– Нету. Откуда здесь блохи, тут никто не живет, а рыба только сушеная.
– Ну так и что со свиньей?
– Я же говорю – в лоб ее не возьмешь, небось клыки-то о-го-го…
– Да уж, видал на стенках отметины, – со вздохом произнес Ригард.
– Вот. А мы ее возьмем умственно.
– Как это?
– Я ж тебе раньше уже говорил. Выроем яму, сверху положим веток и листьями присыплем. Она пойдет по тому месту и сразу провалится.
– Хорошо придумано, – сказал Ригард. – Даже руки не испачкаем.
– Вот именно. Только яму придется копать долго, а так – ничего страшного. Ладно, давай спать, завтра рано идти к месту присматриваться.
– Да, давай спать.
38
Наконец долгий переход и сытный ужин сделали свое дело, и они заснули. Ригарду почти сразу стал сниться дом и мешок с копчеными курами, которые он вез на арендованном ослике в дом бургомистра. А Клаус в своем сне стоял на берегу моря, и накатывающиеся волны разбивались о камни у его ног. Пена взлетала клочьями, уходящая вода закручивалась воронками, и темно-зеленые водоросли хлестали по камням – жесткие, словно веревки.
«И как они там держатся на таких бурунах, за что цепляются?» – успел подумать Клаус о водорослях и проснулся от того, что кто-то потянул его за ногу.
– Что? – спросил он, открывая глаза.
– Пойдем, поможешь мне… – сказала хозяйка, загасив масляный светильник, отчего в маленькой загородке повис запах гари.
Клаус поднялся и, не надевая сапог, покорно двинулся за хозяйкой, ориентируясь лишь на тлеющий фитиль светильника. Наполовину он все еще оставался во власти сна и слышал отдаленный шум океанских волн.
– Сюда, – сказала хозяйка, заводя его в небольшую комнату, где пахло сушеными травами и каким-то ароматическим маслом.
– Что делать-то? – спросил он. Хотелось спать, но предстояло, как он полагал, что-то поднять, куда-то переложить или…
– Ложись сюда, не бойся… Рядом будь, я тебя не обижу.
Хозяйка легла в постель и потянула его за руку, а пока Клаус соображал что к чему, ловко сняла с него белье. Затем ее руки скользнули по его телу, и тут Клаус по-настоящему проснулся. Он вспомнил глаза Гизеллы, изгиб ее шеи и полную грудь за распущенным шнурком блузки.
– Я… Я… не умею, тетенька…
Она хрипло хохотнула и прижала его к себе.
– Не бойся, вдвоем сладим…
И они действительно сладили. Клаус качался, словно на высоких волнах, невольно вспоминая образы из минувшего сна. Шум ветра, шквальный порыв, торжество стихии, а затем тихий шелест песка… Или это был ее шепот?
Когда все закончилось, он лежал рядом с ней, испытывая необыкновенный восторг, и улыбался в темноту.
Вдруг за тяжелыми ставнями послышался треск, а затем с шумом рухнул забор. Гизелла вздрогнула и прижала Клауса к себе. Прошло несколько мгновений, и ближняя стена вздрогнула от удара, потом еще раз, как будто кто-то ходил вдоль нее, приноравливаясь к работе.
Внезапно последовал такой удар, что Клаус вскрикнул, а Гизелла приложила палец к его губам.
– Тихо, – прошептала она и погладила Клауса по голове. – Стена крепкая, железом стянутая… Свинья ее только проверяет, если не поддается, пойдет к соседям.
– И что, всегда так?
– Нет, не всегда. Дворов много, поэтому к нам на третий, а то и на пятый день наведывается…
– Мы с Ригардом ее поймаем, – неуверенно пообещал Клаус. Ему было неловко, что он закричал, когда свинья ударила в стену.
– Конечно, поймаешь, мой хороший… Конечно, поймаешь…
Они помолчали, прислушиваясь к тому, что происходило снаружи. Следующий забор упал где-то дальше по улице, и Клаус облегченно вздохнул.
