Цветы для первого свидания - Светлана Демидова 3 стр.


К концу рабочего дня Алена поняла, что самым вульгарным образом заболела. Во рту сделалось сухо и горько, из носа потекло, щеки разгорелись ярким пламенем, а плечи между тем сотрясало от озноба. Хорошо, что была пятница. За выходные она постарается прийти в себя.

После работы Алена зашла в аптеку, купила аспирина с витамином С, средство от насморка и весь оставшийся путь до дома мечтала только о том, чтобы побыстрей лечь в постель и уснуть. Сегодня ей не понадобится снотворное. И как она умудрилась простудиться в такую жару? Хотя... неудивительно. Везде проветривают, кругом сквозняки. Вот она, Алена, сейчас ехала в автобусе, так в нем были открыты не только все окна, но и верхние аварийные люки. Простужайтесь, господа пассажиры! Болейте на здоровье! Не жалко!

На лестничной площадке совершенно измученная Алена поняла, что заснуть в ближайшее время вряд ли удастся. Откуда-то неслись громкая музыка и заливистый женский смех. Алена прикинула, у кого из соседей могла быть тусовка, и решила, что звуки раздаются из квартиры снизу, где такую же однокомнатную квартиру, как у нее, снимают вскладчину две студентки. Наверняка празднуют благополучное окончание летней сессии. Конец экзаменов – это, конечно, дело святое, но у Алены так ломит виски...

Войдя в квартиру и еще раз хорошенечко прислушавшись, она поняла, что музыка, женский визг и громогласный мужской хохот доносятся не снизу, а сверху. От него... От мерзавца, недомерка и мозгляка! Да как к нему могут ходить в гости какие-то женщины, когда на него и смотреть-то противно: маленький, худосочный, чернявенький, вдобавок вечно небритый и в отвратительной черной майке... Мальчикообразный мужчина. Мужеподобный юноша... Фу-у-у... Что за чушь лезет в голову...

Алена прошла на кухню, налила в стакан воды из чайника и положила в рот таблетку аспирина. От взрыва хохота гостей соседа сверху таблетка встала у нее поперек горла. Алена закашлялась. Аспирин вылетел у нее изо рта и угодил обратно в сумку, из которой минуту назад был вынут. Нет! Это уже ни на что не похоже! Это же форменное издевательство! У нее температура, а они... Нашли тоже время! И какой-то ведь праздник откопали, когда у всей страны никакого праздника и в помине нет!

Алена сунулась в сумку за сгинувшей в ней таблеткой, но почему-то там ее так и не обнаружила. Пришлось выдавить из упаковки вторую таблетку прямо в рот. Она протянула руку к сушилке за чашкой и с гадливостью отдернула руку. По дверце сушилки ползли горючие слезы. Алена подняла голову вверх. На потолке опять расплылось отвратительное пятно, покрытое не менее отвратительными и вполне созревшими каплями. Время от времени капли без всякой последовательности срывались вниз и попадали аккурат на дверцу чуть приоткрытой сушилки для посуды. Алене показалось, что температура у нее подскочила градусов до сорока. Она смачно выплюнула в мойку подтаявшую во рту кислую таблетку аспирина и бросилась из квартиры. К ее счастью, прямо против дверей остановился лифт, и Алене, которая тут же шмыгнула в кабину, не пришлось бежать вверх по ступеням на слабеющих с каждой минутой ногах. То, что в лифте осталась авоська с продуктами соседки Антонины Прокофьевны, ее нисколько не смутило. Подумаешь, авоська... Тут жизнь летит ко всем чертям!

На жуткий перезвон, который она устроила своему соседу, дверь открыл совершенно посторонний мужчина с высоким стаканом в руках. Он вопросительно уставился на Алену.

– Мне бы этого... как его... – пробормотала она, судорожно вспоминая фамилию того, которого она про себя чаще всего звала недомерком или иногда, смотря по обстоятельствам, мозгляком. Фамилия не вспоминалась.

