— Фамилия, имя подруги, адрес. Во сколько ты к ней пришла?
— Часов в десять. У нее предки дома были, ничего не сказали, но я поняла, что недовольны тем, что я ночевать остаюсь.
— Ага. И ты загрустила: отца нет, любовник не отвечает… кстати, а почему ты его на рынке не искала?
— Я искала.
— Опять врешь. У кого о нем спрашивала?
— У тетки какой-то.
— Тетку не знаешь, где стоит, не помнишь… Я тебе скажу, почему ты его на рынке не искала. Потому что знала: брат его на родину отправил, вот только не знала, что мобильный брат у него отобрал.
— Он уехал, он мне сказал, что уехал, а звонила я… просто посоветоваться хотела.
— Жаль, что не посоветовалась, — серьезно заметил Артем. — Вот я тут подсчитал, по улицам ты бегала никак не меньше восьми часов. Достаточно времени для того, чтобы успокоиться и начать соображать. Почему бы, к примеру, не отправиться к Зотовым? Они вроде бы не чужие тебе люди. Или чужие?
— Я не знаю. Отец сказал, она моя тетка, то есть муж ее мой дядя. И не спрашивайте, чего она меня в дом взяла, не знаю. У нее поинтересуйтесь, мне эта семейка вообще была по фигу, это отец решил, что они нам деньги должны… наследство.
— Так это его идея похитить Лену? — спросила я, решив, что пора вмешаться. Юля резко повернулась.
— Чего? Кому нужна эта Ленка?
— Отец участвовал в похищении или это идея Алика?
— Решили, что я дура и на такую ерунду куплюсь? — фыркнула девица.
— Похищение не ерунда, — нараспев сказал Артем и опять благодушно улыбнулся.
— Я с вами вообще разговаривать не обязана. И не буду.
— А вот тут ты ошибаешься, — вновь вмешалась я. — У Нины Константиновны требовали деньги, выкуп за Лену, и оставить деньги она должна была как раз в том доме, где тебя задержали.
— Не было там никаких денег, — разозлилась она. — А ходить я могу там, где захочу. На каком основании вы меня допрашиваете?
— Мы пока только беседуем, — мягко поправил Вешняков. — И основание у нас серьезное. Убийство твоего отца. Ты, кстати, знаешь, что он был тяжело болен?
— Нет, — удивилась Юля, посмотрела сначала на меня, потом на Артема, точно очень сомневаясь в его словах.
— Отношения у Алика с вашим отцом не сложились? — задала я вопрос.
— Думаете, он его убил? — она нервно хихикнула. — Он отцу не нравился. Отец считал, что он мне не подходит.
— Вы думали иначе?
— У нас с Аликом ничего не было. Встречались иногда. Он собирался уезжать, потому о серьезных отношениях и речи не шло. — "Что ж, — подумала я. — Можно заниматься сексом, и не рассчитывая на серьезные отношения". — Отец твердил, что я должна учиться, а потом выйти замуж за какого-нибудь маменькиного сынка, которые вертятся вокруг Ленки. А мне никто из них даром не нужен.
— Отец с Аликом ссорились?
— Нет. И виделись-то они всего пару раз. Случайно. Убивать отца ему было ни к чему, хотя… — Она равнодушно пожала плечами. Это, признаться, меня удивило. Либо судьба Алика ей и впрямь безразлична, либо она вовсе не возражала против того, чтобы подозрение в убийстве пало на него.
— Алик расспрашивал о семье Зотовых?
— Ну, спросил, что за люди, как ко мне относятся, но особо не интересовался.
— Но ему было известно, что Зотовы люди богатые?
— Он же меня провожал, дом видел, знал, что в этом районе бедняки не живут.
— О предполагаемом наследстве вы ему тоже рассказывали?
— Хватит с меня ваших вопросов. Вижу, куда вы клоните. Ленка у подруги, так Нина сказала. Вот у подруг ее и ищите, а мне неизвестно, где она.
— А про то, что Алик купил дом в деревне, вам известно?
