— Но вы допускаете возможность, что он вас не послушал?
— Не допускаю, — нахмурился мужчина, потом заговорил спокойнее:
— Такой, как Алик… — он махнул рукой. — Надеюсь, он уже к дому подъезжает.
— Чего же проще проверить, — усмехнулась я. — Мобильный у него есть?
— Был. Я отобрал. Мой мобильный. Там он ему не нужен.
— Ясно, господа хорошие, я не я и лошадь не моя, — подытожила я, поднимаясь, хозяин испуганно взглянул на пришедшего, хотел что-то сказать, но не рискнул. Тот смотрел на меня с усмешкой, для него я, как ни крути, существо второго сорта, раз умудрилась родиться бабой, и то, что он потратил на меня драгоценное время, объяснялось лишь большой любовью к сородичам, точнее, нежеланием портить с ними отношения. — Последний вопрос: если бы он не послушался и остался в городе, куда бы пошел?
— Он не остался, — упрямо возразил его брат.
— И все же?
— Некуда ему идти, кроме меня, родни никакой.
— А знакомые? Женщина, к примеру?
— Женщин много, только он к ним не пойдет, мужчине работать надо.
— Ну да, ну да, — кивнула я и направилась к двери.
Только я устроилась в машине, как увидела хозяина, он выскочил из-за угла и сделал мне знак подо ждать. В зеркало я проследила, как шашлычную покинул брат Алика, сел в машину с местными номерами и отчалил в стону рынка, а хозяин материализовался вблизи моей тачки, открыл дверь и юркнул на переднее сиденье.
— Ольга Сергеевна, — душевно заговорил он. — Если парень чего сотворил, мы здесь ни при чем. Нам скандал ни к чему. Махмуд и выгнал его из-за этой девки. Я сказал в прошлый раз, будет неприятность, если он девушку в покое не оставит. Надо понимать, кто он и кто она.
— Ага, — поддакнула я. — Не по Сеньке шапка.
— Вот, вот. И брат ему сказал: езжай домой. Брат — человек уважаемый, Алик не мог его ослушаться.
— Это я уже поняла. Кстати, уважаемого как зовут?
— Махмуд. Махмуд Каримов.
— Очень хорошо. Значит, он торгует? Ну, ладно. У меня к вам просьба: если девушка вдруг появится… или сам Алик, не сочтите за труд сообщить мне.
— Конечно.
Я протянула ему визитку, и он вышел из машины.
Если Алик все-таки уехал, к кому обратится Юля? Отец мертв, друзей у нее, похоже, нет. Надеюсь, она вернется домой. Конечно, вернется. Побродит по городу, переночует на вокзале, опять побродит и поймет, что страдать куда удобнее в особняке, чем на скамейке в парке, с перспективой на этой же скамейке и спать, а также с мыслями, что деньги кончаются, а есть хочется все больше и больше. Вернется в том случае, если непричастна к исчезновению Лены. Хотя и само исчезновение под вопросом. Девушка могла действительно испугаться, узнав о гибели своего парня, и где-то спрятаться.
На меня вдруг накатило раздражение, чем я, черт возьми, занимаюсь? Копаюсь в чужих секретах, разыскиваю чужих детей… Кстати, не худо бы появиться на работе. Однако по дороге я успела успокоиться и, войдя в контору, первым делом отправилась в кабинет Ларионова. Тот не стал делать вид, что мне обрадовался, а я не стала принимать это близко к сердцу.
— Придется тебе еще немного потрудиться для общего блага, — обрадовала я его.
— Да? — без охоты отозвался Ларионов.
— Проверь следующее: действительно ли у Зотовой двадцать лет назад родился ребенок, когда они с мужем жили на Крайнем Севере, точнее, действительно ли он умер. — Ларионов взглянул с интересом.
— Ты думаешь, это Юля Бокова? Подожди, но какой смысл замужней женщине оставлять своего ребенка в роддоме? Или ты считаешь… Зотов не был отцом девочки?
