Заслышав чужой голос, два черно-белых песика неизвестной породы бросились к изгороди, заходясь заливистым лаем, но Иоланда их шуганула, сама же приостановилась, тяжело опираясь на грабли.
– Это вы верно решили, – одобрительно закивала она. – Правильно. Луз уже не ребенок. Она должна знать.
– Скоро узнает.
– Давно надо было ей все рассказать. Сколько раз я вам советовала.
Эсперанса сделала над собой усилие, чтобы не сорваться в ответ, и в тот же момент ощутила глухую боль в сердце.
– И вы собираетесь ехать до Сан-Антонио на машине? – В голосе Иоланды звучало озабоченное сомнение.
– Да.
Соседка сокрушенно покачала головой:
– А я думала, вы полетите самолетом. Это же быстрее, и никаких усилий. К тому же совсем не опасно.
– Нет, я сама поведу машину. Так будет лучше. Не забывайте, я и в прошлый раз была за рулем сама. Я все продумала. До Сан-Антонио всего лишь три дня пути. Так что все прекрасно! У нас с Луз будет достаточно времени, чтобы обо всем поговорить. Спокойно и без свидетелей.
Иоланда издала короткий смешок:
– Да уж. Вряд ли Луз удерет, как это сделала тогда Марипоса.
Эсперанса нахмурилась и отвернулась, подставив лицо колючему ветру. Как же больно могут ранить порой слова, особенно если все в них – чистая правда.
– Пожалуй, мне пора.
– Хотите, я с вами поеду? – с готовностью предложила ей Иоланда.
– Нет-нет, что вы. Хотя, конечно, это очень любезно с вашей стороны. Но я хочу все сделать сама.
Иоланда мгновенно поняла скрытый смысл того, что хотела сказать ей соседка. Она обогнула ограду, подошла к Эсперансе и сочувственно погладила ее по плечу:
– Вы хорошо придумали. Я помолюсь за вас Святой Деве, чтобы она помогла вам. В добрый путь. – Иоланда помахала рукой на прощание и снова взялась за грабли, бормотнув себе под нос что-то ворчливое по поводу ветра, ибо очередной порыв, словно в насмешку, забросил новую охапку листьев к ней на газон.
Заметив автобус, появившийся на перекрестке в конце квартала, Эсперанса заторопилась на остановку. В салоне даже нашлось свободное место – возле окна. Усевшись, она заскользила глазами по знакомым местам, проносящимся мимо: одноэтажные домишки с верандами, многоквартирные кирпичные строения какого-то бурого цвета, рестораны фастфуда… Столько людей вокруг, мелькнуло у нее в голове. И все чужие, все куда-то торопятся, сосредоточенные, нахмуренные, засунув руки в карманы. Кто пешком, кто на машине, а кто просто торчит в окне и глазеет по сторонам. Она перенеслась мысленно в небольшую деревушку, затерянную в горах, где прошло ее детство. Там все утопало в зелени, и она всех односельчан знала по имени. Эсперанса зябко поежилась и плотнее запахнула полы плаща. И спустя столько лет она так и не смогла привыкнуть к этим холодным северным ветрам, от которых не спасает никакая одежда. О, как же ей не хватает тепла и простого уюта, какой окружал ее в родном доме.
Не успела она сойти с автобуса, как ледяной ветер с озера Мичиган едва не сбил ее с ног. Она потопталась, обретая устойчивость, вынула из кармана бумажку, на которой был начерчен маршрут ее дальнейшего передвижения, и внимательно изучила ее, прежде чем двинуться дальше. Миновав несколько кварталов, она наконец увидела нужную ей вывеску. Большими буквами было начертано: ПОДЕРЖАННЫЕ АВТОМОБИЛИ, НЕДОРОГО!
