В последнее время Босоножка не на шутку увлеклась изучением алфавита.
— Я ожидала увидеть только двоих — тебя и твою сестру, Наземный. Третья — это твоя мама? — спросила Найк.
— Да, она тоже захотела побывать в Подземье, — ответил Грегор, а сам подумал: «Ага, очень хотела. Примерно так же, как получить пулю в лоб».
— О, в Подземье это будет большое событие. Ведь к нам прибывает та, которая является матерью и Воина, и принцессы! — сказала Найк. — Это большая честь для нас, Мать Воина!
— И для меня, — почтительно произнесла мама. — Но пожалуйста, зовите меня просто Грейс.
Хорошо, что был туман, — улыбку Грегора никто не видел. Он был уверен, что у его мамы сейчас идет борьба между неприязнью к летучим мышам и удовольствием от такого приема.
— Найк, мне кажется, я тебя раньше не встречал, — обратился он к мыши.
— Да, мы не встречались. Но я видела тебя, когда ты прилетал в нашу землю, — когда исполнилось «Смутное пророчество».
— Это когда мы встречались с королевой Афиной? — уточнил Грегор.
Это был единственный раз, когда он посещал землю летучих мышей. Их были там сотни, а может — тысячи, под потолком гигантской пещеры.
Он помнил только королеву.
— Да, с моей матерью, — ответила Найк.
— Так это была твоя мать? Значит, ты принцесса! — воскликнул удивленный Грегор.
Она ведь не сказала им об этом.
— Ну да, так и есть. Но надеюсь, ты не станешь от этого хуже ко мне относиться, — рассмеялась летучая мышь.
— Мы, кажется, уже недалеко от Регалии, — заметил Грегор.
— Это хорошо. Чем быстрее мы туда прибудем, тем лучше, — ответила мама.
В первый раз, чтобы добраться до Регалии, Грегору понадобилось около двадцати минут — но тогда он сначала летел, а потом просто бежал. Передвигаться на летучей мыши было гораздо быстрее. И не успел он опомниться, как они уже влетали через охраняемые ворота. Под ними лежала Регалия. Было утро, и в городе кипела жизнь.
— Ох! — услышал он, как выдохнула за спиной мама.
Величественный каменный город с украшенными орнаментом башнями и изящными арками и на нее произвел впечатление.
Найк принесла их в Высокий зал дворца, где их ожидал Викус. Лицо старика выглядело озабоченным, а глаза как будто потускнели, потеряв свой обычный блеск. Однако при виде Грегора он радостно улыбнулся.
— Грегор Наземный! Я знал, что ты не оставишь нас в беде, — приветствовал он пришельцев. — И Босоножка здесь! Это так приятно!
— Привет! — сказала малышка.
Грегор и Босоножка слезли со спины Найк, а за ними и мама, которая немедленно схватила Босоножку за руку:
— Стой возле меня, никуда не отходи ни на шаг!
— Если мои глаза мне не изменяют — передо мной, должно быть, стоит женщина, которой Подземье во многом обязано своим существованием, — с глубоким поклоном обратился к маме Викус. — Добро пожаловать! Это великая честь для нас — приветствовать вас на нашей земле, Мать нашего Света.
— Вы можете называть меня просто Грейс, — смущенно ответила мама.
— Грейс… — Викус словно пробовал это слово на вкус. — Подходящее имя для той, кто столько для нас сделал. Я Викус.
— Угу. Ну и где же ваше собрание? — спросила мама, беря Босоножку на руки.
— Теперь, когда вы прибыли, мы немедленно начнем подготовку к встрече. Сначала все делегации должны быть проверены на наличие вируса чумы. Простите нашу невежливость, но мы обязаны проверить и вас, — сказал Викус.
— Но у нас нет никакой чумы! — воскликнула мама, которую одна мысль об этом сильно взволновала.
— Я очень на это надеюсь. Однако наши доктора считают, что Арес скорей всего подцепил чуму, когда его атаковали плотоядные клещи во время путешествия в Лабиринт. А ваши дети — оба! — при том присутствовали, и Грегор был к тому же в тесном контакте с Аресом в течение нескольких последующих дней. Вот почему нам непременно следует проверить вашу кровь, — извиняющимся тоном ответил Викус. — И мы должны также убедиться, что ваши дети не заразили вас.
Грегору и в голову не приходило, что он или Босоножка могут подцепить чуму. А сейчас он вспомнил, как они исследовали шкуру Ареса вместе с Люксой, как обрабатывали следы укусов клещей. Его пальцы были перепачканы кровью Ареса. А ведь у него у самого были раны — от морского чудовища, которое чуть не утащило его под воду.