– Ну и кого же вам, красавица? – спросил мужчина и сделал из своего стакана хороший глоток.

Алена по-детски шмыгнула текущим носом и продолжила бормотание:

– Ну... этого... а-а-а... кажется, Петруху... да... Петра, значит...

– Так бы и сказали, – отозвался человек со стаканом и зычно крикнул в комнату, из которой раздавался очень громкий и очень пьяный разговор: – Пе-е-етька!!! Петру-у-уха! Тут к тебе пришли-и-и!

Мужчина посторонился, приглашая Алену пройти, но она сделала рукой протестующий жест. В логово врага – ни ногой!

Через пару минут из комнаты вышли два Петрухи, как показалось Алене, которую уже слегка пошатывало от растекающегося по всем членам жара.

– Вы... вы совершенно... обнаглели... – заявила она на всякий случай обоим Петрухам сразу. – Устроили тут... оргию... на весь дом... прямо стыдно, честное слово...

– Чего это мне стыдиться? – удивился один из Петрух. – У меня сегодня сдача объекта была! Удачная, между прочим! Имею право праздновать! – Он взглянул на наручные часы и добавил: – Сейчас и не поздно еще! Время еще детское!

– Вы... Вы... – Алена с трудом фокусировалась на том Петрухе, который с ней разговаривал, – никакого права не имеете...

– Почему это?

– Да потому что вам... – Она, опять-таки на всякий случай, ткнула пальцем сначала в одного Петруху, потом в другого, а затем для верности и в мужчину со стаканом. – Вам надо деньги не на пьянки пускать, а это... того... копить...

– Да ну?

– Не может быть! – одновременно восхитились двое мужчин, а третий самым издевательским тоном спросил:

– Это на что же?

– На новые трубы и новую сантехнику! – как могла громко выпалила Алена и очень пожалела об этом. В затылке что-то щелкнуло и противно заныло.

Щелчки в Аленином затылке не произвели на ни одного из Петрух никакого впечатления. Один из них подбоченился и, гордо задрав вверх невыразительный подбородок, программно заявил:

– На что хочу, на то и трачу собственные деньги! И не вам меня учить!

– Молодец, Петруха! – похвалил его собрат и добавил: – Здорово отбрил! И вообще! Чего ты на нее смотришь! Гони отсюда эту... – он гадливо сморщился, – образину... этого... гнусного... ха-ха... харька!

Он именно так и выразился – хАрька – через «а», и Алена не поняла, имеет ли он в виду известное животное или что-нибудь похуже... Уточнений получить не удалось, потому что дверь тут же захлопнулась перед самым ее носом. Алена хотела начать в нее барабанить и продолжать это действие до тех пор, пока сосед не пойдет в магазин за новыми трубами и унитазом, но поняла, что надолго ее не хватит. В затылке уже не просто щелкало. В нем ломило. Что-то внутри головы оттягивало ее назад, и Алена испугалась, что рухнет на спину прямо перед дверью подлого недомерка. Этого нельзя было допустить. Она ведь не собирается сдаваться. Она вот только немножко собьет температуру, а после ему покажет, кто здесь хАрек... через «а»... а кто еще и похуже будет...

Несолоно хлебавши, Алена развернулась и, держась за стену, чтобы не упасть, принялась спускаться с лестницы. Дома она вылущила из упаковки еще одну таблетку аспирина и запила ее водой, стараясь не обращать внимания на мокрый потолок и льющую слезы сушилку. Потом с удовольствием трубно высморкалась, закапала в нос лекарство, с трудом разделась и натянула на горячее тело прохладную ночную рубашку. Утром ей не хотелось убирать постель, и теперь это оказалось как нельзя кстати. Алена рухнула на диван, сунула голову под подушку, чтобы не слышать воплей гостей недомерка, сверху еще накрылась одеялом и мгновенно отключилась.


