– Алло, гараж! А тунец? – возмутилась девушка.
Я замерла. Действительно! Забыла про рыбу, пришлось возвращаться назад и искать куски тунца. Навряд ли их держат там, где овощи. Я распахнула холодильник и старательно изучила полки.
– Нельзя ли побыстрее? – начала злиться покупательница.
– Доча, дай воды, – потребовал дед.
– Мама, тетя продаст мороженое? – заканючил детский голосок.
– Скоро обед закончится, а вы все тунца ищете, – выговорила мне девушка, – ладно, пойду вам навстречу, насыпьте креветок.
– Доча, пить, – взмолился дедушка.
– Ванильное, шоколадное и клубничное, – ныла девочка лет десяти.
– Заодно «Маргариту» состряпайте, – прилетел новый заказ.
– Ау, – закричала девушка, – вкусная у тебя была сегодня на завтрак тормозная жидкость?
Я вздрогнула и начала действовать. Креветки стояли в вазе на дальнем конце стойки. Не было времени осознавать, почему их не поместили в холод. Я одним прыжком добралась до морских гадов, зачерпнула их схваченной по дороге чашкой, швырнула на пиццу, впихнула противень в свч-печь, живо сняла пробку с горлышка темно-коричневой бутылки, стоявшей около вазы с фруктами, налила стакан, подала деду, открыла холодильник… печь истошно запищала. Я закрыла холодильник и открыла свч.
– Мороженое, ванильное, шоколадное, клубничное, – стонала девочка, – хочу-у-у!
– Дайте же ребенку десерт, – приказала мама.
Я захлопнула печь, распахнула холодильник.
– Пить! – сдавленным голосом произнес дед. – Просто воды, не надо сока! Ик! Ик!
– Где моя пицца? – перешла на крик девица.
– Воды! Скорей! Ик! Ик! – бормотал дед.
Я решила, что старик может и подождать. Он уже выхлебал одну порцию, пусть стоит спокойно.
– «Наполеон»! Немедленно! – потребовала заказчица.
Я закрыла холодильник, открыла печь.
– Клубничное-е-е! – во все горло зарыдала девочка.
– Воды! Любой! Стаканчик, – выводил пенсионер.
– Когда вы займетесь «Маргаритой»? – присоединился к общему хору парень. – Мам, ты что хочешь?
– Селедочки с картошкой, – визгливо произнесла бабуля в платочке, – и пивка! Светлого.
Я зависла между печкой и холодильником.
– Мороженку, – жалобно произнесла девочка, а мать добавила:
– Танечке жарко.
– А Катенька жрать хочет, – в тон ей ответила девушка, – у Катеньки перерыв всего полчаса, Катенька раба, она торгует кухнями, чтоб они сгорели вместе с хозяином.
– Ребенку надо уступать, – взвилась мамаша, – эй, вы, там, за прилавком, подайте айскриму!
– Во-ды, – хрипел дедуля, – умираю, доча!
– Пивка для рывка, – бойким речитативом пропела бабуля, – селедочки мне на язык!
– Мать, ты сегодня зажигаешь, – с восхищением заметил парень, – «Маргариту» сварганьте.
Мои руки действовали, не подчиняясь голове. Я схватила вазочку, плюхнула туда белой массы из ведра с надписью «Ваниль», добавила толику шоколадного пломбира, а вот с клубничным вышла заминка, я не сразу его обнаружила, но потом заметила в самом низу холодильника пластиковую емкость, набитую розовыми комочками, швырнула один к остальному набору и подала девочке.
– А ложечку? – тут же спросила капризница.
Я живо сунула в десерт столовый прибор.
– Тетя, это ножик, – сообщила малышка.
Ну до чего дети стали капризными! Я бы в детстве живо слопала мороженое пальцами и не чихнула.
– Девушка, вы над нами издеваетесь? – осведомилась мамаша.
– Пить, – на одной ноте тянул дед.
– Если пива не получу, помру! – объявила бабка.
– Да замолчите вы наконец! – взвилась самая первая заказчица.