Это правда, кровь летучей мыши вполне могла попасть в его рану…
Теплая кровь станет ныне проклятием.
Свободной рукой мама притянула его к себе и крепко прижала.
— Но… если бы они заразились этой чумой — ведь они должны были бы плохо себя чувствовать? — с тревогой спросила она. — Ну, то есть ведь должны же быть какие-то симптомы, разве нет?
— Я не могу сказать точно, — покачал головой Викус. — У некоторых они проявляются в течение одного дня, у других лишь через несколько месяцев. Это все непредсказуемо и пока необъяснимо.
Маме пришлось выпустить Грегора из своих объятий, когда вслед за Викусом они вошли в залитую ярким светом комнату. Хрупкая маленькая женщина склонилась над столом с медицинским оборудованием. Там были колбочки с цветными жидкостями, масляные горелки, горевшие голубым огнем, и еще какой-то прибор, должно быть, микроскоп.
— Доктор Нивива… — начал было Викус.
Но при звуке его голоса женщина от неожиданности подскочила, тоненькое стеклышко выпало у нее из рук и со звоном разбилось.
— Ох! — промолвила доктор Нивива, пытаясь восстановить дыхание. — Придется брать еще один образец. Но вы не беспокойтесь — оно не заразное.
— Прости, что напугал, — сокрушенно произнес Викус. — Это «проклятие теплокровных» сильно действует всем нам на нервы. Итак, — обратился он к пришедшим, — это доктор Нивива, наш ведущий ученый, она изучает вирус чумы и знает о нем больше, чем кто-либо в Наземье. Нивива, позволь представить тебе Грегора Наземного, его сестру Босоножку и их досточтимую мать, Грейс.
Нивива вскочила, ее бледно-фиолетовые глаза взволнованно перебегали с одного вошедшего на другого.
— Приветствую всех вас. Вы представить себе не можете, как мы вас ждали и как мы вам рады.
— Мы должны проверить их кровь — до собрания, — напомнил ей Викус.
— Да-да, сейчас, это много времени не займет! — засуетилась Нивива, натягивая на руки пару резиновых перчаток.
Она уколола всем троим пальцы и исследовала их кровь под микроскопом.
Небрежно глянув на кровь Босоножки и мамы, она уверенно заявила, что они здоровы и вируса чумы в их крови нет.
А вот на стеклышко с кровью Грегора она смотрела очень долго, хмуря брови. И даже пару раз подкрутила колесико микроскопа.
«Да говори же, — думал Грегор обреченно. — Просто скажи — у тебя, Грегор, чума. Я вполне это допускаю».
Но к его величайшей радости, Нивива наконец вскинула голову и впервые за все время улыбнулась:
— Все чисто.
Грегор не сдержал вздоха облегчения.
— Ну а теперь что?
— А теперь, если присядешь, я проверю, нет ли у тебя в голове блох, — сказала Нивива.
— Блох?! У моего мальчика нет и никогда не было блох, — вмешалась мама с крайне недовольным видом. Ей показалось оскорбительным подобное подозрение.
А Грегору стало смешно:
— Блохи? Да у нас и домашних животных нет!
— Прошу прощения, но мы вынуждены настоять на проверке, — серьезно сказал Викус. — Дело в том, что блохи могут переносить чуму с одного существа на другое. Нивива уже доказала, что у нас в Регалии именно потому всего три случая заболевания чумой, что у нас нет блох. А у крыс они есть — и сотни крыс заражены вирусом.
И эта неожиданная проверка на вшивость сразу перестала казаться всем такой уж забавной и нелепой.
Когда было подтверждено, что ни у кого из них блох нет, Викус пригласил их насладиться отдыхом, пока шла подготовка к большому совету.
— Как минимум час понадобится на то, чтобы освидетельствовать остальных участников, поэтому ступайте и постарайтесь расслабиться.
Викус отвел их в изумительно красивую комнату. Стены здесь были украшены затейливым тонким узором, у камина стояла изящная мебель, и даже тут и там красовались горшки с настоящими, живыми розовыми цветами. Для наземных принесли подносы с наивкуснейшей едой, а несколько музыкантов расположились со своими инструментами чуть в стороне и осведомились, не помешает ли Грегору и его маме тихая музыка.
Грегор понимал, что все эти знаки внимания предназначены прежде всего его маме, — ни он, ни Босоножка не удостаивались прежде такого роскошного приема.
— Ты никогда не говорил мне, что здесь так хорошо, — сказала мама.
— А здесь обычно все не так. Я думаю, просто кто-то очень хочет произвести на тебя впечатление… Мать нашего Света, — с насмешкой ответил Грегор.
Мама округлила глаза, но он мог бы поклясться, что ей все это на самом деле нравится.
