– Тогда двадцать процентов, господин.
– Пятнадцать, и я забуду о твоей наглости.
– Семнадцать.
– Пятнадцать. И это мое последнее слово.
Купец открыл было рот, но передумал и кивнул.
– Хорошо. Тогда я рассчитываю услышать твой доклад завтра к вечеру. Оставь нас.
Купец низко поклонился и, пятясь, вышел из шатра. Катон не мог не посочувствовать Петронию. Несмотря на то что он и в самом деле свободно торговал с врагами Рима, неплохо наживаясь на этом, обстоятельства изменились. Началась война, и варвары могут отнестись с подозрением к любому купцу, пришедшему в город, даже если они знали его прежде. Тем не менее, если Петроний Дин достаточно умен, он сумеет заручиться доверием варваров, поделившись с ними сведениями о римлянах.
Размышления Катона прервало появление нового посетителя. Силан, префект лагеря, отсалютовал легату и встал, широко расставив ноги и заложив руки за спину – такую же прямую, как древки штандартов легионов, под которыми он сражался почти всю свою жизнь.
– Господин легат, вы посылали за мной.
– Верно. Немедленно созови всех старших офицеров в штаб. Ты можешь сообщить им, что мы атакуем столицу декеанглиев завтра на рассвете.
Глава 15
Катон стоял возле своей лошади на вершине невысокого холма, не более чем в полумиле от поселения варваров. До восхода оставался еще час, но он слышал, как вокруг двигались люди и лошади. Армия выступила из лагеря еще затемно, и у каждого отряда имелся свой проводник. К рассвету столица варваров будет окружена, и у ее обитателей останется совсем немного шансов сбежать. Ночные маневры всегда были для армии нелегким делом, и, хотя подготовку провели очень тщательно, колонна Катона натолкнулась на одну из когорт XX легиона, что всех немного задержало. В результате «Кровавые вороны» и Четвертая когорта заняли свои позиции значительно позднее, чем планировалось, и у солдат не останется времени на отдых перед сражением.
Ночь выдалась холодной, но марш позволил солдатам согреться. Кроме того, из-за мороза земля замерзла, и теперь людям и лошадям не приходилось брести по грязи, как в последние дни. Туман окутывал все вокруг, и Катон с удовлетворением отметил, что он поможет скрыть его солдат, когда они будут делать последний бросок к воротам города. Легат предоставил авангарду честь возглавить атаку. «Кровавым воронам» предстояло взять главные ворота и дать когортам XIV легиона возможность войти в город.
Если враг будет наготове и сумеет быстро отреагировать, люди Катона понесут тяжелые потери. Поэтому он решил атаковать стремительно и беспощадно. Когда легионеры направятся к мосту через ров, «Кровавые вороны» будут бежать впереди с лестницами, чтобы взобраться на стены по обе стороны от ворот. Небольшой отряд легионеров будет нести таран, которым они разобьют массивные створки ворот. Как только появится брешь, две когорты XIV легиона начнут штурм города. Оставшаяся часть армии окружит варваров, когда те побегут из города. Петроний Дин не вернулся, поэтому Квинтат так и не сумел узнать, сколько воинов у врага. Катон помрачнел, вспомнив льстивого купца. Очевидно, он сбежал, решив не рисковать шкурой. Впрочем, он не мог вечно избегать гнева легата, и Петрония ждало жестокое разочарование, когда он попадет в руки римских властей.
Если удача останется на стороне римлян, король декеанглиев и вожди союзных племен будут захвачены в плен или убиты, и тогда война будет практически закончена. Останется лишь пересечь узкий канал, отделяющий Мону от материка, и покончить с культом друидов, разделаться с остатками силуров и ордовиков – после чего западная часть провинции будет окончательно усмирена. Легат Квинтат одержит выдающуюся победу, прославит свое имя и продолжит строить карьеру в Риме. А во дворце присвоят себе лавры победы над врагами-варварами и сделают щедрое пожертвование для армии. Естественно, большая часть денег пойдет преторианской гвардии, чья верность Клавдию много выше, чем у солдат, сражающихся на окраинах империи. Преторианцы, несомненно, уже показали, что им по силам устранить императора и навязать его преемника Сенату и народу Рима. Реальное существование такой угрозы не вызывает сомнений у любого человека, имеющего хоть какое-то отношение к миру политики, и Катон не мог не сожалеть о цинизме, который порождало такое положение вещей.
