Мэри Элис Монро Место, где зимуют бабочки
Mary Alice Monroe
The Butterfly’s Daughter
Copyright © 2011 by Mary Alice Monroe, Ltd.
© Красневская З., перевод на русский язык, 2016
© Издание на русском языке, оформление ООО «Издательство «Э», 2016
Благодарность
Хочу сказать спасибо многим и многим людям, которые помогли мне совершить увлекательное путешествие в страну знаний, где я столько узнала о таких изумительных созданиях, как бабочки-данаиды, и их уникальной миграции.
Благодарю прежде всего свою сестру Маргарет Мартино, моего главного наставника и советчика, за ее умные и тактичные рекомендации – с ее помощью я сумела расширить сюжетные рамки романа и характеристики персонажей. Моя самая горячая благодарность Гретте Кройси – она была одним из первых читателей черновых рукописей и поделилась со мной множеством забавных историй, случавшихся с ней на дорогах.
Я многим обязана Линде Лав – это она научила меня, как выращивать бабочек-данаид. К тому же Линда хорошо разбирается в иппотерапии при лечении наркозависимости, а потому ее вклад в работу над романом бесценен.
Самая искренняя признательность Лорен Макенна, моему редактору, за ее заинтересованное участие на всех этапах – от замысла до шлифовки текста, требующей терпения и вдохновения. Благодарю Луизу Бэрк, руководителя издательства «Гэллери-Букс», за ее неустанное содействие. А также моих литературных агентов: не менее страстного любителя бабочек Кима Уэлена и Роберта Готтлиба, всегда готовых и помочь дельным советом, и поддержать морально. Выражаю благодарность по-настоящему творческой команде коллективов издательств «Гэллери-Букс» и «Саймон-энд-Шустер».
Самые теплые слова благодарности – Анжеле Мэй за ее бесконечное терпение и участие в работе над романом; Лизе Минник, помогавшей мне в поиске нужных книг, а также Руфи Кринс и Диане Нейми за их беспримерную доброту. Большое спасибо Барбаре Бергверф, которая потратила уйму времени, запечатлевая на фотопленку все стадии превращения личинки в бабочку. Я благодарю Линду Гринберг – она стала первым читателем готовой рукописи и подробно обсудила со мной многие сюжетные коллизии. Отдельная благодарность Патти Каллаган-Генри за ее неоценимый вклад в то, что называется правкой текста. Особые слова признательности Сюзанне Коррингтон – за поддержку и возможность воспользоваться ее именем.
Благодарю вас, Билли Маккорд, Департамент природных ресурсов штата Южная Каролина, за то, что вы научили меня, как правильно маркировать бабочек-данаид. Моя благодарность Карлосу Чакону и Натали Хефтер, сотрудникам Музея этнографии и естествознания, за их терпение и потраченное на меня время (и за личинки бабочек-данаид, разумеется); а также Салли Мэрфи, за экспертную помощь, и Биллу Расселу, он направил меня по верному пути в изучении данаид.
Особое спасибо Трейси Нил и Сьюзен Мэйерз из научного общества «Бабочки-данаиды в штате Джорджия» – благодаря им я совершила незабываемое путешествие в Мичоакан в Мексике, в те заповедные места, куда данаиды летят зимовать. Эта поездка подарила мне новые знания и обогатила меня духовно. Отдельная благодарность Трейси за то, что она еще в рукописи прочла эпизоды, где речь идет о бабочках-данаидах и праздновании Дня поминовения в Мексике. У нас сложилась отличная команда: все вместе мы поднялись на высоту более девяти тысяч футов. Мой нижайший поклон и признательность всем участникам того восхождения: Элен Корри, Дэвиду и Мозелю Фундербуркам, Дейву и Одри Гардингам, Шарону Маккалоху, Мери Мойер, Райне Нил, а также Синди и Кэтлин Вульф.
В Мексике я смогла в полной мере оценить угрозы, нависшие над заповедными местами, где зимуют бабочки-данаиды. Нижайший поклон Жозе Луису Алваресу, руководителю Проекта по защите обитателей Ла Круc. Основная цель проекта – восстановление лесов в окрестностях Мичоакана. Спасибо Эстелу Ромеро из Ангангео, Гваделупу Дел Рио и Анне-Марии Мьюнис, учредителям «Альтернативы», за их усилия по сохранению заповедника и просветительскую работу с фермерами, демонстрирующую иные варианты занятости вместо вырубки лесов.