Грегор смотрел, как она сидит в удобном кресле, и думал, что если кто и заслуживает почестей — так это она, его мама.
Самому ему хотелось бы остаться в одиночестве, и музыка была ему совершенно ни к чему — она была не похожа на то, что он обычно слушал, и не особенно ему нравилась.
Но у него было еще одно неотложное дело.
— Я пойду вниз — спущусь в ванную, — сказал он маме.
Едва выйдя за дверь, он стремглав помчался вниз — но отнюдь не в ванную. Путь его лежал в больничное крыло. Он так торопился, что перепрыгивал через две ступеньки.
Больничное крыло находилось в той же стороне, где и зал заседаний суда. Должно быть, они держат Ареса там, предположил Грегор.
To ли он уже научился ориентироваться в хитросплетениях коридоров и лестниц дворца, то ли ему просто повезло, но очень скоро он оказался в дворцовой больнице. Врачи и сестры удивились, увидев его, но их удивление еще усилилось, когда они узнали о цели его прихода.
— Да, — с сомнением ответил на его вопрос один из врачей, — это возможно. Ты можешь на него посмотреть. Но тебе нельзя с ним общаться — он находится в изоляции, за тонкой стеклянной перегородкой.
— Что ж, я ему хотя бы помашу, — настаивал Грегор. — Я обязательно должен увидеться с ним, раз уж я здесь.
Если слова Живоглота были правдой и Арес до сих пор жив лишь потому, что надеется на встречу с Грегором, — им непременно нужно встретиться.
Врач повел Грегора по длинному коридору.
— Вот, это здесь, — остановился он у одной из палат и указал рукой. — Арес в палате справа от тебя, там, за поворотом, за стеклянной перегородкой. Но помни… он очень, очень болен.
— Да я знаю! — махнул рукой Грегор. — Я не сделаю ничего такого, что может его слишком разволновать.
Грегор знал, что в больницах нужно вести себя тихо и разговаривать шепотом, чтобы не волновать больных. Но прежде чем врач успел ему что-нибудь ответить, он направился вперед, торопясь поскорее увидеть Ареса. Он вдруг почувствовал, что волнуется, предвкушая встречу с другом, которого не видел несколько месяцев.
Он очень хотел, чтобы Арес, увидев его, понял, что теперь все будет хорошо — раз он, Грегор, здесь.
С этим проклятием будет покончено. Они снова будут летать.
Грегор шел все быстрее, с трудом удерживаясь, чтобы не побежать. Наконец он достиг поворота и свернул в следующий коридор. За длинной стеклянной перегородкой лежал Арес, его летучая мышь и лучший друг здесь, в Подземье.
Грегор глянул на него через стекло. И его тут же стошнило. Прямо на пол.
ГЛАВА 7
Да, Грегора вывернуло наизнанку. Весь его обед мгновенно оказался на каменном полу, стеклянной стенке и собственных ботинках.
Не успел он опомниться, как новая волна тошноты подкатила к горлу — и его снова вырвало. И еще раз. И еще.
Шеи коснулась прохладная рука, и женский голос, в котором звучало сочувствие, произнес:
— Идем, Наземный. Идем со мной.
Незнакомка отвела его в ближайшую ванную. Там он согнулся над одним из сооружений, которые здесь заменяли унитазы, крепко вцепившись в бортик. Проточная вода немедленно уносила все, что в нее попадало.
Какое-то мгновение Грегор думал, что в желудке уже ничего не осталось, но тут перед его глазами вновь возникло только что увиденное — и начался новый приступ рвоты.
Там, в палате, лежал распластанный Арес. Он лежал на спине, и вид у него был ужасный. От черной блестящей шерстки остались жалкие клочья, а на месте огромных проплешин вздулись жуткие фиолетовые нарывы величиной с дыню-канталупу. Несколько таких бубонов лопнуло, и из них сочилась кровь вперемешку с гноем. Язык Ареса, покрытый белым налетом, свисал у него изо рта, голова была запрокинута, и мышцы шеи словно свело судорогой. Ничего более ужасного Грегор никогда не видел. А ведь ему довелось уже многое повидать.
Его еще раз вырвало, уже в унитаз, и он теперь стоял, наклонившись, прислушиваясь к себе, гадая — повторится ли рвота. Тело его сотрясала мелкая дрожь, руки и ноги сделались ватными. Подождав еще минуту-другую, он вышел из туалета.
— Простите. Мне так стыдно, — признался Грегор.
Он и вправду чувствовал себя очень неловко от такой своей реакции на увиденное.