Вот тут и стало ясно: этого вопроса девушка не ожидала. И испугалась. Она продолжала ухмыляться, но ухмылка застыла на губах, сделав ее лицо похожим на маску.
— Что еще за дом? Ни о каком доме я не знаю. Отстаньте от меня, отца убили, вы что, не понимаете? Я ни с кем не хочу говорить… — Она уже почти кричала, пытаясь за гневом скрыть страх, а еще отчаяние. Я ожидала истерики, но она вся как-то съежилась, став похожа на замерзшую пичугу. Я кивнула Артему на дверь и вышла в коридор. Он вышел следом.
— Вот что, дай мне парочку своих ребят, прокатимся в деревню.
— Ты же была там утром… черт… считаешь, Лена может быть в доме?
— Не знаю. Но упоминание о доме девчонке не понравилось.
— Это точно. Хорошо, дуй туда, а я продолжу беседу, чтобы у девицы не было времени собраться с мыслями и все обдумать. Боюсь, что очень скоро она адвоката потребует.
— Боюсь, что очень скоро он ей понадобится, — вздохнула я.
* * *На милицейской машине мы отправились в Вяхирево. Мужчины по дороге все больше молчали, и мне было не до разговоров. Я кляла себя на чем свет стоит за то, что не заглянула в дом утром, почему-то казалось, что это многое бы изменило. Наконец возник указатель, а вскоре я разглядела среди деревьев крышу дома. Все как во время моего утреннего визита сюда: те же закрытые ставни, те же замки на дверях.
— Ну что, будем ломать? — хмуро спросил один из парней, приехавших со мной.
— Будем, — кивнула я.
Он достал из багажника монтировку и с легкостью сорвал замок с входной двери, второй парень хоть и считал, что мы зря тратим время, заметно подобрался. В дом вошел первым, огляделся и нам рукой махнул. Пока я стояла в сенях, мужчина включил свет. Обошли весь дом.
— Никого, — сказал тот, кого звали Максим.
— Точно, — ответил Сергей. — Но недавно здесь были гости. Вчера или максимум два дня назад. — И пояснил, видя вопрос на наших лицах:
— На кухне хлеб. И макароны заваривали.
Мы прошли на деревенскую кухню, разделенную печкой на две неравные половины. В той, что поменьше, на столе с рваной клеенкой лежал хлеб, порезанный на куски. Газ в доме отсутствовал, на подставке, ближе к умывальнику, стояла электроплитка, на ней чайник, в нем была вода. В мусорном ведре две банки из-под лапши, на столе грязные ложки, вне всякого сомнения, кто-то на днях здесь останавливался. Я прошла в комнату. Шкаф, две кровати без матрасов, допотопный сервант. Больше ничего, если не считать слоя пыли на полу и мебели.
— Посмотри, — позвал Максим. — Вроде кровь.
Я повернулась, он сидел на корточках перед умывальником, Сергей склонился к нему и кивнул.
— Похоже, кто-то руки мыл… Так… Ольга Сергеевна, оставайтесь здесь, а мы все еще раз хорошенько осмотрим.
Но идти никуда не пришлось. Максим обратил внимание на лаз в подпол, как раз под обеденным столом на кухне. Мужчины отодвинули стол, подняли крышку, мы заглянули в яму, вниз вела лестница, больше в темноте ничего разглядеть было невозможно.
— У меня фонарик в машине, — сказал Сергей. Он собрался уходить, когда Максим его остановил.
— Подожди, здесь свет есть, лампочку видишь?
Лампочку я разглядела, а вслед за этим и шнур, который тянулся вдоль плинтуса к розетке над столом. Максим вставил вилку в розетку, и вспыхнул свет.
Сергей первым спустился вниз, чертыхнулся и буркнул:
— Ну вот, мы опять с работой.
— Что там? — свесив голову вниз, спросил Максим.
— Спускайся. А вам, Ольга Сергеевна, не стоит.
