– Мама, пожалуйста. Попробуй подумать. У нас нет лишних средств для того чтобы отправлять их на благотворительность в Южную Африку. Весь персонал, кроме Дворецки пришлось отпустить, а ему надо ещё надо выдать зарплату за предыдущий месяц.
– Лемур! – восторженно воскликнула Ангелина, – Я вспомнила. Я купила шелковистого сифаку лемура.
– Не может быть, – мгновенно отреагировал Артемис. – Propithecus candidus (шелковистая сифака) является вымершим видом.
Его мать стала слишком несдержанной.
– Нет. Нет. Они нашли маленького лемура в Южной Африке. Они не знают, как он попал туда из Мадагаскара. Вероятно, в лодке браконьера. Я должна была спасти его. Он последний из вида.
– Через год или два он умрёт, – сказал Артемис холодно, – тогда наши деньги будут впустую.
Ангелина была шокирована.
– Ты говоришь как твой…
– Отец? Прекрасно. Кто-нибудь должен действовать разумно.
Лицо Артемиса выражало твёрдость и уверенность, но внутри его что-то дрогнуло. Как он мог таким образом разговаривать со своей матерью, когда она буквально убивалась горем. Почему я не разваливаюсь на куски? – удивился он, и ответ пришёл ему быстро. – Я Фаул. А Фаулы всегда преодолевают трудности.
– Но пятьдесят тысяч, мама? Для лемура?
– Они могут найти самку, – аргументировала Ангелина, – и тогда мы поможем сохранить вид.
Не имеет смысла спорить – подумал Артемис. – Логикой здесь не победить.
– И где этот счастливый лемур сейчас? – спросил Артемис невинно, улыбаясь, как любой десятилетний ребёнок, разговаривая о маленьких пушистых зверьках.
– Он в безопасности, в Ратдаунском парке (Rathdown Park). Живёт подобно королю. Завтра его перевезут самолётом в специальную искусственную среду во Флориду.
Артемис кивнул. Ратдаунский парк был финансируемым из частных источников заповедником в Уиклоу (графство на востоке Ирландии), специально созданный, чтобы защищать, поставленные под угрозу исчезновения виды животных. Он имел более сложную систему безопасности, чем имели некоторые средние швейцарские банки.
– Это просто замечательно. Возможно мне захочется навестить нашу пятидесятитысячную обезьянку.
– Артемис, – завозмущалась его мать. -Ты прекрасно знаешь, что шелковистый лемур является предшественником обезьян.
– Знаю, но меня это сейчас не волнует.
Артемису захотелось закричать: Отец пропал, а ты потратила деньги, которые должны были идти на его поискм, накакого-то лемура. Но он удержался. Мать была слишком чувствительна в данное время, а он не хотел посодействовать её неуравновешенности.
– Ратдаун обычно не принимает посетителей, – продолжила Ангелина, – Но я уверенна, если я позвоню им, они сделают для тебя исключение, в конце концов Фаулы заплатили за этого примата.
Артемис сделал на лице маску восторженности.
– Спасибо мама. Это будет большим удовольствием для меня и Дворецки. Ты же знаешь, как он любит маленьких пушистых существ. Я обязан увидеть тот вид, который мы спасаем.
Ангелина безумно улыбалась, чем довела Артемиса до ужаса.
– Отлично, сынок. Это будем одним из способов привлечения отца к этой проблеме. Мать и сын объединенные проблемой спасения мира. Я буду ужасно дразнить вашего отца, когда он вернётся домой.
Артемис повернулся медленно к двери. Его душа ушла в пятки.
– Да, мама. Мать и сын объединенные проблемой спасения мира.
После того, как он закрыл за собой дверь, Артемис оживился и быстро побежал вниз по ступенькам, дирижируя пальцами воображаемым оркестром. Он зашёл в свою спальню, быстро одевшись для поездки, затем отправился на кухню, где нашел Дворецки, который нарезал овощи короткой японской саблей кодачи. Он был теперь шеф-поваром, садовником, а также охранником.
Огромный телохранитель быстро нашинковывал огурец.
– Летний салат, – объяснил он, – Просто зелень, яйца в крутую и цыпленок. А на десерт я думаю приготовить крем-брюле. Я смогу испытать свой огнемёт в действии.
Он посмотрел на Артемиса и был удивлен, увидев его одетым в одном из его двух костюмов, в темно-синий, который он надел недавно на оперу в Ковент Гарден (Covent Garden – королевский оперный театр в Лондоне). Артемис всегда опрятно одевался, но костюм и галстук были необычны даже для него.
– Мы собираемся на какую-ту официальную встречу, Артемис?
– На неформальную, – сказал Артемис с холодностью в голосе, что телохранитель не слышал раньше в голосе Артемиса Младшего, но знал хорошо от Артемиса Старшего.