Эсперанса перевела вздох облегчения. Машин на стоянке было совсем немного. Под смотровую площадку переоборудовали старую автозаправку, огородив ее проволокой и украсив разноцветными пластиковыми флажками – сейчас они громко хлопали на ветру. Выбор выставленных на продажу моделей был невелик. На некоторых машинах виднелись следы свежей краски, сквозь которую все равно пробивалась густая ржавчина. Поначалу продавец оставил ее появление на площадке без внимания. Но вот он машинально поправил галстук, и Эсперанса поняла, что ее заметили.
– Вы уверены, что попали туда, куда вам нужно, мадам?
– Именно. Вы собираетесь показать мне товар? Или мне самой взглянуть?
Продавец, плотный коротышка с глазами-бусинками, в туго облегающем костюме, который явно был ему тесноват, улыбнулся и молча подвел ее к седану средних размеров. Эсперанса взглянула на цену, проставленную на табличке, и отрицательно покачала головой:
– Нет, эта мне не по карману. Не могли бы вы показать мне что-нибудь более… – Она запнулась, не желая произносить вслух «дешевое». – Что-нибудь более… приемлемое, – нашла она в конце концов нужное английское слово.
– С удовольствием, – ответствовал продавец, хотя улыбка его стала не столь радушной. Он отвел ее в самый дальний угол стоянки. Цены там и правда были не такими кусачими. Эсперанса подошла к одной из моделей – это был «Форд» – и заглянула в салон.
– Отличный выбор. У вас хороший вкус, мадам, – похвалил ее продавец.
– Я ничего не смыслю в автомобилях…
– Тогда позвольте полюбопытствовать: зачем вам машина?
«Безмозглый тупица!» – мысленно взвилась Эсперанса, но вслух бросила лишь короткое:
– Нужно.
– То есть вы действительно собираетесь приобрести автомобиль, мадам? Или просто так пришли оттянуться? Убить, так сказать, время?
Эсперанса не совсем поняла – что он хотел сказать этим своим «оттянуться»? Но промолчала и медленно двинулась по оставшимся непросмотренными рядам. Удручающее зрелище. Каждый очередной экземпляр хуже предыдущего. Настроение у нее упало. Вряд ли она найдет здесь то, что ей надо. И в этот момент увидела машину – да, вот такая ей и нужна.
Видавший виды «Фольксваген» ярко-оранжевого цвета был точь-в-точь как та машина, которую Луис, ее первый муж, нашел однажды брошенной на шоссе, у обочины. Отремонтировав развалину на колесах, он возродил ее к жизни и научил Эсперансу вождению. Они вместе гоняли по пыльным проселочным дорогам, и муж показывал ей, как нужно управляться со сцеплением и как правильно и в какой момент переключать скорости.
– Вам нравится? – услышала она у себя за спиной изумленное. – Ну, не знаю. Может, поищем модель с автоматической передачей?
– Нет, – отрезала она, впервые за долгое время почувствовав себя так, будто судьба ей улыбнулась. – Я беру эту.
Луз Авила бросила взгляд на улицу сквозь задымленное стекло большого окна – их в цеху было несколько. Все небо затянуто свинцовыми облаками. Она стащила резинку, скреплявшую в конский хвост ее волосы, и энергично потрясла головой. Густая волна длинных черных волос хлынула по плечам. Она быстро натянула на себя жакет из коричневого вельвета и пристроилась в конец очереди. Люди медленно, по одному, продвигались к выходу, терпеливо ожидая, когда в пропуске отобьют точное время ухода с работы. Но, дай им волю, подумала Луз, все они ринулись бы сейчас гурьбой через проходную.
– Какие планы на вечер? – поинтересовалась у нее Дана, стоявшая сзади. Она всего лишь на год старше Луз, но успела побывать замужем и развестись. Волосы, короткая стрижка ежиком, неестественно рыже-красного цвета. А еще Дана большой любитель поэкспериментировать с тенями для глаз: предпочтение отдается густым зеленым и синим оттенкам. – Мы тут с девчонками собираемся закатиться в какой-нибудь кабак. Давай с нами!
