Это была мечта юного оперативника. Не кухонная ссора, не поножовщина, а настоящая драма в духе голливудских боевиков. Жертва: красавица – блондинка, оружие оставлено на месте преступления. Наемный убийца совершил расправу над юным, беззащитным существом.
– Ох, Сережа, Сережа! – вздохнул Волнистый, впервые назвав своего воспитанника по имени. Раньше обращался уклончиво и официально: лейтенант. Но теперь это было общее горе. Труп неизвестной красавицы, который доставит такие хлопоты, что не приведи Господь.
«Ну почему ее убили именно в нашем районе?» – горестно подумал майор и, обернув руку носовым платком, со всеми предосторожностями взял пистолет, сказав при этом:
– Странное оружие для киллера. А? Александр Петрович? – Он глянул на подошедшего следователя. – Приметное оружие. Спортивный пистолет «Марголин». Ни больше, и ни меньше.
– Номера спилены? – с надеждой спросил лейтенант Попугайчик, ожидая голливудского же продолжения.
– Нет, Сережа. Не спилены номера.
– Как же так? – не скрывая разочарования, протянул тот. – Отчего же киллер их не спилил?
– Да с чего ты взял, что это киллер? – разозлился Волнистый. – Забудь ты про романтику! Женщина убита. Молодая красивая женщина. Это, знаешь…
Он не договорил, махнул рукой. Следователь тоже аккуратно взял пистолет и внимательно его осмотрел:
– Смотри, Палыч, здесь, на рукояти.
– А? – майор пригляделся. – Совсем хватку потерял! Да, ты прав. Вот видишь, Сережа. На рукоятке две небольшие, затертые дырочки.
– Ну и что? – не понял лейтенант.
– А то, что здесь когда-то была привинчена табличка. Скорее всего, с именем владельца, или с названием коллекции, в которой это оружие хранилось. Думаю я, что пистолет этот в розыске, и хозяина мы найдем быстро. Только, будет ли толк… Да… Надо сделать запрос. Я не знаток спортивного оружия. Но пистолетик необычный, факт. Почему он его здесь оставил, понять не могу! Единственная зацепка. А выстрел хорош.
Волнистый выглянул из кустов, прикинул расстояние.
– Метров тридцать будет, как минимум. А может, и побольше. Неужели спортсмен? А? Чемпион? Так просто?
– Знаешь, Палыч, – посетовал следователь, – есть такие любители пострелять, что любого чемпиона за пояс заткнут. У них, вишь ли хобби, – он сердито засопел, – Совершенствуется в нем, совершенствуется, а потом, вот так: бах! И труп!
– Ладно, Александр Петрович, не будем отчаиваться. Сумочка при блондинке имеется. Надо бы взглянуть, что там.
Майор немного успокоился, только поняв, что не придется долго устанавливать личность убитой. Хоть с этим повезло. В одном из отделений лакированной светлой сумочки нашлась визитка с координатами модельного агентства некой Евгении Львовны Раскатовой. Огорчало только, что придется теперь таскаться в Москву, и заниматься там опросом свидетелей. Модель, значит. Зачем же ее сюда принесло? К пруду? И на чем? Уж, конечно, не на крыльях прилетела, хотя хороша, как ангел.
– Машина была, – согласился эксперт. – Судя по следам протекторов, резина импортная, дорогая и достаточно свежая. Следочки четкие. Конечно, сейчас и на «Жигули» можно такую резину поставить, но смысл? Хорошо, что дорога влажная. Глина. Отпечатки четкие. Дожди идут, Палыч. Похоже, что девица на полянку приехала не одна.
– С мужчиной?
– И с мужчиной. Окурочек нашли. «Кэмэл». Следов губной помады на нем нет. И, похоже, что еще кто-то здесь был. Бабы. В туфлях на шпильках. Глянь, какие четкие следы! Глубокие!
– Что ж они ее выходит, бросили? Почему не сообщили в органы?
