— Превосходно.
* * *Изабель вышла в незнакомую местность. Перед ней простиралась глубокая зеленая равнина под низким серо-голубым небом. Изабель натянула капюшон формы и огляделась, восхищаясь. Она еще никогда не видела такого прекрасного, всеобъемлющего небесного пространства, или такую громадную равнину… она драгоценно мерцала оттенком мха. Шагнув вперед, Изабель поняла, что это и был мох, растущий на и вокруг скал, рассыпанных по угольного цвета земле.
— Это вулканическая равнина, — сказала Джослин. Она стояла рядом с Изабель, и ветер выдергивал пряди ее волос цвета красного золота, из туго завязанного пучка. Она была настолько похожа на Клэри, что это было жутко. — Здесь когда-то были пласты лавы. Вся местность, наверняка, вулканическая в какой-то степени. Работая с адамантом, Сестрам нужен невероятный жар для их кузниц.
— В таком случае здесь могло быть потеплее, — пробормотала Изабель.
Джослин наградила ее сухим взглядом и пошла в выбранном наугад, как показалось Изабель, направлении. Она вскарабкалась следом.
— Иногда ты настолько похожа на свою мать, что немного изумляешь меня, Изабель.
— Я принимаю это как комплимент. — Изабель сузила глаза. Никто не оскорблял ее семью.
— Это не подразумевалось как оскорбление. — Изабель направила взгляд на горизонт, где темное небо встречалось с сияюще-зеленой травой.
— Как хорошо вы знали моих родителей? — Джослин бросила на нее быстрый взгляд сбоку.
— Довольно хорошо, когда мы были все вместе в Идрисе. Я не видела их в течение долгих лет до недавнего времени.
— Вы знали их, когда они поженились? — Тропинка, по которой шла Джослин, начала уклоняться вверх, поэтому ее ответ был слегка запыхавшимся.
— Да.
— Они… любили друг друга? — Джослин резко остановилась и обернулась посмотреть на Изабель.
— Изабель, ты о чем?
— О любви? — предположила Изабель, после секундной паузы.
— Я не знаю с чего ты взяла, что я эксперт в этом.
— Ну, вам удалось привязать к себе Люка на всю его жизнь, в сущности, пока вы не согласились выйти за него замуж. Это впечатляюще. Я бы хотела иметь такую власть над парнем.
— Да, — сказала Джослин. — Я имею в виду, у тебя она есть. И это не то, о чем желают. — Она провела руками по своим волосам и Изабель почувствовала легкий толчок. Несмотря на то, что Джослин была похожа на свою дочь, ее тонкие длинные руки, гибкие и изысканные, были как у Себастьяна. Изабель вспомнила, как отрезала одну из них, в долине в Идрисе, ее хлыст прошел сквозь кожу и кость. — Твои родители не идеальны, Изабель, потому что никто не идеален. Они сложные люди. И они только что потеряли ребенка. Так что, если это из-за того, что твой отец остается в Идрисе…
— Мой отец изменил моей маме, — выпалила Изабель, и почти прикрыла рот рукой. Она хранила этот секрет, хранила годами, и сказать это вслух Джослин казалось предательством, несмотря ни на что. Лицо Джослин изменилось. Сейчас оно изображало сочувствие.
— Я знаю.
Изабель резко вздохнула.
— Об этом все знают? — Джослин помотала головой.
— Нет. Несколько людей. Мне… посчастливилось узнать. Я не могу сказать большего.
— Кто это был? — спросила Изабель. — С кем он ей изменил?
— Ты ее не знаешь, Изабель…
— Вы не знаете, кого я знаю! — Изабель повысила голос. — И прекратите произносить мое имя так, как будто я маленький ребенок.
— Это не мое право, говорить тебе, — Джослин сказала решительно, и продолжила путь. Изабель карабкалась за ней, даже когда тропинка взяла крутой поворот вверх, где стена зелени встречалась с грозовым небом.
— У меня есть все права знать. Они мои родители. И если вы не скажете мне, я…
Она остановилась, резко вдыхая. Они достигли гребня холма, и каким-то образом перед ними, как быстро-распускающийся цветок из земли, возникла крепость. Она была обрамлена бело-серебренным адамантом, отражающим, испещренное облаками, небо. Башни, увенчанные сплавом золота и серебра, достигали неба, а крепость была окружена высокой стеной, тоже из адаманта, в которой были установлены ворота, в форме двух огромных клинков, вонзившихся в землю под углом, так, что они походили на чудовищную пару ножниц.
— Адамантовая Крепость, — сказала Джослин.
— Спасибо, — бросила Изабель. — Я догадалась.