– Ну что, еще разок? – спросила Гизелла и поцеловала Клауса так жарко, что он увидел в темноте россыпь голубоватых огоньков. – Давай, солдатик, давай, рыцарь…
– О, Гизелла, ты так… так прекрасна…
Больше они не говорили, только жарко дышали, обмениваясь поцелуями, и перекатывались на узкой кровати, рискуя свалиться.
Потом Клаус лежал и думал, что все в его жизни теперь переменилось и он обязан сказать ей эти слова.
– Мне кажется… что я тебя люблю… – признался он, вызвав у Гизеллы приглушенный смех.
– Конечно, рыцарь, я поняла… Ты оказался крепче, чем я думала, а теперь иди в пристройку. Один не заблудишься?
– Нет.
– Ну иди… Только не болтай лишнего.
39
Как ни старался Клаус не потревожить сон Ригарда, но тот все же проснулся.
– О, это ты? Ну что там – фаянс?
– Я не понял, – ответил Клаус, ложась на свое место.
– Ну так я пойду проверю.
– Проверь…
Пока Ригард ходил в отхожее место, Клаус успел уснуть, возвратившемуся приятелю пришлось его расталкивать.
– Эй, ты… Эй…
– Ну чего тебе? – недовольно отозвался Клаус.
– Нету там никакого фаянса, а только кирпичики сложены. Правда, так тоже удобно, и окошко небольшое – с улицы сквозит… Уже скоро утро, в окошке светает.
Ригард оказался прав: едва Клаус закрыл глаза, как на окнах загрохотали ставни, пропуская в комнаты предрассветные сумерки.
– Вставай, Клаус, пора уже, – стал тормошить его Ригард.
– О-о-ой, да я не спал вовсе, – пожаловался тот. – Ты же только что из сортира вернулся!
– Уж два часа тому миновало! Вставай, Рой сказал, во дворе вода студеная имеется, вмиг проснешься…
– Ну… иду… иду… – пробубнил Клаус и стал на ощупь искать одежду.
Ничего спросонья не соображая, он вышел на крыльцо и поежился. На улице только начинало светать, и студеной была не только вода, но и воздух. Однако, поплескавшись у бочки, Клаус ожил и почувствовал себя бодрее. Он встряхнулся, как мокрый пес, и, вытянув руки, глядел, как от них поднимается пар.
Гизелла неслышно подошла к нему и накинула на плечи полотенце. Клаус сказал «спасибо» и стал вытираться, не рискуя оглянуться. Он спиной чувствовал, что чинивший забор Рой смотрит в его сторону.
– О, дай и мне! – потребовал Ригард. Клаус отдал ему полотенце и, подойдя к поваленному забору, помог Рою поднять его и придержал, пока тот прибивал поперечину коваными гвоздями.
Потом хозяйка позвала всех завтракать, и они вернулись в горницу, где на большом столе были все те же блюда с вареной и жареной рыбой. Но Клауса с Ригардом это не смутило, они с аппетитом съели все, что подала Гизелла, которая снова была в застиранной блузке с закрытым воротом и в старой юбке.
Рой ел нехотя и посматривал на мать, примечая на ее щеках легкий румянец. Ему была неприятна эта перемена.
После завтрака он повел гостей на место будущей охоты.
Идти пришлось вдоль озера, где в белом густом тумане то тут то там скользили по воде лодки с острыми носами. Рыбаки ставили сети пораньше, чтобы снять их до прихода свиньи и спрятаться за накатанными бревнами.
– А далеко до этого места, Рой? – спросил Клаус, чтобы завязать разговор. Ему не нравилось, что их провожатый все время молчит, ведь от него зависело, что они узнают о свинье и как сумеют построить охоту.
– Еще четверть мили…
– А что там – лес или поле?
– Скоро узнаешь…
– Ты не больно любезен, приятель, – вмешался Ригард. – Мы ведь и для тебя стараемся.
