Перед тем как уехать в университет, девушка еще раз заглянула к Жене, напомнила про банковский счет, который переслала ночью, и отдала пленку с автоответчика. Ту, которую Арчи нашел в саду. Женя обещал сделать, что сможет — он был умным парнем, и разбирался во многих вещах. А значит, если кто и сможет восстановить записи — это он. Прослушать можно будет позже, на том же телефоне, в доме Крымовых.
— Да, у меня есть еще одна просьба, — напоследок сказала Лера. — Можешь открыть эту флэшку?
Она не обмолвилась, что достала её из шкатулки, но Женя и не спрашивал.
— Сделаем. Только я сегодня буду на парах, а после обеда в общаге. Приходи туда, покумекаем.
К концу второй пары Лера потихоньку смылась. Она регулярно поглядывала на свои часы-талисман, подаренные отцом. Обвитые цепочками и сцепленными стальными кругами, они символизировали ее мировоззрение. Все связано со всем, вокруг — множество переплетающихся цепей и ниточек событий. Взявшись за кончик одной из них, можно оказаться в нужном месте в нужное время.
Теперь девушке было необходимо, чтобы виварий оказался пуст. Лаборант, работающий на полставки, приходил только в двенадцать, а завкафедрой до половины двенадцатого проводил там опыты. Потом он шел обедать.
Вторая пара заканчивалась без пятнадцати двенадцать, и Лера ушла с английского на десять минут раньше.
Она прекрасно знала короткий путь к виварию — через узкую лестницу в левом крыле, по коридору с портретами советских вождей, и — направо. Если идти через главную лестницу, нужно обойти почти все здание, а на это нет времени.
За пять минут миновав три этажа, Лера очутилась в подвале. Огромное помещение, в виде коридоров и небольших примыкающих к нему кабинетов, протянулось под всем зданием университета, образуя своего рода лабиринт, в котором нередко блуждали студенты-первокурсники. В основном здесь проходил занятия у химиков, биологов и физиков — всех тех, кто по призванию или по глупости обязан проводить опыты. А в самом конце коридора-лабиринта расположился просторный спортзал.
В воскресенье мало кто учится, поэтому Лера оказалась в полнейшей тишине полутемного коридора. Очное отделение уже отпустили с миром, заочников же мучили семь дней в неделю, чтобы успеть спровадить их до начала конференции. Но при такой сжатой программе лабораторных работ не проводили.
Однако виварий работал ежедневно, у лаборанта не бывает выходных — животные не станут ждать, пока он отоспится. Они хотят есть каждый день.
Лера направилась по полутемному коридору к свету — туда, где горели новые лампы. Видимо, завхоз решил, что нет нужды освещать весь коридор, когда и так все видно. Поэтому местами студентке приходилось идти почти в полной темноте, ориентируясь на мигающий впереди огонёк.
Повернув в третий раз, Валерия остановилась и настороженно прислушалась. За спиной почудились шаги, но она замерла, и все стихло.
Сердце екнуло, а рука на всякий случай легла на банку с пауком. «Если что, всегда можно бросить ее в убийцу», — решила девушка, и сделала пару шагов. Прислушалась.
В ушах звенела тишина.
— Параноик, — отругала себя Лера, и ускорила шаг. Почему она подумала про убийцу, про какого убийцу и зачем какой-то убийца станет преследовать ее, да еще в университете, она не знала. Видимо, сдали нервы. Ведь даже если это были шаги, наверняка они принадлежали заведующему кафедрой, или какому-нибудь заплутавшему студенту.
До вивария она дошла уже спокойно. Ключ нашелся в стенном шкафчике под журналом с отметками лаборанта о посещении рабочего места. Все сотрудники биофака знали, где он лежит, а Лере ничего не стоило это вычислить.
Дверь открылась бесшумно, и в лицо пахнуло прелой травой, опилками и яблоками. В воздухе сразу же послышалось шебуршание, скрежетание, писк и тявканье.
Лера приходила в виварий только в начале первого курса, но уже тогда он впечатлил ее разнообразием. Чем-чем, а своим «зверинцем» университет мог гордиться по праву — благодаря стараниям некоторых сотрудников здесь были и африканские улитки, и богомолы, и птицееды, и гекконы, хамелеоны и агамы, пара ужиков, десять морских свинок, лабораторные мыши, тритоны, и даже — пустынная лисичка фенек по кличке Фонарик, которую привез один из сотрудников. А не так давно Семен Денисович Полонез привез из Сиднея лейкопаутинных пауков — всего пару, самца и самку. У Леры в банке находилась самка, не смотря на то, что «Белый слон» называл ее Адольфом. Как определить пол паука Лера узнала из интернета.