– С какой стати нам молчать? – мгновенно вступила в скандал мать девочки. – Сама заткнись!
– Эй, бабы, спокойно, – велел парень.
– Свою мамашу успокаивай, – огрызнулась девушка. – И за ее диетой хорошо бы последить, пиво в пожилом возрасте не пьют! Почки откажут!
– Глупая ты, – беззлобно произнесла бабка, – молодая и поэтому безмозглая. Запоминай лучший рецепт мочегонного средства, народного, безотказного, помогает всем без исключения.
Очередь уставилась на старуху, даже дед перестал выпрашивать воду. Я, очень обрадованная тем, что меня перестали теребить, живо нашла пластиковую ложку, сунула ее в белый шарик, схватила нож и начала кромсать пиццу. До сих пор мне казалось, что порубить на части излюбленное блюдо итальянских бедняков легче простого, но сейчас широкое лезвие никак не хотело перерезать креветки, которых я в припадке щедрости насыпала слишком много. Морские обитательницы почему-то стали коричневыми и сопротивлялись изо всех сил.
– Значит, вот вам микстура, – вещала бабка, – берете по сто граммов крапивы, душицы, зверобоя, рябины, черники, голубики, перемалываете в кофемолке. Лучше лекарство делать на заре, стоя у окна на север. Да, свечку зажгите, она порчу отгоняет. Потом отсчитайте три капли керосина, перемешайте с намолышами и разведите десятью литрами пива.
– Темного или светлого? – неожиданно заинтересовалась мать девочки.
– А по барабану, – легкомысленно отмахнулась пенсионерка, – средство долго не хранится, выпить его надо за три, а еще лучше за два дня. Описаетесь от лекарства, все болячки выйдут, почки заработают, инфекция утечет.
Пользуясь тем, что народ внимал безумному рецепту бабки, я, наплевав на санитарию с гигиеной, схватила креветки за хвостики и, перемещая их, благополучно раскромсала пиццу и громогласно заявила:
– «Наполеон» готов, мороженое ждет, поторапливаемся, господа!
Думаете, мне сказали «спасибо»? Девица унесла картонную тарелочку к круглому столику, девочка с матерью ушли в глубь магазина.
– Воды! – ожил дедушка. – Ик! Ик! Сочок у тебя едкий, из чего он?
– Ну и где моя «Маргарита»? – забурчал парень.
– С селедочкой и пивом, – потерла ладошки бабуля, – и лучку туда с постным маслицем.
– Мать, ты лучшая в мире, – восхитился клиент и дружески щелкнул родственницу по носу.
Маманя моментально ткнула сына кулаком в живот и радостно заржала.
– Соку больше не лей! – ныл дедок.
Я бросила взгляд на коричневую бутылку, из которой недавно наплескала ему зелено-желтой жидкости. Капризная Таня и противная Катя так заморочили мне голову, что я не удосужилась посмотреть, какой сок в емкости. Только сейчас разглядела этикетку «Оливковое масло первого отжима».
Меня охватил ужас. Я отравила дедулю! Потом вернулось самообладание. Вилка, спокойно. Судя по внешности, старичок появился на свет в начале двадцатого века, это поколение пережило сталинский режим, Вторую мировую, построение социализма, разные экономические эксперименты, опасность ядерной атаки США, книги «Малая земля», «Целина», «Возрождение», перестройку, бандитизм, голод девяностых, разгул капитализма… Что дедуле стакан оливкового масла? Он остался жив после всех революций, дефолтов и реформ, его такой ерундой не свалить с ног. И потом, старичок просил сок, а если разобраться, что такое растительное масло? Это выжимка из плодов оливы, следовательно, может быть названо соком.
– Икота замучила, – пожаловался пенсионер, – а в животе крутеж-вертеж! Сваргань-ка пиццу, видно, от голода желудок бунтует!
Я с шумом выдохнула. От масла плохо не станет! Взяла большую бутыль с прозрачной жидкостью и наполнила стакан.
– Обслужи их, пока я водички похлебаю, – разрешил дед.
– Дошло и до нас! – весело заявил парень. – Не буду я «Маргариту». Что такое пицца «Волшебство»?
