Он посмотрел на меня искоса, словно говоря: «Умный нашелся, да?», затем внезапно и решительно сказал:
– Думаю, мне нужно узнать твое имя. – Он натужно вытащил записную книжку и карандаш из заднего кармана.
– Что, только потому, что я спросил про фабрику?
– Нет, потому что на частную территорию проник.
– Я не знал, что она частная, тут даже знака нет.
Он поднял карандаш:
– Имя?
– Не смешите меня.
– Сэр, вы проникли на частную территорию. Вы собираетесь сообщить мне свое имя?
– Нет.
Мы немного попрепирались. В итоге он разочарованно покачал головой и сказал:
– Вы сами напросились. – Он вытащил рацию, расправил антенну и включил. А я… я слишком поздно понял, что именно об этом он мечтал на протяжении долгих и однообразных часов, проведенных в одиночестве в будке охраны.
– Джей Ди? – сказал он в приемник. – Это Лютер. У меня тут нарушитель.
– Что вы делаете?
– Конфискую ваш транспорт.
– Не смешите меня. Я просто ненадолго съехал с дороги. Я уже уезжаю.
Я сел в машину, завел двигатель и собрался уехать, но он загородил дорогу. Я высунулся из окна:
– Пардон.
Но он не двигался. Он просто стоял ко мне спиной, скрестив руки, не обращая на меня внимания. Я погудел, но он не реагировал. Я высунулся из окна и сказал:
– Хорошо, я скажу вам свое имя.
– Слишком поздно.
– О господи, – пробормотал я и потом снова сказал ему в окно: – Пожалуйста? – и опять, – Пожалуйста, парень, ну? – Но он уже не собирался менять линию поведения.
Я снова обратился к нему:
– Слушай, у них в описании работы написано «придурок» или тебе надо было на курсы ходить? – Затем я выдохнул очень плохое слово, сел и стал злиться.
Через полминуты приехала машина, из которой вышел человек в темных очках. Он был в такой же форме, но лет на 10–15 старше и намного опрятнее. Он выглядел как опытный сержант.
– Проблемы? – спросил «сержант», глядя то на меня, то на Лютера.
– Может, вы мне поможете? – сказал я очень вежливо. – Я ищу Аппалачскую тропу. Этот джентльмен говорит, что я нарушитель.
– Джей Ди, он смотрел на холм, – толстяк сказал это очень взволнованно, но Джей Ди поднял руку, чтобы его успокоить, потом повернулся ко мне: – Вы походник?
– Да, сэр, – я показал на рюкзак на заднем сиденье. – Я просто хотел уточнить, где я, но тут мне заявили (я разочарованно хохотнул), что я нарушитель и что у меня забирают машину.
– Джей Ди, этот парень смотрел на холм и задавал вопросы.
Но Джей Ди снова поднял руку.
– Куда направляетесь?
Я сказал. Он кивнул.
– Тогда вам надо проехать дальше по дороге около шести километров до Литт-Гэп и повернуть направо к Дэнилсвиллю. На вершине холма увидите тропу. Вы ее не пропустите.
– Огромное спасибо.
– Без проблем. Удачного похода.
Я снова поблагодарил его и уехал. В зеркале заднего вида я с удовлетворением увидел, что он разговаривает с Лютером и, как я надеялся, строго приказывает ему убрать рацию.
Дорога привела меня к пустой парковке. Я припарковался, нашел АТ и пошел по ней к высокому гребню через невероятно иссеченную местность. Многие километры она либо была пуста, либо покрыта гниющими стволами деревьев. Некоторые из них были живы, но оставалось им недолго. Земля была покрыта черной пылью, похожей на железную стружку.
Идти было очень легко: гребень оказался плоским, а отсутствие растений означало прекрасный вид. Все остальные холмы вокруг меня, даже те, которые находились недалеко, приятно зеленели и находились в добром здравии, несмотря на то, что в них было пробито множество шахт. Я шел чуть больше часа, пока не пришел к внезапному и очень крутому спуску к Лехай-Гэп – почти 300 м вниз или вверх, но это для тех, кто шел в обратном направлении. Я порадовался тому, что мне не надо идти ни вверх, ни вниз, и вернулся к машине.
Было почти четыре. «Так себе день», – подумал я. И подсчитал: для того чтобы попасть в Пенсильванию, я проехал 560 км, провел в штате четыре долгих дня, а прошел по АТ дай бог если 17 км. Никогда больше не буду пробовать походы с машиной.
Однако я чувствовал радость оттого, что у Лютера будут проблемы. А у меня были поездочки и похуже.