То же самое произойдет с триумфом, о котором император обязательно объявит с помощью своих трусливых приспешников в Сенате. Тщательно подготовленное шествие пройдет по главным улицам Рима, через Форум и мимо великолепного императорского дворца, а главное действие развернется перед храмом Юпитера, которому будет посвящено оружие врага. В центре процессии проследует сам император на роскошной колеснице, пленные вожди врага пройдут в цепях навстречу своей судьбе. Если у Клавдия возникнет желание проявить великодушие, он простит их, явив милосердие Рима к побежденным. В противном случае их задушат под рев толпы, взбодренной деньгами, выпивкой и хлебом.
Солдат армии Квинтата ждут награды, в особенности тех, кто находился в авангарде. По древнему обычаю, первый воин, поднявшийся на бастион врага, получит новое звание. Такая же награда ждет солдата, первым ворвавшегося в брешь, а один из легионеров, управлявших тараном, станет к концу дня опционом, и ему останется всего один шаг до центуриона. Штандарты обоих отрядов украсят новые награды, и положение Катона среди других военных упрочится. Его имя попадет в списки тех, кто назначен командовать более престижными частями армии.
Пока префект ждал в холодной темноте, он позволил себе помечтать о том, как будет развиваться дальше его карьера. Он станет влиятельным и богатым человеком, обладателем хорошего дома в столице и, возможно, роскошной виллы в Кампании, на берегу залива, у подножия Везувия. Трудно представить более приятное место, где бы он мог провести остаток дней с Юлией и семьей. На мгновение его сердце наполнилось любовью и тоской, ему захотелось оказаться подальше от мрачных гор и их варварских обитателей. И от трудностей и опасностей армейской жизни. Катон представил себя возле потрескивающего огня, играющим с сыном, возможно, и с другими детьми, а Юлия будет смотреть на него с улыбкой, покорившей его сердце.
– Господин префект…
Образы мгновенно исчезли, и Катон повернулся к почти невидимой фигуре, приближавшейся к нему со стороны холма. Он едва смог разглядеть человека на фоне густого мрака, но сразу узнал голос.
– Фестин. Люди готовы?
– Все, кроме парней с тараном. Но опцион передал, что они уже близко. Они успеют вовремя.
– Хорошо. А как настроены солдаты?
Центурион усмехнулся:
– Вы же их знаете, господин префект. Они ворчат, как недовольные шлюхи, ругают холод и задержки, но им не терпится вступить схватку. Ведь они ждут наград и новых званий. О них не стоит беспокоиться. Скорее следует пожалеть жалких варваров.
Катон и Фестин посмотрели в сторону поселения. За воротами и стенами виднелись розовые пятна костров. Вдоль бастионов двигались фигуры, освещенные сзади, однако никаких признаков тревоги не наблюдалось.
– Господин, вы полагаете, что все пройдет так легко и просто, как рассчитывает легат?
Катон вспомнил указания, которые им давал Квинтат накануне утром. Казалось, его офицеры учли все возможные варианты, но…
– А тебе известен хотя бы один план, который удалось легко осуществить?
Они коротко рассмеялись, потом Катон откашлялся и сплюнул.
– Только до тех пор, пока мы сможем играть нашу роль, Фестин. Если «Кровавые вороны» сумеют взобраться на крепостные стены прежде, чем враг успеет расставить там своих солдат, твои легионеры смогут проделать брешь в воротах без особых проблем. Конечно, будут потери, но нам нужно постараться сделать все, что в наших силах, чтобы их сократить. Мы должны нанести тяжелый удар, шуметь изо всех сил, чтобы напугать ублюдков.
– Я сделаю все, что в моих силах, господин префект.
Они смолкли, и Фестин подул на руки, а потом потер ладони.
– Как жаль, что Макрона нет с нами… Никто лучше, чем он, не справился бы с этой задачей.
Катону хотелось согласиться. Его старый друг чувствовал бы себя как рыба в воде во время осады, и, глядя на него, остальные легионеры сражались бы, точно львы. Но Макрон остался охранять форт и поправляться после ранения, а вся ответственность теперь легла на плечи Фестина, и Катон не хотел, чтобы центурион переживал из-за сравнения с воином, которого префект считал лучшим из всех, кого он знал.
– Ты сможешь все ему рассказать, когда кампания закончится и мы вернемся в форт. Но сейчас ты командуешь когортой, Фестин. И солдаты будут смотреть на тебя. Как и я. И я уверен, что ты исполнишь свой долг и сделаешь все, что необходимо.
– Да, господин префект. Конечно.
Катон повернулся к своей лошади, достал маленький мех с вином из седельной сумки и протянул его Фестину:
Катон повернулся к своей лошади, достал маленький мех с вином из седельной сумки и протянул его Фестину:
– Вот, это приготовил Траксис, чтобы лучше переносить холод. Вино и немного специй.
