– Я не стану просить вас жертвовать жизнью. Просто подплывите поближе, чтобы я смог сделать то, что необходимо. Ничего больше.
Матрос кивнул и отдал команду остальным. Через мгновение лодка устремилась к разбитому судну. Катон сорвал с себя промокшую тунику, поднял со дна лодки моток веревки и надел себе на плечо.
– Если у меня получится, я брошу конец вам. А вы привяжете веревку к тросу, который идет к биреме. Все понятно?
– Да, господин.
– И еще одно. Если у меня ничего не получится, не пытайтесь меня спасти.
Матрос мрачно улыбнулся:
– Это приказ, господин?
Катон заставил себя улыбнуться в ответ, развязал ремешки и сбросил тяжелые сандалии, дрожа на ледяном ветру. Теперь он остался лишь в набедренной повязке и немного помедлил, набираясь мужества. Мельком подумал о Юлии и их ребенке и о том, что они могут лишиться мужа и отца, но выбросил посторонние мысли из головы и нырнул в бушующее море.
Сначала он ощутил невероятный холод сомкнувшейся над ним воды, словно гигантский кулак сжал все его тело. Затем вынырнул на поверхность, и его оглушил рев и шипение моря. Катон сразу поплыл в сторону скалы, на которую выбросило грузовой корабль. Казалось, до нее совсем близко, но мешало течение, и Катон понял, что ему необходимо добраться до камней как можно скорее. Быстро темнело, а холодная вода отнимала силы.
Катон уже протягивал руку к ближайшему камню, когда новая волна прокатилась по носу корабля, отнеся его немного назад, а потом потащила обратно. Воспользовавшись благоприятным направлением течения, он подождал, когда окажется рядом со скалой, вцепился в твердую поверхность и через мгновение выбрался из воды. Префект сделал несколько шагов, чтобы оказаться подальше от бушующих волн, и только после этого решил осмотреться. Он находился на плоском камне, выступавшем из воды. Корпус судна был совсем рядом, и Катон посмотрел вниз, на верхнюю палубу, откуда за ним с тревогой наблюдали моряки. Теперь на их лицах появилась надежда, но до спасения все еще было очень далеко.
Отчаянно дрожа под обжигающим ветром и валящим снегом, Катон размотал веревку, уперся ногами в скалу и жестом показал гребцам в лодке, что они должны подплыть ближе. Те сразу заработали веслами, и, когда от скал их отделяло около двадцати футов, матрос, находившийся ближе всех к носу, поднял весло и повернулся, чтобы поймать веревку. Катон швырнул ее, она стала разворачиваться в воздухе и упала в воду, немного не долетев до лодки.
Он стиснул зубы, вытащил веревку обратно и снова бросил. На этот раз ему повезло. Волна приподняла лодку, и веревка упала на нос. Она начала соскальзывать в воду, матрос с первого раза не сумел ее схватить и тут же сделал вторую попытку. На этот раз его пальцы сомкнулись на веревке, он вытащил ее и связал с другой, уходившей по воде к стоявшему на якоре кораблю; затем повернулся к Катону и кивнул.
Префект снова взглянул на лежавший на скале грузовой корабль, взвесил в руке оставшиеся кольца веревки и оценивающе посмотрел на скалы между ним и открытым морем. Еще одна огромная волна накрыла шипящим пенным гребнем разбитую палубу и скалу. Когда море отступило, Катон начал спускаться вниз по блестящим камням и зеленым водорослям, которые заканчивались возле носа корабля.
– Ловите веревку! – закричал он, обращаясь к смотревшим на него матросам.
Хорошенько размахнувшись, префект швырнул скрученную в кольца веревку вверх. К ней сразу потянулись нетерпеливые руки, схватили ее и потащили на себя, а Катон быстро обошел разбитый корпус и взобрался на остатки палубы, дрожа и задыхаясь от холода и усталости. Он направлялся к остальным, когда накатила новая волна и сбила его с ног – префект покатился по палубе, попытался за что-нибудь ухватиться, чтобы его не унесло в море, и в тот момент, когда почувствовал, что его охватывает отчаяние, кто-то схватил его за предплечье и заставил остановиться. Затем еще несколько рук вытащили его из воды, и он увидел лица смотревших на него матросов. Ближайший к нему ухмылялся в черную блестящую бороду:
– Дружище, у тебя просто железные яйца!
Матрос помог Катону подняться на ноги, остальные принялись благодарно хлопать его по спине. Префект оглянулся и увидел, что веревку уже надежно привязали к носовой мачте; она уходила к лодке, которая продолжала подпрыгивать на волнах неподалеку от скалы, но теперь суденышко, закрепленное с двух сторон, держалось на волнах гораздо увереннее. Только тут Катон заметил, что к ним приближаются еще две лодки и занимают позиции возле натянувшейся веревки. Затем он подсчитал собравшихся вокруг него матросов – их оказалось девять человек.