В темноте горели только глаза Фонарика; он затявкал, приветствуя вошедшего человека.
Девушка нащупала слева выключатель, и включила свет — совсем как настоящий, солнечный, потому что окон в виварии мало, а кроме животных здесь есть и растения.
Фенек закружился по вольеру, опрокинув миску с водой. Огромные уши-лопухи настороженно поворачивались в стороны, как локаторы.
— Привет дружище, — с сочувствием сказала Лера, просовывая палец в клетку. Фонарик ткнулся в него холодным носом, совсем как собачка. — Моя бы воля, вернула бы тебя на родину.
Потом она прошла мимо шкафа-террариума с рептилиями и амфибиями. Одна пучеглазая жаба-пиппа не сводила с нее глаз — так показалось Лере. Изумрудный питон свесил кольца с коряги, и дремал, положив голову на самую верхнюю веточку.
За ними, отгороженные непрозрачной перегородкой, следовали клетки с мышами, крысами и морскими свинками. Они бегали, пищали, свистели и грызли лакомства, оставленные заведующим кафедрой эмбриологии.
Лера отыскала стеллаж, на котором стояли террариумы с пауками разных мастей.
— Привет, друг, — она постучала огромному птицееду с огненно-рыжими лапками и мохнатым брюшком. Паук не сдвинулся с места, пригревшись под лампочкой.
Лера пробежалась взглядом по каждому террариуму, и увидела то, чего опасалась. На столике рядом с фикусом стоял небольшой террариум, разделенный стеклянной перегородкой. В одной его половине из трубки, оплетенной паутиной, выглядывал точно такой же черно-коричневый паук.
Лера достала банку из сумки, посмотрела на Адольфа, который уже успел заплести паутиной всю коробочку, и со вздохом сказала:
— Ну вот ты и дома, дорогуша.
Паук сидел на коробке и махал передними лапами. С крупных хелицер стекла капелька яда.
— Ну-ну, не злись.
Осторожно отвинтив крышку, Лера быстро перевернула банку, и Адольф выпал, точнее, выпала в свою половину террариума. Коробочка осталась в банке, крепко приклеенная к ней паутиной.
Адольф тут же бросился на стеклянную стенку, чтобы впиться в свою «обидчицу», но Лера погрозила ему пальцем и накрыла террариум крышкой.
В эту самую минуту раздался душераздирающий крик.
Лера едва не выронила банку и чуть не уронила со столика террариум с пауками.
Фонарик метнулся по клетке и отчаянно затявкал, а попугай ара, сидящий в высоком вольере в дальнем конце вивария, забил крыльями и хриплым голосом пронзительно закричал что-то на своем языке.
Лера нащупала в кармане телефон, но сеть оказалась недоступна. Тогда ей ничего не осталось, как выключить в виварии свет, выйти в коридор, запереть дверь и осторожно пойти в направлении звука. Кричали где-то неподалеку, и, выглянув из-за угла, девушка увидела Вику.
Звёздная студентка вжалась в стенку и с ужасом смотрела на что-то, что находилось за распахнутой дверью лаборатории.
— Вик… Вика, что с тобой? — Лера немного перевела дух, но все еще не понимала, что происходит. Виктория не могла произнести ни слова. Трясущимся пальцем она указала в лабораторию, и, вся дрожа, опустилась на пол.
Лера медленно подошла к двери. Она уговаривала себя, что там нет ничего страшного, что у Вики сдали нервы, или она испугалась крысу, или…
От легкого прикосновения дверь открылась шире. Освещение было выключено, но в лаборатории всегда горят светодиоды, мигают огоньки приборов, красным светится сигнализация над дверью, синим — энергосберегающие лампы над реактивами и баллонами с жидким азотом.
Все три баллона были перевернуты и открыты. По полу еще струился туман испаряющегося азота, обволакивая ножки стола, основания приборных панелей, и тело, лежащее на полу.
Лера отшатнулась, подавив рвотный позыв, и едва не присоединилась к дрожащей на полу Вике. Но все-таки сделала шаг вперед и с ужасом рассмотрела то, от чего по коже не просто пошли мурашки — она покрылась инеем, а сердце отказалось биться.
— Ира… — побелевшими губами выдохнула Валерия. Первое впечатление прошло, ужас уступил место одной единственной мысли: «а вдруг ее еще можно спасти?».
Лера бросилась к телу однокурсницы, и дотронулась до ледяной руки. Ледяной — в буквальном смысле. Мысль тут же улетучилась, и снова нахлынул ужас. Лера села на пол и одними руками отодвинулась от замороженного безжизненного тела.