Луз отрицательно мотнула головой. Едва ли Дана поймет ее. Ведь она экономит каждый доллар, чтобы побыстрее окончить колледж. К тому же едва ли ее старорежимная бабушка-мексиканка с весьма консервативными взглядами одобрительно отнесется к такому времяпрепровождению. Как это можно девушкам появляться в баре одним, без сопровождения кавалеров?
– Спасибо за приглашение. Но у меня другие планы.
– Тогда до завтра, – равнодушно пожала плечами Дана.
– До завтра, – устало бросила ей в ответ Луз.
В литейном цеху им всем платили неплохо, но Луз мучительно переживала ежедневное добровольное заточение в четырех стенах. Изо дня в день она торчит в этом замкнутом пространстве, а молодость, лучшая пора ее жизни, между тем стремительно улетает. И никаких перспектив. Ничего обнадеживающего.
Она вышла на улицу. Промозглый октябрьский ветер, смешанный с запахами промышленных выбросов, ударил в лицо. Запахло чем-то кислым. Луз недовольно поморщила нос и заторопилась на автостоянку, туда, где ее уже наверняка поджидал ее парень.
Едва увидев спешащую к нему Луз, Салли расплылся в широкой улыбке, которую не смог спрятать даже козырек его бейсболки. Салливан Гибсон. Типичный парень со Среднего Запада с немецко-ирландскими корнями, исключительно крестьянского происхождения: все его ближайшие родственники – фермеры. Кстати, это заметно по его внешности. Высокий, почти двухметрового роста, широкоплечий. Фанат баскетбола и пива. С дамами – всегда отменно учтив. Но вот Луз подошла ближе, и Салли распахнул дверцу в кабине своего грузовика. Быстрее в тепло! Не успела Луз вскарабкаться по высоким ступенькам, как стал накрапывать дождь.
– Только этого еще не хватало. – Луз тяжело вздохнула: – Ненавижу дождь.
– Хорошо, что еще не снег, – хмыкнул Салли.
Воздух в кабинке был спертым, сильно пахло сигаретным дымом. Пока Луз не удавалось отучить Салли от этой гадкой привычки. Она потянулась к нему, их губы встретились. В синих глазах Салли заполыхал огонь, словно он включил у себя внутри зажигание.
Да, под грубой рабочей спецовкой бьется горячее сердце нежного и заботливого мужчины. Салли работает в авторемонтной мастерской в Милуоки. У них совсем небольшой гараж, но репутация у мастерской отменная – чтобы попасть к ним, даже записываются в очередь. Салли был счастлив, когда его взяли туда на работу, но Луз, зная, какой он надежный, честный и работящий, полагала, что повезло, в общем, не столько Салли, сколько мастерской, которая обзавелась таким ценным и безотказным работником. И действительно, Салли очень скоро оброс собственной клиентурой. Заработки были хорошими, грех жаловаться, на горизонте маячило очередное денежное повышение и возможное продвижение по службе. Если все так и пойдет, в непродолжительном времени он сумеет осуществить главную мечту жизни – обзавестись своей мастерской. А сейчас он вполне готов к тому, чтобы остепениться, привести к себе в дом жену и создать семью. Материально он может себе это позволить. Луз встречалась с Салли уже три года, за это время он успел превратиться для нее в самую надежную в мире гавань и в самого главного ее защитника. Салли приобнял ее сильной рукой за плечи и притянул к себе, другой рукой включил зажигание, и они выехали со стоянки.
Каждый день Салли встречал Луз после работы и отвозил ее домой, в южную часть города. Вот и сегодня он притормозил возле скромного домика, издали похожего на букву «А». Типичное бунгало, одно из многих, какими застроен этот небогатый район, заселенный в основном испаноговорящими жителями. Здешняя публика, судя по затрапезному виду домов, не имела лишних денег на ремонт фасадов, а муниципальные власти не особенно интересовались состоянием тротуаров и проезжей части. Радовали глаз лишь обильно цветущие герани у входа в дома да аккуратно подстриженные зеленые изгороди из кустарников. Кое-где возле крыльца стояли велосипеды, прикованные на замок к поручням. Кое-где на газонах валялись футбольные мячи. Все рядом, все живут друг от друга на расстоянии вытянутой руки.