– Нам нужно уносить отсюда ноги как можно скорее, – сказал он. – Давайте по одному вниз по веревке, к лодке.
Дюжий матрос, который помог Катону удержаться на палубе, указал на одного из своих спутников:
– Саллюст, ты пойдешь первым. Следующий – Порцин, как только Саллюст доберется до лодки.
Группа мужчин собралась на носу, и Саллюст повис на веревке. Он стал осторожно спускаться вниз, к воде, потом к лодке, на которой приплыл Катон. К тому моменту, когда моряк оказался около лодки, остальные два суденышка подплыли к нему, и Саллюсту помогли перебраться в ближайшее. В это время другой матрос начал спускаться в воду.
– Смотрите!
Катон едва успел повернуть голову и увидел над головой стену кипящей воды. Он вцепился в оставшийся поручень, и через мгновение на него обрушился ледяной поток. Повисший на веревке матрос коротко вскрикнул, а когда волна откатилась, он бесследно исчез, лишь продолжала дрожать мокрая веревка.
– Несчастный ублюдок, – пробормотал дюжий матрос и хлопнул следующего товарища по плечу: – Теперь ты. Вперед!
Пока матрос спускался в воду, Дюжий повернулся к Катону:
– Меня зовут Талбон. Если я выберусь отсюда живым, то угощу тебя кувшином лучшего вина, какое только смогу найти, друг мой.
Он протянул руку, и Катон сжал его предплечье.
– Хорошо. После этого нам будет необходимо выпить. Я – Катон.
– Ты с «Медузы»? – Талбон указал в сторону ближайшего боевого корабля. И, прежде чем Катон успел ответить, добавил: – Надеюсь, твой капитан позаботится о том, чтобы тебя наградили. Ты это заслужил, друг.
Катон слегка склонил голову:
– Благодарю, но цыплят по осени считают, не так ли? Фортуна играет с нами в игры до самого конца.
Их разговор прервался, когда дерево под ними затрещало, и они увидели, что отвалился еще один кусок палубы всего в десяти футах от них.
– Осталось совсем немного, – сказал Катон.
Матросы по очереди спокойно продолжали спускаться по веревке, и вскоре первая лодка со спасенными людьми направилась к берегу. Наконец, остались только Талбон и Катон.
– После тебя. – Матрос указал в сторону веревки.
Катон покачал головой:
– Ты крупный парень, тебе потребуется больше времени. Так что иди первым.
– Ты называешь меня толстым? Вот говнюк!.. А ты уже начал мне нравиться.
Талбон схватился за веревку и стал спускаться, и Катон остался на палубе один. Накатила еще одна громадная волна, и остатки грузового корабля снова слегка сместились. Оценка Катона оказалась правильной – Талбон двигался медленнее остальных. Префект с трудом удержался и не стал его торопить. Теперь его уже трясло непрерывно, и он не чувствовал пальцев ног. Катон потер руки и несколько раз хлопнул в ладоши, чтобы не начались судороги.
Наконец, Талбон оказался возле борта лодки, и матросы втащили его внутрь. Катон сразу перекинул ноги через борт, крепко вцепившись в веревку, и стал быстро перебирать руками. Всякий раз, когда волна ударяла в разбитый корабль, веревка дергалась, Катон начинал раскачиваться над скалами, а потом его окатывала ледяная вода. Когда префект повернул голову, то увидел, что матросы отчаянно машут ему руками. Сначала он не понял, в чем дело, но оглянулся и увидел, что оставшаяся часть корпуса раскачивается из стороны в сторону. В этот момент носовая мачта рухнула вниз, и Катон упал в море.
Префект вновь оказался в ледяных объятиях воды, но теперь задержал дыхание, вцепился в веревку и даже не попытался сразу подняться на поверхность. Он понимал: если отпустит веревку, у него может не хватить сил доплыть до лодки. Вскоре он почувствовал, что веревку тянут, и его тело стало подниматься из ледяных глубин. Как раз в тот момент, когда легкие начали гореть, Катон всплыл на поверхность рядом с лодкой, сильные руки вытащили его и бесцеремонно бросили на дно.
– Режьте веревку! – взревел Талбон. – Иначе нас утащит в глубину вслед за проклятым кораблем. И не пытайся развязывать, идиот! Режь! Прочь отсюда, не мешай…
Перед глазами Катона уже вставала пелена, вокруг сгущались сумерки, но он увидел, как матрос пилит веревку ножом. Пенька поддавалась волокно за волокном; наконец, с негромким шлепком часть веревки затонула. Талбон спрятал нож в ножны и приказал плыть к берегу. Потом он поднял мокрую тунику и накрыл трясущегося от холода на дне лодки префекта.