Но я внимать его словам не стала и вслед за Максимом спустилась вниз. Здесь можно было стоять в полный рост, подпол шел под всем домом, разделенный кирпичными столбами-подпорками, из-за них я поначалу ничего и не увидела. Сергей продвинулся вперед и наклонился, что-то разглядывая на полу. Я преодолела расстояние до столба одновременно с Максимом и увидела мужчину, в джинсах и голубой рубашке. Он лежал лицом вниз, раскинув руки, из спины торчала рукоятка кухонного ножа. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: перед нами труп. Сергей шагнул вправо и вновь выругался. Я обошла его и тогда увидела Лену Зотову.
Свет лампочки еле доходил сюда, и в сумраке, увидев лицо девушки, я поначалу решила, что она тоже мертва. Руки у нее были связаны веревкой, пропущенной вокруг балки, рот залеплен скотчем. На ней была лишь легкая кофточка, задранная к самой шее, юбка и босоножки валялись тут же. Ноги девушки оказались разведены в стороны и привязаны к вбитым в землю колышкам.
— Вот сволочь, — пробормотал Сергей, Максим отвернулся, хотя много всего успел повидать, работая в убойном отделе, и слабонервным точно не был. — Подожди, — заволновался Сергей. — Девчонка-то вроде жива. — Он сорвал с губ девушки скотч, и мы услышали слабый стон. — Макс, "Скорую", черт, здесь мобильный не берет.
Я быстро осмотрела Лену, синяки, ссадины, но серьезных ран нет, хотя она и без сознания.
— Вытащите ее отсюда, — попросила я. — У нее скорее всего шок.
— И обезвоживание, — подсказал Максим. — Неизвестно, сколько времени она так пролежала.
Позвонить мы смогли, только когда выехали на шоссе. Лена лежала на заднем сиденье, прикрытая своей юбкой, больше ничего не нашлось, ее голова покоилась на моих коленях, она так и не пришла в себя, глаза закатились, посиневшие губы приоткрыты. Я гладила ее волосы и пыталась решить, что скажу ее матери.
"Скорая" и еще одна милицейская машина встретились нам по дороге. Мужчины вернулись в Вяхирево, а я на "неотложке" отправилась в город. В клинике слонялась по приемному покою, то и дело поглядывала на мобильный, откладывая звонок Нине. Наконец появился врач.
— Что скажете? — спросила я.
Он пожал плечами. Я по опыту знала, что эскулапы не дают утешительных прогнозов, слишком часто смерть проходит рядом, прихватывая значительную часть их оптимизма.
— Посмотрим. Сейчас она в реанимации. Завтра все станет ясно.
Мы еще немного поговорили, и я отправилась к Артему. По дороге все-таки решилась позвонить, но не Нине, а Ирине Константиновне. Она все еще находилась рядом с сестрой.
— Лену нашли, — сказала я. — Подготовьте сестру, девочка в больнице.
— Господи, что с ней?
— Врачи уверяют, все не так уж скверно. Ее изнасиловали, но матери пока об этом не стоит говорить.
— Боже мой, боже мой, — забормотала Ирина, оставалось только надеяться, что она сможет взять себя в руки и позаботиться о сестре.
Я поехала к Вешнякову, когда входила в его кабинет, он как раз произносил мою любимую фразу:
— Советую говорить правду, пока еще не поздно.
Юля сидела за столом, от ее задиристого нахальства и следа не осталось, она горько плакала, по-детски размазывая слезы.
— Лена жива, — сказала я тихо. Мои слова адресовались Юле, Артем о наших находках уже знал.
— Я все расскажу, — вздохнув, пробормотала она.
— Ага. Самое время, — кивнул Артем.
* * *Ее рассказ меня не удивил, о многом я уже знала, о чем-то догадывалась.
— С Аликом мы познакомились в день нашего с отцом приезда сюда. Остановились в гостинице, я пошла на рынок за фруктами. Вот там и познакомились. Он забавный такой, все шутил. Стали встречаться… Я не могла понять, зачем мы с отцом сюда приехали. Вы говорите, отец был болен?
— У него был рак.
— Он мне ничего не говорил. Теперь ясно. Отец считал, я должна жить у Зотовых, но мне там не нравилось. Чужие люди. Эта Нина притворщица, с чего ей меня любить? Понятно, что она боится: я стану претендовать на наследство, вот и лебезит.
