– Я подозреваю, кто ее убил.
– Кто? – майор ожидал услышать, по меньшей мере, историю о пришельцах, которых фея встретила в небе, порхая на своих прозрачных крылышках. Пришельцы спустились на землю и безжалостно расправились с ее Королевой. Но девушка сказала:
– Евгения Львовна боялась Нэтти, а сама Нэтти боялась того типа, который несколько раз к ней приходил.
– Мужчина? – насторожился Волнистый.
– Да так. Ничего особенного, – передернула плечиками фея. – Одет плохо. Но Нэтти сразу с ним уходила.
– Поклонник?
– С поклонниками так себя не ведут, – со знанием дела сказала девушка: – Было такое ощущение, что они друг друга знают тысячу лет. Что любовь была, но давно уже закончилась.
– Значит, человек из прошлого. Проверим, – майор черкнул что-то у себя в блокноте и тяжело вздохнул. Много подозреваемых так же плохо, как и ни одного. Все могли, но ни никто не делал. А девушка Нэтти лежит в морге с раздробленным затылком.
Покинув райские кущи, Сергей Павлович подвел итоги:
– Значит так. Первое – это Раскатова и ее отношения с Нэтти. Почему она так боялась девушку? Второе – джентльмен Новлянский и его загадочная дама. Третье – любовь Ричарда Носкова. У всех троих проверить алиби. И прошлое Наташи Беловой. Дадим сейчас срочную телеграмму ее матери, завтра она будет здесь, если сегодня успеет на поезд. – Он посмотрел на часы. – Должна успеть. В паспорте Натальи, за обложкой я нашел фотографию. На обороте написано: «моя мама». Так, что на вокзале мы ее узнаем. Женщину надо встретить, поговорить с ней. Знаю, тяжело, но надо. Потом: люди, с кем девушка приехала к пруду. Значит, опрос свидетелей, то есть всех, кто мог видеть стоящую у водоема машину. Да, вдвоем нам с тобой будет тяжеловато. Надо попросить подмогу. И самое главное – пистолет. Надеюсь, что завтра о нем все будет известно.
– И конкурентки, – добавил лейтенант.
– Дались тебе эти конкурентки! На девушек понравилось смотреть?
– Сергей Павлович!
– Это только начало, лейтенант. Сдается мне, что нас ждет сюрприз. Большой сюрприз. Ну почему эту Нэтти убили на территории именно нашего района?
После того, как сотрудники милиции ушли, модельное агентство еще долго бурлило. Никто не работал, модели толпились на крыльце, в холле, курили и сплетничали. В кабине у Раскатовой собрались трое. Хуже всех выглядел Носков. Он был бледен и молчалив. Зато Новлянский не умолкал:
– Нет, вы слышали, что он мне сказал? «Ни за что и сядешь!». Нет, слышали? Почему это я должен садиться ни за что?
– Брось, – одернула его Раскатова. – Ни за что! Где ты был вчера весь день?
– Это мое личное дело, – напрягся Олег.
– Да? А я тебе звонила. Домой. Ты мобильник-то отключил. Мама сказала, что тебе позвонили, ты быстренько собрался и исчез. Куда?
– Это мое личное…
– Так ведь и тебя дома не было, Эжени, – наконец-то очнулся Носков. – Оставь Олега в покое.
Это было, чуть ли не в первый раз в жизни, когда Носков вступился за Новлянского, да еще и назвал его Олегом. Тот удивился настолько, что замолчал. Опустился в кресло и замер. После длинной паузы Евгения Львовны спросила, глядя на Новлянского:
– Как быть с Викой? Говорить про нее, или нет?
Тут уже Носков удивился:
– Так вы что, знали? Оба?!
– И ты знал?!