– Любые наполнители по вашему выбору, – пояснила я, – одна порция начинки восемь рублей двенадцать копеек.
– Маманя, давай наберем? – обрадовался сынок.
– Я не против, начинай, Вован, – скомандовала та.
– Значитца так, – хищно протянул Вован, – расстилай лепеху!
Я достала корж и замерла в ожидании.
– Лук, помидор, огурец, перец, – начал перечислять парень.
Я покорно зачерпывала ингредиенты и вываливала на тесто.
– Оливки, маслины, сыр, – бубнил Вован.
– Это что такое? – завизжали над моим ухом. – Я вас спрашиваю! А?
Моя рука дрогнула, нарубленная петрушка дождем спланировала на пол.
– Сейчас наша очередь, – окрысился Вован, – не мешайте. А ты не стой мочалкой, ложи помидоры.
Мне захотелось сказать шумному парню, что мочалка может лишь лежать, впрочем, еще и висеть, а вот стоять никак, и восхитительного глагола «ложить» в великом и могучем русском языке нет, в нем есть только «класть» или «положить». Но какой смысл мне просвещать Вована, мое дело – отпускать пиццу, поэтому я произнесла:
– Томаты уже есть.
– Поклади еще, – распорядился парень.
Бац! Передо мной на прилавке очутилась картонная вазочка. Ванильное и шоколадное мороженое девочка выскребла, а вот розовый комочек остался нетронутым.
– Что это? – взвизгнула мамаша.
– Клубничный пломбир, – выпалила я, – как просили.
– Съешь его немедленно! – затопала ногами женщина. – На моих глазах проглоти!
– Что это? – взвизгнула мамаша.
– Клубничный пломбир, – выпалила я, – как просили.
– Съешь его немедленно! – затопала ногами женщина. – На моих глазах проглоти!
– Мороженку! – затянула подкравшаяся к прилавку Таня.
– Ну ексель-моксель! – обозлился Вован, протянул руку, без спроса выхватил из вазы на стойке одну креветку, отправил ее в рот и заработал челюстями.
Я не стала возражать против истребления морских гадов, авось в ближайшие минуты Вован помолчит.
– Селедочки! – проорала старушка.
Я машинально сыпанула на пиццу куски филе из лотка и решила внести ясность:
– Хотите еще мороженого?
– Сама жри, – схамила мамаша.
– Спасибо, я на работе не ем, – спокойно ответила я.
– Ну конечно, – ехидно протянула женщина, – поковыряй свое клубничное! Это не пломбир!
– А что? – изумилась я.
Тетка подняла вазочку и сунула мне в лицо.
– Нюхай!
Знакомый запах защекотал ноздри, я отпрянула от десерта.
– Не может быть! Это же…
Глава 15
– Тунец! – заорала мать. – Ты дала моему ребенку рыбу с ванильно-шоколадным мороженым.
В первую секунду я обрадовалась. Ага, теперь знаю, где лежит тунец. Затем пришло беспокойство. Минуточку, а где же клубничное мороженое? Пиццу «Наполеон» я теперь смогу сделать за считаные секунды, но как быть с десертом?
– Рыба в сладком соусе? – подпрыгнула бабка. – Хочу! Вован, будешь? Селедку в сгущенке с какао?
Сынок не ответил, он сосредоточенно работал челюстями.
Я, не задумываясь, швырнула розовый комок из вазочки на середину пиццы, которую составляли старуха с сынком и услышала нервный крик мамаши.
– Ты отравила моего ребенка!
– Мороженое, – канючила капризница, – еще хочу, с орешками!
– Пить! – ожил дедок. – В животе пустыня!
Я протянула руку, схватила темную бутылку, наполнила картонный стаканчик, сунула старику, тот залпом опорожнил его и начал судорожно икать. Лишь тогда я посмотрела на этикетку.
– Моя дочь умирает! – патетически воскликнула мать.
