Но Мария Васильевна войны не объявляла, и Дашенькины потуги завоевать ее мужа выглядели нелепыми и смешными. В офисе над ней начали посмеиваться. Дашенька злилась. Не на то она рассчитывала, когда ехала в Москву! И тогда в ее жизни появилась Евгения Львовна Раскатова. Они сошлись на ненависти к Николаю Васильевичу. Раскатова жаждала мести, Дашенька тоже. Оскорбленные в лучших (как они считали) чувствах женщины решили мстить, объединив усилия. Николаю Васильевичу, его жене, единственному сыну.
Дашенька заключила сделку с большой для себя выгодой. Деньги для молодой девушки никогда ведь не лишние. А страсть юной секретарши к нарядам была болезненной. Ради норковой шубы та была готова на все, даже на преступление. Дашенька была уверена в том, что накупи она модных тряпок, и все мужчины тут же упадут к ее ногам.
После фиаско с Николаем Васильевичем она попыталась было окрутить его сына. Единственный наследник! Отец не вечен. Так думала Дашенька и коварно улыбалась. Но Борис Раскатов был болезненно застенчив. Ему нравились девушки, похожие на мать, но никак не хорошенькая, свободного поведения Дашенька. О том, что она живет с его другом детства Василием, Борис прекрасно знал. И начал откровенно ее избегать. Дашенька разозлилась еще больше. Ах, вот они как! Раскатовы! Ну, держитесь! Трюк с заменой таблеток придумала Евгения Львовна. Бориса она ненавидела. И захотела сломать его жизнь, а заодно и его родителей. Сынок-то наркоман! Радуйтесь!
Дашенька напугалась только когда хозяин вызвал ее к себе для серьезного разговора. Кроме него в кабинете присутствовал начальник службы безопасности, который стал добиваться у Дашеньки признания. И спрашивать, где она берет наркотики. Разговаривали с ней жестко, и Дашенька поняла, что лучше во всем сознаться. И свалила вину на Раскатову. Она заказчица. И Николай Васильевич во всем обвинил бывшую жену. Девчонку пожалел, сказал только, чтобы духу ее в Москве не было. И пообещал, что ни в одной из фирм Дашенька работы больше не найдет. Обещание свое Николай Васильевич сдержал. Пентюхова взяли на заметку в ФСБ, у Раскатова с бывшей женой состоялся серьезный разговор.
Деваться Дашеньке было некуда. Когда Раскатова предложила быть при ее особе прислугой, она поначалу оскорбилась. Но, пораскинув мозгами, решила, что лучше уж так, чем никак. И кто знает? У Евгении Львовны модельное агентство, Дашенька молода, рост и внешность подходящие. Мысленно она уже примеряла на голову корону первой красавицы. Но Раскатова твердо сказала: нет. И появилась Татьяна Петухова. У Дашеньки вновь возникло чувство, что ее обокрали…
… – Так что, Даша? Все никак не можешь успокоиться? – спросил Сергей Павлович, когда горничная наконец переоделась. Накинула халат, туфли на шпильке сняла. Они сидели на кухне и вели разговор по душам.
– Ну чем они лучше меня? – вскинулась Дашенька. – Взять хотя бы эту Нэтти!
– Значится, чтобы избавиться от Татьяны Петуховой, ты стала подкладывать ей незаметно наркотики, как и Борису? Куда? В еду, в чай? Доставала ты их, конечно, через Пентюхова.
– Откуда вы все знаете?!
– Я с ним сегодня говорил. И с Марией Ве… Раскатовой. Матерью Бориса. Так что же там с Татьяной произошло?
– Она быстро втянулась. Я ей в чай понемногу подсыпала, а потом предложила открыто. Она же безвольная, Танька. Вот и подсела.
– И когда ты поняла, что девушка прочно подсела на наркотики, устроила ей передозировку? Так?
– Не убила же.
– А Нэтти?
Дашенька сразу сникла. Все, что касалось Нэтти, воспринималось ею болезненно.
