– Так вы верите в любовь с первого взгляда? – переспросила Наташа, вспомнив этот эпизод.
– Я верю, – кивнул лейтенант.
– И я, – вздохнула Наташа. – Ведь я полюбила Германа с первого взгляда. В тот день я поняла, чего хочу. В приемной девушки, пришедшие на собеседование, сплетничали, обсуждали его жену. И я подумала, что Герман Георгиевич этого не заслуживает. Я захотела быть рядом с ним. В тот день никого не выбрали, Вику тоже. Мы пришли домой, и я предложила поменяться паспортами. Знала, что на следующий день девушки тоже поедут в офис Германа Георгиевича, на собеседование. Вика спросила: «Ты уверена в своем выборе?». Я чувствовала, что понравилась Герману. Это она заговорила о его деньгах. Если, мол, выгорит, мы будем богаты. И мы с Викой очень аккуратно переклеили фотографии. В паспортах и на анкетах. Назавтра на собеседование пришла еще одна Виктория Власова. Никто и не заметил, что анкета та же. Нас там было так много!
– А дальше?
– Дальше мне повезло. Влюбленным Бог помогает. Заколола волосы шпильками, надела строгое платье. Германа я в тот день не видела. Беседовала с его женой, очень волновалась. И почему-то она выбрала именно меня. Если бы не получилось, мы с Викой вернули бы все назад. Но меня взяли. Как он обрадовался, вы бы видели! Это было наше счастье!
– Почему же вы ему правду не сказали?
– Первое время нельзя было. Герман боялся свою жену. Это просто мегера! Она за каждым шагом его следила. И за мной тоже. И, потом, Герману за сорок. А мне девятнадцать. Большая разница в возрасте. Мне хотелось быть к нему ближе. Хотя бы на семь лет. Я так старалась быть взрослой!
Девушка глубоко вздохнула и продолжила свой рассказ:
– А на следующий день после того, как я прошла собеседование, Вику, то есть, теперь меня, снова вызвали в агентство. Я очень обрадовалась. Все время боялась, что Вика передумает и заберет у меня паспорт. И я потащила ее на собеседование. Она не хотела, честное слово! Но потом мы решили, что две зарплаты лучше, чем одна. Но там было не собеседование, вы же знаете. И неожиданно они выбрали именно Вику. Бывает же! – Наталья Белова вздохнула завистливо. Потом спохватилась: – Мы хотели поменяться биографиями всего на месяц. Потом продлили договор на два. Но тут Вика выиграла региональный Конкурс Красоты. А мои отношения с Германом еще не сложились, – теперь Наташа говорила по-взрослому. Не было больше наивной девочки. Опытная женщина рассказывала, как заставила развестись своего избранника со стервой-женой: – Это Вика научила меня, как втереться в доверие к Зинаиде. Вика давала информацию, рассказывала о своем ребенке. О девочке. Ее зовут Снежанной. О муже. А я рассказывала ей о себе. Мы и письма родителям писали. Я писала своей маме о том, что победила в конкурсе красоты, а Вика писала мужу и родителям, что устроилась на работу секретарем, и зарабатывает большие деньги. Я посылала маме деньги, которые давал Герман, а где брала деньги Вика, не знаю. Но последнее время ее семья благодарила за переводы, судя по всему, очень большие. Чтобы не запутаться, мы вместе читали письма из дома и вместе их писали. Вика своей маме – обо мне, а я своей – о Вике. Мне казалось, что все это ненадолго. Но история затягивалась. Вика очень изменилась в последнее время. Я никогда не думала, что подруга может быть такой… Знаете, Вика словно с цепи сорвалась. Раньше мне было легко с ней. И вдруг она сделалась нервной и раздражительной. Все время говорила, что прекрасно понимает свою предшественницу, которая стала принимать наркотики. Надо, мол, прибрать свиту к рукам. В этом единственное спасение. Говорила о десятипроцентных откатах. Заставляют делиться, а ведь это она мучается! Они же только денежки гребут. Я пыталась вставить слово, но она могла говорить только о себе, своей победе на конкурсе и о той выгоде, что с нее получит. Хотела отделаться от Раскатовой, уехать за границу, а там податься в модели, если будут выгодные предложения. Обмануть всех. И Вика была категорически против, чтобы я все рассказала Герману. Я настаивала, потому что уже устала врать. В конце концов, Герман развелся с женой. Дальше избегать брака с ним было уже смешно. Он не понимал, в чем дело. Грозился поехать к моему мужу и потребовать развода. Я плакала, просила Вику о встрече. Наконец она сказала, что все расскажет Герману сама. И мы поехали на дачу. А дальше вы знаете.