Я сильно обязана Мэрилин Манос-Джоунс за ее замечательную книгу «Душа бабочек», в которой с таким вдохновением и глубиной повествуется о мифах и преданиях ацтеков. Я прочитала много материалов по этой тематике, и они не просто стали для меня источником информации, но и пробудили искренний интерес к предмету. Невозможно перечислить все впечатлившие меня публикации, а потому ограничусь лишь некоторыми: «Последняя бабочка-данаида» Фила Шапперта, «Четыре крыла и молитва» Сью Холперн, «Преследуя бабочек» Роберта Пайла, «Погружение в мир бабочек» Шарман Рассел, «Мой дневник наблюдений за бабочками-данаидами» Кони Матер с фотографиями Аниты Бибо, «Глазами души, День поминовения в Мексике» Мэри Дж. Эндрейд. Хочу отметить и несколько образовательных веб-сайтов, откуда можно почерпнуть много полезной информации о бабочках-данаидах, в частности, что касается их биологии, нынешнего состояния, особенностей миграции, проблем выращивания. В их числе сайт Journey North: www.learner.org/jnorth. А также Monarch Watch: www.monarchwatch.org.
Моя любовь и горячая благодарность Захари Круэси за многотрудные усилия по воссозданию сада бабочек у меня дома, а также Клэр и Джону Двайер за постоянную поддержку всех моих начинаний и за то, что они дали мне Джека и Тедди, самую мою большую радость. И, как всегда, моя бесконечная благодарность мужу, моему Маркосу, за его уникальное умение сглаживать любые острые углы и утрясать любые проблемы, порой возникающие у меня с другими людьми в силу моего непростого характера; за то, что он научил меня, как ухаживать за машиной, за то, что все время, пока писалась книга, он был моей самой надежной опорой, за его любовь и поддержку на протяжении многих и многих лет, что мы идем по жизни рядом. Мне повезло, мой дорогой, что в этом путешествии мы всегда вместе.
Пролог
Давным-давно, в самом начале времен – представляешь, милая, как давно это было, – так вот, в те далекие времена весь мир был погружен во тьму. Царила ночь, и не было ни рассвета, ни заката. И съехались со всех уголков мироздания боги, собрались они в Мексике на свой Священный Круг, чтобы сотворить солнце. Но для этого одна из богинь должна была принести себя в жертву. Ей надлежало сгореть в огне – и тогда она превратилась бы в негасимое солнечное светило.
Каждого из собравшихся на Священный Круг спросили:
– Кто из вас согласен принести в этот мир свет?
Боги погрузились в молчание. Но вот вперед вышел Текситекатль, или Старый Бог Луны. Это был самонадеянный и тщеславный бог, он был уверен, что, принеся себя в жертву, он обретет бессмертие и вечную славу. Пока боги сооружали огромный костер, Текситекатль раскрасил свое тело яркими красками, на голову водрузил огненные перья, надел украшения из золота и бирюзы. Высоко взметнулись к небу языки пламени, и боги закричали ему:
– Прыгай в огонь!
Текситекатль приблизился к адскому костру, и его обдало таким жаром, что в то же мгновение страх обуял его, и он отступил.
И снова боги вопрошали друг друга:
– Так кто же принесет свет в этот мир?
И снова над Священным Кругом воцарилось молчание. И тогда Крошка Нана, самая маленькая и хрупкая из богинь, вышла из Круга. Она была неказиста, эта маленькая тщедушная богинечка, все ее тело было покрыто ссадинами и синяками.
– Пожертвуй собой, Крошка Нана, – воззвали к ней боги. – Ступай на костер. Твое безобразное тело в одно мгновение превратится в сверкающую звезду, и ты принесешь людям свет и тепло. И солнце будет сиять над землей до скончания веков…
Умирать Крошке Нане совсем не хотелось. Но как это будет благородно – дать людям свет. Так подумала Нана и сделала шаг к костру.
– Прыгай же! Прыгай! – вскричали боги наперебой. – Прыгай в огонь!
Крошка Нана закрыла глаза и бесстрашно шагнула в пламя. Огненные языки взметнулись до самых небес, и Крошка Нана, прочертив ослепительный след, исчезла где-то там, высоко-высоко, превратившись в сверкающее лучами солнце.
Но все вокруг продолжало быть безжизненным и бесцветным. Поозиравшись на чахлые окрестности, боги вопросили друг друга:
– Кто же из нас вдохнет жизнь в этот мир?
И самая прекрасная из богинь, Шочикецаль, богиня любви, воскликнула, не убоявшись того, что ей надо сгореть в костре:
– Это сделаю я.
Но боги очень любили красавицу Шочикецаль и бросились ее отговаривать.
– Ты же погибнешь, – убеждали они храбрую Шочикецаль.