Лера отшатнулась, подавив рвотный позыв, и едва не присоединилась к дрожащей на полу Вике. Но все-таки сделала шаг вперед и с ужасом рассмотрела то, от чего по коже не просто пошли мурашки — она покрылась инеем, а сердце отказалось биться.
— Ира… — побелевшими губами выдохнула Валерия. Первое впечатление прошло, ужас уступил место одной единственной мысли: «а вдруг ее еще можно спасти?».
Лера бросилась к телу однокурсницы, и дотронулась до ледяной руки. Ледяной — в буквальном смысле. Мысль тут же улетучилась, и снова нахлынул ужас. Лера села на пол и одними руками отодвинулась от замороженного безжизненного тела.
Ира была мертва.
Ее волосы неестественно застыли волнами, ноги согнулись в коленях, как при неудачном падении, а платье встало колом. Конечности девушки и ее лицо приобрели неестественный бледно-голубой оттенок, на ресницах, щеках, губах застыл иней. Совершенно белые глаза выглядели как два теннисных мяча, вставленные в орбиты черепа. Кожа на лице потрескалась, а местами азот разъел ее до кости. Правая рука застыла перед лицом, словно закрывая его от чего-то, а левая… от нее осталось лишь торчащий из плеча обрубок с острыми краями. Рядом же, рассыпавшись осколками, лежала оставшаяся часть.
Со стороны лестницы послышался топот ног и гул голосов. Лера разобрала голос Ксюши, Викиной шестерки — она привела нескольких преподавателей.
— Убили! Иру Глазову заморозили!
Еще через десять минут коридор оцепила полиция. Всюду зажегся свет, лаборатория перестала быть такой зловещей, но зрелище по-прежнему ужасало. Жестокое убийство в университете грозило огромными проблемами.
Всем, кто стал свидетелем произошедшего, было приказано молчать. Сам ректор университета общался с Елиным и следователь взял со свидетелей подписки о неразглашении. Хотя, конечно же, слухи все равно просочились, и еще много лет среди студентов будут бродить страшные рассказы о сумасшедшем химике и не сдавших ему зачет замороженных студентах…
Но в тот момент всем было не до сплетен и шуток.
— Виктория Шильц и Ксения Семенова. Вам придется проехать с нами для дачи показаний, — сообщила Иванна. И с сочувствием, смешанным с беспокойством, посмотрела на Леру. — Тебе тоже. Кажется, тебя ждет очень неприятный разговор с Михаилом Афанасьевичем.
22 апреля, 2013 годСквозь неплотно задернутые занавески пробивался яркий весенний свет, наискось падал прямо на морду Бонифация и щекотал влажный коричневый нос. Пожилая такса дремала в корзине, поставленной в углу кабинета, подергивала лапой и временами фыркала, отгоняя невидимых мух.
Михаил Афанасьевич стучал пальцами по столу и исподлобья смотрел на сидящих напротив свидетельниц. Он думал.
— Итак, Виктория Аркадьевна Шильц. Что вы делали в подвале, в то время, когда остальные ваши сокурсники находились на лекции?
Вика сидела набычившись, как длинноногая цапля, и со злостью смотрела на Леру.
— А почему вы ее не спрашиваете? — противно протянула она.
Елин сцепил пальцы в замок и строго произнес:
— Не беспокойтесь, спрошу. Итак?
— Я… я… — Вика не знала, что бы придумать.
— Она хотела Ригу напугать! — выкрикнула Ксюша, сидящая рядом с ней.
— Молчи, дура! — Вика рявкнула и едва не ударил «подругу» по плечу.
— Сама молчи! — расхрабрилась Ксюша. — А я не буду! Я домой хочу-у…
Она почти разревелась, и Елин с тяжелым вздохом пододвинул ей стакан воды.
— Вы знаете, что за дачу ложных показаний вас не ждет ничего хорошего? — спросил он у Вики.
— А вы знаете, кто мой папа?! — Вика высокомерно задрала нос и стукнула кулаком по столу. — Немедленно отпустите меня, или я позвоню ему…
— Мы с радостью поговорим и с вашим отцом, — усмехнулся Елин в усы. — У меня и для него найдутся вопросы.
— Не надо, — поспешно ответила Вика. — Да, я хотела напугать эту выскочку. Довольны?
— Не вполне. Что же, нынче барышни такого возраста ведут себя, как школьницы? — Михаил Афанасьевич достал из стола бумажку, и пододвинул ее свидетельнице. — Пишите.
— Что? — она испуганно хлопнула ресницами.
— Все. С самого начала. Зачем спустились в подвал, как обнаружили тело, какие у вас были отношения с погибшей… Пишите, пишите.
Вика проворчала что-то под нос, бросила неприязненный взгляд на Валерию, и принялась скрести ручкой по бумаге.