– А здесь много почему, Палыч, – невольно вздохнул эксперт. – Да, повозиться придется. С одной стороны, все просто, а с другой…
Он замолчал, глядя на убитую блондинку. А потом с чувством сказал:
– Красивая была девка. Жаль.
– Жаль, – согласился майор. – Для начала установим личность потерпевшей, и разберемся с оружием. Начнем с простого, а потом очередь дойдет и до других сторон. Еще раз все тут надо проползти на карачках вдоль и поперек. Сергей? Чего замер? Работай!
Лейтенант все еще не мог успокоиться. Глаза его блестели. Таких девушек, какой была убитая, он до сих пор видел только на картинках в глянцевых журналах. Для такие вот неземные красавиц существует особый мир. Рай земной. Какой, интересно, она была, когда дышала, говорила, двигалась? Может, любила кого-нибудь? И кто посмел ее убить? Этого человека, кем бы он ни был, лейтенант возненавидел сразу, решив непременно найти и покарать. Таких красавиц убивать нельзя. Даже за очень плохие поступки.
У майора Волнистого имелся в распоряжении личный автомобиль. «Жигули» пятой модели, на ходу и в хорошем состоянии. Майор был человеком бережливым. Не холь он свою железную кобылку, пришлось бы теперь таскаться в Москву на перекладных. А ездить туда придется, как на службу. Это Сергей Павлович понял сразу, оценив всю компанию. Женщина была похожа на стальной стержень, заточенный с обеих сторон: острая в ответах, с железной логикой и просто убийственная в своем хладнокровии. Красивый темноволосый парень вызвал у Волнистого брезгливую гримасу. Типичный плейбой, не мужчина. А другой товарищ просто выпал из обоймы при известии об убийстве Натальи Беловой. Похоже, у него шок. Его майор оставил на потом, отправив в другую комнату, чтобы отпился водой и пришел в себя. Надо же! А на вид мужик! Любовь у них была, что ли?
Разговор с Олегом Новлянским Сергей Павлович поручил Сереже. Ученик молод, настойчив и горяч. В голове – романтические бредни. Пусть потреплет красавца. А потом сам майор вытрясет из хореографа то, что осталось «за кадром». Сам Волнистый расположился в кабинете Раскатовой и битых полтора часа пытался прошибить стену лбом. Долго ходили по замкнутому кругу и, в конце концов, оба выучили наизусть и вопросы, и ответы.
– Кто такая Наталья Белова? – спросил Волнистый для начала.
– Победительница регионального Конкурса Красоты, – услышал в ответ он. – Должна была участвовать во Всероссийском конкурсе.
– Она работала у вас?
– Видите ли… – Раскатова тяжело вздохнула. – Я относилась к Нэтти, как к родной дочери. Она у меня жила.
– Послушайте, какая еще Нэтти? Почему Нэтти?
– Привыкайте, господин майор. Все именно так называли покойную. Не Наталья, не Наташенька. Нэтти. Упокой Господь ее душу!
Железная леди с чувством перекрестилась. Сергей Павлович никак не мог отделаться от мысли, что в ее голосе скрытое торжество, когда Раскатова говорит «покойная».
– Значит, она жила у вас. Воспитанница, значит?
– Именно. Я относилась к Нэтти, как к родной дочери. Ну, сами посудите, где бедной девочке жить? Приехала из провинции, денег ни копейки, родственников в Москве нет. Хотела устроиться секретаршей, а тут такая удача. Бедная девочка! Кто бы мог подумать, что она так плохо кончит?
Сергей Павлович опять почувствовал фальшь. Он уже понимал, что такие женщины, как Евгения Львовна не способны на теплые чувства, но чтобы вызвать их откровенную ненависть, тоже надо сделать что-то особенное.
– Вы ее недолюбливали?
– Я? – удивилась Раскатова. – Да я ей была, как мать родная!
– Кстати, о матери. У вас есть паспорт Натальи Беловой?