– Нет, я не умру, – возразила им та. – Я улечу на солнце, а потом снова вернусь на землю, но в новом обличье. Я стану праматерью всего живого на этой земле…
Все так и случилось. Шочикецаль прикрепила к своей спине воздушные крылья бабочки и полетела в самый огонь, чтобы напитаться в пламени всеми цветами радуги. А когда она снова спустилась на землю, то превратилась в цветы и в разноцветных бабочек, став не только богиней любви, но и богиней земли, цветов и растений.
С тех пор каждый год, когда настают холода, а дни делаются короткими, бабочки со всех концов света устремляются к югу, на свой особый Священный Круг, в память о тех двух бесстрашных богинях, что принесли себя в жертву, подарив земле свет и жизнь.
– Вот так, моя милая. Теперь-то ты понимаешь, что жизнь, любая жизнь, состоит из смерти и воскресения? Нельзя родиться заново, не принеся себя в жертву. Сейчас я спрошу тебя, моя девочка. Моя маленькая богиня! А ты согласна принести свет в этот мир?
Глава первая
За многие годы Эсперанса Авила столько раз рассказывала эту историю, что и сама почти уверовала в нее. Нет, она никого не собиралась обманывать: просто хотела утешить, заглушить боль и горечь потери, ужасной потери. А получилось, что она упрятала внучку в теплый защитный кокон, в котором та росла и взрослела.
Выходит, она, Эсперанса, наплела целую гору лжи да в придачу попала в сети собственного обмана… И выход у нее сейчас только один: рассказать Луз всю правду, какой бы горькой она ни была. Сидя перед трюмо, Эсперанса расчесывала свои длинные белые волосы и сосредоточенно считала, сколько раз взметнулась ее расческа и опустилась вниз ниже талии. Светало. Слабый утренний свет проникал в спальню, выкладывая на стенах причудливые узоры. Эсперанса бросила взгляд на старую фотографию, раскрашенную сепией, их с Гектором фото. Гектор Авила, ее второй муж. Он смотрел на нее с улыбкой – радостной и обаятельной. Расческа замерла в воздухе. Эсперанса окунулась в то время, когда Гектор был жив и они были вместе. Ах, эти его мягкие, шелковые волны волос… Они напоминали ей океанские волны прибоя. Муж был влюблен в океан. А какие у него были глаза! Густо-синие, цветом тоже похожие на океан.
Гектор Авила был любовью всей ее жизни, любовью, которую у нее так скоро отняли. Когда она была молода, ее густые черные волосы струились до самых бедер. Гектор любил ее волосы. Ночами, зарывшись в их нескончаемый водопад, он шептал ей: они такие блестящие, потому что в них отражаются звезды… А еще, в минуты любви, он перебирал пряди ее волос или припадал к ним лицом. Боже! С тех пор прошла целая вечность, но она и сегодня, стоит закрыть глаза, помнит запах его кожи – как помнит и каждую минуту, что им довелось провести наедине.
Она очнулась. Увы. Сейчас ее длинные волосы совсем не похожи на тот сверкающий водопад с блестками ночных звезд. И Гектора давно нет на свете. Никто не касается нежной ладонью ее волос. В далеком прошлом остались безмятежные дни и ночи со всеми их радостями и открытиями. Сегодня ее волосы похожи на снежный покров, невесомо легший на зябкие плечи. Сердце сжалось в приступе боли, и в голове вспыхнула мысль: а не пришла ли пора тронуться в путь, и поскорее, пока у нее еще остались на это силы?
И вдруг все поплыло перед глазами. Эсперанса схватилась за край трюмо. Она просто устала, попыталась она успокоить себя. Прошлую ночь почти не спала. Думала, вспоминала, старалась уложить в голове события давних лет, пересмотреть другими глазами… С момента как ей позвонила Мария, ее дочь, воспоминания нахлынули с новой силой. А вместе с ними и старые страхи. Она лишь ненадолго забылась сном, но одолели кошмары – они терзали ее и терзали, не отпуская ни на миг до рассвета.
Эсперанса привычно прошлась глазами по другим фотографиям на столике и задержалась на одной, в серебряной рамочке. Самая дорогая ее сердцу фотография! Ее младшая дочь, Марипоса, с маленькой Луз на руках – вся светится счастьем, ясные светлые глазки полугодовалой малышки блестят, как два маленьких солнышка. Эсперанса почувствовала, как на глаза навернулись слезы. Сердце затопила волна любви к этой крохотной девочке. Ее сокровище! Подарок судьбы. Этот ребенок помог ей выжить в последние годы – после того как Марипоса бесследно исчезла.