Салли заглушил мотор и наклонился, чтобы запечатлеть на ее устах медленный долгий поцелуй. У Луз занялось дыхание. Она слегка откинулась назад, голова как в тумане.
– Что это значит?
Застенчивая улыбка тронула уголки его губ, на щеках проступили ямочки.
– Это я и хотел у тебя спросить. Ты сегодня какая-то не такая. Не как обычно. Уж больно тихая.
Улыбка сбежала с ее лица, и она отвернулась, устремив потерянный взгляд в ветровое стекло.
– Меня беспокоит бабушка.
И Луз тяжело вздохнула, не в силах изгнать из памяти увиденную утром картину. Рано утром, не услышав из кухни привычного позвякивания посуды, она пошла искать бабушку по всему дому и обнаружила ее… в саду – бабушка застыла там каменным изваянием: ее сотрясал сильнейший озноб, подол ночной сорочки запутался у нее в ногах, седые волосы растрепались, рассыпавшись по плечам… Страшно смотреть.
– А что с ней?
– Не знаю. Странно все как-то… Я не могу избавиться от тревожного ощущения…
Глаза Салли исполнились сочувствия.
– Мне кажется, сегодня утром она была слегка не в себе, – продолжила Луз. – У нее был такой отрешенный вид, когда я ее нашла, а лицо совсем старое и какое-то изможденное, как будто она не спала несколько дней и ночей. Я уверена, что-то давит ее или она чего-то боится, но она не говорит что. Вообще отсекает все мои попытки выяснить, что с ней не так…
Салли нахмурился, сосредоточенно обдумывая то, что услышал.
– Хочешь, я свожу ее к доктору?
Луз затопила волна признательности. Она знала – Салли любит ее бабушку, а та, в свою очередь, платит ему самой горячей привязанностью. Салли такой славный – и добрый, и сердечный, и всегда готов на любую услугу и помощь. Их взаимная с бабушкой симпатия даже укрепляет союз Луз и ее высокого статного кавалера. Бабушка не стесняется попросить Салли то свозить ее в магазин за продуктами, то просто покатать по городу. Ведь своей-то машины у них нет, так что Салли всегда приходит на выручку. Он ни разу не отказал бабушке ни в чем. За что регулярно получает от нее приглашения на обед или на ужин. Зная, что парень живет один, бабушка никогда не скупится угостить его повкуснее да посытнее, да еще и заставит взять в придачу объемный пакет с провизией: все, что осталось от трапезы, плюс непременный кусочек торта.
– Только я не думаю, что проблемы у нее со здоровьем, – задумчиво пробормотала Луз. – Что-то вчера случилось такое…
– Да что же, господи? – настаивал Салли.
– Если бы я знала.
Салли, промолчав, снова включил двигатель, и они двинулись с места.
Мерный шум мотора ее убаюкивал, но Луз вдруг захотелось выговориться, подробно рассказать Салли обо всем, что ее так встревожило:
– Вчера, когда я вернулась с работы домой, бабушка с кем-то разговаривала по телефону. Но стоило мне войти, как она тут же закончила разговор. Тут же! Явно не захотела продолжать в моем присутствии. Я спросила у нее, кто звонил, она ответила, что разговаривала с тетей Марией, но при этом даже не взглянула на меня. И вид у нее был виноватый, такой… будто она в чем-то провинилась передо мной. Понимаешь? И сразу же после звонка заторопилась в свою комнату и схватилась за веник, как будто подмести там пол было самым неотложным делом. Вообще как-то засуетилась вся. Даже в лице изменилась. Словно что-то ее пекло внутри… Я попыталась выяснить, зачем звонила ей тетя Мария, но бабушка лишь отмахнулась в ответ. Сказала, что мы поговорим обо всем, но попозже. Когда «попозже» – она не сказала…
– Может, они поругались?