Глава XV Древние пейзажи
В стародавние времена горы Аппалачи по своей высоте и стати могли потягаться с Гималаями. Они вздымались на четыре мили вверх и скрывались за облаками, их вершины были покрыты вечными снегами. Гора Вашингтон в Нью-Гэмпшире до сих пор поражает своими размерами, но каменные глыбы, возвышающиеся над лесами Новой Англии, сегодня представляют собой лишь одну треть того, что находилось здесь десять миллионов лет назад.
Сегодня Аппалачи выглядят намного более скромно из-за своего преклонного возраста. Эти горы невероятно стары, старше океанов и континентов, намного, намного старше большинства остальных горных цепей. Когда простейшие растения населили сушу, а первые существа моргая выползли из морей, Аппалачи уже были на своем месте. Это один из самых древних пейзажей на Земле.
Примерно миллиард лет назад все континенты были слиты в один под названием Пангея, которую окружал океан Панталасса. Потом какой-то неизвестный катаклизм в земной коре заставил сушу расколоться, после чего она расползлась на куски разных размеров. С тех пор время от времени, как минимум три раза, континенты вновь сходились вместе, подплывая обратно друг к другу в некоторых точках, и сталкивались с медленной, но неумолимой силой. Во время третьего такого столкновения, начавшегося 470 миллионов лет назад, и поднялись Аппалачские горы (по аналогии ученых: прямо как сморщившийся ковер). Четыре сотни и семьдесят миллионов лет – число, трудно поддающееся осмыслению, но если вы представите себе, что летите назад сквозь время со скоростью один год в секунду, то вам понадобится примерно 16 лет, чтобы пролететь заданное время. Это довольно долго.
Континенты не просто сближались и отталкивались друг от друга, словно танцуя гигантский замедленный вальс, но лениво бродили по кругу, меняли свое направление, проплывали по тропикам и полюсам, знакомились с более мелкими частями суши и забирали их себе. Флорида когда-то была частью Африки. Угол Статен-Айленда геологически является частью Европы. Побережье от Новой Англии до Канады зародилось в Марокко. В различных частях Гренландии, Ирландии, Шотландии и Скандинавии были обнаружены те же самые камни, что и в восточной стороне США. На самом деле это отколовшиеся куски гор Аппалачи. Существует даже мнение, что горы на далеком юге, такие как Хребет Шеклтона в Антарктиде, возможно, также принадлежат к семье Аппалачи.
Аппалачи образовались за три долгие фазы, или орогенезы, как зовут их исследователи. Орогенезы носят названия таконского, акадского и аллеганского. На первые два пришлось формирование основной части северных гор, а в третьем появились центральная и южная часть Аппалачей. В то время как континенты натыкались на препятствия и двигали соперников, порой одна континентальная плита наезжала на другую, продавливая перед ней дно океана и перестраивая пейзаж на 150 миль внутрь суши. Иногда одна подныривала под другую, тревожа кору земли, в результате чего в этом месте возрастала вулканическая активность и число землетрясений. Порой столкновения перемешивали каменистые слои, словно игровые карты.
Сразу хочется провести аналогию с автокатастрофой континентальных масштабов, но все это, конечно же, происходило чрезвычайно медленно. Прото-Атлантический океан (который получил более романтичное название Япет), заполнивший пространство между континентами во время одного из ранних разрывов, в большинстве книжных иллюстраций выглядит как временная лужа (внимательно рассмотрите рис. 9А.) А потом он исчез (как показывает рис. 9В), как будто бы на денек выглянуло солнце и высушило его, но на самом деле оно существовало намного дольше, на сотни миллионов лет дольше самого Атлантического океана. Таким же медленным был и процесс образования гор. Если бы вы отправились посмотреть на рождение гор Аппалачи, то не смогли бы осознать, что происходят какие-то огромные геологические изменения. Это выглядело примерно так, как сейчас Индия въезжает в Азию, будто попавший в сугроб слетевший с тормозов грузовик, подталкивая Гималаи чуть выше всего лишь на миллиметр в год.
Как только горы встали на свое место, они стали столь же неотвратимо стираться. Хотя, кажется, что горы вечны, они являются лишь временным украшением поверхности земли. В книге «Медитации на высоте трех километров» ее автор геолог по имени Джеймс Трефил подсчитал, что обыкновенный горный поток смывает тысячу кубических футов горного покрова за год, по большей части в форме кристаллов песка или других незакрепленных частиц. Это равняется работе мусоровоза среднего размера. Вроде и не очень много. Представьте себе, что этот мусоровоз приезжает раз в год к основанию горы, один раз полностью заполняет кузов и не появляется еще двенадцать месяцев. При такой скорости кажется невозможным избавиться от целой горы, но так и происходит в реальности, если дать природным процессам достаточно времени. Если предположить, что гора имеет полтора километра в высоту и 50 тысяч кубических футов массы, примерно как гора Вашингтон, то один такой поток источит ее до основания где-то за 50 млн лет.