– Я ее ненавидела. Ну откуда она такая взялась? У них время поджимало. Я была уверена, что после того, как Танька выйдет из игры, они обратят внимание на меня. Олег давно Евгении Львовне мою кандидатуру предлагал.
– Потому что не знал подробности твоей биографии.
– А кто об этом знал? Только Евгения Львовна. Да и дело на меня не завели. Паспорт чистый. А Раскатова жалась. Искала провинциалочку с чистенькой биографией. Вот и нашла.
– Ты-то скажешь, наконец, кто такая Нэтти?
– Ничего я не знаю! Поначалу пришла, глаза в пол, «да, Евгения Львовна», «нет, Евгения Львовна». Строила из себя… Я и поверила. Дура! – с чувством сказала Дашенька.
– И взялась за старое: подсыпала Нэтти наркотики?
– Ну и что тут такого? Стала бы я торчать в этом доме в прислугах, если бы не рассчитывала на большее? Они меня обокрали. И жена Раскатова, бывшая секретарша, и эта Нэтти. Я же не знала, что она такая опытная?
– Значит, Нэтти поняла, что ты пичкаешь ее наркотиками? Как быстро?
– Сразу. Она пробовала наркотики и раньше. И мы с ней тут же сцепились…
…Дашенька была просто в шоке, когда после приема первой же крохотной дозы Нэтти поймала ее за руку. Пришла на кухню, когда Дашенька готовила чай на травах для хозяйки и ее воспитанницы. Сама Эжени принимала в это время ванну с ароматическими солями. Было слышно, как там льется вода. Евгения Львовна могла лежать в ванной и час, и два. Дашенька же как раз положила в чашку Нэтти таблетку и собиралась отнести поднос к ней в комнату. Нэтти появилась в кухне неожиданно и тихо сказала:
– Поставь.
Дашенька вздрогнула. Нэтти улыбалась, но взгляд у нее был жесткий.
– Сама-то пробовала когда-нибудь? – кивнула Нэтти на приготовленный чай.
– Не поняла… – начала было Дашенька, но получила резкий толчок в спину:
– Сядь!
Горничная потеряла равновесие и рухнула на табурет. Нэтти надавила на Дашенькино плечо, не давая ей подняться, и заговорила спокойно, медленно, отчего горничной сразу стало страшно. Она тут же вспомнила допрос в кабинете у Николая Васильевича, ноги похолодел, по спине заструился пот.
– Послушай, подруга. Ты под статьей ходишь. Знаешь сколько можно получить за хранение наркотиков? А за торговлю? Хочешь, найду, где ты их спрятала?
Нэтти выразительно глянула на ее пышный бюст.
– В лифчик запихала? Дура! Когда ты только поумнеешь. Думаешь, я этим не баловалась? Терпеть не могу дурь, но попробовать надо все. Чтобы знать. Видишь, как это может пригодиться? Пить я не пью. Режим не позволяет. Куревом не балуюсь. А такой приход вчера был! Всего-то с одной чашки чая! Сегодня только чувствую себя неважно, но это ничего. С одного раза – это еще не ломка. Как думаешь?
Дашенька молчала, прислушиваясь к шуму воды в ванной. Не хватало еще, чтобы Раскатова узнала, кто расправляется с ее королевами красоты!
– Эжени боишься? Это правильно. Я кто есть? Товар. А товар портить нельзя. Я выяснила, отчего моя предшественница загремела в больницу. Передозировка. Откуда у нее наркотики? А вот и ответ.
Нэтти взяла со стола чашку.
– Сейчас я позову Эжени, и мы вместе чайку попьем. Хочешь?
– Я… – Дашенькин голос сел. – Я не хотела…
– Да знаю я, чего ты хотела! Ты не всем дуроту подсыпаешь, а избирательно. Татьяна Петухова, потом я. Ты на мое место метишь. Веришь, я бы тебе с радостью его отдала, но пока не могу. Поэтому мы с тобой сейчас договоримся. Ты ходишь на свободе и остаешься в этом доме, а я все узнаю про Эжени и ее бывшего мужа. У нее ведь был муж?