– Просто бизнес. Я ответственный за семейные дела сейчас, поэтому я должен одеваться соответствующе.
– Ах… Я замечаю явную похожесть с вашим отцом.
Дворецки осторожно обтёр саблю, затем снял фартук.
– Значит мы идём на типичную для семьи Фаулов бизнес-встречу?
– Да, – ответил Артемис, – С дядюшкой обезьянок.
Поместье Фаулов, настоящий день
Элфи была в ошеломлена.
– Так значит в приступе ребяческой обиды, ты убил лемура?
Артемис был сам не свой, он сидел на стуле у кровати матери и держал её руку так нежно, как будто она бабочкой.
– Нет. Обычно я редко страдаю от приступов обиды, как вы знаете, она, как правило, в последнюю очередь. Такой интеллект, как мой не может долго подчиняться эмоциям.
– Но ты сказал, что убил животное
Артемис потёр виски.
– Да, я это сделал. Я не держал в руках ножа, но несомненно убил его я.
– Как именно?
– Я был молод… моложе, – пробормотал Артемис, поскольку он не хотел затрагивать ту тему – Это был другой человек, во всех отношениях.
– Мы знаем, каким ты был, Артемис, – сказал Жеребкинс печальным тоном, – Ты представления не имеешь, сколько моего бюджета ушло на осаду поместья Фаулов.
Элфи всё-таки решила настоять на ответе.
– Артемис, как ты убил лемура? Как низко ты опустился для этого?
– Это было до смешного легко, – признался Артемис, – Дворецки и я посетили Ратдаунский парк и просто вывели из строя систему безопасности. Позже вечером, мы вернулись и забрали лемура.
– Так значит Дворецки убил зверька. Я удивленна. Это не его стиль.
Глаза Артемиса опустились.
– Нет, Дворецки не делал этого. Я продал лемура группе таксидермистов (Люди изготовляющие чучела животных, рыб, птиц и т.д.)
Элфи была в ужасе
– Таксидермисты! Артемис, ты не мог сделать этого. Это отвратительно.
– Это было моей первой большой сделкой, – продолжил Артемис, – Я доставил лемура в Марокко, и они заплатили мне сто тысяч евро. Этого мне хватило для того, чтобы профинансировать целую полярную экспедицию.
Элфи и Жеребкинс молчали. Артемис фактически назначил стоимость жизни. Элфи отошла от человека, которого некоторое время назад считала другом.
– Я смотрел реально на вещи. Мой отец или лемур, – в его глазах было сожаление, – Я знаю, это было ужасно, то что я сделал. Если бы я мог повернуть время вспять, то…
Вдруг он замер. Он не мог повернуть время вспять, но он знал демона-колдуна, который мог. Это был шанс. Шанс.
Артемис осторожно положил руку своей матери на кровать, затем встал и начал ходить. Думая, он проигрывал в голове музыку, он нуждался в этом. На этот раз из своей обширной коллекции музыки в памяти он извлёк седьмую симфонию Бетховена. Хороший выбор. Поднимает и вдохновляет дух. Артемис почти не осознавая ходил по ковру, потерявшись среди идей.
Элфи поняла его состояние.
– Похоже у него появился план.
Жеребкинс, вытянув морду, что было совсем не трудно
– Почему-то меня это не удивляет.
Элфи воспользовалась задумчивостью Артемиса, чтобы надеть шлем и поговорить «один на один» с Жеребкинсом. Она подошла к окну и посмотрела через занавески. Лучи закатившегося солнца ещё просвечивали через ветви деревьев, а клумбы георгинов отдавались красными и белыми отблесками, подобно фейверку. Элфи позволила себе тоскливо вздохнуть, а затем вернулась к ситуации.
– Есть что-то большее, поставленное карту, чем мать Артемис.
Жеребкинс, отключил экран вэб-камеры, так чтобы Артемис не услышал.
– Я знаю. Если возникнет новая вспышка эпидемии, это будет катастрофой для волшебного народца. У нас нет противоядия.
– Нам нужно будет опросить Опал. Она должна была вести записи.
– Опал всегда держала наиболее ценные формулы в голове. Я думаю, она была застигнута врасплох пожаром в джунглях, ведь она потеряла всех своих доноров одним махом.
Корпорация Кобой привлекла Мадагаскарских лемуров в Цинжи-Дю-Бемараха (Tsingy de Bemaraha – заповедник на западном побережье Мадагаскара) тем, что установила там акустическую систему. Фактически каждый лемур на острове отреагировал на призыв, и попались в ловушку. По стечению обстоятельств, вскоре в одно из деревьев заповедника попала молния, и не только массивы джунглей, но и лемуры были стёрты с лица земли. К счастью, большинство зараженных уже были обследованы, но после этого во время карантина умерло ещё пятнадцать представителей волшебного народца.