— Вот ты и узнай, так ли это. И побыстрее. Теперь еще одна напасть. У Юли в друзьях некий тип с рынка, сородичи утверждают, что он уехал, но я в этом сомневаюсь. Зовут жениха Алик, по паспорту Ахмед Каримов, предположительно отбыл вчера утром поездом.
— Проверить, куплен билет или нет, проще простого.
— Ага, — усмехнулась я. — И чтобы это узнать, я и пришла к тебе! Парня надо встретить по прибытии, с фотографией в руках и убедиться, что его место не занимал кто-то другой.
Ларионов хмуро смотрел на меня пару минут, затем поинтересовался:
— Ты что, спятила?
— Я — нет. А ты, видно, спятил, если решил сказать Деду, что такая работа тебе не по зубам.
— Послушай, — заволновался Ларионов. — Я не собираюсь с тобой спорить, но ты сама подумай: стоит ли какая-то девчонка всей этой суеты?
— Объясняю специально для нерадивых исполнителей, — улыбнулась я лучезарно. — Деду наплевать, сколько сил мы потратим, а также денег, нервов и зубов, ему важен результат. Он сказал: разобраться. И я разбираюсь. Все остальное ему по фигу. Вопросы есть?
— Нет, — вздохнул Ларионов и потянулся к телефону. Я могла быть уверена, что выполнять порученное дело он начнет прямо сейчас, и поторопилась покинуть кабинет. Решила заглянуть в приемную, узнать, затихла ли буря, и заодно убедиться, что я здесь все еще работаю.
Ритка, стоя ко мне спиной, что-то перекладывала в хозяйственной сумке, повернулась и сообщила:
— Уехал. Час назад. Сегодня его уже не будет.
— Счастье в доме. Чаем напоишь?
— Конечно. Подожди только, уберу здесь. В магазин сбегала, с этой работой ни на что времени не хватает.
Я заглянула в Риткину сумку, вспомнив, что к чаю не худо бы бутерброд, если уж я с утра ничего не ела, но смогла увидеть лишь три упаковки макарон "Макфа", оттого не без ехидства спросила:
— Ты же недавно героически худела, откуда такая любовь к макаронам?
— Только дремучие граждане вроде тебя считают, что от макарон полнеют. Ничего подобного. Полнеют оттого, что жирное уминают да на диване лежат. "Макфа" — из твердых сортов пшеницы, поэтому их есть можно сколько душе угодно — ни грамма не прибавишь.
— Ты меня успокоила. Интересно, а что будет, если и макароны трескать, и на диване лежать?
— Тебе ничего. Такие особы, как ты, умудряются всегда выглядеть отлично.
— Вот спасибо, давно добрых слов не слышала.
— Если бы не "Макфа", меня муж из дома бы выгнал. Говорю, ни на что нет времени, только и знаю: работа, работа…
Тут Ритка лукавила, иной работы она не представляла, как я затруднялась представить на ее месте другого человека. Опять же, если муж Ритки и выражал возмущение, то только шепотом, да и то один на один с собой, потому что, будучи пьяницей и лентяем, давным-давно оказался бы на улице без средств к существованию, и только благодаря Ритке он до сих пор еще держится на работе, удивляясь, зачем он там вообще нужен? Странная привязанность к мужу, который, по мнению общественности, не достоин ее мизинца, объяснялась просто, прежде всего добрым Риткиным сердцем, ну и, конечно, тем, что она могла себе позволить обращать на него внимание, только когда сама этого хотела. Дома она ночевала регулярно и кормила его макаронами, в чем и видела свой супружеский долг.
— Скажи-ка лучше, Дед в припадке гнева меня не уволил? — проявила я живой интерес, сообразив, что бутерброд отменяется.
— Обошлось. Он заметно подобрел с тех пор, как ожидается прибавление в семействе.
— Большое ему за это спасибо.
— Хочешь, пойдем в кафе? Надо пользоваться тем, что шеф в отлучке.