— Почему ты так уверена, что Зотов оставил тебе деньги?
— Да ни в чем я не уверена, — огрызнулась Юля. — Говорю, понять не могла, зачем мы здесь и зачем она меня обхаживает. Юленька, Юленька… лицемерка. В этом доме меня все терпеть не могли, и Нина эта, хоть и притворялась, и Ленка, и Ирина. Прислуга и та меня не выносила. Все только за мной следили да учили жизни. Я просила отца, давай уедем, не хочу я здесь, но он ни в какую. Даже слушать ничего не хотел. Ты должна с Леной подружиться, ты привыкнешь, Нина тебя любит, мы все тебе добра желаем. Уши вянут… Я была совсем одна, понимаете? Теперь ясно, отец боялся, что умрет, вот и хотел меня пристроить. Но я не могла привыкнуть. Я их всех ненавидела, особенно Ленку, с ее дурацким английским и дурацкими парнями. А Алик… с ним было весело. Отец узнал про него и стал меня допекать, не смей, он тебе не пара, нашла с кем связаться. А Алик мне нравился. Я, может, влюбилась… он хотел на мне жениться. По крайней мере, все бы от меня отвалили и не учили жизни. И этот их университет мне был ни к чему, я вообще парикмахером мечтала стать, у меня талант. Ну, и я как-то рассказала Алику, как они все меня задолбали. Я ведь ему говорила, что учиться приехала, живу у тетки. Рассказала все. А он заинтересовался наследством. У него нотариус есть знакомый, или не у него, короче, он обещал все узнать. Уж не знаю, что он узнал, но сказал, что наследство мне не светит. В завещании обо мне ни слова, а племяннице наследство не положено, когда есть жена и дочь. Я-то думала, они меня дурят, Нина эта с дочкой, а оказывается, я просто приживалка, и они по доброте душевной меня держат.
— Тебя это оскорбило?
— Еще как. Кому такое приятно? Я хотела только одного: послать эту семейку подальше и уехать. И тут Алик сказал, что деньги можно получить легче легкого.
— Похищение?
— Да какое похищение. Просто хотели подержать Ленку где-нибудь пару дней. Это же вроде игры. Он сказал, что мне вовсе ничего делать не надо и никто на меня не подумает. Главное, Ленку привести в нужное место. Подсыпать ей таблетки, а потом уйти, вроде как мы поссорились. Разругаться с Ленкой ничего не стоило. Мы всегда ругались. Я вернусь домой как ни в чем не бывало. Потом получим деньги. Для них это ерунда, а для нас… Алик тоже не горел желанием всю жизнь помидорами торговать. На эти деньги могли открыть шашлычную, а когда бы все успокоилось, поженились. Дело даже не в деньгах было, мне просто хотелось, чтобы эти понервничали, подергались, а еще… приятно думать, что их денежки у меня, а они об этом даже не подозревают. Я и согласилась, только не думала, что он взаправду решится. Это же вроде игры.
— Но он решился?
— Ну да… Мы с ним все придумали, отличный план. Я была уверена, никто меня не заподозрит. Но потом все пошло не так…
— Что пошло? — вздохнул Вешняков.
— Все. Алик с братом поссорился. Брат у него такая сволочь… Только работай с утра до ночи, а так лишней копейки не даст. Да и не брат он ему вовсе, то есть брат, но какой-то четвероюродный, что это за родня? Ему бесплатная рабсила нужна, вот и все. Они поссорились…
— Из-за чего вышла ссора? — вмешалась я.