Конечно, на большинстве гор течет множество потоков. Более того, все они подвергаются воздействию большого количества факторов эрозии от невидимых кислотных выделений лишайников (крошечных, но вездесущих) до дробящих смещений ледового покрова, так что большая часть гор исчезает намного быстрее: скажем, за несколько сотен миллионов лет. Прямо сейчас Аппалачи в среднем уменьшаются на 0,03 миллиметра в год. Они прошли этот цикл как минимум дважды, возможно, что и больше: они поднимались на впечатляющую высоту, стирались в пыль, вновь вздымались, всякий раз перерабатывая свои составные компоненты в невероятно разнообразный и гетерогенный ландшафт.
Детали этого процесса, как вы понимаете, являются теорией. Единогласно ученые признают лишь небольшое количество фактов. Некоторые считают, что Аппалачи подверглись четвертому, более раннему процессу горообразования, который называется «Гренвильским орогенезом», и что такие процессы могли происходить и раньше. Точно так же Пангея, что вполне вероятно, была разделена и вновь сливалась в единое целое не три раза, а десятки раз, а возможно, что и больше. Ко всему прочему, в теории существует несколько неясных мест, главным из которых является отсутствие убедительных подтверждений континентальных столкновений, что кажется странным и даже невероятным, если учесть, что минимум три континента терлись друг о друга с чудовищной силой на протяжении примерно 150 млн лет. Должны же в этом случае найтись хотя бы какие-то швы и шрамы по краю восточного побережья Соединенных Штатов. Но их там попросту нет.
Бог видит, я не геолог. Покажите мне необычный кусок граувакка (кто не в курсе, это такой песчаник времен палеозоя) или симпатичный шмат габбро (есть такая магматическая горная порода), и я взгляну на них с должным уважением, внимательно выслушаю то, что вы имеете мне сказать, но все это будет лишено для меня всякого смысла. Если вы мне расскажете, что когда-то это были извержения подводных вулканов, что все это томилось глубоко в земле, где пеклось и перемалывалось миллионы лет, а затем было исторгнуто на поверхность дна, благодаря чему она покрылась столь великолепными слоями стекловидных кристаллов и рыхлой магнезиальной слюды, то я воскликну: «О боже!» и «Вот это да!», но не могу обещать, что за моими возгласами будет стоять осознание полученной информации.
Лишь изредка я интересовался чудесами геологии. Например, в месте под названием «Водное ущелье Делавэр». Здесь над гладью спокойной и статной реки Делавэр расположилась гора Китатини, такая глыба камня высотой 400 м, состоящая из прочного кварцита (по крайней мере, так было написано), который оказался на поверхности, когда река пробила себе путь через более мягкие верхние породы, нежно, но настойчиво продвигаясь к морю. В результате гора разделилась на две половины, что случается нечасто. Такого вы не найдете больше нигде в районе Аппалачей. Я в этом уверен. А здесь этот вид производит особенно сильное впечатление, так как открытый кварцит уложен в длинные волнистые полосы, которые идут под странным углом примерно в 45 градусов. Даже человек без фантазии поймет, что на этом месте происходили какие-то глобальные геологические сдвиги.
Это очень красивый вид. Примерно столетие назад люди сравнивали его с Рейном и даже (немного амбициозно, скажу я вам) с Альпами. Побывав здесь, художник Джордж Иннес создал свою знаменитую картину «Водное ущелье Делавэр». На ней изображена река, лениво текущая между зелеными долинами с рассыпанными то тут, то там деревьями и фермами, на фоне серых холмов, чей силуэт напоминает букву «V» там, где река проходит мимо. Этот пейзаж выглядит словно кусочек Йоркшира или Камбрии, перенесенный на Американский континент. В 1850 годах на берегу реки был построен уютный отель с 250 комнатами под названием «Китатини Хауз», который приобрел такую популярность, что за ним последовали новые гостиницы. Ущелье Делавэр стало излюбленным местом летнего отдыха целого поколения людей, жившего после Гражданской войны. Затем, как это часто бывает с модой на места для путешествий, слава пришла к Белым горам, потом к Ниагарскому водопаду, горам Катскилл и «Диснейленду». Теперь почти никто не остается на отдых у водного ущелья Делавэр. Люди до сих пор приезжают сюда в больших количествах, но они лишь ненадолго паркуют свои машины на местных стоянках, любуются видом, затем запрыгивают обратно на сиденья и уезжают.