В ответ Рой смерил его презрительным взглядом, который был красноречивее любых слов.
Они шли около часа через смешанный лес, затем вышли на просторное, усыпанное булыжниками и поросшее редкими кустами плато, с которого открывался вид на холмы с каменистыми склонами.
– Ну и где это место? – спросил Клаус.
– Близко уже…
– А что это за шум? – спросил он спустя несколько минут.
– Река.
– Тут есть река?
– Да. Глубокой называется. А шум оттого, что на порогах воду крутит.
– А покажешь эти пороги?
Рой остановился, посмотрел в сторону реки, потом на Клауса и сказал:
– Покажу, но сначала – пещеру.
– Скорее бы уж прийти! – пожаловался Ригард, которому приходилось нести две деревянные лопаты и веревку.
Логово свиньи действительно оказалось недалеко и представляло собой пещеру в старом обрывистом берегу реки Глубокой.
Возле пещеры шум воды был значительно сильнее, Клаусу приходилось кричать, но надо было узнать у Роя еще кое-что.
– А почему мы свободно подходим, она что, сейчас не выскочит?
– Не выскочит – днем никогда не показывается, только ночью! Вот тогда держись!
– А подойти ближе можно?
– Можно, – ответил Рой и двинулся вперед, а Клаус и Ригард следом.
– Земля твердая, сплошной камень, – заметил Ригард, обращаясь к напарнику.
– И чего?
– Копать замучаемся.
– Ничего…
Рой подвел их к самой пещере и остановился, когда до ее осыпающегося входа оставалось шагов тридцать. Здесь шум реки был не так силен, и Клаус огляделся, оценивая обстановку.
На осыпи нашлось множество следов свиньи, но они были нечеткими, и определить по ним размеры чудовища было невозможно, однако разбросанные у входа в пещеру кости заставляли со всей серьезностью взвесить возможный исход этой охоты.
Недалеко виднелась осыпавшаяся яма.
– Что это? – спросил Клаус.
– Полгода назад другие охотники приходили – яму рыли, чтобы свинья в нее провалилась.
– И что?
– Обхитрила их свинья. Они ее ждали на другом конце ямы, а она обежала кругом и сожрала обоих.
– Их двое было? – воскликнул впечатленный рассказом Ригард.
– Да, двое, как и вас.
Приятели переглянулись. Ригард воткнул лопаты в землю и отошел в сторону. Клаус подошел к нему.
– И что теперь делать будем? Ты говорил, обхитрим умственно, а теперь что?
Клаус, не отвечая, вернулся к Рою.
– А если внутрь зайти – что будет?
– В пещере темно, там она вас просто сожрет.
– А дымом ее пытались взять?
– Пытались. Только дыма она не боится, а пещера эта шагов на пятьдесят в гору уходит.
– Понятно, – сказал Клаус и уставился себе под ноги, раздумывая, что предпринять – уйти, пока светло, и вернуться в город или все же попытаться что-то сделать.
– А скажи, на людей она сразу бросается? – спросил он.
– И глазом моргнуть не успеешь.
– Ты сам это видел?
– Видел. Я на этом берегу озера был, а сосед с моей улицы – на другом, сеть при фонарях выбирал. Только свинья на берегу показалась, так сейчас же, в три прыжка рядом с ним очутилась. И все – на этом свете только сапоги остались.
Сказав это, Рой выразительно посмотрел на сапоги Клауса.
– А какова она ростом, эта свинья?
– Как раз с тебя и будет, – сказал Рой и отвернулся, демонстрируя, что не принимает охотников всерьез.
– Это на задних ногах когда стоит, да? – уточнил Ригард.
– Ну ты шутник! – зло ухмыльнулся Рой. – Это в холке она такая, понимаешь?
Он поднял руку, показывая, на какой высоте находится холка чудовища.
– Вот такая она высотой, а еще рогули, как сабли, изо рта торчат, а глаза красным огнем горят. Понял?
Клаус с Ригардом переглянулись и уставились на вход в пещеру.