– Возможно. Бабушка часто ссорится с тетей Марией. Но здесь что-то другое… что-то такое, что гораздо больше, чем обычная ссора. Я никогда не видела бабушку в таком состоянии… – Луз запнулась, подбирая нужное слово, но так и не нашла его: выражение в глазах бабушки было необычное – то были и страх, и смятение, и неуверенность. И что-то еще, названия чему Луз никак не могла подыскать…
– То есть твоя бабушка чем-то сильно расстроена.
– Сказать так – значит ничего не сказать. Это гораздо хуже. Много хуже. Она пережила вчера какое-то… потрясение. Иначе я не могу это назвать.
Луз снова представила себе побелевшее лицо бабушки, ее застывшую фигуру и отрешенный взгляд… Машина остановилась, и рука ее сама потянулась к ремню безопасности – отстегнуть его и поскорее выскочить, словно бабушка ждала ее помощи и надо спешить.
– Я пойду, а то душа не на месте.
Луз приготовилась было открыть дверцу кабины и спрыгнуть на землю, но Салли неожиданно взял ее за локоть, удерживая.
– Послушай, Луз. – Он слегка откашлялся. – Я хочу кое-что рассказать тебе.
Неожиданная серьезность, с какой прозвучали эти слова, заставили Луз насторожиться. Она выпрямилась на сиденье.
– Говори же. Не тяни!
– Ты ведь знаешь, что твоя бабушка иногда просит меня кое-что сделать для нее.
– И что?
– Так вот, она уже пару раз просила меня купить ей в аптеке какое-то лекарство.
– Лекарство? Какое лекарство? – еще больше испугалась Луз. Она не знала, что бабушке прописаны какие-то таблетки. Неужели она заболела? Луз почувствовала, как цепенеет от страха. Бабушка была для нее всем в этом мире. После смерти матери (а это случилось, когда Луз было пять лет) бабушка растила ее одна. Ее дом стал для нее родным, и другого дома у Луз не было. – Бабушка никогда не говорила мне, что принимает лекарства. Боже мой! Если с ней что-то случится, я не переживу этого. Я уже готова расплакаться, Салли! При одной только мысли, что бабушка может умереть…
– Вот поэтому-то она и скрывает от тебя все, что касается ее здоровья. Не хочет волновать понапрасну. Она и меня просила ничего тебе не рассказывать, но мне кажется, тебе следует знать.
Салли виновато посмотрел на нее:
– Только мне стыдно, что я нарушил свое обещание.
Луз нервно вздохнула:
– Нет. Ты правильно сделал, Салли, что рассказал мне. А я… я не стану говорить ей о нашем с тобой разговоре. – Луз нетерпеливо посмотрела в сторону дома. – Мне пора! Как она там… без меня.
– Так вечером за тобой приехать? Или, может, сегодня тебе лучше дома побыть?
– Приезжай. – Луз потерла ладонью лоб. – Может быть, я придумала себе бог знает что и все мои страхи на пустом месте. Я буду ждать тебя.
Луз наклонилась к Салли, бегло коснулась губами его щеки и выпрыгнула из кабинки. Мотор взревел на полную мощь, и грузовик рванул с места. Легкий моросящий дождь подгонял Луз, пока она бежала к дому и поднималась по ступенькам крыльца.
Снаружи их бунгало казалось почти развалюхой, но стоило переступить порог дома, и все здесь радовало глаз и сердце. Весь свой неуемный, горячий темперамент Эсперанса Авила вложила в то, чтобы создать уют. Все комнаты в доме были окрашены в яркие солнечные тона, на стенах висели металлические и керамические иконы – бабушка привезла их из Мексики. В гостиной на самом почетном месте висело большое живописное полотно в красивой раме – Святая Дева Гваделупская.