Фестин благодарно кивнул, осторожно поднес мех к губам и сделал несколько глотков.
– О-о-о-о! Хорошая штука… – Тут он ахнул и закашлялся. – Немного специй… Проклятье, что он сюда добавил, господин префект? Перец?
– Среди прочего. – Катон взял мех и тоже сделал несколько быстрых глотков, но осторожно, потому что знал, чего ждать. Питье обожгло горло, и он сразу почувствовал тепло. – Помогает бороться с холодом… А теперь тебе лучше вернуться к своим людям. Я хочу, чтобы они были готовы побежать к воротам, как только прозвучит сигнал к атаке. И да пребудут с тобой боги, Фестин.
– И с вами, господин префект.
Они обменялись почти невидимыми салютами, и центурион скрылся в темноте, оставив Катона наедине с его конем Ганнибалом, который опустил голову и неспешно щипал покрытую настом траву, не обращая внимания на тревоги своего хозяина и других солдат, тихо ждавших начала сражения. Катон взял поводья и отвел лошадь в ложбину за холмом. Здесь воздух оказался более холодным и влажным, а клубившийся вокруг туман создавал впечатление, будто Катон окунулся в воду. Он тихонько ахнул, но взял себя в руки.
Передав поводья легионеру, префект отправился на поиски центуриона Мирона. Тот стоял вместе с другими декурионами «Кровавых воронов», которые о чем-то говорили приглушенными голосами. Катон остановился и прислушался.
– Запомните мои слова, – говорил Мирон. – Это плохо закончится. Нам предстоит бежать к стенам по открытому полю, да еще с лестницами и крюками. Мы не сможем использовать щиты и станем легкими целями для любого варвара, умеющего стрелять из лука.
– Ты слишком много беспокоишься, – ответил другой голос, и Катон узнал Корвина. – Подлая банда варваров обратится в бегство, как только поймет, что игра началась. В точности как в ущелье.
– Но они сбежали вовсе не из-за того, что испугались… Послушай, Корвин, только не обижайся, но ты в Британии всего несколько месяцев и ничего не знаешь про врага. Когда ты сойдешься с ними в сражениях столько же раз, сколько я, то будешь мне о них рассказывать, ладно? А сейчас меня совсем не радует, что префект вызвался идти в авангарде. Проклятье, он слишком рвется к славе.
Катон снова зашагал вперед, и один из декурионов кашлянул и провозгласил:
– С нами старший офицер!
Декурионы повернулись к Катону и вытянулись по стойке «смирно».
– Вольно. И постарайтесь говорить тише. Мы намерены напасть неожиданно, время тренировок прошло.
– Извините, господин префект.
Катон оглядел своих подчиненных. Приближался рассвет, и он уже видел их лица.
– Все готово?
– Да, господин префект, – ответил Мирон. – Мы с парнями готовы на все.
Катон сдержал улыбку.
– Рад слышать. Надеюсь увидеть тебя во главе атакующей колонны, когда придет время. Покажи Корвину, как «Кровавые вороны» идут в бой.
После небольшой заминки Мирон откашлялся:
– Да, господин префект, конечно. Вы можете на меня положиться. До самого конца.
– Ну, меня вполне устроит, если ты дойдешь до центра вражеского лагеря, Мирон. И тогда нам всем хватит славы.
Катон помедлил еще немного, и декуриону ничего не оставалось, как смущенно опустить взгляд. Потом префект посмотрел на небо, надеясь увидеть полоску света над горизонтом. Нет, пока ничего. Но очень скоро начнется новый день.
– А сейчас вам лучше присоединиться к своим солдатам. Пусть они верхом ждут сигнала. Как только он прозвучит, вы знаете, что делать. Давайте преподадим варварам такой урок, чтобы им не удалось воспользоваться полученными знаниями.
– Господин префект? – после короткой паузы раздался неуверенный голос Мирона.
– Не имеет значения. Просто делайте свою работу, мы встретимся за стенами города. Мирон, я пойду в атаку вместе с тобой и твоими людьми.
– Есть, господин префект.
Маленькая группа распалась, и декурионы разошлись по своим эскадронам. Катон отыскал Ганнибала и подъехал к штандартам всадников Мирона. Вокруг сквозь туман он видел смутные фигуры людей и лошадей, слышал приглушенный стук копыт и позвякивание доспехов. Стоявший у своей лошади Мирон негромко отдал команду:
– Первый эскадрон… приготовиться.