– Дальше как раз и начинается самое интересное, – сказал Сергей Павлович. – Подробно расскажите про поездку. Кто решил съехать с дороги к пруду? Вы? Герман Георгиевич? Нэтти?
– Нэтти? Какое имя противное! – фыркнула Наташа. – Почему все звали Вику именно так? Фу! Ей стало плохо в машине. Вика с трудом переносила некоторые виды транспорта. В автобусах часто жаловалась на тошноту и головную боль. Сначала у нас что-то случилось с машиной. Ерунда какая-то, но Герман боится автомобилей. И никому, кроме личного шофера, машину не доверяет. Я его понимаю. «Пассат» новый, безумно дорогой. Вот он и позвонил. Мы с час стояли на шоссе, потому что отъехали от Москвы уже километров тридцать. Потом приехал шофер, устранил мгновенно пустяковую неисправность. Мы сели, поехали дальше, и тут Вике стало плохо. Ну, совсем плохо. Укачало. Я сидела впереди и слышала, как Вика тихонечко стонет. Обернулась – а она зеленая вся. «Меня, – говорит, – сейчас вырвет. Дайте водички попить». Попила, а ей не лучше. Потом она заметила вдалеке пруд, зрение у нее было отличное, и говорит: «Давайте съедем к воде. Мне умыться надо». Конечно, Герман ей не отказал. Съехали мы к пруду, вышли из машины. Как вспомню… Ужасно! – Наташа всхлипнула. – Сначала Вика бродила по берегу и все время оглядывалась. Словно искала кого-то. Потом неожиданно отозвала Германа в сторону. О чем они шептались, не знаю. Но Герман тоже нервничал. И эти неожиданные объятия… Не понимаю.
– Какие отношения были у Вики с вашим женихом? – неожиданно вмешался в разговор лейтенант Попугайчик.
– Ты, Сережа, не спеши, – одернул его майор, но Наташа уже насторожилась:
– Отношения? О чем это вы? Вика и Герман?! Да он терпеть ее не мог! Слышите?
– Он ведь не слишком удивился тому, что Вику убили?
Наташа в который раз вспомнила, как Герман нагнулся над телом подруги, тронул за руку, чтобы убедиться: мертва.
– Он сказал, что нам надо уехать. Пока все не утрясется.
– А давно вы их познакомили: Викторию и Германа?
– Да вы что?! Вы думаете, что это он?! Да он же рядом стоял! Он не мог стрелять! Вы что?! – Наташа вдруг вспомнила, как Вика упала в траву после выстрела, и заплакала навзрыд. Наталья Белова была девушкой доброй. Она знала, что про покойных нельзя говорить плохо, нельзя не верить жениху, когда он говорит, что поехал по делам, нельзя брать конфеты у чужих людей, ездить одной на такси, тем более ночью, нельзя знакомиться на улице с посторонними мужчинами… Из этих «нельзя» и состояла ее простенькая жизнь. А теперь еще из любви к генеральному директору Герману Галицкому. Один раз свершила плохой поступок, и тут же настигла расплата! Нельзя было меняться с Викой паспортами. Но тогда не было бы и Германа.
– Герман все время был со мной, – повторила Наташа, пытаясь успокоиться.