– Разумеется. Он у меня здесь, в кабинете. Вы позволите? – Раскатова развернулась к сейфу, стоящему за спиной. Глядя на ее затылок, Волнистый продолжил:
– Вы знаете, где живут ее родители?
– Разумеется.
– Но никогда их не видели?
– Разумеется.
– Я что-то понять не могу. У вас были на Наталью какие-нибудь права? Вы держали ее взаперти? Ее и ее паспорт?
– Я ей хотела добра.
Она заняла круговую оборону. «Мать родная», «желала добра». У Сергея Павловича были дети. Двое. Он никогда не говорил, что желает им добра, но когда упоминал в разговоре о дочери, или о сыне, интонация тут же менялась. Раскатова отбивала «мать родная», как барабанную дробь. Получив паспорт девушки, Сергей Павлович спросил в упор:
– Вы ведь рады, что ее больше нет? Так?
– Не смешите, – Раскатова выпрямила спину. Заговорила так, словно делала отчет для налоговой инспекции: – Мне не было в ее смерти никакой выгоды. Абсолютно никакой. Затрачено столько денег и сил, чтобы сделать из девушки то, чем она стала. Если бы вы видели другие фотографии Наташи, до того, как с ней поработали стилист и хореограф, вы бы крайне удивились. Крайне. Ничего особенного. Обычная девушка, далеко не красавица. Я сделала из нее настоящую королеву. У меня есть обязательства перед людьми, заинтересованными в проекте. Кто теперь будет вместо Нэтти участвовать в конкурсе? Я понесла огромные убытки.
– Вы же сказали, что были ей, как мать. Разве об убытках надо сожалеть, если убит человек, который был вам так дорог?
– Ах да, конечно, – спохватилась Раскатова. – Безусловно, я скорблю. Бедная Нэтти!
«Стоп, стоп, стоп», – мысленно сказал Волнистый. – «Эту песню мы уже слышали. Хотелось бы чего-то новенького».
«Стоп, стоп, стоп», – мысленно сказал Волнистый. – «Эту песню мы уже слышали. Хотелось бы чего-то новенького».
– Где вы были вчера, около семи часов вечера? – строго спросил он. – По предварительным данным экспертизы ее убили с семи до восьми.
Вот тут она слегка дрогнула. После легкой заминки ответила:
– Дома, разумеется. Отдыхала.
– Кто это может подтвердить?
– Горничная Дашенька. То есть, девушка, которая помогает мне по хозяйству.
– За определенную плату, разумеется?
– Ну, разумеется.
– Ладно, проверим. В каких отношениях были с Нэтти, – он слегка поморщился, но правила есть правила, – ваши сотрудники? Эти двое, что, и есть ее стилист и хореограф?
– Да. Ричард Носков и Олег Новлянский. С первым у Нэтти, кажется, была любовь, а со вторым – ровные дружеские отношения.
– Ни один из них, разумеется, не мог желать ей смерти?
– Ну, разумеется, – откровенно усмехнулась Раскатова.
Далее по кругу. Волнистый понял: нужны факты. С голыми руками на Раскатову все равно, что на медведя: порвет. Как она еще не приняла названивать своему адвокату? Потому что у него ничего нет. Сейчас Евгения Львовна и сама справится. Разумеется. Ведь все было здорово, просто отлично. Ровные дружеские отношения со всеми. Илья – громовержец молнией убил понравившуюся девушку и забрал ее к себе, на небо, лишив Евгению Львовну верного заработка.
– Какая у вас машина? – спросил Волнистый.
– «Рено». А что?
– Цвет, номер?
– Зеленый металлик. А номер… Что я, помню такую мелочь?
«Очень по-женски», – подумал майор. – «Но на нее не похоже. Она не женщина. Тянет время. Алиби ей нужно, вот что. А алиби она еще не придумала».
– Машина под окном стоит?
– Разумеется.