— Пойдем, — кивнула я.
Через двадцать минут стало ясно, Ритка пригласила меня не просто так, ей пришла охота поговорить по душам.
— Тагаев знает, что скоро будет отцом?
— Теперь да.
— И что?
— Горд и счастлив.
— Я серьезно.
— Серьезно? — Я потерла глаза, потом отвернулась, не зная, что ответить. — Он считает, я поступила некрасиво.
— Если хочешь знать мое мнение, он вел себя как распоследняя свинья.
— Да?
— Да.
— Это ты театр имеешь в виду?
— Конечно.
— Значит, уже донесли? Неужто Дед? — нахмурилась я, приглядываясь к Ритке.
— Ты не поверишь, но он считает, что ты прислушиваешься к моему мнению. Хотя я сама в это не верю.
— Я прислушиваюсь. Что дальше?
— Конечно, он самый настоящий дикарь. Оскорблять тебя, за что?
— За то, что живу с другим мужиком, с его ребенком в пузе. Некоторым такое поведение кажется отвратительным.
— Ты его что, оправдываешь? — Ритка от возмущения начала заикаться.
— Я бы предпочла джентльменское соглашение, — усмехнулась я и вдруг сказала:
— На самом деле это не имеет значения. Он женится.
— На ком? — нахмурилась она, а я развела руками.
— Надо полагать, на девушке своей мечты.
— И тебя это не волнует?
— Хороший вопрос, — пригорюнилась я. — Давай выберем тему полегче.
— Значит, все-таки волнует? А с Дедом ты живешь…
— Если придерживаться истины, я все-таки живу не с ним, а в его квартире.
— А я-то, дура, думала, что вы наконец-то угомонились. Будете жить как люди… Тогда я просто не понимаю. Тагаев ведет себя как свинья, ты, признаться, тоже не лучше… А если эта его женитьба лишь желание тебе насолить?
— Тимур не относится к категории людей, которые в стремлении кому-то насолить станут усложнять себе жизнь. Я думаю, он распрекрасно чувствует себя с этой девушкой, на меня у него большая обида, он успокоится и заживет счастливо.
— А если нет?
— Тогда скорее всего он найдет себе другую девушку. Недостатка в девушках, которые хотели бы его осчастливить, нет.
— Я знаю, что разубеждать тебя в чем-то — труд напрасный, но если у тебя есть сомнения… не лучше ли с ним поговорить?
— Я бы с радостью, да боюсь, после нашей встречи в театре видеть меня он вряд ли захочет, так что, похоже, от меня ничего не зависит.
Ритка уставилась на меня и сидела так не меньше минуты, пока я не начала моргать и строить ей рожи.
— Когда дело касается кого-то другого, ты можешь быть и рассудительной, и даже мудрой, об упрямстве и говорить нечего, но как только речь заходит о тебе… Ты часом не слышала, что за свое счастье надо бороться?
— Это с кем же?
— Для начала с собой.
— Как-то чересчур загадочно. Ладно, пойду бороться, — сказала я, поднимаясь.
— Куда ты? — насторожилась Ритка.
— Я же сказала… Тебе, кстати, домой пора.
Я поцеловала ее и направилась к выходу. На душе было скверно. И причину моего скверного настроения я хорошо знала. Ритка права, нам с Тимуром надо поговорить. Только я понятия не имею, что сказать ему. Эй, парень, подожди жениться, пока я во всем не разберусь? Или: я считаю, что нам надо жить вместе, но уверена, что из этого ничего хорошего не получится? Если честно, я вообще мало что понимаю и просто жду, когда родится ребенок, надеясь, что после этого жизнь моя приобретет смысл. У меня удивительная способность делать несчастными и других, и себя.
Я вздохнула, посмотрела в окно и убедилась, что уже в третий раз проезжаю мимо ресторана "Шанхай". Это что-то вроде резиденции Тимура. У него, конечно, был офис, но он предпочитал заднюю комнату ресторана.