– Это мы и без вас знаем. Но кто же тогда стрелял? Вы когда запланировали эту поездку на дачу? – строго спросил Сергей Павлович.
– Накануне. Договорились, что перед тем, как заехать, я Вике обязательно позвоню.
– Позвонили? Ах да, – Сергей Павлович вспомнил про то, что рассказала Евгения Львовна Раскатова. Все совпадало, картина ясна. Кроме одного: ждал ли убийца на месте или ехал следом? Но ведь к пруду они съехали случайно! Вот в чем загвоздка!
– Скажите, Наташа, а за вами никто не следил? Чужую машину вы не видели?
– Машину? – удивилась она. – Не заметила.
«Раскатову она тоже не заметила», – подумал Волнистый. – «А Евгения Львовна за ними ехала. Убийца тоже мог ехать. И остаться незамеченным».
– Что ж, Наталья, – все также строго сказал майор, – учитывая ваше чистосердечное раскаяние и помощь следствию… В общем, сидите пока дома под подпиской о невыезде и разберитесь, наконец, со своим женихом. Кстати, где он сейчас?
– На работе.
– Мы бы хотели поговорить с Германом Георгиевичем.
– А вы ему скажете? Ну, о том, что я не Вика?
– А сами не хотите сказать?
– Я не… не знаю…
– Давайте адрес фирмы. И паспорт ваш давайте. Тьфу ты! Виктории Власовой.
Наташа достала из сумочки паспорт, придвинула к себе лист бумаги и по-детски старательно начала писать, где находится офис Германа Георгиевича Галицкого. Майор Волнистый раскрыл паспорт. Фотография Натальи Беловой. Но все данные той девушки, которая называла себя Нэтти. Год рождения, месяц, число, место рождения. Выдан там-то. Прописана там-то. Адрес есть. Штамп о регистрации брака. Такого-то года, месяца и числа в таком-то загсе. Семь лет назад. Сколько же ей было? Девятнадцать? Муж. Власов Феликс Николаевич. Ребенок. Власова Снежанна Феликсовна. Какие, однако, не провинциальные имена!
– Скажите, Наташа, а вы когда-нибудь видели вашего мужа? То есть, Виктории?
– Феликса? – мгновенно отреагировала Наталья. Потом спросила: – А знаете, что я думаю?
– Что? – невольно улыбнулся Волнистый. Какой ребенок!
– Это Феликс ее убил. И Герман здесь ни при чем. Ему просто не нравилась Вика.
– Просто так не нравиться нельзя. А где вы видели этого Феликса?
– Он объявился недавно. И все время таскался за Викой. По-моему, он хотел, чтобы Вика вернулась домой.
– А как он нашел свою жену?
– Не знаю, – удивилась Наташа. – Я подумала, что это Вика ему написала.
– А вы указывали обратный адрес на конвертах?
– Нет. То есть, письма мне приходили по адресу, где жила Викина хозяйка. Раскатова, кажется. Евгения Львовна. Это же были ее письма, Наташи. Я совсем запуталась. А письма Вике приходили до востребования. Потом мы менялись. А Феликс объявился неожиданно. Однажды мы встретились с Викой, и она сказала, что у нас обеих проблемы. Приехал муж. Мой. То есть, ее, конечно. Ох, как это все сложно! Потом они пришли вместе. Вика нас познакомила.
– Зачем?
– Не знаю. Ну, я же ее познакомила с Германом.
– Я знакома с твоим женихом, а ты познакомишься с моим мужем, – усмехнулся Волнистый. – Как вел себя этот Феликс?
– Знаете, он очень противный.
– Как выглядит, кроме того, что противный?
– Нормально, – пожала плечами Наталья. – Не так, конечно, как Герман. Он такой красивый! Герман, конечно, не Феликс. Ой, о чем это я? Просто я очень-очень его люблю. А Феликс обычный. Высокий, волосы темные, глаза… Вот у Германа замечательные глаза! Карие, и глубокие-преглубокие. А у Феликса тоже карие, но …
Майор тут же ее перебил:
– Значит, плечистый, крепкий парень, рост выше среднего. Брюнет, глаза карие. Одет в джинсы, футболку или свитер.
