалось сбежать от них. Ну что ж, неплохо для неподкупного стража этого Дома.
— Бабуль! — Антоха взял меня за плечо. — Че, уснула, что ли?
Постойте-постойте! За каким чертом им понадобился Лешка? Он-то здесь при чем? А, может быть, Кошкин?..
— Бабусь! — тряс меня за плечо Длинный. — Ты че? Ты че, а?
Откуда-то сзади раздался стон. Снизу, из-под лестницы, где была комната Лешки, поднимался, держась окровавленными руками за голову, Александр Александрович.
Живой!
Антоха Длинный, не выпуская меня, оглянулся и матерно выругался сквозь зубы. Я схватила его за руку, сжимавшую мое плечо, и, выпрямляясь, рванула на себя. Длинный едва успел повернуться ко мне — и, кстати, зря: мой лоб с размаху врезался в его подбородок. Антоха замычал и отшатнулся.
Изо рта у него брызнула кровь.
Кошкин что-то крикнул мне, оторвав руки от своей головы. Длинный хрипнул, поднимая пистолет.
Раз! — я взмахнула ногой — и пистолет вылетел у него из рук.
Два! — мой кулак, вооруженный тяжелым кастетом, врезался ему в висок.
Длинный, закатив глаза, рухнул на пол.
— О-о… — ко мне, пытаясь заглянуть в глаза, приблизился Кошкин, — это ты что ли, Жень? — Он потрогал окровавленными пальцами рану у себя на лбу под волосами — похоже, что его ударили ручкой пистолета. — Ты опять.., это самое?.. — спросил он.
— Охотникова Евгения Максимовна, — представилась я. — Вы-то как здесь оказались, Александр Александрович? Мы же как договаривались?
— Да помню я, как мы договаривались. — Кошкин мучительно поморщился. Было видно, что ему трудно говорить., — Я ведь после администрации зашел…
— И что там, в администрации? — перебив его, поинтересовалась я, поднимая с пола слетевшую с меня в драке с Длинным шаль.
— А что в бассейне? — спросил, в свою очередь, Кошкин.
Я развела руками.
— У меня то же самое… Так вот, — продолжал докладывать Александр Александрович, — оттуда — у меня времени еще навалом было — я к Лешке зашел. Ну, это.., в общем, ствол я хотел взять, который вон, — он указал на валяющийся у моих ног пистолет, — который они оставили.
Я подняла пистолет, вынула из него обойму, заклинив на всякий случай с помощью спички, которую я нашла в кармане старушечьей кофты, затвор. Бесполезный теперь пистолет бросила на грудь бесчувственного Антохи Длинного.
— Прихожу, а они все тут. И Алкаш, и Никошкин сам, и вот этот… Лешку мытарят. Про меня спрашивают: где да где? Я вот он, сам пришел… как дурак. — Кошкин нашел в себе силы улыбнуться. Он прислонился к стене и говорил, часто делая паузы и глубоко вздыхая. Здорово его отделали.
— А Лешка-то где? — спросила я.
— В Караганде! — раздраженно срифмовал Александр Александрович. — Свалил он. Меня оставил, а сам…
— Когда? — быстро спросила я.
— Минут пять назад…
— А ну, пошли отсюда! Скорее! Тут черный ход есть? Где? Вот и бегом туда! — Я подтолкнула Кошкина по направлению к черному ходу. — С минуты на минуту здесь будут менты, а вы…
Кошкин, оглядываясь на меня, потрусил к выходу. Я сунула пистолет Длинному за пояс и, с трудом подняв бандита, поволокла его за Кошкиным.
— Его-то зачем? — закричал мой работодатель, в очередной раз оглянувшись.
— Идите.., быстрее… — сквозь зубы, задыхаясь, пробормотала я.
Мы вышли через черный ход на задний двор.
Какими-то глухими дворами пробрались до заброшенной уже несколько лет назад стройки. Здесь я положила так и не очухавшегося Антоху-Длинного. Он что-то простонал, не открывая глаз. Наклонившись, я прикрепила маячок ему на подошву ботинка — под каблук, чтобы труднее было заметить и сковырнуть.
Для этого я и не оставила Длинного ментам — пусть приведет меня к обиталищу Никошкина.
Обернулась — Кошкин скреб свое лицо, рыжее от засохшей крови.
— Вон, Александр Александрович, кран, — указала я ему, — умойтесь. Пора идти.
Глава 6
— Вот ведь подлец какой! — горячился Кошкин, стуча по столику кружкой пива — кстати, довольно приличного пива, ведь на этот раз в кафе пригласила его я. — Гад просто! Родного дядю на растерзание бросил!
— Да ладно вам, — устало отвечала я, — ведь он вам, можно сказать, жизнь спас. Если б он не убежал, они бы вас обоих положили. Рядышком.
А так — зачем им живой свидетель?
— Все равно! Все равно! — не соглашаясь, орал Александр Александрович, перекрывая шум в кафе. — Все равно мерзавец он! Козел!
Кошкин успел уже немного прийти в себя после того, как его довольно-таки основательно помяли Никошкин и компания. А уж выкушав три большие кружки пива, он окончательно пришел в норму до такой степени, что сделался несколько буен.
За этими тремя кружками он успел мне рассказать, что Никошкин под пытками вырвал у него сведения насчет размещения стульев прокуратурой по учреждениям (пытки заключались в том, что время от времени Алкаш либо Длинный давали моему клиенту по морде). В конце концов Длинный вырубил Кошкина пистолетом по голове и…
И как раз в это время на сцене появилась я.
Получив четвертую кружку, Кошкин быстро ее высосал. Тут его совсем развезло. Он даже заплакал, жалуясь мне на свою несчастную жизнь.