Утром Алена проснулась от звонка будильника в мобильном телефоне. Вот ведь не отключила! Суббота же... 7.00. Рано еще. Она выпростала голову из-под одеяла и вспомнила, что вчера у нее неожиданно поднялась температура. Тряхнув головой, Алена поняла, что чувствует себя гораздо лучше, хотя из носа... кажется, все еще течет. Она спустила ноги с дивана. В затылке опять что-то хрюкнуло. Значит, температура еще есть. Непременно надо отлежаться, потому что больничные листы нынче не в чести. Запросто можно вылететь с работы. Больные и убогие никому не нужны.

Алена решила выпить очередную таблетку аспирина. Кажется, вчера покупала и даже пила... Да-да... и не одну... Неожиданно вспомнилось все, что случилось с ней вчера вечером: позорный поход к недомерку и даже «хАрек»...

Алена вскочила с дивана и, невзирая на хрюканье в затылке, бросилась в ванную, где висело самое большое зеркало ее квартиры. Неужели она кажется мужчинам хорьком? Честно говоря, абсолютно все равно, с «о» или с «а» это слово произносить! Неужели она так отвратительна? То, что она не красавица, это, конечно, известно, но чтобы хорек... Она щелкнула выключателем бра, которое висело у зеркала. В нем отразилось худощавое лицо с заострившимся подбородком, синюшным ртом и глазами, утонувшими в темно-коричневых провалах. Короткие волосы торчали слипшимися клочками потного меха. Вылитый хорек! Выхухоль! Ондатра! Мокрая крыса! И эта мятая ночная рубаха в сизый цветочек... Что за убожество...

Выключив бра, Алена побрела в кухню за аспирином. На потолок она даже не взглянула из принципиальных соображений. Сначала надо поправиться, а потом смотреть. Сейчас не время наливаться злостью, которой невозможно дать выхода. Алена налила в чашку воды, запила таблетку и подошла к окну. Рано. Все нормальные люди еще спят. Этот мерзавец с верхнего этажа тоже, конечно, дрыхнет. С перепою. Надо бы посмотреть, не пролил ли он еще чего-нибудь на остатки ее цветов. Ему, гаду, это как чихнуть!

Выключив бра, Алена побрела в кухню за аспирином. На потолок она даже не взглянула из принципиальных соображений. Сначала надо поправиться, а потом смотреть. Сейчас не время наливаться злостью, которой невозможно дать выхода. Алена налила в чашку воды, запила таблетку и подошла к окну. Рано. Все нормальные люди еще спят. Этот мерзавец с верхнего этажа тоже, конечно, дрыхнет. С перепою. Надо бы посмотреть, не пролил ли он еще чего-нибудь на остатки ее цветов. Ему, гаду, это как чихнуть!

Алена прошлепала обратно в комнату и вышла на балкон. Ну конечно! Чего еще можно ожидать от этого негодяя и его паршивых гостей! Вон окурок! И еще один! А это еще что за гадость? Алена, скривившись от омерзения, присела на корточки перед безобразным коричневым комком. Нет... все-таки это не самый худший вариант... Это всего лишь кусок шоколадного торта... Вон сбоку мятая розочка. Видно, кто-то из пьяных гостей уронил... Идиоты! Все, как один, идиоты!!! А это что? Носок, что ли? Ну конечно, носок! Этому мерзостному Петрухе ничего не жалко: ни джинсов, ни носков... знай бросает ей на балкон... Интересно, носок грязный или чистый? Собственно, какая разница? Потом руки можно и помыть, и даже «Белизной» продезинфицировать... Если кожа слегка облезет, тоже не страшно... Зато вместе со следами его гнусного носка...