– А про одежду я ничего еще не говорила.
– Его видели в модельном агентстве. Похоже, из-за этого Феликса Нэтти и занервничала. Неудивительно. Муженек ведь приехал. Наташа, а Вика много о себе рассказывала?
– Конечно. Про институт, про мужа, особенно про дочку.
– Надо срочно поговорить с вашим женихом. Сдается мне, он человек наблюдательный.
– Ой, да Герман, вообще замечательный! Он… – опять затараторила Наташа.
– Все-все-все. Собирайся, Сережа. Герман замечательный, Феликс противный, Зинаида Николаевна – мегера. Так и запишем в протоколе.
В прихожей, молитвенно сложив руки, стояли обе Беловых. Белова-старшая просительно сказала:
– Вы уж не сажайте ее в тюрьму. В ее положении нельзя. Она мне на ушко шепнула. Третий месяц.
Майор понял, что теперь Герману Галицкому не отвертеться. Придется жениться, кем бы ни была его невеста. Ведь Герман Георгиевич так хотел детей…
Должно быть, Наталья Белова ему все-таки позвонила. Потому что визиту милиции Герман Георгиевич не удивился. Он был на работе, как и сказал своей невесте. Теперь на месте секретаря сидела другая девушка, не Наташа. Невеста Германа Георгиевича подобрала себе в заместительницы особу похожую на нее, как две капли воды: светловолосую простушку с голубыми глазами и миловидным круглым личиком. Майор Волнистый переглянулся с лейтенантом Попугайчиком. Похоже, что весь персонал подбирает теперь невеста Галицкого. Все сотрудники фирмы были на удивление молоды и чем-то друг на друга похожи. Взглянув на удостоверение майора, секретарша сказала: «Класс!», а пробегавший мимо парень швырнул ей на стол какой-то документ со словами: «Стартани, подруга!». Все «пиплы» были в белых рубашках и при галстуках, но без пиджаков, а «подруги» в белоснежных блузках и темных юбочках-мини. Сергей Павлович вдруг почувствовал себя старым, зато лейтенант Попугайчик встрепенулся и расправил крылышки. В кабинет Галицкого они вошли вместе.
Герман Георгиевич сидел в глубоком и темном, как осенняя лужа, кресле и задумчиво смотрел на лежащий перед ним мобильный телефон. Как и в случае с Зинаидой Николаевной, майор Волнистый удивился. И в этого человека можно влюбиться с первого взгляда?! На первый взгляд, ничего такого особенного в Галицком не было. На вид лет за сорок, худощавый, лицо вытянутое, нос хрящеватый, бородка клинышком. На голову шлем, в руки копье, и чем не Дон Кихот? А вот глаза у Германа Георгиевича и в самом деле были замечательные! Но взгляд их был печален.
– Слушаю вас, – грустно сказал Галицкий. – Это вы из милиции?
– Вам только что Наташа звонила?
Он не удивился оговорке майора, вздохнул и сказал:
– Вы угадали. Мне только что сообщили, что я буду папой, и что моя невеста полгода жила по документам своей подруги. Сейчас я размышляю над тем, радоваться мне или огорчаться.
И майор Волнистый мгновенно проникся к нему симпатией. Бывают люди некрасивые, но очень к себе располагающие. Герман Георгиевич Галицкий был человек на редкость обаятельный. Он никогда не кричал, не выяснял отношений и любые неприятности воспринимал с грустной улыбкой. Даже переваривая отвратительную стряпню жены Зинаиды, философски рассуждал про себя, что из-за невозможности съесть много никогда не наберет лишний вес. Следовательно, здоровье будет крепче. И, как всегда, не ошибся. Все его видения были пророческие. Человек, казалось, абсолютно к бизнесу не приспособленный, он процветал.