Они молчали еще дольше, чем в первый раз. Потом Раскатова заговорила:
– Олегу сказала я. А тебе, судя по всему, сама Нэтти. И мы, все трое, играли по ее правилам. И скрывали друг от друга ценную информацию. Вместо того чтобы принять меры. Если бы эта стерва не стала меня шантажировать, – она скрипнула зубами, – я бы ей помогла. Теперь эти сучки с радостью меня заложат, – сказала Евгения Львовна, имея в виду моделей. – Мозгов на всех, как у одной Нэтти. Расквакались! Думают, не будет меня, их ждет светлое будущее! Но откуда она узнала обо мне правду, я понять не могу!
– Чем же она тебя прижала? – усмехнулся Дик.
– А вот это уже мое личное дело.
– Как она вас всех!
– А тебя? – не удержался Новлянский. – Ты ж за ней ходил, как собачка на поводке! Носков, я тебя не узнаю! Что с тобой сделала эта баба?
– Помолчи, – одернул его Дик. – Тебя она не шантажировала, пока взять было нечего. Но могла бы. И собиралась. Думаю, что твое вчерашнее свидание – ее рук дело. А в свете последних событий…
– Так говорить майору Волнистому про Вику, или не говорить? – вернулась к больному вопросу Раскатова.
– Я против, – тут же заявил Дик.
– Мне все равно. У меня другие проблемы, – высказался Новлянский.
– Рано или поздно они узнают, – сделала вывод Евгения Львовна. – Но не сегодня. И, возможно, что не завтра. Я успею придумать, как от всего этого отмазаться. Потом, у меня есть железное алиби – Дашенька.
– Если бы ты кое-что узнала про свое алиби, – усмехнулся Дик. – Не забывайте, что все тайны Нэтти были и моими тайнами тоже.
– Потому что ты с ней спал, – зло сказал Олег.
– А тебе не дали, – так же зло ответил Дик. – И ты никак не можешь понять, почему.
– Да я бы тебе сказал сейчас…
– Оба заткнитесь. Нашли время. – Раскатова поморщилась: – Как ловко развела нас девчонка! Знать бы, где упасть, соломки бы подстелила! Все насмарку. Опять несколько месяцев работы псу под хвост. А деньги, которые под нее дали? Ведь второй такой Нэтти не найти!
– Мало их что ли, – неуверенно сказал Олег. – Вешалки.
– Мы все прекрасно знаем, почему таких, как Нэтти больше нет. Не она была при нас, а мы при ней. Настоящая королева, – с сожалением сказала Раскатова. – Но дело сделано. Ее больше нет. А нам еще жить.
Они опять надолго замолчали. Это была минута молчания по Нэтти. Сокрушалась Раскатова, волновался Новлянский, страдал Носков. Все понимали: второй такой не будет. Но дело сделано.
– Я что-нибудь придумаю, – сказала под конец Раскатова. – Обязательно придумаю. Мы спасем себя и агентство.
Сергей Павлович Волнистый, человек обстоятельный, составлял план оперативно-розыскных мероприятий. По делу об убийстве Натальи Беловой. Сергей Павлович любил все разложить по полочкам, прежде чем начать действовать. И начальству приятнее, и самому проще. Ведется работа? А как же, ведется. Ежели желаете, всегда можно в дело заглянуть.
Майор Волнистый аккуратно вывел на листе бумаги:
Выяснить
а) биографию Ричарда Эдуардовича Носкова.
б) биографию Евгении Львовны Раскатовой.
в) биографию Олега Александровича Новлянского
г) биографию самой Нэтти. (Зачеркнул «Нэтти» и исправил на «Натальи Беловой»).
Еще майор Волнистый очень любил долгие и подробные беседы. Он верил, что преступник рано или поздно сам им поможет. И сам все расскажет. Поэтому ниже он написал: «Еще раз допросить». И перечислил те же фамилии. Потом спохватился и Наталью Белову вычеркнул. Потом он стал обзванивать «клиентов», договариваться о встрече. К примеру, на мобильник Евгении Львовне Раскатовой, поскольку домашний телефон не отвечал, и велел, чтобы завтра утром горничная Дашенька была на месте, готовая к даче показаний. При этом Волнистый пояснял лейтенанту Попугайчику:
– Пусть они там понервничают ночку. Это полезно. Свидетель должен созреть. Все равно ведь будет врать. А мы тем временем, поищем фактики, которые это вранье разоблачат.