Но у меня возникла другая, более серьезная проблема. О здоровье ребенка не стоит беспокоиться. Тунец – рыба, которую можно есть сырой, да и девочка не тронула его, а вот дедуля получил второй стакан оливкового масла, и сей факт меня встревожил. Как поступить? Посоветовать старичку поспешить в сторону туалета? Угостить его крепким чаем?
– Папа! – закричали из центра зала. – Сколько тебя ждать можно? Хватит пить воду!
Дедуля рысцой поспешил на зов. Я выдохнула: одной проблемой меньше.
– Ребенок погибает! – визгливо напомнила мать.
– Хочу пломбир! – зарыдала Таня.
Я навалила в вазочку гору шоколадного лакомства, добавила к нему айсберг ванильного, набросала сверху орешков, полила все клубничным сиропом и подала противной Тане со словами:
– За счет заведения.
Надеюсь, девчонка слопает килограмм десерта, охрипнет и более не произнесет ни слова.
– И мне такое же, – не растерялась мамашка, – бесплатно, за страх потерять ребенка!
Я безропотно выполнила заказ. Очень хорошо. Теперь они обе временно лишатся дара речи и молча отправятся покупать диван.
– Больше в пиццу ничего не влезет, – разочарованно протянула старушка, – ставь на газ и считай!
Я запихнула противень в печь, потыкала пальцем в калькулятор и с нежной улыбкой заявила:
– Сто четыре рубля!
– Офигеть! – подпрыгнула старуха. – Откуда столько?
– Основа для пиццы и десять наполнителей по восемь рублей двенадцать копеек, – отрапортовала я.
– Восемьдесят два получается, – живо подсчитала мать Вована.
– Тесто и сыр! – напомнила я.
– Их не надо, – сказала она.
– И куда начинку положить? – удивилась я.
– На тарелку! – нашла выход старушка. – Не желаю платить за лепеху! И сыр на фиг!
– Но у нас пицца, – попыталась я воззвать к ее разуму, – сыр обязательный ее элемент.
– Стряхни, – уперлась бабуля.
Печь начала противно пищать, я вытащила противень, неожиданно ловко накромсала пиццу, положила ее на тарелочки и протянула бабке.
– Приятного аппетита.
– За сто четыре рубля мне приятно не будет, – взвилась старуха, – из-за тебя теперь на кровать не хватит, она, зараза, двести тысяч стоит!
– Ну и цена! – выпалила я.
– Стряхивай сыр, – велела пенсионерка.
– Он расплавился, – пробормотала я.
– Значит, сковыривай, – не дрогнула она, – и где наша скидка? Сейчас конец лета.
– Простите, на еду сейла не бывает, – ошарашенно ответила я.
Корявый палец бабки указал на огромный плакат в центре зала.
– Читать умеешь? Похоже, нет. Ну сама тебе продекламирую. «Суперакция. Две вещи за одну цену. Распространяется на весь ассортимент, кроме отдела сувениров». Поняла? Значит, с меня пятьдесят два рубля!
– Пицца не вещь! – отбила я мяч на поле противника.
– А что, – насупилась бабулька, – животное?
– Нет, конечно. Пицца – это пицца, – решительно ответила я.
– Ты отдел сувениров? – пошла ва-банк старушенция.
Мне пришлось признать:
– Нет.
Вредная бабка стукнула кулачком по стойке.
– Тогда дели сто четыре пополам!
Я поняла, что скандалистку надо побеждать ее же оружием.
– Реклама обещает за одну цену две вещи. Значит, вам положена еще одна пицца, а не скидка на первую «Волшебную».
– Годится, – обрадовалась бабуля, – собирай. Эй, Вован, чего молчишь?
Сынок открыл рот, вытащил из него абсолютно целую креветку и по-детски удивился:
– Мамань, чего она не жуется? Может, мне к дантисту пойти? Вдруг зубы затупились?
Я поспешила отвернуться к печке, чтобы не расхохотаться во все горло. У одних людей прорезаются зубы мудрости, у таких, как Вован, вырастают зубы тупости.
– Она резиновая! – сообщила маманя. – Где ее взял?
Я резко изменила позу.
– Где добыл эту ерунду? – вопрошала старуха.