Герман Галицкий никогда и не рассчитывал стать бизнесменом. Просто у него было много друзей еще со студенческих времен. Герман устраивал их всех. Он был рефери в любом споре, катализатором в любом процессе, посредником при любой сделке. Галицкий был симпатичен всем, даже бандитам, которые обеспечивали «крышу». Что-то такое в нем было, что мгновенно открывало людские сердца. Заключая очередную сделку, он всегда рассчитывал на худшее, рассуждая, опять же, философски: если прогорю, буду выращивать кроликов в деревне и долго проживу, потому что там воздух свежий. Все, что ни делается, к лучшему. Получу прибыль – помогу друзьям. Удивительно, но долги ему всегда возвращали. Партнеры Галицкого не кидали, налоговые инспекторы мгновенно подпадали под его обаянием и меры принимали щадящие. У Галицкого никогда и ни с кем не было конфронтации, даже с Зинаидой Николаевной. Он просто молчал, слушая ее крики и рассуждая, опять-таки, философски: лучшей жизни я не знаю, а к этой привык.
Герман Галицкий женился на Зиночке по инерции. В студенческие годы он был занят только учебой и с первой девушкой познакомился уже на последнем курсе. Зиночка была необычайно красива. До встречи с ней Герман был уверен, что такие девушки существуют только на обложках глянцевых журналов, не в миру. Материализовавшись в его комнате, Зиночка захотела кушать и кушать очень хорошо. Готовить она не умела, предпочитала рестораны. В автобусе падала в обморок, в метро у нее кружилась голова. Ездить Зиночка могла только на такси. Ее мама, директор магазина, взяла на себя заботы о благополучии молодой семьи. Когда она ушла в отставку, Герман Георгиевич подумал, что Зиночка исчезнет из его жизни тоже, или, наконец, изменится, но она родилась под счастливой звездой. Грянула перестройка, потом интенсивно пошел процесс ускорения, институтские друзья Германа занялись бизнесом и втянули его. Такой человек, как Галицкий, с его обаянием, терпением и умом, оказался полезен всем.
Когда Герман быстро разбогател, жена занялась его окружением. Стала исполнять на его фирме обязанности менеджера по кадрам. Галицкий ей не мешал. Пусть берет на работу, кого хочет. Заставить хорошо работать можно всех, надо только знать методы. Герман не знал человека, с которым не смог бы договориться. До знакомства с Нэтти.
Об измене жене он никогда не помышлял. Во-первых, был уверен, что все женщины одинаковы с точки зрения их внутреннего содержания. А что касается внешнего, то тут Зинаида Николаевна была вне конкуренции. В загранкомандировки он ездил со списком того, что необходимо было привезти для любимой жены. Держал список в кармане пиджака, у сердца, и в критических ситуациях заглядывал туда. Увидев, как много женщине требуется для счастья, Герман Георгиевич мгновенно остывал. Рассуждая, опять же, философски: одну я всем этим уже обеспечил, зачем мне галопом нестись по второму кругу? Зинаида таскала его в круизы и на модные курорты, где Галицкий изнывал. Зато от нее можно было откупиться. Я тебе новую шубу, ты меня оставляешь на диване перед телевизором на все две недели. И, если бы Зинаида Николаевна была поумнее, не было бы никакой Вики. То есть, Натальи Беловой. То есть, их обеих.
Войдя в контакт с Нэтти, Герман Георгиевич почувствовал себя очень неуютно. Она искала войны, никак не мира. Все его попытки прийти к согласию были приняты в штыки. Нэтти смотрела на него, словно изучала, и Герман Георгиевич никак не мог понять, что же ей от него надо. Герман Георгиевич видел, что Нэтти несет в себе разрушение, она несет смерть. А поскольку все его видения были пророческим, он не сомневался, что девушка плохо кончит. Держаться от нее надо подальше. И Викушу предупредить.