"А почему бы в самом деле не зайти? — решила я. — Не убьет же он меня?" С ответом на этот вопрос я бы не стала торопиться. Тимур на многое способен, хотя умудряется выглядеть на редкость спокойным парнем, иногда даже равнодушным. Правда, когда эмоции все-таки рвутся наружу, находиться рядом не стоит, это зрелище не для слабонервных, недавняя встреча в театре тому доказательство.
Я решительно свернула к стоянке, хотя так и подмывало проехать мимо, но, даже заглушив двигатель, еще не верила, что пойду к нему, оглядывалась и придумывала предлог сбежать.
— Давай, сделай для себя что-нибудь, — буркнула я, желая приободриться. — Даже если он тебя выгонит, будешь утешаться мыслью, что ты пыталась.
В общем, я вышла из машины и направилась к дверям ресторана, изо всех сил изображая женщину, довольную жизнью. Швейцар-китаец в дверях низко поклонился и распахнул дверь, а я вошла в холл и едва не столкнулась с охранником, который метнулся ко мне с растерянной физиономией.
— Здравствуйте, — пробормотал он. — Решили пообедать? — Голос звучал до того ласково, что стало ясно: меня здесь не ждали, более того, мое появление считают весьма неуместным, а вот как донести до меня эту мысль максимально вежливо, бедняга не знает.
— Тимур Вячеславович у себя? — спросила я, излучая дружелюбие.
— Нет. Он уехал. Сказал, будет к ужину.
Я кивнула на окно, как раз напротив стояла спортивная тачка Тимура, а рядом "Хаммер", которым он пользовался редко. Других машин, насколько мне известно, у него не было.
— Он на троллейбусе уехал?
Парень, проследив мой взгляд, вздохнул и покачал головой.
— Он с Григорием Александровичем. На его машине.
— Ну, хорошо хоть не пешком. Я думаю, вы не станете возражать, если я его подожду.
— Он только к ужину…
— А я как раз никуда не спешу, — заверила я.
Странное дело, пять минут назад я искала предлог проехать мимо, а теперь готова была смести на своем пути все преграды вместе с несчастным парнем, лишь бы увидеть Тимура.
— Ольга Сергеевна, — испытывая настоящие муки, доверительно заговорил он. — Думаю, вам лучше позвонить и условиться о встрече…
Стало ясно: Тимур здесь, впрочем, я в этом и не сомневалась. Не обращая внимания на парня, я направилась к двери кабинета, он бросился за мной, протянул руку, желая меня остановить, но тут же ее отдернул. Я была женщиной Тимура, возможно, бывшей, однако и в этом случае к хозяйской собственности прикасаться не стоило. Вот он и не рискнул, чем я воспользовалась в полной мере. Достигнув двери, я постучала и, не дождавшись ответа, вошла в комнату, стараясь не замечать, как страдальчески перекосилась физиономия парня. Я ожидала увидеть Тимура в компании блондинки, хотя, возможно, он просто не желал со мной разговаривать и распорядился отшить меня на входе, увидев в окно мою машину. Однако все мои предположения оказались в корне неверными, а страдание на лице парня легко объяснимо. Вне всякого сомнения, в кабинете проходило совещание или военный совет, бог весть, как они это сами называли. За столом сидело трое мужчин с очень серьезными лицами. Тимур спиной ко мне. Услышав, как открылась дверь, он не спеша повернулся, увидел меня и спокойно ждал, что я скажу. Взгляд не выражал ни удивления, ни недовольства, олимпийское спокойствие с большой долей равнодушия.
— Привет, — сказала я со вздохом, мужчины нахмурились, а Тимур кивнул, ожидая продолжения.
А я некстати подумала: вот так же мы встретились впервые. Я вошла, а он сидел за столом, спиной ко мне в компании друзей. Правда, тогда они играли в карты, и при моем появлении мужчины ухмылялись, а не хмурились сурово. Что ж, времена меняются.
— Надо поговорить, — вновь вздохнула я. — Это очень важно для меня.