— Что же касается вас, Ксения Валентиновна, то вы можете быть свободны. Все ваши показания записаны.
— Спасибо! — Ксюша радостно вскочила и пулей вылетела из кабинета. Лера проводила ее равнодушным взглядом. Обычная шавка, которая напугалась последствий за то, что гавкала слишком громко. Наверняка они с Викой задумали какую-нибудь пакость против Валерии, потому и пошли за ней. Только свернули не в тот кабинет, вот и доигрались… А Михаил Афанасьевич, по всей видимости, специально решил припугнуть их, чтобы неповадно было. Очевидно, что девчонки никак не причастны к гибели своей «подруги». Слишком сложный способ убийства. Кроме того, по словам эксперта, Глазова скончалась никак не менее пяти часов назад. То есть — рано утром. А вот что Ира делала в университете в такое время, еще предстояло выяснить.
Леру беспокоило другое. Когда она шла мимо лаборатории, дверь туда была заперта. По словам же Вики, она была приоткрыта. А еще раньше Лера слышала шаги за спиной. Кто-то приходил в лабораторию, когда Ира уже была мертва.
— А вот с вами, Валерия Николаевна, будет отдельный разговор, — Елин, наконец, обратил внимание на Леру. — Без свидетелей.
Вика подняла глаза, скривила высокомерную гримасу, и хотела открыть рот, чтобы что-то возразить. Но Михаил Афанасьевич опередил ее:
— Вы дописали? Вот и отлично. Можете быть свободны.
Виктория резко встала, посмотрела на однокурсницу, потом на следователя, и вышла, громко хлопнув дверью.
— Лейтенант Зуев, проследите, чтобы девушка не заблудилась, — произнес Михаил Афанасьевич, красноречиво взглянув на дверь.
— Есть! — исполнительный помощник неуклюже встал из-за стола и отправился догонять Вику.
Лера поняла, что теперь отвертеться не удастся. Потому что, проходить свидетелем по трем убийствам за два дня — таких совпадений не бывает. По крайней мере, в этом был уверен Михаил Афанасьевич.
— Что, домашний арест? — спросила Лера спокойно.
— Зависит от того, что ты расскажешь. Для начала, по делу Антоновой.
— Но ведь… — Лера немного растерялась, ожидая вопроса про Иру.
— К сегодняшнему делу вернемся потом. Итак?
— Я мало что знаю… Мы с Дашей выгуливали Арчи. Он начал беспокоиться, и нашел тело. Все.
— Вот странное совпадение, — Михаил Афанасьевич встал и подошел к окну. — Когда наши оперативники приехали на квартиру Антоновой, ее соседка с ужасом рассказала про некую девушку твоего возраста и телосложения, которая приезжала минут за десять до полиции и хотела забрать вещи и кроликов. А ты, по странному стечению обстоятельств, неожиданно решила посетить семинар китайской медицины.
— Я действительно туда ездила, — Лера разглядывала нос таксы. Он подрагивал, словно собака во сне шла по следу. — В смысле, к Антоновой. Хотела забрать кроликов. Они бы погибли без хозяйки. А сейчас они у меня, сегодня Даша даст объявление, и я пристрою их в хорошие руки. Можете проверить.
— Кроликов, значит… Складно рассказываешь, — Михаил Афанасьевич сцепил руки за спиной. — Только, Валерия, — он повернулся и пристально посмотрел на девушку. — Я знаю тебя достаточно хорошо, чтобы догадаться, что тебе известно больше, чем говоришь. И мне не хочется применять силу закона, чтобы заставить тебя сотрудничать со следствием. Есть другой вариант — ты рассказываешь все, что знаешь про два последних убийства, а я устраиваю тебе встречу с Антоном. Он пришел в себя и согласен говорить.
Лера задумчиво потеребила цепочки часов и сказала.
— Хорошо. Я думаю, что убийство Антоновой — случайность.
Елин хмыкнул, но никак не показал, что удивлен. Он не перебивал, и слушал очень внимательно.
А Лера смотрела перед собой, сквозь вазу на столе, словно находилась в каком-то другом измерении. Она мысленно перенеслась во вчерашний день и вспоминала каждую увиденную и услышанную деталь.
— Ее смерть была несчастным случаем. Крем погибшей дала сама торговка домашней косметикой. Она не подозревала про аллергию, и когда Антоновой стало плохо малодушная женщина попросту испугалась и сбежала. Но есть одно «но». Эта «случайность» была выгодна кому-то, кто не причастен к ней, то есть к случайности. Тому, кто сделал все, чтобы обстоятельства сложились против Антоновой.
Михаил Афанасьевич набил трубку табаком, открыл форточку, и закурил. Струйка дыма поднялась вверх и выскользнула на улицу.