– Ладно, проверим. Номер выясним. И с горничной вашей поговорим. На сегодня все. Прочитайте протокол, напишите: «С моих слов записано верно». И распишитесь.
– Я свободна?
– Можете идти.
– Это, вообще-то мой кабинет.
Сергей Павлович спохватился. Действительно: ее кабинет. Указали, значит, на место. Ладно, еще не вечер. Он вежливо попрощался, вышел из кабинета, и отправился искать Олега Новлянского, беседующего с лейтенантом Попугайчиком.
Сергей Павлович оказался прав: они беседовали, как братья по разуму. Лейтенант делал вид, что он очень умный и проницательный и задавал умные вопросы, Новлянский тоже пыжился изо всех сил, доказывая, что и он не дурак. Оба очень старались.
– Как вы думаете, были у Нэтти враги? – услышал майор с порога. Сережа Попугайчик, напротив, выговаривал имя «Нэтти» с особым удовольствием. Это имя тоже было из другого мира. И юный лейтенант ощущал, как, произнося его, становится к той жизни, причастным.
– Ну, не враги, я бы так не сказал… – глядя в потолок, рассуждал Новлянский, который сидел вальяжно, закинул ногу на ногу. – Женская зависть.
– Какая-нибудь из ее конкуренток нашла наемного убийцу? – глаза лейтенанта загорелись.
– Так, Сережа, пойди, посмотри, как там стилист себя чувствует, – одернул его майор.
– Есть, Сергей Палыч! – вскочил Попугайчик. И тут же исчез.
Волнистый присел в кресло напротив Новлянского. Тот переменил позу, снял одну ногу с другой, и явно занервничал.
– Где вы были вчера во второй половине дня? – строго спросил Волнистый.
– На свидании, – гордо заявил Олег Новлянский.
– С кем?
– Ну, знаете, как джентльмен…
– Вы тоже покойную недолюбливали?
– Но это же не значит, что я хотел ее убить, – заволновался Олег. – Да ее же нашли, черт знает где! А у меня даже машины нет!
– Веский аргумент. Но! Не в тайге же! Вблизи проходит автомагистраль.
– И как же я мог туда попасть?
– На попутках, юноша, на попутках.
– Я? – тут же оскорбился хореограф. – Я езжу только на такси!
– Назовите имя вашей дамы и можете спать спокойно, – сказал Сергей Павлович.
– Ни за что, – торжественно заявил Новлянский.
– Вот ни за что и сядешь, – усмехнулся Волнистый.
Олег побледнел, но от комментариев воздержался.
– Можете меня посадить в тюрьму, – гордо сказал он.
– Это я всегда успею сделать, – и Сергей Павлович поднялся. Как бы лейтенант и со стилистом не наломал дров. Подбрасывает им версии, а те и рады стараться.
«Ишь, джентльмен!», – с неприязнью подумал он, покидая Новлянского. – «Мать твою! Ничего, я тебя выведу на чистую воду!». И Раскатова и тем более Новлянский показались майору крайне подозрительны. А что с Носковым?
Но разговора с Ричардом Носковым не получилось. Когда Сергей Павлович подошел к дивану, на котором полулежал стилист, то понял, что Носкову, действительно, очень плохо. Это было искреннее горе. Стилист истерик не устраивал, красивые позы не принимал. Он просто не реагировал на окружающих, и без конца повторял:
– Бедная, бедная моя Нэтти. Как же так? А? Как же так?
Сережа Попугайчик, побыв со стилистом, и сам чуть не заплакал. Сергею Павловичу даже показалось, что еще минута, и они начнут причитать в один голос:
– Бедная, бедная Нэтти!
Майор попытался поговорить с Носковым, задавая наводящие вопросы. Тот отвечал односложно, только «да» и «нет», и совершенно невпопад.
– Тут врач нужен, – махнул рукой майор. – Как вы себя чувствуете, Ричард Эдуардович?
– Что? Как я себя чувствую? – в глазах у Носкова было непонимание. – А как себя чувствует она?