По всему выходило, что свинья в нее едва протискивалась.
Где-то ухнула обвалившаяся с берега земля, и приятели вздрогнули – вдруг это свинья из норы выбирается?
– Ну что, может, прямо сейчас в город побежите? Пока стемнеет, далеко будете, никакая свинья не догонит.
Рой впился в Клауса тяжелым взглядом, тому показалось, что ему известно о подробностях минувшей ночи.
– Нет, так не годится, – сказал Клаус, невольно косясь на останки предыдущей команды охотников. – Давай пройдем к реке, и ты покажешь нам берег.
– Да, покажи нам берег, – поддержал приятеля Ригард, которому хотелось уйти от черного зева пещеры.
– Идем, коли охота, – пожал плечами Рой, и они двинулись к реке.
40
Ригард первым подошел к обрыву и, опершись на лопаты, глянул вниз.
– Жуть какая! – сказал он, покачав головой.
Клаус встал рядом и замер – у него тоже захватило дух. В этом месте река прорезала холм, потому обрыв был очень высоким, а видневшиеся на уступах кривые деревца лишь подчеркивали глубину этой пропасти.
– Ну что, нравится? – усмехнулся Рой.
– А что там за пена? – спросил Клаус, указывая туда, где в нескольких сотнях ярдов ниже по течению вода взбивала белую пену и гудела, как ночная буря.
– Там порожистые камни и водопад. Гиблое место.
– То есть если свинья туда попадет, то не уцелеет?
– А ты что же, уговоришь ее туда прыгать? – снова усмехнулся Рой.
– Я к примеру.
– Там никто не уцелеет. Шесть лет тому назад сплавщики туда баркас упустили, так от него обломки остались, не больше локтя…
– Не больше локтя, – повторил Клаус, глядя на далекий вал белоснежной пены. – А сколько отсюда до пещеры?
Он повернулся и стал на глаз определять расстояние до убежища ночного монстра.
– Три раза по четвертной сети, – по-своему прикинул Рой. – Шагов сто пятьдесят наберется.
– А ночи здесь светлые?
– Ночи обыкновенные, но еще три дня будет полная луна – мы под нее мерку ловим. На лунный свет она хорошо идет.
– А чего такое мерка? – спросил Ригард.
– Черный налим. Но мы его не едим, на продажу больше… Ну, чего вы решили? А то мне пора возвращаться, сети выбирать.
– Давай возвращаться, – сказал Клаус, и Рой тотчас пошел прочь, ничуть не заботясь о том, чтобы гости не отстали.
– Ну и чего? – спросил Ригард, догоняя Клауса. – Что ты придумал?
– Сейчас обедать пойдем, – ответил ему Клаус, не торопясь посвящать приятеля в свой план.
– Пообедать – оно, конечно, хорошо… – Ригард огляделся, словно боясь, что его услышат. – Только бежать отсюда надо.
– С чего вдруг бежать? Ты посмотри, какое солнце в небе, как птички поют, вода шумит. Такое в городе не увидишь, а ты – бежать.
– Вот выскочит свинья и покажет тебе птичек да как водичка шумит!
Какое-то время они шли молча, перепрыгивая через ямки и валуны и стараясь не отстать от Роя.
– Слышь, Клаус? – позвал Ригард, когда они спускались в лес.
– Ну?
– Может, лучше все же сбежать, а?
– Нет, я придумал хороший план, который нам поможет победить свинью.
– Опять «умственно»? – грустно усмехнулся Ригард.
– Почти что так.
– Ну хорошо, добудем мы эти деньги. Так, может, потом прямо домой, в Денвер, а?
Клаус отрицательно покачал головой и молчал, пока Ригард не обратился к нему снова:
– Ну послушай, послушай… – Он воткнул в землю лопаты и поправил спадавший с плеча моток веревки. – Послушай, давай выполним работу и богатыми вернемся домой, про нас, поди, уже забыли.
– Как забыли, Ригард? – вскинулся Клаус. – Еще и недели не прошло!