– Она не…
– Не надейся, подруга. Я тебе мигом срок организую. Уж поверь. Раздавить тебя – два щелчка. Веришь, нет? Вижу: веришь. У нас с тобой полно времени для интимных признаний. Скажу сразу: это шантаж. Если стесняешься, выпей чайку. Расслабляет.
Нэтти подошла к раковине, подняла над ней фарфоровую чашку:
– Ну? Ты мне рассказываешь, а я потихоньку выливаю в канализацию чаек. Договорились?
– И ты рассказала все, что Нэтти хотела узнать?
– А что мне было делать? Она просила адрес офиса Николая Васильевича.
– Зачем?
– Не знаю.
– Где ты была в тот день, когда Нэтти убили?
– Здесь. Ко мне соседка заходила. Мы с ней выпили немного. Мартини.
– Таскаешь, значит, у хозяйки добро. Дорогое вино, сигареты, наряды. Привыкаешь к хорошей жизни? Эх, и везет же тебе, Дарья! Николай Васильевич тебя отпустил, Татьяна Петухова не сдала. В рубашке ты родилась. Единственная, кто мог тебя в тюрьму засадить, была Нэтти. А Нэтти больше нет. Подозрительно.
– Да вы что?! Убийство мне шьете?! Да здесь я была! Убьешь ее, как же! До сих пор не верю, что Нэтти больше нет! Но я тут ни при чем!
– Так и быть, Дарья, покамест я тебя отпущу, если скажешь правду: где была в тот день Эжени?
– Евгения Львовна? – Дашенька замялась. Потом решилась: – Она уезжала. Около четырех часов дня, когда Нэтти вышла из дома, Евгения Львовна выскочила следом за ней. Я в окно видела, как отъехала ее машина.
– Нэтти была в ней?
– Не знаю. Сверху же не видно. Я подошла к окну убедиться, что хозяйка уехала, и позвонила Маринке. Мы с ней до вечера на кухне просидели. Болтали, выпивали.
– Где сейчас Раскатова?
– Уехала на дачу. Так, по крайней мере, мне сказала. Что там и заночует. Ее мобильный телефон не отвечает. Можете проверить!
– Значит ты поэтому так вольготно расположилась? – усмехнулся Сергей Павлович. – Хозяйки не будет до утра, можно репетицию устроить.
– Все равно я своего добьюсь! Вы меня за руку не поймали!
– Кто желал Нэтти смерти?
– Все! Кроме Дика. Он по ней с ума сходил. И Евгения Львовна хотела ее убить. Она сама говорила.
– Что именно?
– Что Нэтти – обманщица. Не может она стать королевой. Что это скандал. Но и избавиться от нее Евгения Львовна не могла тоже. Только физически. Устранить. Похоже, у нее выбора не было.
– А почему Нэтти не могла выиграть конкурс? – удивился Сергей Павлович.
– Мне хозяйка подробностей не рассказывала.
Майор понял, что Дашенька рассказала все, что знала сама. Если подтвердится ее алиби, то искать надо не здесь. То есть, здесь, конечно, но допрашивать уже другую даму. Где она сейчас, интересно? С кем?
Евгения Львовна действительно была на даче. С Олегом Новлянским и Ричардом Носковым. Телефон она отключила, чтобы в тишине, без нервотрепки обдумать свое положение. Уехать за город предложил Олег. Дома, мол, обстановка напряженная. Ричард с ним согласился. Евгения Львовна видела, что тот на грани срыва. Из-за Нэтти. Надо же! Окрутила-таки Ричарда девка! Нет ее и он как умер. А что теперь будет с ней самой? После истории с Борисом Николай Васильевич запасся гарантией того, что бывшая жена оставит его семью в покое. Под давлением обстоятельств Евгения Львовна написала признание во всех своих грехах. Убирая бумагу в сейф, бывший муж предупредил:
– Ты теперь у меня в руках. В любой момент я тебя могу упрятать за решетку. Помни это. И больше на моем пути не попадайся. Я бы тебя не простил, если бы не Маша. Моли Бога за нее. А сейчас – убирайся!