Джослин издала звук, знакомый Изабель еще по ее родителям. Изабель была абсолютно уверена, что это было родительское обозначение для «Подростки». Затем Джослин начала спускаться с холма по направлению к крепости. Изабель, уставшая от карабканья, последовала за ней. Она была выше мамы Клэри, ее ноги были длиннее, и она не видела причины, почему она должна была ждать Джослин, если эта женщина собиралась продолжать обращаться с ней, как с ребенком. Она потопала с холма, сминая мох своими сапогами, наклонилась под ножницами-воротами… И замерла.
Она стояла на маленьком выступе горы. Земля перед ней уходила в огромное ущелье, на дне которого бурлила река красно-золотой лавы, огибая крепость. Вокруг ущелья, слишком далеко, чтобы допрыгнуть — даже для Сумеречного охотника — был единственный видимый вход в крепость, закрытый разводной мост.
— Некоторые вещи, — сказала Джослин сбоку, — не так просты, как кажутся на первый взгляд.
Изабель подпрыгнула, затем сердито зыркнула.
— Не лучшее место, чтобы подкрадываться.
Джослин просто скрестила руки на груди и подняла брови.
— Уверена, Ходж учил тебя правильному способу подойти к Адамантовой Крепости, — сказала она. — В конце концов, она открыта только для женщин Сумеречных охотников в хороших отношениях с Конклавом.
— Конечно, он учил, — сказала заносчиво Изабель, пытаясь мысленно припомнить. Только те, в ком течет кровь Нефилима… Она потянулась и достала одну из металлических шпилек в волосах. Когда она расплела ее, та с хлопком разложилась в кинжал с Руной Смелости на лезвии. Изабель подняла руки над ущельем.
— Ignis aurum probat, — сказала она и разрезала свою левую ладонь; боль была резкой и обжигающей, кровь потекла из раны, рубиновая струя полилась в ущелье. Появилась голубая вспышка и скрипучий шум. Разводной мост медленно опускался. Изабель улыбнулась и вытерла лезвие ножа о форму. После обратного закручивания, он снова стал тонкой металлической шпилькой. Она воткнула ее назад в волосы.
— Ты знаешь, что это означает? — спросила Джослин, взглядом следя за мостом.
— Что?
— То, что ты только что произнесла. Девиз Железных Сестер. — Разводной мост был уже практически ровным.
— Оно означает «Огонь умеряет золото».
— Правильно, — сказала Джослин. — Имеются в виду не просто кузницы и металлообработка. Это значит, что несчастья испытывают силу характера. В тяжелые времена, в темные времена, некоторые люди сияют.
— О, да? — сказала Иззи. — Что ж, меня уже тошнит от темных и тяжелых времен. Может быть, я не хочу сиять. — Разводной мост опустился к их ногам.
— Если ты хоть в чем-то как твоя мать, — сказала Джослин, — ты не сможешь ничего поделать с этим.
Глава 9. Железные Сестры
Алек высоко поднял руку с ведьмовским огнем, который излучал блестящий огонь, освещая один за другим, углы станции Городского Совета. Он подпрыгнул когда запищала мышь, бегущая по пыльной платформе. Он был Сумеречным Охотником, ему довелось побывать во многих мрачных местах, но в заброшенном виде этой станции было что-то такое, что вызывало холодную дрожь вдоль спины. Возможно, то, что он чувствовал, было холодом предательства, ведь он покинул свой охранный пост на Стэйтен-айленде и направился к переправе, как только Магнус ушел. Он не думал о том, что он делает. Он просто делал это, как на автопилоте. Если он поспешит, он был уверен, что сможет возвратиться до того как вернуться Изабель и Джослин, прежде чем кто-то поймет, что он куда-либо уходил. Алек повысил голос.
— Камилла! — позвал он. — Камилла Белькур!
Он услышал легкий смешок, который отразился эхом от стен станции. Затем появилась она, наверху лестницы, сияние его ведьмовского огня осветило ее силуэт.
— Александр Лайтвуд, — сказала она. — Поднимайся наверх.
Она исчезла.
Алек последовал за своим ведьмовским огнем вверх по лестнице, и увидел Камиллу там, где и в прошлый раз, в холле станции. Она была одета по моде прошлой эпохи: длинное вельветовое платье зауженное в талии, волосы с белокурыми кудрями высоко подняты, темно-красные губы. Он подумал, что она была красивой, хотя он и не был лучшим ценителем женской красоты, и то, что он ее ненавидел, явно не способствовало этому.
— Что за наряд? — спросил он.
Она улыбнулась. Ее кожа была гладкой и белой, без темных линий — она питалась недавно.
Она улыбнулась. Ее кожа была гладкой и белой, без темных линий — она питалась недавно.