Солдаты ухватились за рожок седла, и через мгновение все уже сидели верхом, успокаивая своих скакунов.
– Построиться в линию за мной.
Рядом с декурионом тут же оказался солдат со штандартом, остальные заняли места за ним, образовав строй уходящий в туман. Щиты висели на спинах, копья они оставили в лагере, ведь им требовалось нести еще и снаряжение для подъема на стены. У нескольких солдат были лестницы, некоторые достигали двенадцати футов в длину; солдаты держали их под правой рукой. Катон направил Ганнибала к Мирону, после чего шеренга всадников застыла на месте; лишь изредка пофыркивали лошади, помахивали хвостами и подергивали похожими на кинжалы ушами.
Темнота начала рассеиваться, небо озарилось тонкой полосой бледного света, и из сумрака стали выступать детали окружающего ландшафта. Теперь Катон уже мог разглядеть остальную часть когорты. Солдаты стояли возле своих лошадей, уперев копья в землю и потирая руки, чтобы их согреть. Некоторые притоптывали ногами; белые облачка дыхания, словно плюмажи, возникали у них над головами и исчезали.
Повернувшись в седле, Катон увидел Фестина во главе когорты; тяжело вооруженные легионеры замерли в молчаливом строю за своими большими прямоугольными щитами. Префект почувствовал, как его сердце забилось быстрее; он напряг слух, чтобы сразу услышать первый пронзительный зов трубы. Несмотря на холод, ладони у Катона стали влажными, в горле пересохло. Со стороны вражеского поселения не доносилось ни звука, однако трудно было утверждать что-то определенное – ведь шеренги римлян окатывал легкий шум, а кровь стучала у него в ушах. Катону отчаянно хотелось направить своего скакуна вперед, к краю ложбины, где скрывался авангард, чтобы проверить, всё ли в порядке. Но он заставил себя оставаться на месте. Теперь было уже слишком поздно. Все решено, сигнал о наступлении может быть отдан в любой момент. Оставалось дождаться его и броситься на врага.
Глава 16
Несмотря на то что Катон ждал сигнала, далекий зов трубы из расположения штаба армии заставил его слегка подпрыгнуть в седле. И тут же ближайший к нему всадник вопросительно посмотрел на него. Префект набрал в легкие побольше воздуха и крикнул:
– Авангард! Вперед!
Он сжал коленями бока Ганнибала. Скакун сорвался с места, почти сразу перешел на галоп на склоне холма, и через несколько мгновений они выскочили из тумана и оказались на открытом поле – до вражеских бастионов оставалось менее полумили. Слева находился Мирон вместе со своим эскадроном, за ними остальные «Кровавые вороны»; копыта лошадей выбивали дробь по покрытой настом траве. Кое-кто из всадников что-то кричал, несмотря на приказ сохранять молчание, и Катон не сомневался, что их командиры придумают для провинившихся подходящее наказание. Они скакали не слишком быстро, ведь всадникам приходилось нести лестницы, мотки веревок и крюки, но все знали, что только скорость поможет сократить потери.
Катон наклонился вперед, пытаясь выжать из Ганнибала максимум, но при этом постарался разглядеть вражеских часовых, дожидался момента, когда они поднимут тревогу, не слышную из-за грохота копыт по замерзшей земле. Однако он уловил лишь зов римских труб, прозвучавших со стороны других римских когорт, окружавших столицу декеанглиев. Все это являлось частью плана, целью которого было сбить врага с толку относительно главного направления атаки и дать возможность Катону и его солдатам довести дело до конца прежде, чем враг подтянет к воротам основные силы. Префект бросил быстрый взгляд через плечо и увидел, как первые легионеры появляются из скрытой туманом ложбины и мерной, но быстрой поступью направляются к воротам.
Напряженное ожидание закончилось. Теперь уже ничего нельзя было изменить. Их ждали победа и слава – или поражение и смерть. Но все мысли об исходе сражения исчезли, Катона захватило яростное возбуждение атаки, губы искривились в свирепой усмешке; он мчался вперед.
Вражеские часовые на стенах стояли неподвижно. Если они и подняли тревогу, их товарищи никак на это не отреагировали, подумал Катон, быстро приближаясь ко внешнему рву. Он слегка придержал Ганнибала, позволив остальным солдатам его догнать. Первые всадники остановились у края рва, соскочили на землю, оставив одного человека из пяти приглядывать за лошадьми. Прихватив лестницы, веревки и крючья, солдаты побежали к стене, скользя на покрытой изморозью земле. Катон остался в седле и направился вдоль стены к мосту, ведущему на другой берег рва.