Вован показал на вазу в центре стойки.
– Там!
– Идиот ты, сына, – ласково укорила ребенка-переростка мать, – кто же рыбизделие без холода оставит? Оно же стухнет! В другой раз не пытайся сожрать украшение витрины, этак отравиться можно. Девушка, мы берем пиццу за пятьдесят два рубля.
Я кивнула. Креветки резиновые? Ой, мама! Сколько я их насыпала девушке в «Наполеон»? Вот почему они стали почти коричневыми!
– Двух целковых у нас нет, – воскликнула старушка, – держи полтинник, и разойдемся без обид.
Я не стала спорить, голова была занята отнюдь не денежным вопросом. Что будет с вредной Катей? Девица, видно, очень проголодалась, раз проглотила, не жуя, творение моих рук, обильно сдобренное несъедобными креветками.
– Людиии, посторонитесь! – заорали слева. – Уйдите с дороги! Я очень спешуууу!
Мимо моего ларька со скоростью зайца, укушенного осой, промчался дедок, недавно выпивший два стакана оливкового масла. Старичок летел быстро, его прыти могли позавидовать бегуны из Эфиопии, вечные лидеры Олимпийских игр и мировых чемпионатов. Может, тренерам нашей сборной по футболу воспользоваться моей наработкой? Вероятно, если напоить футболистов перед игрой выжимкой из оливок, они перестанут выглядеть дохлыми мухами и смогут забить хоть один гол в ворота игроков все той же Эфиопии?
Дедок исчез за дверью с табличкой «Для дам». Я перевела дух, вот бы еще удостовериться, что Катя жива, и сегодняшний день можно считать удачным.
Справа послышалось тихое шуршание, меня охватила паника. Опять собираются пиццееды! Но у стойки я увидела одну пожилую женщину, она занесла руку над креветками.
– Не трогайте! – гаркнула я.
Старушка покраснела.
– Простите. Я думала, они выставлены на пробу.
Мне стало неудобно.
– Извините. Морские гады не настоящие, это украшение витрины.
– Искусно сделаны, – улыбнулась пожилая дама, – вот я и соблазнилась.
Я быстро оглядела посетительницу. Платье, сшитое по моде восьмидесятых годов прошлого века, потертая сумочка и стоптанные, но начищенные туфли, на голове древняя соломенная шляпка, никакого макияжа, на запястье дешевые электронные часы. Похоже, старушка пытается выжить на нищенскую пенсию, креветки для нее царское, совершенно недоступное лакомство.
Я схватила тесто.
– Какую пиццу желаете?
Старушка сглотнула слюну.
– Спасибо, не надо.
Я указала пальцем на рекламный щит.
– Лепешка со скидкой!
– Наверное, рублей пятнадцать получится, – протянула пенсионерка, – лучше сэкономить. Да и вредны в моем возрасте деликатесы!
– У нас акция, – затарахтела я, – каждому двадцатому покупателю пицца бесплатно. А я как раз до вас девятнадцатого обслужила.
– Мне так повезло? – поразилась бабуля.
Я начала накладывать на тесто помидоры, ветчину, грибы… Через десять минут страшно довольная старушка пошла с тарелкой к столику, а я стала обслуживать других покупателей.
Рабочая смена заканчивалась, я устала, как цирковая обезьянка, весь день крутившая на арене сальто. Оказывается, собирать из готовых, уже нарезанных продуктов пиццу очень трудно, покупатели считают тебя автоматом, за всю смену «спасибо» мне сказали лишь несколько человек, остальные злились на мою нерасторопность, ругались, хорошо хоть не стали драться. В районе шести я наконец получила передышку и облокотилась о прилавок. Похоже, завтра мне опять придется скакать тут между плитой и холодильником. Сегодня я не узнала, почему другие продавщицы мигом подавали заявление об уходе. Мне не встретилось ни инопланетное чудовище, ни группа зеленых человечков. Лучше бы им объявиться до девятнадцати: я бы мигом отловила монстров, велела никогда не соваться в ларек и покинула торговый центр с чистой совестью.