— Маскарадный бал в центре города. Я прекрасно поела. Что ты здесь делаешь, Александр? Скучал по хорошим разговорам? — Если бы он был Джейсом, подумал Алек, он бы ответил ей на это, какой-нибудь шпилькой или хорошо замаскированным оскорблением. Алек просто закусил губу и сказал:
— Ты говорила, чтобы я вернулся, если я заинтересуюсь в том, что ты предлагала.
Она провела рукой по спинке дивана, единственному предмету мебели в комнате.
— Так значит, заинтересован, ведь ты здесь. — Алек кивнул. Она усмехнулась. — Ты понимаешь, чего ты просишь? — сердце Алека колотилось.
Он подумал, Камилла могла его слышать.
— Ты сказала, что можешь сделать Магнуса смертным. Как меня.
Ее полные губы сузились.
— Это так, — сказала она. — Должна признаться, я сомневалась в твоей заинтересованности. Ты ушел так поспешно.
— Не играй со мной, — сказал он. — Мне не настолько нужно то, что ты мне предлагаешь.
— Лжец, — небрежно промолвила она. — Иначе тебя бы здесь не было. — Она обошла диван, приблизившись к нему, ее глаза изучали его лицо. — Вблизи, — сказала она, — ты не выглядишь настолько похожим на Уилла, как я думала. У тебя такой же цвет кожи, но другая форма лица… возможно из-за нижней челюсти…
— Заткнись, — сказал он. Ладно, это было не на уровне остроумия Джейса, но уже что-то. — Я не хочу слышать об Уилле.
— Очень хорошо. — Она потянулась, томно, как кошка. — Прошло так много лет, с тех пор, как мы были любовниками с Магнусом. Мы были в постели, после довольно страстного вечера. — Она увидела, как он вздрогнул, и усмехнулась. — Ну, ты знаешь, все эти интимные разговоры. Кто-то признается в своих слабостях. Магнус рассказал мне о существовании заклинания, которое может лишить колдуна бессмертия.
— Так почему бы мне просто не узнать, что это за заклинание и сделать его? — Голос Алека повысился и надломился. — Зачем мне нужна ты?
— Во-первых, потому что ты Сумеречный Охотник, ты понятия не имеешь, как использовать заклинание, — сказала она спокойно. — Во-вторых, если ты сделаешь это, он будет знать, что это был ты. Если я сделаю это, он предположит, что это месть. Ненависть с моей стороны. И мне все равно, что Магнус подумает. А тебе нет.
Алек пристально посмотрел на нее.
— И ты просто окажешь мне такую услугу? — Она звонко рассмеялась.
— Конечно же нет, — ответила она. — Услуга за услугу. Вот как заключаются такие сделки.
Рука Алека сжались вокруг ведьминого огня — камня, пока края не врезались ему в руку.
— И что же ты хочешь взамен?
— О, это очень просто, — ответила она. — Я хочу, что бы ты убил Рафаэля Сантьяго.
* * *Мост, пересекавший пропасть вокруг Адамантовой Крепости, был утыкан кинжалами. Они были воткнуты лезвием в верх с произвольным интервалом по всей дорожке, так что мост можно было пересечь, только если двигаться очень медленно, ловко выбирая дорогу. Изабель слегка заволновалась, но была удивлена увидеть как легко Джослин, которая не была действующим Сумеречным Охотником вот уже пятнадцать лет, продвигалась вперед. К тому времени как Изабель достигла противоположную сторону моста, ее руна ловкости испарилась, оставив после себя только бледный белый след. Джослин была всего на шаг позади нее, и насколько бы раздражающей Изабель ни считала маму Клэри, она была рада, когда Джослин подняла руку с ярко горящим ведьмовским огнем, освещая пространство вокруг них.
Стены были вытесаны из бело-серебренного адаманта, и казалось, будто тусклый свет исходит из них. Пол же был из демонического камня, в центре которого был вырезан черный круг. Внутри круга был высечен символ Железных Сестер: сердце, проколотое насквозь кинжалом.
Перешептывающиеся голоса заставили Изабель оторвать взгляд от пола и посмотреть вверх. Внутри одной из гладких белых стен появилась тень, которая росла и приближалась. Вдруг, часть стены отъехала и оттуда шагнула женщина. На ней было длинное свободное белое платье, туго связанное на запястьях и под грудью бело-серебренной веревкой… демонической проволокой. На ее лице не было морщин, но она выглядела старой. Ей могло быть сколько угодно лет. Ее длинные темные волосы были заплетены в толстую косу за спиной. Вокруг ее глаз и висков была вытатуирована замысловатая маска, очерчивающая оба глаза оранжевого цвета, цвета пламени.