Она ушла, как побитая собака. С тех пор прошло больше двух лет. Откуда Нэтти узнала адрес бывшего мужа? И с чего это Раскатов показал ей подписанную Евгенией Львовной бумагу? Но – показал. Евгения Львовна поняла это по тому, как уверенно вела себя девчонка. И с какой наглостью ее шантажировала.
Деваться было некуда. Нэтти нужны были деньги, Евгения Львовна их давала. Нужно было, чтобы хранили ее тайну, и Раскатова молчала. Но как же Евгения Львовна ее ненавидела! Словами не описать эту ненависть!
И вот ее больше нет. А они на даче. Бродят, как тени. Нет Нэтти, и жизнь из них ушла. Что же теперь будет? Нэтти бы со всем справилась. Она не боялась брать на себя ответственность. И что самое ценное: принимать решения. Она решила, что будет участвовать во Всероссийском конкурсе. И они это приняли, кто добровольно, а кто под нажимом.
Раскатова невольно вздохнула. Дачную жизнь она никогда не любила. И только сейчас оценила всю ее прелесть. Запереться бы сейчас в груши, бросить все, отсидеться, зализать раны. «И, и, и…» – хотелось ей тоненько заскулить. Пожаловаться. А кому жаловаться? Ричарду? Нет, Ричард ее не поймет. Он сидел у огня, в саду, молча смотрел на пламя, то и дело подкладывая в огонь сухие ветки. Зато Новлянский говорил без умолку, жалуясь на жизнь.
– Да замолчи ты, – не выдержал Дик. – Из нас троих только ты, судя по всему, отделаешься только легким испугом.
– Да ты что?! – накинулся на него Олег. – Да если мама узнает?!
– Слушай ты, не борец за собственные права. Быть геем модно, так что не паникуй. У тебя будет много друзей.
– Друзей? – встрепенулся Новлянский.
– А то. Это нормальному человеку некуда податься. Сексуальные меньшинства борются за права сексуальных меньшинств. Женщины борются за равноправие с мужчинами. Пенсионеры – за прибавку к пенсии. Дети с родителями. Кто не борется ни за что? Ну? Соображай!
– Кто? – тупо спросил Новлянский.
– Среднестатистические особи мужского пола с правильной ориентацией. Сам посуди, кто нас поймет? Кто поддержит? Мы на общих правах. Значит, и есть самые бесправные. И одинокие. Поэтому радуйся, что у тебя появился повод, чтобы посочувствовали. Ты выпадаешь из разряда нормальных людей, следовательно, становишься интересен. Ты карьеру себе на этом сделаешь.
Новлянский надолго задумался. Евгения Львовна перестала, наконец, бродить по саду, подошла к костру.
– Выпить? – спросил у нее Дик. – Не стесняйся.
Раскатова и не собиралась отказываться, подставила стаканчик, выпила коньяка, закусила яблоком. Потом задумчиво сказала:
– Хорошо, что Дашка будет молчать. Я ее в свое время от тюрьмы отмазала. Она мне верная.
– Слушай, – спросил Дик, – а почему ты никогда мне не говорила, чем тебя шантажировала Нэтти?
Вместо ответа Раскатова спросила:
– Ты очень ее любил?
– Я же сказал, что это только наш Жизель в штанах отделается легким испугом. Моя жизнь, увы, кончена! А ты-то почему так переживаешь? Делала тайну из всего, что касалось Нэтти. Допустим, я тоже знал, кто она такая. Допустим, у меня есть причины обо всем этом милиции не говорить. Но почему ты, Эжени, так нервничаешь?
– Почему? Да потому что я была в тот день у пруда, где Нэтти нашли убитой, понимаешь? Была. И пока у нас есть время, давайте поищем ответы на все каверзные вопросы, которые нам могут задать в милиции. Думаю, это и в ваших интересах.
Дик нагнулся, чтобы помешать угли в кострище. Евгении Львовне показалось, что Носков не хочет, чтобы в этот момент увидели выражение его лица.