Увы, но сегодня вам придется довольно сильно прищуриться, чтобы различить ту спокойную красоту, которая так привлекала Иннеса. Водное ущелье не только является главной достопримечательностью Пенсильвании, но еще и единственным проходом через Аппалачи к району Поконос. В результате этот небольшой участок пригодной для использования земли полностью покрыт трассами и местными дорогами. Здесь есть железная дорога и шоссе, соединяющее штаты, а также длинный и до смерти скучный асфальтированный мост, по которому идет поток гудящих грузовиков и машин, курсирующих между Пенсильванией и Нью-Джерси. Все это походит, как остроумно подметил Джон Макфи в книге «На подозрительной территории», на «переплетение трубок прибора жизнеобеспечения, прикрепленных к безнадежному больному».
И все же гора Китатини, возвышающаяся словно башня над рекой на стороне Нью-Джерси, поражает воображение, и вы не сможете взглянуть на нее – или не смогли бы это сделать в старые времена – без того, чтобы вам не захотеть вскарабкаться на нее и насладиться видом сверху. Я припарковался у информационного центра, что расположился у подножия горы, и отправился в гостеприимный зеленый лес. Это было великолепное утро, росистое и прохладное, но солнечный свет и стоячий воздух намекали, что день будет очень жарким. Я вышел достаточно рано, чтобы совершить хорошую прогулку, и был очень рад наступлению дня. Я находился на самом краю нескольких тысяч акров симпатичных лесов, простиравшихся по территории национального заповедника «Уорфингтон» и национальной зоны отдыха «Водное ущелье Делавэр». Тропа была ухоженной и достаточно крутой, чтобы путник чувствовал небольшое напряжение, но не подвергал себя страшным пыткам.
Последний радостный бонус состоял в том, что у меня на руках оказались отличные карты. Я мог положиться на первоклассных картографов «Конференции по путеводителям Нью-Йорка и Нью-Джерси». Их карты были отпечатаны на хорошей бумаге в четырех цветах: зеленый обозначал леса, голубой – воду, красный – дороги, черный предназначался для текста. Все 242 названия были хорошо пропечатаны в приличном масштабе (1:36 000), сюда же были включены все соединяющие дороги и менее исхоженные тропы. Составители явно хотели, чтобы вы знали, куда направляетесь, и получали от этого удовольствие.
Не могу передать вам, до чего мне было приятно сказать: «О, да это же ручей Даннфилд», или: «Вниз по реке должен находиться остров Шоуни». Если бы все карты местностей, которые пересекает Аппалачская тропа, хоть немного походили на ту, что я держал сейчас в своих руках, то поход по ней принес бы мне намного больше удовольствия, скажем, процентов на двадцать пять. Я вдруг осознал, что был раньше абсолютно не заинтересован в том, что находилось вокруг меня, просто потому что я не знал и не мог знать, где нахожусь. Но теперь, как по волшебству, я подобрал свои пожитки, заглянул в будущее и почувствовал, что стал немного ближе к постоянно меняющимся, но уже узнаваемым ландшафтам.
И я прошел еще двенадцать прекрасных километров по Китатини до пруда Санфиш, очень симпатичного пруда в сорок один акр, окруженного лесами. По пути я встретил лишь двух человек. Оба были дневными туристами, и я снова подумал, что считать, что Аппалачская тропа полна людей, будет неким преувеличением. Примерно 30 млн человек жили в часе езды от водного ущелья, так как Нью-Йорк находится всего в 72 км на восток, а Филадельфия чуть южнее. И несмотря на это, при том, что стоял замечательный солнечный денек, все эти волшебные леса принадлежали только нам троим.
Для путешественников, направляющихся на север, пруд Санфиш становится чем-то вроде невероятной новинки, так как нигде на юге вы не найдете водоема на вершине горы. Это первый след, оставшийся от ледников, который встречают походники, идущие к северу. Во время последнего ледникового периода именно до этой отметки доходили ледяные пласты. Они прошли до Нью-Джерси, примерно на 16 км к югу от водного ущелья, хотя даже здесь, где климат остановил их ход, ледники составляли 600 метров в толщину.
Только представьте себе! Стена льда высотой почти в километр, а за ней на тысячи квадратных километров ничего, кроме льда, который могли проломить лишь вершины самых высоких гор. Что это был за вид. И здесь осталось напоминание о тех днях. Мы все еще находимся в ледниковом периоде, но теперь испытываем его влияние лишь некоторое время в году. Снег, лед и холод не самые типичные явления для нашей планеты. Если вернуться назад во времени, то Антарктида на самом деле являлась джунглями (на нее просто напал озноб). В самый пик последнего ледникового периода – 20 тысяч лет назад – 30 % Земли было, покрыто льдом. Теперь этим могут похвастаться лишь 10 % ее территорий.