– Отдыхай, Катон. Твоя работа сделана, друг.
Талбон потрепал его по плечу и стал вести счет для гребцов. Маленькая лодочка устремилась к берегу по пенным волнам моря, подальше от скал и опасности. Катон почувствовал, как все его тело охватывает ужасная слабость; ему хотелось закрыть глаза и погрузиться в забытье. Но засыпать он боялся: а вдруг больше не проснется? Поэтому, стуча зубами, оперся спиной о кормовую скамейку и согнул ноги в коленях.
Наконец, он услышал шорох волн по гальке, корпус лодки вздрогнул, и она остановилась, уткнувшись в берег. Матросы убрали весла и выскочили из лодки, чтобы вытащить ее на песок. Талбон протянул руку Катону, и тот не стал отказываться от помощи. Через мгновение он уже стоял на твердой земле. Над берегом сгустились сумерки, сильный снегопад еще больше ухудшил видимость.
– Мои сапоги, – слабым голосом попросил Катон; матрос наклонился и протянул их.
– Послушай, друг, я постараюсь найти для тебя плащ, вина, еды и костер. А потом отвезу тебя обратно на твой корабль.
Катон молча кивнул, но тут он услышал, как кто-то бежит к ним по гальке.
– Господин! Господин! Префект Катон!
Он поднял глаза и увидел Мирона, бегущего в их сторону с несколькими солдатами. На их лицах читалось заметное облегчение. Один из солдат снял свой плащ и набросил его на плечи Катона. Талбон удивленно посмотрел на Катона:
– Префект Катон? Ну, я… я… Будь я проклят! – Талбон рассмеялся. – Я думал, вы простой матрос, один из нас… Никогда бы не подумал, что мою жизнь спасет не-моряк. И к тому же офицер.
– Всякое бывает, Талбон. – Катон слабо улыбнулся.
Они снова сжали предплечья друг друга, как люди, только что пережившие страшную опасность и теперь испытывающие радость и облегчение.
– Ну, а что касается вина, то пусть это будет фалернское. Принеси его в мою палатку – ты обещал.
– Конечно, господин префект. Клянусь, я так и сделаю.
Они замолчали, и оба инстинктивно посмотрели в сторону скал. Остов грузового корабля бесследно исчез – шторм окончательно его уничтожил. Уцелевшие корабли, вошедшие в бухту, бросали якоря, или их вытаскивали на берег измученные матросы. Снегопад не стихал, ветер продолжал свирепствовать. «Зима наконец вступила в свои права, – мрачно подумал Катон, – и, возможно, наши несчастья только начинаются».
Глава 21
Катон поморщился, когда утреннюю тишину разорвали штабные горны, а еще через мгновение в дело вступили баллисты первой батареи. Привычный треск, с которым устремлялись вперед рычаги, смягчал выпавший ночью обильный снег. Белое одеяло толщиной в три дюйма укутало землю, покрывало вражеский частокол и укрытия за ним. Когда стрелы с железными наконечниками вре́зались в частокол, покрытый инеем и снегом, во все стороны разлетелись белые фонтанчики. Стоявшие на стенах вражеские воины, выкрикивающие оскорбления римлянам, тут же попрятались.
Лишь после долгой паузы, наступившей вслед за первым залпом, над частоколом начали появляться их лица. Они снова стали насмехаться над римлянами, но на них тут же обрушились стрелы второй батареи, огонь которой сконцентрировался на центральной части вражеских укреплений. Катон увидел, что один из варваров, более смелый, чем остальные, выпрямился во весь рост и принялся размахивать кулаками. Через мгновение ему в грудь ударила стрела, и он рухнул назад.
– Ну что же, мы сумели пролить первую кровь, – рассмеялся легат XIV легиона Валент, стоявший рядом с Катоном. – Дикари так и не поняли, на что способно современное оружие. Очень скоро мы полностью уничтожим их укрепления.
Катон кивнул. Армию сопровождали более сотни баллист и катапульт, и одно только это оружие могло пробить серьезные бреши в обороне врага, а также нанести ему тяжелые потери. Однако преимущество римляне будут иметь лишь до тех пор, пока станут штурмовать укрепления по эту сторону канала. Дальности действия баллист и катапульт не хватит, чтобы причинить вред укреплениям на другом берегу.