– А если они договорятся?
– А мы им показания свидетелей, которые видели у пруда машину Раскатовой.
– А где мы их найдем?
Волнистый строго посмотрел на своего ученика. «Как это где?» – говорил его красноречивый взгляд. И лейтенант все понял. На следующее утро Волнистый поехал проверять алиби Евгении Львовны Раскатовой, поручив своему помощнику прочесать ближайшие дачные поселки на предмет: не заметил ли кто чужаков на машине в тот день, когда убили девушку Нэтти. Сережа Попугайчик взялся за поручение с энтузиазмом, и майор был уверен, что берегись теперь местные жители. Чтобы отделаться от лейтенанта, они насочинят кучу иномарок, и окажется в итоге, что жизнь возле маленького пруда била в тот вечер ключом. Там просто яблоку негде было упасть. Ну да ладно.
Сам Сергей Павлович в тот момент, когда лейтенант шерстил дачников, сидел на кухне в квартире Раскатовой и невольно принюхивался. Пахло здесь, как в раю. То ли цветами, то ли фруктами. «Брызгают, что ли чем? Вот, буржуи! Чего только не придумают! А по людям стреляют, дьявол их забери!» – размышлял Волнистый. О киллере думать не хотелось. С другой стороны, выстрел хорош. Если наняли, у этого человека много денег. А у кого в агентстве больше всего денег? То-то и оно.
– Значит, здесь и жила Нэтти? – уточнил он у горничной, которая сидела напротив и пальчиком стирала невидимую пыль с янтарного дерева. Дело было на кухне, где майору предложили чай. Сама Раскатова стояла у окна в роскошном халате с павлинами.
– А вы можете ехать на работу, Евгения Львовна. Я вас не задерживаю, – напомнил майор. – Если горничной своей не доверяете, то не сомневайтесь: я за ней присмотрю.
Евгения Львовна недовольно поджала губы, но с кухни ушла. Волнистый слышал, как она хлопала дверью ванной, громко ходила по коридору, делая вид, что собирается на работу. Словом, всячески напоминала Дашеньке, что хозяйка еще здесь и все слышит. Сама же Дашенька Волнистому понравилась: стройная, высокая девушка, приятная на лицо. Глаза голубые и нежные, как незабудки в палисаднике, что под окном у Сергея Павловича. Скромный, но приметный цветок. Раз поглядишь – уж точно никогда не забудешь.
– Что же вы, Дарья, горничной-то работаете? – первым делом спросил майор. – В прислугах? Видная девушка. Молодая. Нехорошо это. Учиться надо.
– Мне нравится, – спокойно ответила Даша. Волнистый уловил раскатовские интонации. Не нападение, а спокойная и очень надежная защита. На твердую «ничью».
– Что ж, и всю жизнь в прислугах были? – майор сознательно давил на слово «прислуга». Должно же быть у нее самолюбие?
– Нет, у меня когда-то была другая работа, – так же ровно отвечала Дашенька.
– Кем работали? – уточнил Волнистый.
– Секретарем.
– Не понравилось?
– Нет, не понравилось.
– Приставали, наверное? Ну, в смысле, мужчины.
– И «в смысле» тоже.
Волнистый уловил иронию. Ничего себе, горничная! Чего-чего, а характер у ангела – Дашеньки есть. Он пригладил усы и зашел с другой стороны:
– Значит, вы утверждаете, что позавчера, во второй половине дня, ваша хозяйка была дома?
– Да, утверждаю.
– Так. Готовы подписать показания?
– Готова.
– Об ответственности за дачу ложных показаний знаете?
– Отлично про это знаю. И про презумпцию невиновности тоже. Да и вы не забудьте, – еле заметная усмешка.
Волнистый насторожился. Он был опытным оперативником, и дельная мысль посетила его сразу. За ангелом-Дашенькой что-то числилось, не иначе. Если так, то ее спокойствие – дело времени. Поволноваться Дашеньке придется, когда справочка соответствующая будет.
– Паспорт ваш позвольте, Дарья, как по отчеству?
– Александровна. А зачем вам паспорт? Для протокола?
– А как же? Вы сейчас заявляете такие важные вещи, на основании которых судьба человека, можно сказать решается. Как же без протокола?
– Хорошо. Можете записать мои данные.
Она принесла паспорт. Регистрация временная, как обратил внимание майор. На неделю просрочена. Но за это не привлекают.
– А какие отношения у вас были с Нэтти?
– С Нэтти? – легкая паника. Хотя про презумпцию невиновности знает. – Нормальные отношения.
– Не ссорились, отношения не выясняли?
– Нам делить было нечего.
– А подругами не были?
– Нет, не были.
– Как же так? Две молодые, интересные девушки. Неужели на ушко друг другу секретов не шептали?
– У нас с ней были разные интересы. Она – королева, а я – прислуга.
Вот это уже ближе. Глаза у ангела – Дашеньки потемнели. «Почему не я?» – догадался майор. – «Почему она королева?». Сергею Павловичу вспомнился юный лейтенант, который выдвинул версию о ревнивой сопернице. Этого только не хватало! Но вопросов к Дашеньке у Волнистого появилось много.
– А до Нэтти никто у вас не жил?
– Нет. Таня Петухова – москвичка. В гости иногда заходила.
– Петухова? Кто это?
– Она была до Нэтти. То есть, это ее хотели… В общем… – похоже было, что Дашенька путалась в том, что можно было говорить о Татьяне Петуховой, а что нельзя. Сергей Павлович решил ей помочь:
– А что, с Татьяной тоже случилась неприятность? Надеюсь, она жива?
– Да, конечно, – заметалась Дашенька. – Просто попала в больницу… Не знаю, где она сейчас.
Сергей Павлович заинтересовался предшественницей Нэтти. Наверное, не просто так Татьяна Петухова попала в больницу. Но майор решил выяснить адрес Татьяны в другом месте. Не у Дашеньки. Сергей Павлович спросил ее о другом:
– Где вы работали секретарем до того, как стали прислугой у Евгении Львовны?
Майор невольно вздрогнул: в коридоре что-то упало. Такой раздался грохот!
– Я не помню, – тихо сказала горничная. – Такой фирмы давно уже нет.
– А название ее?
– Забыла.
– Адрес?
– Ничего не помню.
– Как же так? Сколько же лет прошло?
– Года три.
Майор вздохнул. Ах, она, избирательная девичья память! Наверное, помнит, с кем случайно поцеловалась пять лет назад в гостях у любимой подруги, и что подарил на Восьмое марта мальчик из параллельного десятого класса, но не помнит место работы, где платили деньги. Или, не хочет помнить?
– Скажите, Дарья Александровна, у вас есть фотографии?
– Зачем? – растерялась та.
– Мне бы хотелось иметь на память фото и вас, и Евгении Львовны.
– Я не могу…
– Ну, что мне, силой, что ли вас фотографировать? По знакомым ходить? Вы же понимаете, что ваших показаний не достаточно, чтобы полностью избавить вашу хозяйку от подозрений. Мы будем проверять.
– Проверяйте. – Это сама Раскатова появилась в кухне. В руках ее был альбом с фотографиями. Эжени швырнула его на стол, и тут же на пол полетели снимки. Дашенька кинулась их поднимать. Волнистый видел, что Раскатова очень рассержена. Павлины просто шипели от злости, когда Раскатова нервно запахивала халат.
Сергей Павлович нагнулся и помог Дашеньке поднять фотографии. Одна ему очень даже понравилась: Евгения Львовна у кого-то на даче. Смеется, в руке надкусанный огурец. И Дашенька рядом, наливает хозяйке минеральную водичку в стакан. Много солнца, неба, и зелени тоже достаточно, чтобы фотография получилась яркой и праздничной.
– Вот эту можно? – спросил Сергей Павлович у хозяйки.
– Бога ради.
– А где вы обычно держите машину, Евгения Львовна, позвольте полюбопытствовать?
– На платной стоянке. Но там ее позавчера не было. Можете не проверять.
– Как же так?
– Я думала, что машина мне понадобится, и оставила ее у… Дома, – она слегка запуталась.
– Неужели вам врать не надоело?
– Сначала докажите, что меня не было дома.
– Я лучше докажу, что вы были в другом месте. Тогда из этого будет следовать, что дома вас точно не было. Всего хорошего.
Майор Волнистый подозревал, что в доме Евгении Львовны все врут. На лицо сговор Раскатовой и ее горничной. Видно, спаяны они накрепко и друг про друга много знают. А кто еще много про них знает? И майор черкнул себе в блокнотике: «Поговорить с Татьяной Петуховой».
Но разговор этот пока не представлялся Сергею Павловичу очень уж важным. Гораздо важнее было встретить на вокзале мать потерпевшей и отвезти ее на опознание. И стало Сергею Павловичу очень грустно. Он задумался про своих детей, старшей из которых, Танюшке, исполнилось в этом году шестнадцать лет. Высокая, в отца, интересная деваха. Ну, как захочет на голову дурную какую-нибудь корону? Или ходить взад-вперед по этому, как его, подиуму, в тюлевых занавесках, которые и ног-то толком не прикрывают? А оказалось, что за это еще и убивают!
Ехать на вокзал был еще рано. Утренним поездом никто не приехал, оставалось ждать вечернего. И Волнистый поехал в Управление, где лейтенант Попугайчик ждал его в рабочем кабинете. Лицо у него было счастливое.
– Ты что свидетелей нашел? – удивился майор.
– Да какие свидетели! Вы посмотрите, Сергей Павлович! Ответ на наш запрос пришёл! Справочка! Прислали! Сегодня! Срочно!
Лейтенант стал размахивать какой-то бумажкой.
– Ну-ка, ну-ка. Чего там?
– Насчет пистолета.
– А ну, дай сюда. – Майор уткнулся в бумажку. – Так… Интересная вещь.
Лейтенант крутился рядом, и все говорил:
– Ну, как? А? Ну, как? Теперь мы его найдем?
– Значит так. Как я и сказал, Сережа, это «Марголин». МЦЗ-1. Автоматическая, скорострельная, целевая модель. Калибр 5,56. Изготовлен специально для выступления на Олимпийских играх. Наши хотели все золото выиграть, и сделали из обычного МЦ такую вот штуку. Только после Олимпиады пятьдесят шестого года, в Мельбурне, правила срочно изменили, чтобы эта модель больше не применялась.
– Это еще почему? Что в нем такого?
– Ствол расположен ниже линии руки, и затвор перевернут, хотя магазин находится на обычном месте. Значит, сила отдачи направлена ниже точки опоры, и при высоком темпе стрельбы пистолет вверх не задирается. Знаток выбирал. Хотя, темп ему был не нужен. Один выстрел, зато наверняка. Но интересно не это. Помнишь, я про табличку говорил?
– Ну?
– Так вот: «ствол» этот давно в розыске. Коллекционное оружие, редкая вещь. Уж много лет как канул в Лету. Украден из коллекции Барабанова Семена Михайловича. Был такой партийный босс, согласно справочке, пока на пенсию не проводили. Ты молодой, не помнишь уже, как оно все было. Дело прошлое. На табличке была гравировка. Имя владельца и указание на принадлежность оружия к его коллекции. Вот, собственно, и все. Да, отпечатков пальцев на пистолете нет.
– И что теперь? При чем здесь этот Барабанов?
– Надо к нему ехать. Выяснить подробности про «ствол». Адресочек Барабанова, кстати, прилагается. Не знаю, Сережа, повезло нам с тобой, или нет. Чем дальше в лес, тем больше…