– Гектор, – вырвалось у нее. – Мне так нужно твое мудрое слово. Оно мне всегда нужно, но сегодня особенно. Я должна поговорить с Луз, но не могу пока найти верных слов. Сама я как-нибудь справлюсь со своим горем, я мать. А Луз… ей исполнился двадцать один год, она уже не дитя, но она молода, а молодежь рубит сплеча… Я за все эти годы насочиняла для нее кучу небылиц о ее матери. А теперь вот это! Как мне перед Луз оправдаться? Как сделать, чтобы она поняла, почему я на это пошла? – Эсперанса в отчаянии уронила голову себе на руки. – Вдруг она на меня так осерчает, что не простит за вранье?
Загрубевшими пальцами она собрала пряди волос и принялась методично сматывать их в узел, словно это были не волосы, а тонкая пряжа. В голове билась одна-единственная мысль: как сказать Луз правду о ее матери? Им надо где-то уединиться, чтобы никто не помешал, и тогда она расскажет внучке все как было, от начала и до конца.
Она почувствовала дрожь в кончиках пальцев. Это от напряжения. Она воткнула последнюю шпильку, закрепляя пучок на затылке, открыла шкафчик и взяла с полки кремовый пузырек с таблетками, что был припрятан у нее под стопками белья и носков. Она не говорила Луз, что принимает сердечные препараты, снимающие сердцебиение. Хватает у той и других переживаний. Не надо взваливать на внучку бабушкины проблемы. Сама как-нибудь справится.
Эсперанса открыла флакончик и со вздохом вытряхнула на ладонь последнюю таблетку в розовой оболочке. Нужно срочно пополнить запас. Вот только хватит ли у нее денег на все? Лекарство-то дорогое. Она положила таблетку на язык и запила водой из стакана. Впрочем, обо всем этом она подумает после. А сейчас у нее много других забот.
Осторожно наложив на щеки немного румянца, Эсперанса подкрасила губы. Помада придала красивую форму ее усохшим губам, в одно мгновение оживила их. Она внимательно оглядела себя в зеркале. Порой, вглядываясь в свое отражение, она вдруг видела напротив себя не изможденную жизнью старуху с лицом, испещренным морщинами, а ту юную девушку, которой была когда-то. Вот и сегодня на нее сверкнула глазами молодая девчонка. Только в глазах ее затаилась тревога – совладает ли она с тем, что ей предстоит?
Облокотившись на край кровати, Эсперанса нагнулась надеть легкие туфли из парусины, потом опустилась, встав на колени. Обычно она читала утренние молитвы, теребя в пальцах четки. Она приподняла матрас и пошарила там – но не в поисках четок. Сегодня она искала другое. Матрас был тяжелый, и Эсперанса почувствовала, что задыхается от напряжения. Наконец пальцы нащупали небольшой кожаный мешочек, и она потянула его к себе.
Это был кошелек ручной работы. Много-много лет тому назад он проделал с ней такой далекий путь из крохотной мексиканской деревушки – аж в штат Милуоки. Сев на деревянный пол скрестив ноги, Эсперанса потеребила пальцами бабочку, искусно вытисненную на золотистой коже, и, не колеблясь, вынула из мешочка толстую пачку счетов и денежных купюр. Она пересчитала банкноты, тщательно расправляя у себя на коленях каждую. Губы сложились в довольную улыбку.
Денег должно хватить.
Эсперанса поднялась на ноги и быстро оделась: черный плащ, красная шелковая косынка – подарок Луз, ее дорогой внучки. Перед тем как закрыть за собой дверь, она еще раз проверила, отключила ли она кофеварку, не забыла ли вытащить из розетки утюг, потом неистово перекрестилась перед образом Девы Марии Гваделупской в застекленной рамке на стене прямо у входа в дом. Задула свечу перед образом и вышла.
Северный ветер ударил в лицо, обдав холодом. Она приподняла воротник плаща и плотнее укутала шею. Осень пришла в Висконсин рано, а весна давно отшумела. Медленно спустившись по ступенькам крыльца на выщербленную бетонированную дорожку, Эсперанса услышала:
– Уезжаете?
Это был хрипловатый голос соседки, и Эсперанса повернула голову в ее сторону. Иоланда Родригес. Одетая по погоде тепло – толстый черный свитер, перчатки, – она сгребала нападавшую за ночь листву на лужайке у себя перед домом. При появлении Эсперансы Иоланда оторвалась от работы и, вскинув голову, впилась в нее блестящим взглядом черных, как вороново оперение, глаз.
– Да, – коротко ответила Эсперанса, стараясь говорить уверенно, и подошла к металлической ограде, разделявшей лужайки.
Заслышав чужой голос, два черно-белых песика неизвестной породы бросились к изгороди, заходясь заливистым лаем, но Иоланда их шуганула, сама же приостановилась, тяжело опираясь на грабли.