Он посмотрел вдоль береговой линии, где четыре уцелевших боевых корабля вели за собой оставшиеся грузовые суда в сторону северного входа в канал между материком и Моной. На боевых кораблях стояли баллисты, которые должны были поддерживать высадку на остров, но Катон сомневался, что они сумеют повлиять на ход сражения. Римлянам придется преодолевать береговые отмели с ледяной водой и только потом идти на штурм укреплений, защищавших берега в самой узкой части канала. Катон видел, что земляные валы и частокол в других местах не такие высокие. Оставалась еще одна возможность – узкий, покрытый тиной и илом проход, обнажавшийся при отливе. Но и его перегораживал толстый частокол. Сражение будет кровавым.
Легат Квинтат и его старшие офицеры наблюдали за началом боевых действий с вершины невысокого холма, за спинами солдат XIV легиона, занимавшего исходные позиции перед атакой. Теперь оставалось дождаться, когда во вражеском частоколе появятся приличные бреши. На флангах легиона стояли четыре когорты наемников, которые должны были поддерживать атаку на частокол; две из них состояли из лучников и пращников с Балеарских островов.
«Кровавые вороны» разместились на правом фланге. Их лошади все еще оставались в лагере: когорта будет сражаться в пешем строю вместе с когортой легионеров, к которой они были приданы с начала года. «Кровавые вороны» вселяли такой страх в сердца врагов, что Квинтат решил использовать их при штурме.
Хотя ветра не было и море оставалось спокойным, свинцовые тучи обещали новый снегопад, и многие римские солдаты решили надеть плащи, зная, что им придется ждать начала наступления. Те когорты, что уже выстроились на склоне, ведущем к укреплениям противника, притопывали ногами и потирали руки, чтобы хоть как-то согреться. Их товарищи из XX легиона и когорты наемников оставались в резерве в передвижном лагере на другом склоне холма, напротив самой узкой части канала. Они имели возможность развести костры на лагерных бастионах, где дожидались приказа о вступлении в сражение.
Прошло два дня после шторма, и на следующее утро удалось оценить ущерб, понесенный флотом, шедшим на помощь Квинтату и его армии. На несколько миль по обе стороны бухты берег усеивали обломки кораблей и трупы. Погибло почти две трети всех кораблей и их команд. Тела собрали и кремировали на погребальных кострах, разведенных из обломков разбитых судов. Только после этого армия выстроилась на холме, напротив вражеских позиций, расположенных по обе стороны канала.
К этому времени Катон окончательно пришел в себя после ледяного купания и невероятной усталости. Им удалось спасти несколько человек, и это немного его утешало. Но сейчас он полностью сосредоточился на предстоящем штурме и продолжал разговор, начатый легатом Валентом:
– Мы без особых проблем разберемся с их укреплениями по эту стороны канала, господин легат, но пересечь водную преграду и захватить остров будет намного сложнее. Нам придется форсировать канал во время отлива и преодолеть вражеский частокол либо попытаться пересечь его по воде. Задача непростая – ведь у нас совсем мало грузовых кораблей.
Оба посмотрели на корабли, входившие в устье канала и старавшиеся держаться как можно ближе к берегу – на случай, если враг воспользуется десятками лодок, лежавших на песке на отмели. Кроме боевых кораблей, в караване имелось восемь грузовых, на каждом из которых могло поместиться не более пятидесяти легионеров.
– В каждой волне будет только четыреста солдат, так что сражение получится трудным, – заметил Катон. – Первым придется сражаться не на жизнь, а на смерть.
– Да, будет нелегко, – согласился Валент. – Но я ставлю на парней из Четырнадцатого легиона против толпы ревущих варваров. Им будет достаточно высадиться на берег и удерживать позиции до прибытия следующей волны. А после того, как там наберется достаточное количество наших солдат, нас ничто не остановит. Мы раздавим друидов, как яйцо. И тогда многие племена крепко задумаются, стоит ли им продолжать выступать против нас.
Катон заставил себя одобрительно улыбнуться:
– Да, надеюсь, так и будет.
Валент говорил разумные вещи. Без друидов, которые объединяли племена, обычная политика «разделяй и властвуй» неизменно приносила обильные плоды. Именно она позволила превратить небольшой город-государство, каким был Рим, в огромную империю, простирающуюся от одного конца мира до другого. И Британию ждет такая же судьба. Три или четыре легиона и несколько когорт будут контролировать все население при помощи местных правителей, чью верность купят на римское серебро. Такова цена мира для населения Британии.
Пока они разговаривали, баллистам приказали вести огонь по готовности, и теперь каждая стреляла с той быстротой, на которую была способна. До офицеров доносился неритмичный скрежет механизмов. Враги, которые использовали паузы, чтобы демонстрировать римлянам свое презрение, теперь прятались за частоколом, однако были готовы снова выскочить оттуда, как только римляне перестанут стрелять. Удары тяжелых стрел и камней уже делали свое дело – под триумфальные крики легионеров кусок частокола рухнул в ров, и часть земляного вала тут же осыпалась.