Алена двумя пальцами взяла носок, потом, кривясь, сгребла с пола кусок торта, засунула его внутрь носка и огляделась по сторонам. Надо бы чем-нибудь утяжелить, чтобы долетело... Ага! Пожалуй, она не пожалеет для недомерка вот эту гайку. Обычно она прижимает ею край полиэтилена, которым накрывает рассаду, пряча ее таким образом от ветра. Ничего... Для полиэтилена она потом найдет что-нибудь другое. Камень какой-нибудь, например. Кирпичный бой с соседней стройки тоже подойдет...

Алена сунула в носок вслед за куском торта тяжелую гайку, покрутила свое изобретение перед носом, как пращу, и запустила на верхний балкон. Носок полетел гораздо лучше мокрых джинсов. Судя по звуку разбитого стекла, он попал точно в цель. Алена сначала даже присела от испуга, потом решила, что так этому паразиту и надо, бросилась вон с балкона, запрыгнула в постель и укрылась с головой одеялом. А пусть докажет, что это она! У нее температура! Она в забытьи!

Минут через пять в дверь позвонили. Алена поняла, что недомерок явился доказывать. Что ж! Пусть пробует! Она не торопясь откинула одеяло и спустила ноги на пол. Больные быстро не бегают. У них сил нет.

В дверь позвонили еще раз. Алена встала с дивана и хотела было набросить сверху ночной рубашки халат, но потом раздумала. Какого черта?! Пусть видит, что она спала, как сурок... или как хорек... А то, что рубаха здорово смялась, это даже хорошо. Да, она не вставала с постели всю ночь, металась в температуре, вот и измялась...

На третий звонок ненавистного недомерка она распахнула дверь. Разумеется, это был он. Все в той же гадкой черной майке и в чрезмерно блестящих трениках с вещевого рынка. Прямо пара ее мятой ночнушке!

– Что вам надо? – очень болезненным голосом проговорила Алена и пару раз шумно шмыгнула носом.

– Нет! Она еще и спрашивает! – прокричал недомерок и сунул ей под нос свой носок, который держал одной рукой, и гайку, перепачканную кремом, надетую на большой палец другой руки. – Это вот что такое?! Как это называется?!

Алена внимательно оглядела представленные для обозрения предметы и ответила:

– Понятия не имею!

– Да?! Не имеете?! Не может быть! А кто зашвырнул мне это прямо в окно?!

– Помилуйте! Я?!! В окно?! – возмутилась Алена. – Да мне и не докинуть... А кроме того, я болею со вчерашнего вечера!

– Что-то вы не похожи на больную!

– Да?! А это что? Слышите?! – И она еще пару раз пошмыгала заложенным носом.

– Ничего я не слышу! – отозвался он.

– Ну и напрасно! У меня серьезный насморк и высокая температура! Видите, я к тому же в ночной рубашке... сплю, в общем...

– Неубедительно! – взвился он. – Кроме вас, больше некому швырять мне в окно гайки!

– А нечего швырять мне на балкон свои носки! – крикнула она и поняла, что прокололась.

– Ага! – обрадовался он. – Значит, носок все же был на вашем балконе! Знаете, как это называется?!

– Что именно?!

– То, что вы делаете?!

– Ну?!

– Это называется хулиганством, которое, к счастью, уголовно наказуемо! – с явным злорадством в голосе объявил он.

– И это говорите мне вы, который регулярно топит меня грязной водой и травит растворителями?! – рассердилась Алена. – Да я сама могу на вас написать заявление в прокуратуру!

– Да?! Прямо в прокуратуру?!

– А чего мелочиться?!

– Да кто вас в прокуратуре воспримет всерьез?! – зло рассмеялся он. – Вы же... Вы только посмотрите на себя! Вы же...

– Ну-ну! Договаривайте! – прошипела Алена.

– Да пожалуйста! Вас уже вчера так назвал мой товарищ... Так вот! Знайте, что я с ним абсолютно солидарен! Вы не женщина! Вы... натуральный хорек... в ночной рубашке, вот кто вы!