— А для меня? — спросил он.
— Хороший вопрос. Но выслушать меня ты можешь?
— Слушаю.
— Мне казалось, ты не любитель обсуждать личные дела в большой компании.
— Тогда ты выбрала неподходящее время. Я занят, хотя ты этого скорее всего просто не заметила.
— Извини. Можно подождать в баре?
— Ждать придется долго.
— Я подожду.
— Как знаешь. — Он отвернулся, я хотела выйти, но ноги точно приросли к полу, потому что взгляд натолкнулся на половинку однодолларовой банкноты, что лежала на столе. Даже со своего места я видела надпись на середине, всего несколько букв, которые не смогла прочитать. — Что еще? — так и не услышав, как за моей спиной закрылась дверь, спросил Тагаев, поворачиваясь.
Я оторвала взгляд от банкноты и заставила себя покинуть комнату. Охранник ждал возле двери, покачал головой, не находя слов, и отошел, а я отправилась в бар. Банкнота не выходила из головы. Это та самая половинка, что была в бумажнике, или ее пара, неважно. Важно то, что Тагаев каким-то образом замешан в истории, в которую очертя голову полезла я. Как не сказать судьбе спасибо? Мало того, что все и так хуже некуда, теперь еще и это.
В баре я взяла стакан минералки и, устроившись в уголке с унылым видом, сидела минут сорок. Самое разумное — уйти, не дожидаясь Тимура, и забыть эту историю. Мальчишка погиб. Возможно, нет, я уверена, из-за этой самой банкноты, что сейчас лежит на столе Тимура. Ну, давай, произнеси это для самой себя: Тимур причастен к убийству. Тебя это удивляет?.. Удивляет другое: как играет нами судьба.
— Черт… — Бармен покосился в мою сторону, и я поняла, что произнесла это вслух.
Хорошенькое дело: отец моего ребенка причастен к убийству, которое я еще час назад намеревалась раскрыть. А теперь? Я ничего не желаю знать об этом. Разумеется. Друзей, и уж тем более любовников стоит выбирать осмотрительнее. Репутация Тимура мне хорошо известна, но одно дело слухи, пересуды и прочее, а другое дело увидеть доказательства его вины собственными глазами. Это, знаете ли, впечатляет. Я так впечатлилась, что, похоже, до сих пор не могу прийти в себя. Стоп. С чего я взяла, что он причастен к убийству? С того, что на его столе лежит половинка банкноты. Можно, конечно, предположить, что и банкнота не та, и попала к Тимуру случайно… А если в самом деле случайно? Я не хочу думать о нем плохо, что бы там ни говорили другие, я — не хочу. Допустим, Витьку он не убивал, но банкнота реальность, следовательно, как ни крути, но Тимур имеет к происходящему самое непосредственное отношение. Проще всего поговорить с ним. А что? Взять и спросить… Я по опыту знала, что Тимур не любитель рассказывать о своих делах, он этого и раньше терпеть не мог, а сейчас… Мы прожили вместе несколько месяцев, но я знаю о деловой стороне его жизни так же мало, как в первый день знакомства. Значит, придется разбираться самой. Вряд ли он скажет мне спасибо.
"У меня есть выбор", — твердила я себе, зная: на самом деле уже поздно. Не хотелось бы оказаться с ним по разные стороны баррикады, но уже поздно. Впрочем, по одну сторону мы все равно не были. Просто делали вид, что мы вместе. Оттого наша предполагаемая любовь и оказалась столь скоротечной. Надо уходить. Пусть женится на своей блондинке, она не будет восстанавливать справедливость в отдельно взятом городе, а я попытаюсь и опять получу по шее. Хотя временами мне везет. Только я не хочу, чтобы повезло сейчас. И не хочу верить, что он убийца. И видеть его чужим мужем тоже не хочу… Ага, и сама замуж не пойду. Кажется, это называется "собака на сене". Не съем, так хоть понадкусываю.