– Но за нами нет никакой вины, мы же еще дети, так и матушка говорила – дите ты, Ригард, сущее дите…
– Послушай, дурак…
Клаус остановился и приблизил свое лицо к лицу Ригарда.
– Послушай, нас возьмут к палачу, и ты на дыбе сознаешься во всех преступлениях, что были содеяны в землях лорда за пять лет. Понимаешь?
– Да ну? – не поверил Ригард, и они продолжили спуск, пока не оказались в смешанному лесу, где было много птиц и на деревьях прыгали белки.
41
К возвращению охотников был приготовлен ранний обед – тушеный карп с картофелем. Видно было, что хозяйка старалась, она подала принесенную с огорода зелень, а также ветчину – блюдо, выставляемое здесь только по праздникам.
А еще традиционную пареную икру, вареного окуня и соленую поску.
Оказавшись за таким столом, Ригард вмиг забыл свои невеселые мысли и ел не останавливаясь, пока Клаус, под ласковым взглядом хозяйки, умеренно пробовал всего понемногу.
– Ешь больше, – сказала ему Гизелла и вздохнула.
– Вкусно, хозяйка, очень вкусно! – отозвался Ригард. В этот момент открылась дверь и появился никем не званный Гектор.
– Тебе чего? – удивилась Гизелла.
– Гость в дом – хозяйке радость, – сказал тот, криво усмехаясь и глядя на Клауса. Потом покосился на Гизеллу, та поспешно отвела глаза. – Зашел расспросить охотников, чего они высмотрели, чего удумали. Имею право – староста я.
– Имеешь право, – согласилась Гизелла. – Только напугал ты меня.
– Напугал?
Гектор взял стул и сел у стены.
– Может, и напугал. Только не всех ты пугаешься, хозяйка.
– В ночь пойдем на охоту, – сказал Клаус, освобождая Гизеллу от беседы с непрошеным гостем.
– Вот как? На вилы брать будете или яму копать?
– Ни то, ни другое. Умственно работать будем.
– Как-как?
– Умственно.
Клаус взял с блюда кусок поджаренной рыбы и стал есть, не обращая внимания на ошеломленное лицо Гектора.
– Ну ладно, завтра взгляну на ваш улов, а пока… – Гектор поднялся. – Ну-ка, хозяйка, выйдем.
– Зачем это? – удивилась Гизелла.
– А… за пикшу сторгуемся… Два мешка продашь?
– Куда тебе пикша, своей мало?
– Мало. Поросенка куплю, а кормить пока нечем.
– Ну хорошо, – неохотно согласилась Гизелла и вышла в коридор вслед за навязчивым соседом.
Тот плотно притворил дверь и для верности придавил спиной.
– Что же ты делаешь, Гизелла? Староста для тебя не человек, а мальчишек заезжих привечаешь?
– Да как же я привечаю?
– Не знаю как, должно быть, очень интересно… Щеки-то до сих пор горят, стол ломится и скатерки новые.
– Салфетки, – поправила Гизелла.
– Салфетки, – согласился Гектор. – А мне говорила – старая баба, уже и думать о том забыла. Где правда, Гизелла? Где правда?!
Хозяйка не ответила. Наконец, пересилив волнение, сказала:
– Уходи, Гектор…
И тот ушел, тяжело вздыхая. Перечить ей он не мог.
42
На фоне отдаленного шума порогов раздавались редкие вскрики куликов, сновавших на закате по илистым откосам берега.
Клаус сидел на поваленном дереве и краем глаза следил за черным зевом пещеры. Хоть и не стемнело еще, но кто его знает? Словам Роя и Гектора у него веры не было. Клаус чувствовал их неприязнь и догадывался о ее причине, однако никакой вины за собой не чувствовал.
Под берегом ударила рыба, речные хищники разминались перед ночной охотой. Рядом пронеслась чайка и, пискнув, ринулась вниз – к реке. Клаус представил себе ее падение, и у него захватило дух.