– А вы... А вы жалкий низкорослый недомерок и... этот... как его... мозгляк... Да на вашу майку без слез не взглянешь... И друзья у вас один в один все такие же недомерки и... уроды... А женщины ваши, которые хохотали, наверняка проститутки и...

– Сами вы... – процедил сосед сверху и со всего размаха закрыл ее дверь.

Алена подумала, что ей повезло. Могла бы не успеть отпрянуть, и что тогда?


Алена проболела две недели, хотя рассчитывала отлежаться за выходные. Она решила, что быстро поправиться ей не позволила жгучая ненависть к недомерку, которая разъедала ей не только душу, но и тело. Каждый раз, выходя на кухню, она видела грязные пятна разводов на потолке, морщилась, злилась, и после этого градусник неумолимо фиксировал скачок температуры вверх.


– Тебе надо его переориентировать, – сказала Алене ее давняя, а потому верная подруга Раиска.


...Раиска Костомарова тоже была не замужем, но причины равенства социального положения подруг в корне отличались друг от друга. Алену замуж никто никогда не приглашал, хотя она совершенно не была против замужества как такового. Раиске, яркой фигуристой блондинке, предложения руки и сердца делали довольно часто, особенно лет десять назад, но... Но давно известно: когда выбор большой, сделать его очень трудно. Вот, например, если в магазине висят всего две люстры, то вы запросто выберете ту, которая лучше. Но если их повесят пять, выбор осложнится, а уж если десять...

У каждого желающего повести ее под венец Раиска находила дефекты, несовместимые с высоким статусом ее будущего мужа, как то: чересчур короткие брюки, унизительно тонкая шея, отвратительная манера громко прихлебывать чай, маразматический папаша, ошибки в склонении слова «время» или неразборчивость литературных вкусов. Особо презрительно она отмечала носителей прес-ных поцелуев. На справедливые замечания Алены, что брюки всегда можно купить новые, если уж неохота заморачиваться со старыми, Раиска кривила пухлые губки и отвечала, что у нее еще масса времени выбрать из неиссякаемого потока кандидатов самого достойного, с брюками которого возиться вообще не придется.

Поставленная в условия постоянного выбора, выискивания недостатков и их констатации Раиска очень скоро приобрела скептический прищур, скорбную складку между бровями и общее саркастическое выражение лица.

Долгое время поток претендентов на ее расположение действительно казался неиссякаемым, а потом почему-то стал усыхать и хиреть, несмотря на то что Раиска оставалась такой же привлекательной и моложавой. Возможно, по Питеру прошел слух, что у Костомаровой, как ни ухищряйся, тест все равно не пройдешь, либо на всех половозрелых мужчин стало хватать молоденьких девчонок, которых совершенно не интересовали литературные вкусы будущих мужей, поскольку они и сами не имели таковых в принципе. А может быть, Раиску несколько подпортил прищур с саркастическим выражением лица. Во всяком случае, год назад на звание даже не мужа, а всего лишь бойфренда Раиске пришлось выбирать всего из двух претендентов. Понятно, что, как в случае с вышеозначенными люстрами, сделать это оказалось несложно. Один из претендентов, Николай, был забракован сразу и бесповоротно, поскольку с ним было стыдно выйти в люди по причине того, что он периодически очень немужественно вжимал голову в плечи. По сравнению с таким серьезным недостатком, как вжимание головы, привычкой к чрезмерно громкому сморканию претендента по имени Дима можно было пренебречь. В конце концов, он сморкался только при насморке, что бывало в случае повальной эпидемии гриппа. А во время эпидемии кто ж не сморкается? Кто громче, кто тише...

Таким образом, в настоящий момент Раис-ка тусовалась с Димой. Дима несколько раз порывался отвести ее в загс, но дело постоянно срывалось, потому что Раиска боялась: только сходишь в загс, а тут к тебе как раз и подвалит принц на белом коне в нормальных брюках и не сморкающийся даже во время эпидемии...

Назад Дальше