— Не знаю. Он не сказал. Просто поссорились, допек, наверное… В общем, брат велел ему уезжать. Все наши планы тю-тю… Алик сначала здорово расстроился, а потом говорит: так даже лучше. Все подумают, что я уехал, а когда узнают, что домой не вернулся, будет поздно. Опять же, он своих не боялся, говорил, молчать будут. Пришлось менять планы, мне это не очень нравилось, но ничего не поделаешь. Я Ленке позвонила и просила приехать в Санино, к новому торговому центру, там кругом стройка и кафешка в стороне, пиво пьют на веранде, рядом сквер. Мы это место давно присмотрели. Народу мало, сидят два-три человека на веранде, никому ни до кого нет дела. Лене я сказала, что у меня беда, надо посоветоваться. Я только боялась, что она матери все расскажет, но этой дуре в голову такое не пришло, прибежала как миленькая. А я ей с ходу, что беременная. Она давай сочувствовать. Матери, говорит, надо сообщить, она поможет. Я попросила ее орешков принести, ну и бухнула ей в пиво таблетки, что Алик дал. Она все пиво выпила, я за этим проследила. Тут она мне про свою мамашу, ну а я сказала, что мамаша ее меня поедом есть будет, потому что зануда. Она покраснела вся: "Не смей так о моей маме", ну, слово за слово… Я ей сказала, что она дрянь распоследняя, а еще, что утоплюсь. А ее уже с таблеток повело, вижу, глаза полоумные, того гляди со стула съедет. Я и поспешила смыться, так, чтобы бармен меня видел, еще попросила его такси вызвать. А Ленка сидит, глаза таращит, потом в сквер побрела, видно, ничего уже не соображала. Алик был рядом, ну и подхватил ее, как в сквер вошла. Рядом долгострой заброшенный, там у него машина стояла, у приятеля взял на время. Мы решили, что он ее в дом отвезет, в деревню. Запрет в подвале. Посидит она пару дней, ничего с ней не случится. Потом глаза завяжем и вывезем куда-нибудь в лес. Такой у нас план был. Он поехал с ней в деревню, а я домой вернулась. Алик Нине позвонил из автомата, как договаривались, я сразу поняла по тому, как она занервничала и на меня коситься стала, что меня подозревает. На разговор вызвала, только я решила, мне по фигу. Алик ее застращал, если в милицию сунется, Ленке конец. Я тоже за ней приглядывала, не будет ли звонить. Вроде все шло нормально. Но я, конечно, здорово боялась. А ну как она хитрит. Ирка явилась, я их разговор подслушала, она даже ей про выкуп не сказала. Я вздохнула с облегчением, значит, все в порядке. Вчера она должна была оставить деньги в доме. Я очень нервничала. Боялась, вдруг все сорвется? Или в доме менты будут Алика ждать, или деньги перехватит кто. Хотела ему позвонить, но мобильный не отвечал. Я не знала, что делать, заперлась в комнате и трясусь от страха. Тут отец позвонил. Он в дом не приходил, мы всегда с ним где-нибудь на улице встречались. Видеться с ним не хотелось, я подумала сказать, что заболела, но он бы переживать начал. В общем, договорились в сквере встретиться.
— Почему он в дом не приходил? Нина Константиновна была против?
— Да вроде нет. Отец сам так решил. Ты, говорит, им родня, а я кто? У меня, говорит, дружбы с ней не получится. Как будто у меня с ней большая любовь. Пошла в парк, а там вы и отец… Не знаю, что со мной случилось, вроде точно провалилась куда-то. Я и побежала, испугалась очень.
— Чего испугалась?
— Сама не знаю. Что менты начнут копать и про нас узнают.
— Вы заподозрили, что Алик причастен к убийству?
— Ничего я не заподозрила, просто испугалась. Я по городу носилась, точно полоумная, надо было что-то делать. А что? Хотела с Аликом посоветоваться, но где его искать? Тут я подумала, если он от своих прячется, то скорее всего в деревне. Надо было рассказать ему про отца, пока Алик за выкупом не поехал. Денег у меня с собой было мало, пришлось ехать на автобусе, потом пешком… правда, там недалеко. Добралась, короче. На дверях замки. Но я знала, как в дом попасть. Через туалет, он к дому пристроен, там дверь есть, в огород выходит. Если о ней не знаешь, ни за что внимания не обратишь, доски и доски… — Темп ее речи замедлился, чувствовалось, что теперь рассказ ей дается с трудом. — Алик Ленку туда отвез, потому что был уверен: никто никогда не подумает, что в доме кто-то есть, повесил замки, и порядок.