Всем известно, что надо ковать железо, пока оно горячо. А Александр Александрович размяк так некстати… Черт, тут моя вина — не нужно было ему давать столько пива. Обошелся бы и одной кружкой…
Поиски нужно продолжать — не останавливаться же на полпути. Просто нужен другой план.
А прежде всего мне необходимо кое-что узнать.
— Александр Александрович! — позвала я.
Кошкин, который уже успел прикончить четвертую кружку и теперь сидел, тупо уставясь невидящими глазами прямо перед собой, поднял голову:
— А-а?
Эх, разве так можно — назюзюкаться с четырех-то кружек пива?
— Александр Александрович, — я наклонилась к нему через столик, — давайте оценим наше положение — сведения, которые вы получили от верного якобы человека, оказались ложными. Одно хорошо — теперь по этим адресам мотается Никошкин. И мотается понапрасну.
Кошкин качнул головой и поднял брови. Наверное, таким образом он показывал мне, что согласен с моими словами.
— Теперь дальше, — продолжала я. — Каковы наши дальнейшие задачи?
— Ка-аковы? — неожиданно переспросил совершенно осоловевший клиент. , — А таковы! — обозлилась я. — Нужно найти человека, который вам эти сведения дал. Наверняка он знает, куда на самом деле определили ваши стулья. Потом еще с Никошкиным и его псами разобраться надо. С Алкашом этим… А вы!.. — Я повысила голос, чтобы оказать на Александра Александровича больше воздействия. — А вы напились вдруг, как…
— Не напился, — икнув, возразил Кошкин, — выпил просто. — Было видно, что ему действительно неловко за свое скотское состояние. — Я же это.., с утра ни крошки.., и тут на голодный желудок.., четыре кружки, — начал оправдываться он.
— Ладно, — жестко возразила я, — сейчас закажем поесть что-нибудь — оклемаетесь. Неважно это. Важно вот что — имя и адрес того, кто рассказал вам о распределении ваших стульев по учреждениям.
Кошкин, наморщив лоб, замычал.
— Как я поняла, этот человек работает в прокуратуре или где-то в тех же структурах, правильно?
— М-м-мда…
— Так, имя и адрес?
Александр Александрович вдруг поднялся и, качнувшись, объявил:
— Сиди здесь, жди. Сейчас я.., того.., съез.., съезжу и сам все узнаю. Жди. Она.., он.., тут недалеко живет.
Это что еще за новости?!
Я, перегнувшись через стол, схватила Кошкина за край пиджака и с силой дернула вниз. Александр Александрович с размаху шмякнулся обратно на стул.
— Может быть, все-таки поедем вместе? — прошипела я. — Так, ради разнообразия? А то вдруг вам опять кто-нибудь по тыкве съездит, а?
— Тебе туда нельзя, — заявил Кошкин, потом внимательно посмотрел на меня и произнес:
— Нет, пожалуй.., вот в таком виде.., в самый раз будет. Только еще помажься. А то вон краска уже слезает — молодеешь на глазах.
— Женщина, что ли? — сообразила я. — Ревнует?
— Ревнует… — снова икнув, усмехнулся Кошкин, — это моя жена. Мы с ней, правда, того.., месяца два уже вместе не живем. Но все равно — если со мной красивую бабу… — он покосился на меня, — увидит красивую женщину, то все — ничего от нее не добьешься. Выгонит сразу. Она у меня такая… — Последнюю фразу Александр Александрович произнес даже с какой-то гордостью.
— Постойте, постойте, — прервала его я, — так у вас жена что — в прокуратуре работает?
— Ну, не совсем в прокуратуре, — уточнил Кошкин, — она — завскладом при прокуратуре. Так что знает — что там… И куда…
— Но почему же она вас обманула? — спросила я. — Она знала, что там, в стульях?
— Н-нет, — заметно смутившись, ответил Александр Александрович, — я как-то.., не успел ей сказать.
Понятно! Наш дорогой товарищ Кошкин, оказывается, не доверяет и собственной жене.
— Ну так, значит, едем! — подытожила я. — Вставайте!
— Не-ет, мы так не договаривались, — уже дурашливо запротестовал Кошкин, — ты ж меня обещала накормить? — Он рассмеялся. — Напои, накорми, в баню своди, тогда и это самое…
Просто исключительный случай! Мало того, что я не получаю денег на расходы, мало того, что я не получила аванс и сам гонорар тоже — вилами по воде, так я еще и корми его! И стекла в его машину вставляй! Просто исключительный случай! Первый в моей практике! И чего я вожусь с этим малорослым пьяницей?
Я заказала два салата, тарелку сосисок и жареную картошку.
* * *Ехать действительно было недалеко. Вернее, не ехать, а идти — до дома кошкинской жены пешком было минут двадцать. Чем ближе мы подходили к ее дому, тем мрачнее и неразговорчивее становился Александр Александрович.
Казалось, что с каждым шагом он трезвел.
Н-да, если такое настроение у него перед всего-навсего встречей с женой, то их долгую семейную жизнь я просто боюсь представить. А, кстати, откуда мне известно, долгая эта самая семейная жизнь у них была или нет?
— Давно вы женаты? — спросила я у Кошкина.
Он утвердительно кивнул. Хотел, видимо, что-то сказать — шевельнул губами, — но почему-то осекся.
— А как ее зовут? — продолжала я.
Кошкин долго молчал, потом с большой неохотой сообщил:
— Кристина Владимировна.
Тон, которым это имя было произнесено, отбил у меня всякую охоту интервьюировать своего клиента дальше.
В конце концов, недалеко осталось. Придем — поглядим, что это за чудовище.
Мы вошли в какой-то двор, весь заваленный остатками детской спортивной площадки и прочим железным и деревянным хламом.