Артемис остановился и громко прокашлял. Он был готов поделится со своими волшебными друзьями планом и теперь ждал их внимания.
– Существует довольно простое решение нашей проблемы, – сказал он.
Жеребкинс вновь включил изображение и его лицо заполнило плоский экран.
– Разве это наша проблема?
– Жеребкинс, не пытайся выглядит глупым. Это – волшебная чума, которая мутировала и распространилась на людей. У вас нет противоядия и времени, чтобы предотвратить её. Кто знает сколько случаев заражения Спеллтропии уже есть среди людей.
Включая меня самого – подумал Артемис – Я использовал магию на моей матери, поэтому вероятно я тоже заражен.
– Мы введём карантин в поместье, – ответил кентавр, – Пока никто не использовал магию на твоей матери, Спеллтропия не распространится.
– Я сомневаюсь, что моя мать единственный пациент. Просто слишком много совпадений. Вероятно есть и другие случаи заражения, кто знает, как далеко зашла ситуация.
Жеребкинс хрюкнул. Он был согласен с этой версией.
– Итак, скажи нам Артемис, что это за довольно простое решение?
– Я возвращаюсь назад во времени и спасаю лемура, – произнёс Артемис, мило улыбаясь, как будто он предложил приятную летнюю прогулку.
Наступила тишина. Полная тишина в течении нескольких минут, которая была прервана тихим заикающимся ржанием Жеребкинса.
– Ты возвратишься…
– В прошлое – скептически закончила Элфи.
Артемис сел в удобное кресло, сцепил пальцы на руках и кивнул.
– Предоставить вам аргументы? Пожалуйста, я готов.
– Как можно быть таким самодовольным?, – спросила Элфи – После всех трагедий, которые мы видим, в конце концов многие твои планы причинили вред.
– Я преисполнен решимости, а не самодоволен, – поправил Артемис, – Сейчас нет времени на благоразумие. У моей матери осталось в запасе несколько часов, и мы не имеем больше тоже.
Жеребкинс всё ещё был изумлён.
– Ты можешь представить, сколько надо провести заседаний Комитета Конституции, хотя бы для того, чтобы нам позволили довести вопрос по этой проблеме до заседания Совета?
Артемис покачал пальцем.
– Я прочитал Библию волшебного народца. Она не распространяется на людей и демонов. Если Номер Первый добровольно захочет мне помочь, у вас не будет юридического права, чтобы остановить его или меня.
Элфи решила присоединиться к дискуссии.
– Артемис, это безумие. Путешествие во времени было запрещено из-за того, что потенциальные последствия из-за малейшего вмешательства могут быть катастрофическими.
Артемис хмуро улыбнулся.
– Ах да, заслуживающий внимания временной парадокс. Если я возвращаюсь назад во времени и убиваю своего деда, то я прекращаю своё существование? Я считаю, как Горбен и Берндт(видимо ученные), что любые последствия мы уже чувствуем. Мы можем лишь изменить будущее, но не прошлое и настоящее. Если я возвращаюсь в прошлое, то это означает, что я там уже был.
Элфи старалась говорить помягче; ей было жалко Артемиса. Болезнь Ангелины мучительно напомнила ей последние дни её матери.
– Мы не можем вмешиваться во время, Артемис. Человеку позволено жить своей жизнью.
Артемис знал, чтобы убедительно прошло следующий аргумент, он должен встать и мастерски сыграть обвинение, но он не мог. Он собирался жестоко разыграть одного из своих близких друзей и чувство вины было почти невыносимо.
– Ты уже вмешалась Элфи, – произнёс он, вынуждая себя посмотреть её в глаза.
Эти слова вызвали дрожь у эльфийки. Она подняла забрало своего шлема.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты излечила мою мать. Излечила и погубила её.
Элфи сделал шаг назад, приподнимая ладони, как будто отражая удары
– Я? Я… Артемис, о чём ты говоришь?
Артемис был весь окунут в ложь, и пытался покрыть свою вину внезапным приступом гнева.
– Ты исцелила сою мать после осады. Ты должно быть и заразила её Спеллтропией.
Жеребкинс встал на защиту своего друга.
– Это невозможно. Исцеление было несколько лет назад. Спеллтропия имеет трёхмесячный инкубационный период и она никогда не задерживается больше, чем на несколько дней.
– И она никогда не передаётся людям, – нанёс встречный удар Артемис, – Это новый мутационный вид, Вы понятия не имеете, каковы его признаки.
Лицо эльфийки выражало шок и вину. Она поверила словам Артемиса, хотя Артемис знал, что это скорее его вина, он передал матери эту болезнь, когда корректировал её память.
Отец вероятно тоже заражён. Но кто передал мне эту болезнь? И почему у меня нет её признаков?