— Кто звал Железных Сестер? — произнесла она. — Назовите ваши имена.
Изабель посмотрела на Джослин, но та жестом указала, что она должна говорить первой. Она прочистила горло.
— Я Изабель Лайтвуд, и это Джослин Фр… Фэирчайлд. Мы пришли попросить вас о помощи.
— Джослин Моргенштерн, — сказала женщина. — Урожденная Фэирчайлд, но ты не можешь так легко стереть присутствие Валентина в твоем прошлом. Разве ты не покинула Конклав?
— Это правда, — сказала Джослин. — Я отверженная. Но Изабель — дочь Конклава. Ее мать…
— Возглавляет Институт, — сказала женщина. — Мы в уединении здесь, но не без источников информации; я не дура. Меня зовут сестра Клеофас, и я Создательница. Я формирую адамант, из которого другие сестры высекают. Я узнаю этот хлыст, который ты так умело обмотала вокруг запястья. — Указала она на Изабель. — Что до той безделушки возле твоего горла…
— Если вы знаете так много, — сказала Джослин, когда Изабель потянулась рукой к рубину на шее, — то знаете, зачем мы здесь? Почему мы пришли к вам? — Сестра Клеофас опустила веки и медленно улыбнулась.
— В отличие от наших безмолвных братьев мы не можем читать мысли здесь в Крепости. Поэтому мы полагаемся на информационную сеть, большей частью надежной. Я предполагаю, этот визит связан с ситуацией включающей Джейса Лайтвуда — так как его сестра здесь — и твоего сына, Джонатана Моргенштерна.
— У нас есть загадка, — сказала Джослин. — Джонатан Моргенштерн что-то задумывает против Конклава, как и его отец. Конклав выпустил смертельный приговор против него. Но Джейс — Джонатан Лайтвуд — очень любим своей семьей, не сделавшей ничего плохого и моей дочерью. Загадка в том, что Джейс и Джонатан связаны очень древней кровной магией.
— Кровной магией? Какой именно кровной магией? — Джослин достала заметки Магнуса из кармана своей формы и передала их. Клеофас изучила их своим внимательным пристальным взглядом. Изабель заметила, что ее пальцы очень длинные, не изящно длинные, а чересчур длинные, как будто кости были удлинены так, что каждая рука напоминала белого паука. Ее ногти были заострены и каждый покрыт электрумом. Она кивнула головой. — Сестры имеют мало общего с кровной магией. — Огненный цвет ее глаз казалось вспыхнул а затем потускнел, и спустя миг другая тень появилась на фоне застывшей поверхности стены из адаманта. На этот раз Изабель увидела ближе как вошла вторая Железная Сестра. Это было, как наблюдать чье то появление из белого тумана. — Сестра Долорес, — сказала Клоефас, передавая заметки Магнуса вновь вошедшей. Она была похожа на Клеофас — та же высокая, узкая фигура, такое же белое платье, длинные волосы, но в ее случае серые и связанные на концах ее двух кос золотым проводом. Несмотря на седые волосы, ее лицо было без морщин, а глаза сверкали ярким огнем. — Вы сможете это понять? — Долорес кратко взглянула на странички.
— Объединяющее заклятие, — сказала она. — Похоже на нашу церемонию парабатай, но этот союз демонический.
— Что делает его демоническим? — потребовала Изабель. — Если церемония парабатай безопасна…
— Разве? — спросила Клеофас, но Долорес бросила на нее подавляющий взгляд.
— Ритуал парабатай соединяет две личности, но оставляет их волю свободной, — пояснила Долорес. — Это соединяет двоих, но делает одного подчиненным другому. Во что верит главный из двух — второй тоже поверит, что хочет первый — то захочет и второй. Это по существу удаляет свободную волю второго партнера в заклинании и поэтому оно демоническое. Поскольку свободная воля это то, что делает нас созданиями Небес.
— Это также значит, что если один ранен, то и другой ранен, — сказала Джослин. — Можем ли мы предполагать то же по поводу смерти?
— Да. Ни один не переживет смерть другого. Это не часть нашего ритуала парабатай, потому что это слишком жестоко.
— В этом и наш вопрос к вам, — сказала Джослин. — Существует ли выкованное оружие или то, что вы можете сделать, способное навредить одному, но не другому? Или способное их разделить? — Сестра Долорес посмотрела на заметки, а затем передала их Джослин. Ее руки, как и руки у ее коллеги, были длинные и тонкие словно шелк.
— Ни одно оружие, которое мы выковали или смогли бы выковать не сможет это сделать. — Изабель так сжала руку в кулак, что ногти впились в ладонь.