– Ты была у пруда? – глухо спросил Дик. – Выходит, ты знаешь, кто ее убил?..
Майор Волнистый приехал на работу поздно вечером, усталый и злой. По дороге заглохла машина, и пришлось два часа стоять на шоссе, пока не нашлась причина. Лейтенант же сидел над чистым листом и делал вид, что занят сочинительством. Смотрел в потолок, грыз ручку и постоянно вздыхал. Сергей Павлович начал с выговора. Песочил Попугайчика минут десять, а воспользовавшись паузой, тот с обидой сказал:
– Вот вы ругаетесь, а тут экспертиза второй день на столе валяется.
– Какая экспертиза?
– Насчет паспорта.
– Ну?
– Есть заключение, что фотография переклеена с другого паспорта.
– Этого следовало ожидать.
– Кустарная работа, между прочим. Как это никому в глаза не бросилось? И еще опять звонила Белова.
– Этой что надо?
– Вы обещали приехать.
– Ах, да! Замотался.
– Я бы съездил. Она говорит, что сестра что-то хочет рассказать. Срочно.
– Ну да. Про то, как выгнала из дома племянницу. Ладно, завтра съезжу. Тут выясняется, что Раскатова замешана по уши. И мотив есть, а алиби нет. Завтра надо первым делом за нее взяться. А Белова подождет.
Планы строятся для того, чтобы их нарушать. Волнистый собирался утром к Раскатовой, но ему неожиданно позвонил ее бывший муж и спросил:
– Это правда, что Нэтти убили?
– Вы откуда звоните?
– Из аэропорта. Мне вчера звонила жена. Так это правда?
– Да.
– Жаль. Значит, Женька за старое взялась. А ведь я ее предупреждал. Приезжайте ко мне срочно. Я готов отдать вам бумагу.
– Какую бумагу? – удивился майор Волнистый.
– Признание в убийстве, написанное моей бывшей женой Евгенией Львовной Раскатовой, собственноручно.
В момент обратились в мираж
Сначала Волнистый подумал, что Евгения Львовна призналась в убийстве Нэтти. Все его мысли занимала она. Но потом сообразил: когда же Раскатова могла его написать? Нет, тут другое. Он ехал в офис Николая Васильевича, ожидая сюрприза. Теперь, наконец, выяснится, чем Нэтти прижала свою хозяйку. Лейтенант Попугайчик уехал в другом направлении: в одном из дачных поселков в результате пьяной драки, мужчина, размахивая косой, снес голову собутыльнику. Лейтенант кисло сказал: «есть», и отбыл. Майор невольно вздохнул. Что значит – человек ни за что не отвечает! Подавай ему загадочное убийство! Волнистый же предпочел бы сейчас заниматься «бытовухой», где все прозрачно, чем выслеживать убийцу Нэтти. А едет сейчас в офис к Раскатову. Снимать показания.
Должно быть, на Раскатова Нэтти произвела сильное впечатление. Такое сильное, что тот решился раскрыть ей семейную тайну. Николай Васильевич только что появился в офисе после длительной командировки, и дел у него было по горло, но время для разговора с милицией Раскатов нашел. Телефоны звонили не переставая. Секретарша, эффектная девушка высокого роста, чем-то напоминающая Дашеньку, с трудом отбивалась. Она сидела за столом с тремя телефонами и работала вдохновенно. Брала одну трубку, нежным голоском просила подождать две минуты, тут же хватала другую, говорила то же самое, потом уже в третью, отжимая «холд», объясняла, почему Николай Васильевич не может подойти немедленно. И тут же брала первую, говоря в нее то же. Ни разу девушка не ошиблась в имени – отчестве собеседника и не перепутала, кто ждет две минуты, а кто только что позвонил. Волнистый следил за виртуозным исполнением пьесы «Шеф занят» на трех телефонах, не надеясь, что секретарша найдет минуточку и для него. Но девушка отсекла нужного человека безошибочно. Три секунды смотрела на майора, потом уверенно сказала: