Со времени прошлогодней бойни в доме никто не жил. Последними тут побывали следователи, патологоанатомы, судмедэксперты, санитары, забравшие трупы, а также специально нанятая опекуншей «спятившего» Дергачева бригада уборщиков – гастарбайтеров, которая отмыла пятновыводителями засохшие лужи крови, отскребла совочками затвердевшие ошметки мозгов и, вообще, привела разгромленный нечистью особняк в относительный порядок…
Внутри давным-давно не проветриваемого здания царила пыльная духота. В углах под потолком висели клочья паутины. Дневной свет с трудом пробивался сквозь грязные оконные стекла. Шаги Константина гулко отдавались в пустынных коридорах. Повсюду почти физически ощущалось невидимое присутствие мощной злой, сверхъестественной силы. Однако обуянный алчными помыслами Павловский не обращал внимания на зловещую атмосферу пропитанного бесовщиной дома. В точности следуя полученным от дяди указаниям, он добрался до туалета, примыкающего к кабинету покойного Алексея Васильевича, уселся верхом на тот самый унитаз, где в августе 2000 года захлебнулась мадам Хайкина, и надавил пальцем на левый глаз мозаичной русалки, загадочно улыбающейся прямо над толчком. Большой кусок стены, метром выше, бесшумно отодвинулся в сторону. Горящему взору Константина открылась вместительная ниша с вмонтированным в нее квадратным бронированным сейфом.
– Шесть… один… четыре… три… восемь… пять… – забормотал дергачевский племянник, манипулируя цифровым замком. – Есть!!!
Тяжелая дверь сейфа, щелкнув, отперлась. Дядя не соврал. На небольшой полочке вверху находился подлинник завещания в прозрачной пластиковой папке, а остальное пространство занимали аккуратно уложенные, тугие, перетянутые резинками пачки долларов.
– У-р-ра-а-а!!! – не сдержавшись, заорал Павловский. – Вот они, мои зелененькие!!! Я богат!!! Могуч!!! Всесилен!!!
– Дурак ты набитый! – презрительно произнес за спиной хриплый, страшный голос.
Константин судорожно обернулся. Кроме него, в сортире никого не было.
«Померещилось», – решил Павловский, спрятал за пазуху драгоценную папку, сунул в карман одну из долларовых пачек, запер сейф; нажатием на правый глаз русалки задвинул обратно стенную панель и уже собрался покинуть современный вариант пещеры Али-Бабы, как вдруг обратил внимание на японскую видеокассету, лежащую на полу рядом с унитазом. «Как я раньше не заметил?» – удивился Константин, подобрал находку и подхватил на лету выпавший из подкассетника лист бумаги, испещренный каллиграфическими, бурого цвета буквами.
– Мистически-эротический триллер «Нежные объятия Лилит», – вслух прочел Павловский. – Сметная стоимость четыреста тысяч долларов. Предполагаемая прибыль от проката за рубежом – не менее десяти миллионов долларов.
О-го-го!!! – восторженно присвистнул он. – Ну и деньжищи!!! Поглядим-ка, чего дядина группа успела отснять! – наследник господина Дергачева вставил кассету в видеомагнитофон…
Просмотр занял ровно один час двадцать пять минут.
– Действительно, осталось добавить не более двух коротких сцен! Самому взяться? Гм, хлопот много, лучше выгодно продать! – выключив видак, озабоченно пробормотал Константин, начисто игнорируя данную покойному родичу клятву. Впрочем, он и раньше не воспринимал ее всерьез. Просто подыгрывал сперва «сумасшедшему» Алексею Васильевичу, затем «религиозному фанатику» Всеволоду Голубеву, в помощи которого остро нуждался на определенном этапе. Теперь же, когда вожделенное наследство оказалось, наконец, у него в руках, притворяться дальше не имело смысла. Особенно после ознакомления с ошеломляющими цифрами на листе из-под кассетника. – Жутковатый фильмец, но… с блестящей коммерческой перспективой! – кривя губы в противной улыбочке, продолжал рассуждать сказочно разбогатевший студент. – По-о-онятно, почему кинокомпания «Куннилинг-Арт» возжелала приобрести пленку и декорации. Интересно, сколько готов заплатить за них господин Тер-Оганьян?! Э-эх! Найти бы вдобавок сценарий!!! Тогда появится возможность конкретно поторговаться!!! «Надо» поискать в кабинете Дергачева. На письменном столе, – возникла в мозгу Павловского четкая мысль, без колебания принятая им за свою собственную[23]. – Правильно! Где же еще! Ух, и мудрый я чувак! – хлопнул себя по лбу Константин и, зажав под мышкой «перспективную» кассету, деловито вышел из туалета.
Рабочий кабинет Алексея Васильевича зарос грязью ничуть не меньше, чем прочие помещения особняка. Толстый слой пыли покрывал пол, предметы меблировки, люстру и даже некрашеные доски, которыми год назад заколотили выбитое адским ветром окно. В сетях паутины по углам запутались дохлые мухи. Заплесневелые обои обвисли гнилыми лохмотьями. Воняло какой-то тухлятиной. Но вот странность – письменный стол Дергачева сиял чистотой! Посреди него высилась кипа бумаг: свеженьких, без единой пылинки, словно их положили сюда минуту назад. И еще – от бумаг ощутимо попахивало серой!!! Рядом с ними стоял вполне исправный телефонный аппарат…
– Сценарий!!! – взбудораженно шептал Павловский, перебирая исписанные теми же бурыми «чернилами» листы. – Весь, родимый, от начала до конца!.. Плюс комплекты учетной и технической документации. Превосходно!.. Так, а это что? Ба-а-а!!! Подробные координаты кинокомпании «Куннилинг-Арт», телефоны Тер-Оганьяна – домашний, рабочий, мобильный… О’кей!!! Прямо щас и звякну!!!
Схватив трубку, Константин поспешно набрал номер…
* * *– Долго ты, Костя, валандался! – сказал Голубев. – Надеюсь, не зря время потратил?
– Не зря! – буркнул Павловский, подманивая пальцем Васькова с Мясоедовым. – Не передумали насчет постоянной работы? – помахав увесистой пачкой долларов, барственно осведомился он.
– Нет, нет, босс! Ни в коем разе!!! Мы всегда готовы!!! – пожирая жадными взглядами «зелень», холуйски засуетились громилы.
– Хорошо, получите оговоренный аванс, – насупив брови, Павловский «отслюнявил» от пачки два раза по десять стодолларовых банкнот и торжественно вручил охранникам. – Отныне вы должны беспрекословно выполнять любое мое распоряжение. Усвоили?!
– Конечно, босс!!! Разумеется!!! – льстиво загалдели дисквалифицированные кикбоксеры. – Кому прикажете морду набить?!
– Потом скажу! – надменно усмехнулся Константин. – А первое задание будет такое: один из вас сгоняет на моей машине в ближайшую деревню, закупит побольше свежего мяса, птицы, хлеба, зелени, овощей, фруктов. – Павловский небрежно уронил на землю четыре американские купюры, мгновенно подобранные Мясоедовым. – И заодно наймете парочку местных бабенок. Желательно помоложе да посимпатичнее. Они должны навести генеральную уборку в банкетной зале и приготовить обед персон на десять. К вечеру я ожидаю солидных гостей – представителей кинокомпании «Куннилинг-Арт» во главе с господином Тер-Оганьяном и соответственно…
– Погоди-ка! – бесцеремонно перебил сокурсника Голубев. – Изволь объясниться! Зачем тебе понадобился Тер-Оганьян?!
– Провести предварительные переговоры по поводу продажи пленки, авторских прав на фильм и декораций к нему, – важно ответил дергачевский племянник.
– Но ты же дал клятву покойному дяде! И лично мне обещал! Значит, обманул, скотина?! – в синих глазах Всеволода засверкали молнии.
– Поскольку ты меня оскорбил, забудь о «десяти процентах»! – сквозь зубы процедил Павловский.
– Засунь себе в задницу свои дерьмовые бабки! – взорвался Голубев. – Но клятву будь любезен выполнить!!!
– Здесь хозяин я!!! Понял?! Я – я – я!!! – злобно заорал Константин. – Что захочу, то и сделаю!!! Я не намерен терять огромные деньги из-за бредней спятившего старого хрыча (кстати, уже помершего) и в угоду полоумному религиозному фанатику!!! – На губах взбешенного Павловского пузырилась слюна, лицо налилось кровью, щеки тряслись, глаза пучились как у рака.
– Побойся Бога! – мрачно посоветовал Всеволод. – Опомнись, пока не поздно!!!
– Ты МНЕ угрожаешь?! – взвился на дыбы Константин. – Да как ты смеешь, голодранец!!! Плевать я хотел на твоего…
Закончить богохульную реплику Павловский не успел. Стремительно сорвав дистанцию, Голубев ударом раскрытой ладони превратил его нос в кровавую лепешку. Богатый наследник кулем свалился в лужу у крыльца и заверещал недорезанной свиньей.
– Ох-ра-а-ана!!! Измордуйте гада!!! Тысяча долларов премия!!!
Подобно натасканным сторожевым псам, бывшие кикбоксеры бросились на Всеволода.
Однако они не представляли, с кем связались. Голубев действовал умело и решительно: нейтрализовав подставкой голени нацеленный в почки маваши-гери[24] Мясоедова, он разворотом корпуса направил Славину конечность под ноги Васькову и, молниеносно сблизившись с обоими противниками, треснул их головами друг о друга. Оглушенные громилы, шатаясь, отступили. В следующее мгновение намозоленный кулак «крапового берета» врезался в подбородок Васькову. Потерявший сознание Гена рухнул на землю. Поняв абсолютную бесперспективность продолжения рукопашной, Мясоедов потянулся к кобуре с «макаровым», но предвидевший подобный вариант Всеволод перехватил руку Вячеслава и до предела вывернул кисть. Бугай взревел от боли. Впрочем, мучился он недолго. Сокрушительный удар локтем в челюсть, и бесчувственный Мясоедов распростерся в грязи рядом с товарищем. Перешагнув через поверженных охранников, Голубев приблизился к позеленевшему от страха Павловскому. Гневный взгляд Всеволода не предвещал последнему ничего хорошего. Трусливо поскуливавший Константин попытался отползти, но не получилось.
– Оставайся на месте, дрянь! – ботинок Голубева наступил ему на мошонку.
– Сева, Севочка! Прости!!! Я пошутил!!! – по-бабьи заголосил «богатенький Буратино». – Сей секунд отдам десять процентов… даже п-пятнадцать!!!
– Заглохни! – недружелюбно посоветовал бывший спецназовец. – Я уже ясно сказал – твои вонючие деньги мне не нужны. Извинений тоже не надо. Обойдусь! Но клятву ты, сукин сын, выполнишь!!! Итак, где пленка, где съемочный реквизит?!
Константин замешкался с ответом. Ботинок надавил чуть сильнее. Из глотки Павловского вырвался истошный вопль.
– Пленка, реквизит, – раздельно повторил ветеран двух чеченских войн. – Не вынуждай меня прибегать к допросу третьей степени!
В этот момент Гена Васьков очухался, осторожно достал пистолет и, кривясь от ненависти, два раза выстрелил в стоящего к нему спиной Голубева. Первая пуля попала в мякоть левой ноги, выше колена, вторая прошла впритирку с головой, оторвав мочку правого уха. Всеволод упал ничком, а не растерявшийся Павловский сцапал первый подвернувшийся под руку камень и обрушил на затылок сокурсника. Мускулистое тело, дернувшись, застыло.
– Что с ним делать, хозяин?! – поднимаясь на ноги, спросил Васьков. – Может, перевязать?
– Обойдется!!! – перекосился в дьявольской гримасе Константин. – Сперва приведи в чувство своего приятеля, потом отволоките паскудину в подвал, бросьте там да заприте покрепче. Если кровью истечет, не велика беда! Если вдруг выживет… Гм, тогда посмотрим! По настроению!!!
Глава 3
Всеволод Голубев очнулся в темном, холодном подземелье и сразу вспомнил недавние события: наглого клятвоотступника Павловского, собравшегося побогохульствовать, но заткнутого хлестким ударом в «пятак»; короткую схватку с новоприобретенными секьюрити богатого наследника, свою с ним недружелюбную беседу, предательские выстрелы в спину, падение на землю и напоследок тяжелый удар по затылку (очевидно, Костя-поганец подсуетился). На этом воспоминания обрывались. Впрочем, остальное и так было понятно. Отнесли куда-нибудь в подвал да бросили истекать кровью…
Хотя ясность сознания к Голубеву вернулась, зато состояние телесной оболочки оставляло желать лучшего. Болели разбитый затылок, задетое пулей ухо, простреленная нога. В ушах гудели колокола. Сдерживая стоны, «краповый берет» сел и ощупал голову. Цела, слава Богу. Только кожа рассечена. Возможно, сотрясение мозга[25]. Но не беда. На войне зачастую приходилось гораздо хуже!!! Постепенно глаза привыкли к темноте, Всеволод различил смутные очертания тренажеров, боксерских груш, обтянутого канатами ринга… «Похоже на подвальный спортзал, – подумал он. – Ладно, теперь надо отыскать выключатель и постараться мало-мальски привести себя в порядок!» С трудом поднявшись на ноги, «краповый берет» захромал по направлению к двери. Как и предполагалось, выключатель находился рядом с ней, на стене. Сама дверь оказалась прочно заперта. Судя по всему, на засов снаружи, поскольку никаких признаков замочной скважины на гладкой металлической поверхности не прослеживалось. Нащупав пальцами выключатель, Голубев нажал пластмассовый рычажок. Под потолком тускло загорелись покрытые слоем годичной пыли лампы дневного света. «Так и есть – спортзал! Великолепно оборудованный, но изрядно запущенный, давно никем не посещаемый. Грязищи-то сколько!» Неподалеку от входа висело непонятно зачем повешенное круглое, загаженное мухами зеркало в бронзовой оправе. Напротив стояла добротная дубовая табуретка. Стянув пропитавшиеся кровью брюки, бывший спецназовец уселся на табурет и внимательно обследовал раны. «Не опасные, – мысленно констатировал он. – Кость на ноге не задета. Ухо тоже цело. Лишь мочка оторвана. В общем, пустяки, но необходимо остановить кровотечение». Пошарив в карманах куртки, ветеран двух войн нашел газовую зажигалку, поставил регулятор пламени на полную мощность, накрепко стиснул зубы и решительно прижег сперва поврежденное ухо, затем входное и выходное пулевые отверстия на ляжке. От страшной боли Всеволод снова чуть не потерял сознание, в глазах потемнело, противно запахло паленым мясом, сердце судорожно заколотилось, горло сдавил спазм удушья… Кровотечение, однако, прекратилось. Минут пять «краповый берет» неподвижно сидел, приходя в себя, потом осторожно встал, надел штаны и вновь осмотрелся. Взгляд его наткнулся на раскрытый мини-бар, заполненный разнокалиберными емкостями со спиртным (в прежние времена покойный Дергачев любил иногда понаблюдать за тренировками охранников, а в процессе подкреплялся «горячительным».)
«И дезинфекция и обезболивающее!!! Повезло!» – Голубев подошел к бару, взял с полки бутылку водки, свернул пробку, выплеснул грамм пятьдесят на рассеченный затылок, болезненно поморщился, сделал несколько крупных глотков прямо из горлышка, перевел дыхание и устало опустился на невысокую стопку борцовских матов.
Высококачественная водка приятно вспыхнула в желудке, огненными струйками растеклась по жилам. Боль в ранах немного утихла. Неожиданно ударил гром, под потолком заплясали зарницы, налетел порыв ледяного ветра. В воздухе запахло сероводородом. На ринге появились два незнакомых, полупрозрачных мужика, остервенело лупцующих друг друга, а из стены вышли три серые фигуры с красными глазами без зрачков и, не касаясь ногами пола, поплыли к Всеволоду.
«Демоны, – мгновенно догадался бывший спецназовец, размашисто перекрестился и произнес вслух Иисусову молитву. – Господи Иисусе Христе Сыне Божий, помилуй меня грешного!!!»
С отчаянными, страдальческими воплями бесы исчезли[26]. Одновременно пропала наведенная ими галлюцинация. Некоторое время все в зале было спокойно. Затем, под торжественные звуки фанфар, посередине ринга возникло сияющее существо с прекрасным, одухотворенным лицом.
– Я твой Бог, Всеволод! Подойди, поклонись Мне!!! – звучным, хрустальным голосом изрекло оно.
«Так-так-так! – быстро соображал Голубев. – Ангелы, Богородица и тем более Сам Господь являются лишь святым праведникам. Я же к таковым однозначно не отношусь! Грешен!!! Следовательно, передо мной очередной демон, более высокого ранга и хорошо замаскированный[27]. Ну-ка убедимся!»
– Во имя Отца и Сына и Святого Духа, – громко сказал он, перекрестив самозванца. Послышался дикий, исполненный запредельной муки рев. На ринге, утратив благостный камуфляж, бился в конвульсиях безобразный Астарот.
– Ненавижу!!! Все равно убью!!! – оборотив к парню искаженную страданием поганую рожу, прохрипел он и с грохотом провалился в тартарары.
– Слава Тебе, Господи! – прошептал бывший спецназовец (кстати, ничуть не напуганный угрозами Князя Тьмы), бережно поцеловал алюминиевый нательный крестик; осторожно, стараясь не потревожить раны, прилег на маты и потихоньку задремал…
Там же.
Примерно в это же время
Константин Павловский сидел в банкетном зале у камина и, запрокинув назад голову, прижимал к кровоточащему носу смоченную в холодной воде тряпку. Неподалеку, с виноватым видом побитого пса, отирался Васьков (Мясоедов уехал в Грачевку за продуктами и девицами).
– Защитники хреновы! Мать вашу за ногу!!! – гундосо брюзжал Павловский. – Одного паразита не сумели вдвоем отоварить! Я считал вас крутыми парнями, щедрый аванс заплатил… Признаться честно, я глубоко разочарован!!! Н-да-с!!!
– Простите, пожалуйста, Константин Викторович! – униженно скулил Гена. – Больше подобное не повторится! Буквально затмение какое-то нашло! Мы исправимся. Вот увидите!!!
– Исправитесь, г-ришь?! Гм! Гм! – гнусавил богатый наследник. – Даю, так и быть, последний шанс. Но смотрите у меня!!!
– Не извольте беспокоиться, босс!!! Не подведем! – лебезил громила.
– Ну-ну! – гундел Павловский, изображая сомнение. – Ну-ну!!!
На самом деле он отлично понимал – «затмение» тут абсолютно ни при чем! Прошедший две жестокие войны спецназовец и в придачу обладатель «крапового берета»[28] – это вам не шуточки!!! Голыми руками не возьмешь!!!
Телохранителя же Константин распекал куража ради, а заодно с целью унизить бугаев, с самого начала поставить их на место, а также иметь весомый аргумент для понижения заработной платы с двух тысяч долларов до одной…
– Ладно, черт с тобой! – остановив, наконец, кровотечение и вдоволь наиздевавшись над Васьковым, лениво сказал он. – В дядином кабинете полным-полно выпивки. Принеси мне бутылку коньяка. Марочного! Армянского! Чистый фужер не забудь. Да пошевеливайся, олух! Одна нога здесь, другая там!!!