Было очень много загадок, но не было времени, чтобы разгадать их. Сейчас ему нужно было достать противоядие и гарантировать помощь волшебного народца, играя на чувстве их предполагаемой вины в этой проблеме.
– Но я не заражена, – запротестовала Элфи, – Меня проверили.
– Значит ты была лишь носителем, – сказал Артемис решительно. Он свой взгляд на изображение кентавра. – Это ведь возможно, не так ли?
Жеребкинс застал врасплох от прямоты Артемиса.
– Если это действительно новый мутационный вид, тогда да, это возможно. Но ты не можешь сделать какие-либо выводы, это только предположение, гипотеза.
– Обычно, я согласился бы, но обычно у меня много времени, которого хватает и на адекватность. Моя мать умирает, я не могу этому позволить случиться. Я должен возвратиться в прошлое, чтобы спасти лемура, и если вы не собираетесь мне помогать, не препятствуйте моим усилиям.
Представители волшебного народца молчали. Элфи думала о том, что она может сделать. Жеребкинс искал в своём мозге достойные ответы на аргументы Артемиса. Он их не обнаружил. Элфи сняла шлем с головы, и неуклюже подошла к постели Ангелины Фаул.
– Моя мать умерла – отравленная людьми. Случилась авария, которая не оставила её в живых, – слёзы скатились по её щёкам, – Я хотела выследить тех людей. Я возненавидела их., – Элфи сжала руки, – Я сожалею Артемис. Я не знаю, сколько людей я ещё могла заразить. Ты должен ненавидеть меня.
Забудь её мысли, – думал Артемис, – Скажи правду сейчас, или дружба с представителями народца никогда не будет прежней. Но тогда мать может умереть. Нет, ни за что. Будь сильным, и она будет жить.
– Я ненавижу тебя Элфи, – сказал Артемис мягким голосом вслух, а про себя добавил: Я ненавижу себя самого, но обман должен продолжаться,
– Конечно, это не твоя вина, но ты должна мне позволить вернуться в прошлое.
Элфи кивнула, вытирая полные от слёз глаза.
– Я сделаю больше, чем позволю тебе отправиться туда. Я решила отправиться с тобой. Дополнительная пара глаз и пушка окажутся полезными.
– Нет, нет, нет!, – закричал Жеребкинс, увеличивая звуковое сопровождение, – Мы не можем изменить прошлое, даже когда нам это необходимо. Возможно ты, Элфи, сможешь спасти его мать, или вернуть из мира мёртвых Джулиуса, но это абсолютно недопустимо.
Артемис указал пальцем на него.
– Это уникальная ситуация, – произнёс он, – Появился новый вид чумы, и мы можем остановить его здесь и сейчас. Кроме того, мы можем восстановить вид, который считается вымершим. Возможно я помог одному лемуру умереть, но благодаря Кобой остальные сгорели заживо. Вы настолько же виновны, как и я. Вы собирали мозговую жидкость живого существа, чтобы спасти себя самих.
– М-мы были в отчаянии, – испугавшись до заикания доказывал Жеребкинс.
– Вот именно, – восторжествовал Артемис, – Вы были готовы на что угодно. Вспомни, что ты чувствовал тогда и спроси себя, хочешь ли ты пережить это снова.
Жеребкинс опустил взгляд, думая о прошлом. То время было настоящим кошмаром для волшебного народца. Использование магии уже было приостановлено к тому времени, когда суд вынудил Опал показать источник её противоядия. Но к тому времени этот вид лемуров уже считался вымершим. Жеребкинс работал без сна, пытаясь найти альтернативные пути лечения, но всё было безуспешно.
– Мы думали, что мы её победили. Пока болезнь не перешла к человеку, – Кентавр собирался с решением, – Мозговая жидкость хранится недолго, далее она бесполезна. Я пытался изобрести контейнер для хранения, но… увы.
– На этот раз у тебя всё получится, – заверил его Артемис, – У тебя будет лаборатория и живой подопытный образец. Ты сможешь создать клон самки.
– Клонирование незаконно, – задумчиво произнёс Жеребкинс, – Но в некоторых случаях, можно сделать исключения.
Шлем Элфи подал звуковой сигнал, привлекая ее внимание к предмету, приземлившемся на земле. Она поспешно подошла к окну и увидела, небольшой мерцающий предмет, бросающий тень на залитую лунным светом дорогу.
Должно быть это наш пилот новичок, – подумала она сердясь, – он даже не активизировал теневые подсветки.
– Шаттл здесь, – сообщила она Артемису.
– Скажите пилоту, чтобы он припарковался в задней части парка, в одной из конюшен. Ассистент доктора сейчас должен делать звонки из кабинета моего отца. Мне не хотелось бы, чтобы во время его послеследущей прогулки он врезался в замаскированное судно волшебного народца.