— Не стоит извиняться. И стыдиться тут нечего, — возразила женщина. — Многие реагируют примерно так же, когда видят подобное зрелище впервые. Мой муж, например, а он, кстати, храбрый военный, тут же упал в обморок. А кто-то вроде бы спокойно реагирует — а потом ночами спать не может. Это ведь на самом деле очень страшно.
— Арес ведь… он меня не видел? — с надеждой спросил Грегор. Ему даже представить было жутко, что тот наблюдал из-за перегородки, как он блевал в коридоре.
— Нет, он спит. Не казни себя, не думай, что ты причинил ему вред или расстроил, — мягко сказала женщина. — Вот, прополощи рот. — И она протянула ему каменный стаканчик.
Он прополоскал и выплюнул жидкость в унитаз.
— Теперь, когда я снова его увижу, со мной все будет нормально. Это был просто шок, — пообещал Грегор.
— Да, конечно, — согласилась женщина.
Грегор впервые прямо взглянул ей в лицо, и оно показалось ему знакомым, хотя он был уверен, что никогда раньше ее не видел.
— Вы работаете здесь врачом? — спросил он.
— Нет, я посетитель, как и ты. Гость. Приехала с Источника. Меня зовут Сюзанна, — ответила женщина.
— О, значит, вы — мама Говарда! — догадался Грегор.
Вот почему ее лицо показалось ему знакомым! Эта женщина — мать одного из тех, кто сопровождал его в походе к Мортосу. И еще, выходит, она — дочь Викуса и Соловет. И тетя Люксы. Да они тут, похоже, все родственники.
— Да, мой сын очень много о тебе рассказывал, — ответила Сюзанна. — Он в долгу перед тобой за то, что ты спас ему жизнь, когда его собирались казнить за измену.
— Да им следовало присудить ему награду! — сказал Грегор. — Во всех испытаниях он вел себя как герой.
— Спасибо, — промолвила Сюзанна.
И глаза ее наполнились слезами.
— Что с вами? — испугался Грегор. Неужели его слова ее обидели?
— Я в порядке. Насколько это возможно в данных обстоятельствах, — ответила она.
Она взяла с полки полотенце и протянула Грегору, чтобы он вытер мокрое после умывания лицо.
— А как дела у Говарда? Он в Регалии? — спросил Грегор.
Сюзанна молча посмотрела на него, потом вздохнула:
— Ax, ну да, откуда тебе знать? Он в Регалии. Даже больше — он в нескольких шагах от нас.
— Здесь? В госпитале?! Но ведь он… он не болен?! — До Грегора вдруг дошло, что она имела в виду. — Вы ведь не хотите сказать… у него же не…
— У него чума, Грегор, — ответила Сюзанна. — Но диагноз поставили только недавно. И Андромеде летящей тоже. Поэтому мы так ждали и надеялись, что ты придешь. Что проклятие будет снято и они не… — Она не договорила, прикусив губу.
Значит, Говард тоже заразился! И Андромеда, летучая мышь верного Марета, который тоже участвовал в походе за Мортосом.
В том походе погибла Пандора, летучая мышь Говарда, которую у них на глазах обглодали до костей кровожадные клещи. Потом они накинулись на Ареса, который буквально чудом избежал смерти. Говард обрабатывал раны Ареса, а Андромеда спала, прижавшись к нему.
Ничего удивительного, что Викус велел внимательно изучить кровь членов семьи Грегора, как только они прибыли в Регалию. Босоножка не общалась постоянно с Аресом, но то, что он, Грегор, не заразился и его кровь оказалась чистой — это просто чудо.
— Даже не верится, что я сам не подцепил ее, — пробормотал он.
— Возможно, у вас, наземных, есть иммунитет, которого нет у нас, — сказала Сюзанна.
— Возможно, — согласился с ней Грегор.
Мама всегда внимательно следила за тем, чтобы прививки им делали строго по графику. Но вряд ли прививки от земных болезней могли способствовать выработке иммунитета от чего-то, подобного болезни Ареса.
Грегор взял специальную салфетку и вытер ботинки.
— Могу я их видеть? Всех троих. Если я пообещаю, что больше… что меня не стошнит, — смущенно добавил он.
— Разумеется. Думаю, твое появление для них — как проблеск надежды, — кивнула Сюзанна.
Она повела его снова в коридор со стеклянной стеной.
Кто-то уже убрал следы рвоты, и пол в коридоре и стекло вновь были совершенно чистыми.
Грегор собрал все силы в кулак и снова посмотрел на Ареса. На этот раз он не почувствовал ничего — ничего, кроме глубочайшей печали оттого, что его летучая мышь — его друг! — находится в таком ужасном состоянии.
— Ну надо же! — наконец промолвил Грегор. — И как долго он может так пролежать?
— Мы не знаем, — ответила Сюзанна. — Но он невероятно крепок телом.