– Вам бы успокоительного. Или водки.
– Да ни черта вы не понимаете, – махнул рукой Носков. Кстати, зря. Сергей Павлович уже понял: толку от стилиста сегодня не будет.
– Где вы были вчера во второй половине дня? – спросил Волнистый безнадежно.
– Да, – ответил Носков, и тут же поправился: – Нет. – Потом обхватил голову руками и вновь застонал: – Как же так?
Лейтенант потянул своего начальника за рукав:
– Пусть посидит один, а? Сергей Павлович? А? Ему ж так плохо!
– Что ж, – согласился тот. – Пойдем. С этими троими итак все ясно: алиби нет ни у кого.
– Какое ж еще алиби должно быть у стилиста? У человека любовь! – тут же заступился за Носкова Сережа.
– Любовь – это не алиби, любовь – это мотив. Самый, что ни на есть.
– Эх вы, – махнул рукой лейтенант и побежал за стаканом воды для Носкова.
Сам же майор отправился побеседовать с девушками, находящимися в модельном агентстве Раскатовой. Вскоре к нему присоединился лейтенант Попугайчик. Ценной информации добыть не удалось. На протяжении двух с лишним часов феи слетались к Волнистому стайками и по отдельности, такие похожие, состоящие целиком из эфира, то есть, из зефира, что майор запутался между ними вконец. Глядя на этих бесплотных ангелов, он гадал, какова же была их королева? Эта бедная Нэтти? И за что ее, собственно убили? За то, что краше всех?
Наконец, одна из фей сказала, кокетливо глядя на юного лейтенанта:
– Знаете, Евгения Львовна такая сдержанная, такая сдержанная! Ну, просто сдержанная, и все.
– Дальше, – поторопил ее майор.
– Но она так боялась Нэтти! Так боялась!
– Это еще почему? Такая важная дама боится девушку, которая целиком и полностью от нее зависит? – удивился Волнистый.
– О, нет! Нэтти была особенной. Не как мы.
– В чем же эта особенность?
– Она всех держала в ежовых рукавицах. Буквально всех! Исчезала куда-то, была, как кошка, сама по себе. И деньги у нее водились. Евгения Львовна однажды бросилась на Нэтти с перекошенным лицом. И орала при этом: «Я тебя убью, стерва, я тебя убью!» Все видели.
– Ни с того, ни с сего бросилась на девушку? – еще больше удивился майор.
– Да. Ни с сего. Нэтти что-то рассказывала. Какую-то историю про подругу своей матери. Она часто ее рассказывала последнее время.
– Что за история? – заволновался майор. – Кто-нибудь ее помнит? Девушки? – он строго посмотрел моделей.
Феи переглянулись, но только нежными плечиками пожали.
– Ну же, красавицы, – надавил майор. – Это очень важно. Вспоминайте!
Одна из девушек нехотя напряглась. И, наморщив лобик, сказала:
– Вроде как страшно толстая подруга ее матери ревновала к кому-то мужа. Обычная история. Любовная. Чего это Эжени так взъелась?
– Эжени? – удивился майор.
– Это все Дик! Это все Дик! – защебетали девушки.
– Какой Дик? – майор почувствовал, что уже устал находиться в этом раю. Вот попадешь в такое место после смерти, и будешь вечно блаженствовать, пока вечно не надоест.
– Ричард, – сказала одна из фей, и выступила вперед. – Он всем придумывает забавные прозвища. Это он назвал Наташу Нэтти, а Евгению Львовну – Эжени. Он такой забавный! Нам с ним так весело!
– Зато я с ума сойду. Ладно. Если коллективно вспомните подробности, – он безнадежно посмотрел на моделей, – в любое время. Мне и вот ему, – лейтенант встрепенулся. – Впрочем, мы здесь еще появимся. Неоднократно, – с горечью добавил Сергей Павлович.
Девушки переглянулись, и старшая фея вдруг таинственно сказала: